* * *
Вечер выдался неудачный. Девушка-Шустролап, с которой он познакомился в баре, под благовидным предлогом отказалась продолжить общение в другой обстановке. Наверное, ей стало скучно — Эдди сегодня был не в ударе. Перед полнолунием у него всегда выпадали такие дни: пустые, серые, требующие немедленного наполнения чем-то живым и теплым. Эдди знал, откуда это идет, но знал и то, что может удовлетворить врожденную жажду другим, бескровным путем. А если не повезет, просто провести это время в компании пледа и мятного чая. Конечно, последний вариант был печален, но разве у Эдди был выбор? Впереди, в неярком свете фонарей, он заметил мужскую фигуру. Догнать, заговорить? Почему бы и нет? Это был еще один шанс. Вдруг именно он окажется выигрышным? Эдди больше любил женщин, но сейчас выбирать не приходилось. Быстрым шагом догнав незнакомца, он заметил, что тот молод и, кажется, слегка навеселе. Черная кожаная куртка и джинсы не скрывали спортивной фигуры. «Хорошо», — подумал Эдди. Он любил все красивое. — Привет, — дружелюбно произнес он, поравнявшись с парнем. — Привет, — с готовностью откликнулся тот, поворачивая голову. Темные глаза, симпатичное лицо, открытый взгляд. Эдди не мог понять, отчего в голове звякнул тревожный звоночек. — Нам не по пути? — спросил он, подстраиваясь под шаг парня. — Возможно, — ответил тот. — Ты тоже в одиночестве возвращаешься с вечеринки? — Из бара, — поправил Эдди. — В остальном ты прав. Не хочешь зайти в гости? Парень окинул его оценивающим взглядом. — Я бы с удовольствием, только вот тетя будет беспокоиться, если я не приду вовремя, — ответил он. — Но немного времени у меня есть. Свернем? — Сюда? — Эдди покосился в проулок между домами, завершающийся сетчатым забором. Наверняка там выставлены мусорные контейнеры и, скорее всего, бегают разные хвостатые твари. Эдди предпочитал заниматься сексом в уютной домашней обстановке, на чистых простынях, возможно, под легкую музыку. Экстремальные варианты его совершенно не возбуждали. Но тут парень обхватил его рукой за шею и прижался к губам. От него пахло пивом, и у мокрых губ тоже был привкус ячменного солода. Эдди попытался отстраниться, но захват был на удивление крепким. Как и поцелуй. — Так свернем? — спросил парень, обрывая поцелуй в тот момент, когда Эдди только-только распробовал его рот. Проулок по-прежнему выглядел мерзко, но Эдди пошел. Кровь стремительно бежала по венам, толчками отзываясь в висках, пальцах, низу живота. Стоило попробовать — хотя бы для того, чтобы после не жалеть об упущенном шансе. А потом парень повернулся, улыбнулся, луна блеснула в темных глазах, и Эдди отшатнулся, чутьем угадывая извечного врага. — Гримм! — выдохнул он. — Гримм? — удивился парень. — Я Ник. Ник Беркхардт. Будем знакомы. — Эдди, — выдавил Эдди, пожимая горячую руку. Невероятно. Ему просто невероятно повезло. Этот Гримм еще не прошел инициацию и не знал о своей сущности. Пора уносить ноги. — Продолжим? — Гримм снова потянулся к губам. Эдди поспешно отступил, выставляя вперед ладонь. — Э-э… Нет. Нет. — Почему? — удивился Гримм. — Тебе не нравится? — Нравится, — поспешно кивнул Эдди. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться дома. За плотно запертой дверью, в компании сковородки и овощных биточков. Понесло же его в этот бар! — Нравится, конечно! Но мне пора домой… а ты же несовершеннолетний, верно? Ну вот… — Почти совершеннолетний, — пожал плечами Гримм, — несколько месяцев, подумаешь! Разве может кого-то остановить такая мелочь? — Он сделал шаг к Эдди. — Меня, например. — Эдди огляделся. Это ж надо было так влететь! С двух сторон возвышались дома, выход из проулка загораживал Гримм. Можно было перемахнуть через сетчатый забор, это прокатило бы с любым другим, но разве от Гримма так убежишь! А тот уже был рядом, лез руками под куртку, губами к шее, покусывал кожу, соблазнял. Семнадцать