Он приходит по четвергам. Ровно в восемь

Он приходит в четверг. Ровно в восемь. Несколько секунд стоит прямо на входе, давая глазам привыкнуть к библиотечному полумраку. Виновато улыбается другим посетителям — мол, не хотел мешать вам пройти, делает гостеприимные приглашающие жесты рукой, поспешно освобождает проход. Этакий радушный хозяин. Что за нелепые кривляния?! Если бы нашей библиотеке требовался швейцар — мы бы подали официальное объявление о вакансии. Не прошло и полгода — добрался до моей стойки. Вот спасибо, не чаял уже и дождаться! Поправляет съехавшие очки, всматривается в моё имя на бейдже. Так и продолжим играть в молчанку?! Конечно, у меня же и дел других нет, только стоять перед ним и, затаив дыхание, ждать, когда он соизволит заговорить. Что-что? Ах, он «хотел бы записаться в нашу библиотеку, если такое возможно»? Что за вопрос, уважаемый! Как мы обходились без вас всё это время — не представляю! Сейчас непременно исправим это досадное упущение. Я вижу его несколько недолгих минут, а меня в нём уже решительно всё раздражает. Описать портрет самого неприятного мне человека? О, легко! Вот он — стоит напротив. Идиотский шарф в красно-оранжевую полоску, воронье гнездо вместо приличной причёски, постоянно сползающие очки. Даже не пытаюсь скрыть неприязни. Ага, убрал свою идиотскую улыбочку, смотрит настороженно. Отлично, Северус, есть ещё порох в пороховницах! Привычным жестом достаю новый формуляр, тороплюсь побыстрее заполнить, чтобы избавиться от его присутствия. «№141200 Гарри Джеймс Поттер, 1980 г.р. Студент, Лондонская школа экономики и политических наук, факультет экономики. Дата записи — 28.09.2000 г» У Лондонской школы огромная, просто чертовски огромная библиотека! Зачем наша-то понадобилась? Чёрт, я это вслух сказал? Появилась с годами скверная привычка — из-за постоянного вынужденного молчания…       — В этом и проблема, эмм… мистер Снейп, — тяжело вздыхает. Ну просто «пожалейте-бедняжку-вздох»! Десять баллов за правдоподобность! — Она слишком огромная. Так много людей. Не могу сосредоточиться. Очень нужная мне информация, спасибо. Поговорите лучше с моей спиной, мистер Поттер. Иду за книгами для него. Ещё и в читальном зале засядет. Настроение — скверное. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Уже третий день подряд идёт дождь. Он забегает мокрый с ног до головы. Очевидно, что зонты созданы не для него. Долго и прилежно вытирает грязную обувь о коврик у порога. Будто это чем-то может помочь! Дурацкая извиняющаяся улыбочка кривит его губы, когда он, оставляя отвратительные следы на полу, доходит до моей стойки.       — Я дико извиняюсь, мистер Снейп! Дайте мне швабру, и я всё уберу. Сникает под моим хмурым взглядом, сразу понимает, что будет дальше.       — Не говорите глупостей, мистер Поттер. Уборка не входит в обязанности посетителей, — о мой язвительный тон можно порезаться. Выдаю ему книги, потом долго и скрупулёзно привожу пол в порядок. Надеюсь, мой вид как следует дал ему понять, насколько недопустимо быть таким… Таким идиотом. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь.       — У нас по четвергам всегда самостоятельные занятия, — объясняет. — Декан говорит — глупость. Говорит, разве можно давать нам столько свободы. Говорит, что все наши занятия — это дешёвые пивнушки и девочки. А я терпеть не могу пиво. И девчонки все — дурацкие. Дёргает губами досадливо.       — Вот вы любите пиво, мистер Снейп? Нет, мистер Поттер. Пиво — отвратная кислятина. Просто дурацкое, это пиво.       — Предпочитаю грог, мистер Поттер, — неохотно разлепляю губы. Уходит со своей книгой за стол. Ну и к чему это довольное выражение на физиономии, можете мне объяснить? Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Послал же бог наказание на мою голову! На моей стойке — огромный пук осенних листьев. Что? Ах это не «пук», а букет? Действительно! Это я сослепу не рассмотрел, пардон. Библиотечный полумрак, мелкий шрифт в книгах — как тут не ослепнуть… И запах такой мерзкий! …Осенний парк, тишина. Только шорох листьев под ногами. Может, птицы бесшумно над головой пролетят. Сплошной жёлтый и оранжевый вокруг. Маленькая скамейка в глубине парка. Чья-то рука, надёжно держащая твою ладонь… Тьфу, пропасть! Что за чушь лезет в голову? Немедля, прочь эту гадость! Прочь! Тогда «отдадите его миссис Макгонагалл, ей понравится»? Сделайте одолжение! Да побыстрее, у меня вся работа встала. Мне послышалось, или он пробормотал: «Было бы чему вставать»? Нет, определённо послышалось. Весь день изводит меня показной вежливостью. Этими своими «очаровательными» улыбками. Постоянно пытается завести разговор. Что, поговорить больше не с кем, кроме как с человеком вдвое старше?! Нашёл тоже дружка. Может ещё пивка вечером попьём, поболтаем? Ах да, он тоже не любит пива. Боже, у нас столько общего! Сейчас расплачусь от счастья! Ладно, признаю. Я тоже люблю детективы. Но на этом и остановимся! Он приходит по четвергам. Ровно в восемь.       — Какой милый мальчик, — замечает миссис Макгонагалл. Ей из отдела периодики, разумеется, видней.       — Северус, там на столе кто-то тетрадь забыл, — оповещает миссис Макгонагалл. «Кто-то». Кто же это мог быть, даже не представляю! Рисует. Надо же. Сплошные карандашные наброски. Но такие… живые. И очень своеобразные. А ведь, пожалуй, красиво… Нет, действительно, красиво. Именно то, что нужно для факультета экономики. Прямо лучшего применения нельзя было найти таланту. Не забыть вернуть ему тетрадь при следующей встрече. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. В ноябре так рано темнеет. Хожу между столами, включаю лампы. Сидит, уронив голову на скрещённые, прямо поверх книги, руки. Стоило бы сделать замечание. Кто ж так с книгами обращается! Услышал, что я подошёл, медленно выпрямился. Лицо выглядит усталым в этом неярком свете. И каким-то беззащитным, что ли.       — Извините, — смотрит виновато. — Я что-то расклеился. Уже час сижу над одним параграфом, совершенно в голову не лезет. Трёт глаза. Очки лежат рядом на столе. Замечает мой удивлённый взгляд.       — Мне очки только для да́ли… А читаю всегда без них. Мне это очень важно знать. Спасибо, что просветили, мистер.       — Я так устал, — голос вдруг тонкий и жалобный. Я всё стою над ним — болван болваном. А он говорит, говорит, не замолкая. Будто у мистера Поттера внутри прорвало плотину и этот поток сейчас просто смоет и меня, и миссис Макгонагалл, и всю библиотеку в придачу. Боже, до чего неловко! Но проклятая вежливость не позволяет уйти. Сажусь на соседний стул. Знаю, слушатель из меня преотличный.       — Ненавижу эту экономику, чтоб она сгорела! Я же вообще не хотел туда поступать, понимаете? Родители настояли. «Ах-ах, какие перспективы! Ах-ах, какое будущее!» — передразнивает нелепым голоском. А лицо — злющее. — Я устал! Я не хочу больше! Спрашиваю, чтобы только прекратить это:       — А кем вы хотите быть, мистер Поттер? Замолкает, смотрит в стол. Потом бурчит:       — Библиотекарем. Хмыкаю. Смешно. Косится на меня. Вроде тоже криво улыбнулся.       — Я рисовать люблю, — сообщает доверительно. — А отец говорит — блажь. Что это рот так кривится? Только не говорите мне, что он сейчас вздумает реветь! Встаю слишком резко. Он удивлённо распахивает глаза.       — Принесу вам воды, — поспешно иду за графином и стаканом. Истерик мне ещё и не хватало! Весь вечер на арене — психолог Снейп! Смертельный номер! Утешение разочарованных жизнью юношей! Жонглирование стаканами с валерьянкой и водой! Доверчиво пьёт принесённое мной и морщится:       — Горько! Разумеется, горько. Зато — действенно. Вроде передумал рыдать. А вот вываливать на меня свои переживания — нет. Снова приходится терпеливо сидеть рядом и слушать. От нечего делать рассматриваю его лицо. Совсем ещё мальчишка. Щёки совершенно гладкие. А на лбу неожиданно — шрам. Интересно, от чего? Впрочем — нет. Совершенно не интересно! Глаза лихорадочно блестят. Такие живые. Зелёные, оказывается. Редкий цвет.       — Всё время — учёба, учёба, учёба… Семинары, конференции, «полезные» знакомства… А я же ничего толком не пробовал. Вообще — ничего! Даже не целовался ни разу, представляете? Нет. Не представляю. И не хочу представлять. Не нужно так внимательно смотреть. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Нос и уши — красные. На голове — просто мокрые сосульки! Очевидно, что зонты и шапки созданы не для него. Безуспешно пытается протереть запотевшие с холода очки, тихо смеётся и ерошит мокрые волосы пальцами. Нелепый и смешной. Торопливо подходит, принимается горячо меня благодарить за поддержку и помощь. Мол, как же ему потом полегчало… Жестом останавливаю. Любой нормальный вежливый человек поступил бы таким же образом на моём месте. К тому же, ничего особого я и не сделал. Обойдёмся без благодарностей. А что полегчало… Ну я рад. Наверное. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Застаёт дивную картину: Северус Снейп и рождественские украшения. Когда-то начальство выдвинуло миссис Макгонагалл на общественную работу и с тех пор никак не может задвинуть обратно. А отдуваться — мне, разумеется. Не спорю, не спорю — как же мы без украшений к предстоящим праздникам? Рождество — лучший день в году! Волшебная праздничная атмосфера приносит покой и умиротворение! Я бы сейчас с удовольствием умиротворил некоторых чрезмерно активных сотрудниц, да к сожалению, Уголовный кодекс мешает. А у миссис Макгонагалл — радикулит. И голова. И подагра. И отсутствие совести. А я — здоров, крепок, и джентльмен. Чтоб мне провалиться! Так мало мне мучений — ещё и Поттер нарисовался. Весь такой восторженный. Ах, что за гирлянда! Ох, какие ажурные снежинки, неужели миссис Макгонагалл сама их вырезала? И бла-бла-бла. Боже, кажется, у меня начинается мигрень… Уймитесь уже, мистер Поттер, будьте добрым юношей. Посидите тихонько. Помочь мне? Это не входит в обязанности пос… А впрочем, помогите… Библиотека преобразилась? Так сказочно? Ну, разве что при определённом угле зрения и отсутствии здравого смысла… Хотя, в какой-то мере, эти медленно гаснущие в полумраке огни можно признать приятными… Можно смотреть на них бесконечно?.. Ну… Пожалуй. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Расставляю книги по полкам. Закончив, разворачиваюсь и вздрагиваю от неожиданности. Он стоит рядом. Когда только успел подойти? Почему я не услышал? Слишком близко. Молчит. Очень внимательно смотрит. Рефлекторно сглатываю. Он не двигается, только приоткрывает губы на выдохе. Этот взгляд. Прямо в душу. Нельзя. Невозможно. Кажется, я больше не помню, как правильно дышать. Вдох, вдох, вдох. Тяну и тяну воздух, вдох бесконечный и сердце гулко колотится уже где-то в горле. Смотрит. Ждёт. И я делаю шаг к нему. Этот невозможно маленький шаг. Невозможно бесконечный шаг. И целую.       — Я так это и представлял, — говорит с закрытыми глазами. Будто сам с собой соглашается. За спиной шаги. Миссис Макгонагалл с огромной стопкой книг в руках. Верно, если именно сейчас не расставить всё по местам, библиотека просто рухнет. Что бы мы без вас делали. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Первый снег переливается осколками волшебства в его волосах и тает, тает. Опять без шапки! Невозможный мальчишка! Он встряхивает головой, мелкие капли немедленно разлетаются в стороны от этого движения. Глазами уже примагнитился ко мне, улыбается тепло. Подходит, здоровается этак по-английски чопорно. А в глазах бесенята пляшут. Ну здравствуй, Гарри. Конечно, я рад тебя видеть, что за вопросы? Что? Скучал ли я? Я каждый раз мысленно говорю: «Здравствуй, Гарри», когда открываю бумажник, чтобы расплатиться. «Мистер Поттер, в библиотеке смена документов, необходимо принести новое фото». Нет-нет, совершенно невозможно использовать старую фотографию. Она безнадёжно испорчена. Безнадёжно украдена. Надёжно спрятана в чужом бумажнике. Ты смотришь так серьёзно с маленькой фотографии за пластиковым окошком. Чёлка лохматая, очки набок и пиджак. Как же он тебе не к лицу, этот явно с чужого плеча пиджак, торжественно надетый для такого важного повода — снимок на документы. Но для меня — красиво. И я говорю: «Здравствуй, Гарри». Я думаю — чем ты сейчас занят? — когда иду по вечернему Лондону. Я никогда не забываю, какой сегодня день недели. Мне необходимо знать, сколько ещё осталось до следующего четверга. Так скучал ли я?       — Ну разве что — самую малость, мистер Поттер. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь.       — Я сдал всё на высший балл! Вы рады за меня, мистер Снейп? Ну признавайтесь, рады же? Рад? Я не рад. Я горжусь. Очень горжусь тобой.       — Признаюсь, мистер Поттер. Вы меня раскусили. Не улыбайся так, а то я, пожалуй, решу — это самое лучшее, что ты слышал на неделе.       — Отпразднуете со мной? Вы просто не можете отказаться! Если бы не вы… Что бы я без вас делал? А что бы — я без тебя?       — Давайте поужинаем сегодня вместе? Дождался приглашения на старости лет. Определённо — идёшь к успеху, Снейп.       — Я нахожу это предложение приемлемым, мистер Поттер. Чопорный мистер Снейп благосклонно кивает головой. Довольный мистер Снейп не может сдержать улыбки. Что это за звук? Ах, да. Смех. Так смеются счастливые люди. И я скалюсь, как ненормальный — в ответ на его счастливый смех. Он приходит по четвергам. Ровно в восемь. Он держит за руку рыжеволосую девушку и беспрестанно улыбается. Он говорит ей: «Хорошо тут, правда?» и «А вон — мистер Снейп, помнишь, я рассказывал про него?» и «Угадай, с какой стороны ресничка упала?». Она смешно морщит нос и игриво уворачивается от его тянущихся пальцев — чтобы неожиданно броситься ему на шею и крепко оплести руками.       — Джин, уймись, ты меня задушишь! Ищу нужный формуляр. «№141200 Гарри Джеймс Поттер, 1980 г.р. Студент, Лондонская школа экономики и политических наук, факультет экономики Дата записи — 28.09.2000 г» Что это за звук? Ах, да. Смех. Так смеются счастливые люди. Пальцы дрожат.