Наяда

      Я есть лес. Каждая ель в нём, мох на камнях и деревьях, травы на опушках — всё это охраняю и люблю я. Таковы жизнь и обязанность любой дриады. Но как бы я не любила свои деревья, во всём лесу любимым моим местом всегда будет тихая лесная заводь. Вода в ней настолько ледяная, что, погрузившись, уже не выплывешь.       В этой заводи живёт наяда. Самая прекрасная наяда из всех. Каждый вечер я прихожу на камни у этой заводи и в тени елей жду, когда она покажется из воды. Наяда всегда так холодна со мной, но, думаю, это лишь из-за её воды. В конце концов все мы отражаем свои стихии. Она холодна, как и воды её заводи, я задумчива, как мои ели. Поэтому мы можем часами созерцать друг друга, открыто наслаждаясь тёмной тишиной и затаившись за рябью заводи. Но я не только задумчива, но и терпелива, поэтому лишь выжидаю, когда в её спокойных глазах появится тот самый блеск. Тогда я начинаю погружаться в воду.       Вода смыкается над головой, вокруг становится всё темнее и темнее. И только там, наверху, где ели не смыкаются, ещё виден кусочек светлого неба. Будь я человеком, давно бы сошла с ума от сгущающегося сумрака или же захлебнулась. Но дриады не люди. И вместо страха я ощущаю спокойствие, а ледяная вода, до этого сковывающая движения, становится такой ласковой.       Здесь в твоём царстве сумрачных вод мы дышим друг другом. Ты рядом со мной.       Я — лес, а ты — та вода, что меня питает. И я, не задумываясь, захлебнулась бы в тебе.       И я тону в тебе, наяда.       А вокруг сумерки.