Раздели свою боль

Марко пил. Пил по-чёрному, уже почти три дня… Раз за разом он наполнял кружку, не утруждая себя ни особой закуской, ни нормальным сном, ни, уж тем более, выполнением капитанских обязанностей, которые перешли на него будто сами собой вместе с… Вместе с тем, о чём и стремился забыть Марко, раз за разом наполняя кружку. День для него уже давно перемешался с ночью. Команда, во всём доверявшая невозмутимому, непобедимому, непрошибаемому, чёрт возьми, Марко, боялась подходить к двери его каюты. Потому что Марко внезапно потерял и невозмутимость, и непобедимость и чёртову эту непрошибаемость. Марко будто перестал быть Марко. И смерть Отца была лишь одной из причин. - Ты ведёшь себя как дерьмо, - задумчиво произнёс Марко, заглядывая в кружку. И сам себе возразил: - Я сделал для них всё, что мог, йой. Он действительно мог бы гордиться собой. Продержаться так долго. Организовать вместе с Рыжим похороны. Поддержать команду, потрясённую произошедшим не меньше, чем сам Марко. Собрать корабли, переформировать дивизионы и даже подобрать новичка на пустующее место одного из командиров… Но силы кончились… И стало совершенно невозможно делать вид, что всё нормально, что команда… нет, семья Белоуса может продолжать существовать без Белоуса. И без Эйса. Марко вздохнул, плеснул в кружку ещё рома и вздёрнул её в воздух, салютуя ушедшим. - Будьте счастливы, Отец, Эйс, Саччи! Будьте счастливы там, где вы сейчас. Протяжно застонав, он осушил горький напиток и снова задумался о том, что проклятый его фрукт, бессмертный феникс, когда-то ставший частью его собственной сущности, не позволит самому Марко однажды присоединиться к тем, кого он любил всем сердцем. Он так и будет терять братьев, одного за другим… Пока не решится ринуться головой вниз в море. - Тупая идея, йой, - на всякий случай громко произнёс он. Идея действительно была тупой и совершенно непривлекательной, но на третий день беспробудного пьянства стала на удивление навязчивой. - Совершенно дерьмовая, - попробовал снова уговорить себя Марко, случайным неловким движением смахнул кружку со стола и вцепился в волосы, пытаясь болью перебороть всё крепнущее стремление. - Отец бы такого точно не одобрил, - в ход пошли самые весомые аргументы. – Он бы тебя выпорол за одни мысли об этом. Марко хмыкнул, поражаясь сам себе, и сделал глоток прямо из горлышка только что открытой бутылки. Вставать и поднимать кружку не хотелось совершенно. За дверью раздались голоса, и Марко с трудом подавил желание бросить в ту сторону что-нибудь тяжёлое. В первый день его… затворничества взволнованные командиры дивизионов по одному, будто установив строжайшую очерёдность и расписание, заходили в его каюту. Поводы для этого были самые разные, в том числе и откровенно нелепые, но каждый, каждый, чёрт возьми, визитёр под конец обязательно интересовался его настроением. Будто и без того непонятно было, что испытывает сейчас Феникс. Где-то на Бленхайме Марко не выдержал и начал слать матом. Благо, уже четвёртая к тому времени бутылка лишила его обычной сдержанности. Правда, помогло это ненадолго, и на следующий день пришлось ещё и ногами помахать, объясняя Висте, Ракуё и Фоссе, что он не нуждается в принудительном спасении или собутыльниках. Изо, безмолвно наблюдающий за плотником, восстанавливающим дверь, вызывал лишь глухое раздражение. До тех пор, пока не сказал: - Мы даём тебе ещё три дня. Можешь делать это время с собой что хочешь. Потом будь добр придти в норму. Ты – капитан. Хочешь ты того или нет. Если ты позволяешь