лет, гормоны, алкоголь… тебя посадят, Эдди, как пить дать, посадят! Или тебя убьет Гримм. Если ты не будешь послушным Потрошителем. В конце концов, кто сказал, что он не знает о своей сущности? Это ведь просто предположение. Вдруг он играет, развлекается, прикидываясь обычным парнем? Ну, хобби у него такое — подставляться Потрошителям в темных переулках? Пока Эдди лихорадочно размышлял, как правильнее повести себя, чтобы гарантированно остаться в живых и на свободе, пряжка его ремня звякнула, брюки упали вниз, а перед носом оказалась щербатая кирпичная стена. Эдди даже не успел заметить прием, которым его так технично развернули. Очевидная реальность встала перед глазами во весь рост: подставляться предстояло вовсе не Гримму. Вот черт! — Э-э… — попытался возразить он. — Ч-ш-ш, — прозвучало сзади. — Ну ты и верзила! Трусы отправились следом за брюками. Теперь Гримм и луна могли на пару любоваться задницей Потрошителя. Что они, судя по всему, и делали. — Черт, ты хорош, — констатировал Гримм. Его руки прошлись по бедрам, ягодицам, бокам, проехались по спине под рубашкой и вернулись к заднице, оглаживая и тиская. — У меня ничего нет, — слабым голосом сделал Эдди последнюю попытку. Гримм хмыкнул. — Не беспокойся. Я не хожу на вечеринки с пустыми руками. Треснул разрываемый пакетик с презервативом, и Эдди понял, что его судьба сегодня — быть оттраханным Гриммом. Бывает и хуже… Гримм потянул его на себя, заставляя согнуть ноги, чтобы компенсировать разницу в росте. Эдди послушно подался и прикусил губу, чувствуя, как его неспешно заполняет немаленький член. Давно забытые ощущения: Эдди не оказывался в подобном положении лет так… В общем, долго. И успел забыть, насколько это… мать твою, как же хорошо! Гримм не стеснялся, двигался размашисто, сильно, уверенно. Эдди тихонько подвывал и подмахивал. В его шевелюру запустили пальцы, сгребли в кулак пряди, потянули. Эдди откинул голову, стараясь удержать единственную мысль: не схлынуть, только бы не схлынуть. Тогда он точно станет мертвым Потрошителем — возможно, даже раньше, чем оттраханным. Дальнейшее помнилось смутно: луна, блестящая в стеклах дома, руки, крепко сжавшие бедра, дергающий его на себя Гримм, затекшие от неудобной позы ноги и желание, чтобы это продолжалось так долго, как только возможно. Луна двоилась, троилась, зажатые в кулак волосы больно тянули кожу, лицо сминалось и шло пятнами, Потрошитель рвался наружу. Гримм обхватил рукой его член, подстроился под собственный ритм. Эдди взвыл, Гримм с придыханием рассмеялся, не переставая вбиваться в него и дрочить. Эдди кончил первым. Влажные ладони скользили по кирпичам, хотелось сползти на грязный асфальт проулка, но руки Гримма не позволяли. Вскоре тот выкрикнул что-то невнятное и замер, вжавшись в задницу Эдди. В проулке слышалось только тяжелое дыхание — в унисон. — Чертовски неплохо, — сообщил Гримм, отлепляясь от Эдди. — Слушай, если будет свободный вечерок, можешь мне позвонить. Ник Беркхардт, запомнил? Он застегнулся, выбросил в контейнер презерватив и пошел к выходу из проулка. Там он махнул рукой и исчез из виду, скрывшись за углом дома. А Эдди все же сполз на асфальт и немного посидел, чувствуя голой кожей колючие трещины и древний окурок. Темные глаза, властная рука в волосах и имя — Ник Беркхардт… Гримм. Эдди поднялся, кое-как привел себя в порядок и направился к дому, игнорируя легкий дискомфорт.* * *
И сейчас, после душа, ужина и чая, ощущение дискомфорта все равно не проходило. Эдди даже почти решился добавить в чай хорошую порцию бренди, но удержался. Уж если он столько лет справляется с тягой к мясу, то со всем остальным должен справиться без проблем. В частности, он не будет сейчас успокаивать нервы алкоголем, никогда больше не увидит Ника Беркхардта и не станет думать о нем в своей постели одинокими лунными ночами. Последние два пункта Эдди Монро выполнить так и не сумел.