себе такое, что делать остальной команде? Марко невидящим взглядом уставился тогда в девичьи красивое лицо Изо, а потом ударил. Естественно стрелок увернулся. В конце концов, Марко был уже слишком пьян, чтобы драться. Слишком пьян, слишком не в себе. Отец бы этого не одобрил. Марко снова застонал, вспоминая выражение лица Изо в тот момент – сочувствие и понимание – и отставил бутылку. Если его друзья, его команда, его братья решились нарушить обещание, значит, у них была веская причина. И он должен взять себя в руки. Ведь так, Эйс? Ты бы меня презирал, увидь в таком состоянии? Марко нервно расхохотался, осознавая, что готов менять свою жизнь из-за неодобрения мальчишки. Вот уже месяц как мёртвого мальчишки. Захотелось снова выпить, но вместо этого Марко распахнул дверь в каюту, впуская свежий воздух и распространяя алкогольные пары. И наткнулся на синеволосую и слишком самоуверенную ледяную диву. - Вайти Бэй? Ты-то здесь что делаешь, йой? Красивое лицо дрогнуло, тёмные глаза удивлённо распахнулись, а полные губы презрительно искривились: - Нет, Марко. Гораздо интереснее, что ты делаешь? Неужели это лучшее, чем может почтить память Отца человек вроде тебя? Марко испытал настоятельное желание захлопнуть дверь и вернуться к рому, мыслям о море и разговорам с мертвецами. Но… Долг уже овладел его сознанием. Если экипаж Ледяной Ведьмы был здесь, значит, что-то случилось. - Марко, - Харута вглядывался в лицо Феникса столь встревожено, что внезапные муки совести того утроились. – Она сказала, что ей надо поговорить с тобой. Во что бы то ни стало. Ты… - Всё нормально, - Марко хотел было улыбнуться, но быстро понял, что выражение его лица будет скорее пугать, чем ободрять, после трёхдневного запоя-то. Поэтому он лишь сжал плечо друга и попросил Вайти Бэй подождать. А сам постарался привести себя в порядок. Насколько это было возможно после того испытания, что Марко устроил для себя же. Ледяная Ведьма всё это время ожидала Феникса в его собственной каюте: задумчиво составляла пирамиду из опустошённых бутылок и присматривала, чтобы дверь – единственный источник свежего, напоенного морской прохладой воздуха – не закрывалась. - И сколько времени это продолжается? – поинтересовалась она, когда Марко, вычищенный и даже выбритый, присоединился к ней. - С чего ты решила, что это твоё дело, Вайти? – мягко отозвался Марко. Водные процедуры изрядно освежили его, но полностью от опьянения избавить, конечно, не могли. И всё, чего хотел Феникс сейчас от Ледяной Ведьмы – это быстрого и чёткого объяснения причин, которые привели её сюда. - С того, что мне не наплевать на вас. С того, что мы всё ещё в альянсе. С того, что мне больно видеть тебя таким. Она нежно коснулась щеки собеседника и продолжила глухим, наполненным страданием голосом: - Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, Феникс. Знаю, каково тебе. Я ведь тоже была там… Пережила то же самое. Я видела, как их убивали, и точно также ничем не могла помочь… Но тебе сейчас хуже, чем мне, верно? Марко дёрнулся, уходя от ласкового прикосновения, и почти спокойно спросил: - Вайти, зачем ты сюда пришла? - Сама не знаю, - она уронила руку, подошла к столу и сделала глоток из початой Фениксом бутылки. – Просто вдруг подумала, что ты - единственный из нас, кто с самого начала выглядел молодцом. Единственный, чья боль до сих пор и не думает утихать. Так ведь? Ты совершенно не умеешь отпускать её на волю, ты готов на всё, лишь бы… - Хватит. Это не та тема, которую необходимо обсуждать сейчас. - Ты чудовищно упрям, Феникс, - Вайти тихо и совсем не радостно рассмеялась, а потом добавила почти шёпотом: - Я знаю, что тебе плохо. Я догадываюсь, насколько тебе плохо. Пожалуйста, я хочу помочь. Раздели со мной свою боль, Феникс. Не убивай себя ею. - Убирайся, Вайти, - Марко прикрыл глаза, чувствуя всё нарастающую головную боль. – Если тебе нечего сказать по делу, уходи. Я не нуждаюсь в твоих утешениях. - В таком случае, утешь меня. Потому что я в этом нуждаюсь. Марко почувствовал тепло её тела, внезапно оказавшегося совсем близко. Женщина уткнулась лицом в его грудь, её плечи мелко дрожали, и ему не оставалось ничего иного, кроме как обнять Вайти. - Я скучаю по нему, Феникс. Я не могу смириться с тем, что произошло! Я ненавижу… Ненавижу их всех. И себя тоже. За то, что вынуждена быть сильной. За то, что не могу показать команде, как скучаю по Отцу… Ледяная Ведьма Вайт Бэй не может рыдать и биться в истерике, да, Феникс? Скажи, ты ведь понимаешь меня? - Да. Марко закрыл глаза, чувствуя, как по его коже текут горячие слёзы этой внешне безумно холодной женщины, и крепче прижал Вайти к себе. Его собственная боль, его отчаяние, его ненависть и стыд за слабость будто растворялись в этих слезах, облегчая ношу, которая вот уже месяц становилась лишь тяжелее с каждой минутой. И не зная, чем он сам может помочь ей, Марко сделал то единственное, что пришло ему в голову: заставил Вайти приподнять лицо и приник к полным губам в нежном поцелуе. - Феникс? – блестящие от слёз глаза изумлённо расширились. - Я понимаю тебя, Вайти, - тихо повторил Марко. И неожиданно для него Бэй кивнула, закрыла дверь на засов и со странной отчаянной решимостью принялась расстёгивать своё сложное, полностью закрытое платье. - Вайти? - Ничего не говори, Феникс. Не надо. Мгновение поколебавшись, Марко кивнул и шагнул к ней, помогая справиться с непокорным нарядом. Нет, между ними не вспыхнула внезапная и всепоглощающая страсть. Не было и любви, трепетной и нежной. Они осознанно искали друг в друге утешения, делясь болью и отчаянием. Марко нежно целовал её веки, губы, покатые плечи. Ласкал белоснежную кожу и шрамы, оставшиеся на ней после многих битв. Руки Вайти блуждали по его телу, исследуя крепкие мускулы, касались лица, зарывались в волосы и снова ложились на плечи. Ласки становились всё откровеннее, всё чувственнее, и когда мужчина и женщина слились воедино, боль их – одна на двоих – сгорела в пламени наслаждения. Пусть не до конца, пусть не навсегда, но даже это принесло облегчение. И когда всё завершилось, тишина, тоже одна на двоих, не была ни смущённой, ни тягостной. Потом Марко помогал Вайти одеваться, а она принимала эту излишнюю, на самом деле, помощь с истинно королевским достоинством. На прощание она позволила себе в последний раз прикоснуться губами к его губам – даже не поцелуй, намёк на него – и шепнуть: - Спасибо. А когда дверь каюты распахнулась, Вайти снова стала Ледяной Ведьмой. - Эй, парни! Чего расселись?! Готовьте корабль! Мы возвращаемся. Её команда ответила радостным рёвом и принялась слаженно и быстро выполнять приказ. Марко стоял возле свой каюты, прислонившись спиной к деревянной стене, и чуть заметно улыбался. И было в его улыбке что-то такое, что подошедший Харута решился тихо спросить: - Теперь ты будешь в порядке, да? - Да, - Феникс усмехнулся и кивнул. – Теперь я буду в порядке. Полюбовавшись исчезающей с лиц остальных командиров тревогой, он тихо добавил: - Спасибо, что дали мне время, парни. Но теперь нам надо работать. Миру пора снова услышать о пиратах Белоуса!