Смех друзей

Вдали еще раздавался смех моих друзей. Даже стоя так далеко от них, можно услышать звонкие голоса. А я просто стоял и смотрел им вслед, грустно улыбаясь. Первой мыслью было крикнуть пару заветных слов, чтобы они остановились, подождали, пока я бы летел к ним. Но я стоял, подавляя эти чувства. А внутри было горько, паршиво, там не то чтобы скребли кошки, а просто.... Мои ощущения в данный момент можно было описать только одним словом, упомянутым ранее: горечь. Горечь и сомнения по поводу своего решения не идти с ними. Глупая обида за то, что хоть я отказался, причем довольно грубо, все же они взяли и просто ушли. Для них это не значит ровным счетом нифига. Вон как ржали минуту назад! Весело им.... Без меня. Наверное, я раздуваю из мухи слона.... или даже мамонта.... большого такого.... с бивнями.... острыми.... Показалось, что кто-то из них засвистел, видимо заметив меня на уже опустевшей дороге. Солнце стекло за горизонт, словно желе, окрасив рядом проплывающие облака в волшебный красноватый цвет. Залюбовавшись, я только сейчас услышал песнь миллиарда сверчков. Вот кто настоящие музыканты, а не смазливые мажоры способные только элегантно держать инструмент. А кузнечикам надо лишь потереть свои прозрачные крылышки друг о друга и вокруг сразу послышится звон. Эта музыка прекратится только к утру, но ни один из музыкантов не набьет ни одну мозоль. Сверчки не требуют внимания к своей музыке, не требуют глупых бумажек, за которые мы, люди, способны отдать порой абсолютно все. Рядом с дорогой находилось поле. Я частенько сидел там на мягкой траве, подскакивая от укусов насекомых. Особенно когда было неприятно на душе было хорошо выбраться подальше от всех этих вечно куда-то спешащих людишек. Ведь именно они грабят и разрушают уже критически тонкую нить природы. Уничтожают животных, ради меха, мяса и всего прочего, чтобы потом продать и выручить побольше все тех же бумажек. Если на туалетную бумагу занести все то, что нарисовано на "деньгах", она вполне сойдет не только чтобы подтирать жопу. Сажают вымирающие виды в клетки, как будто для помощи им. Когда дикие и свободные существа гордо умирают в неволе, люди заносят их в Красную Книгу, кричат на весь мир типо "поможем братьям нашим меньшим, прекратим все это!", а сами вскидывают на плечо тяжелое ружье. Но даже гордые и свободные сейчас выполняют трюки ради куска тухлого мяса. В казалось бы гордом льве уже не осталось ни капли "львиности", осталась лишь жалкая нестриженная шавка, готовая встать на задние лапки, стоит только взмахнуть рукой. Вырубают леса, чтобы построить еще одну из многочисленных фабрик, отравляющих воздух. Как ни странно, находятся люди, которые заставляют других себе подобных сажать все новые и новые деревья, а потом вешают вывески "костры не жечь" и сами же поджигают сухие ветки. И ведь люди с высшим образованием, такие вот умники в очках, не понимают этого. А самое страшное - и не поймут, потому что сами способствуют разрушению. Я рухнул на колючую траву, распластавшись поудобней дабы видеть небо. Мне всегда нравилось лежать и видеть нависающие над тобой травы, они как будто скрывали от мира, успокаивали, мерно качаясь. Может, звякнуть другу? Да нет, он, наверное, бухает с дружками, ему не до меня. Рядом в озере уже заквакали лягушки и я смог разглядеть на небе еще пока еле заметную первую звезду. Рассматривая сухую травинку, заметил маленького паучка и если бы ни он, я вряд ли бы узрел паутину. Она качалась на ветру, словно тонкая простыня, а паучок зачем-то бегал по ней туда-сюда. Не очень в удобном месте ты наплел сетей, вряд ли поймаешь что-нибудь. Выудить что ли с земли какую-нибудь живность и кинуть в сети. Интересно посмотреть как он будет ее сворачивать. Да и хозяин порадуется. Но жалко. Зачем брать на себя умышленное убийство, хоть и такое? Я протянул руку и осторожно тронул паучка пальцем. Если видеть его мордочку, наверное ее перекосило, потому что тельце чуть помедлив, мгновенно оказалось на другом конце паутины. Мне показалось, что его просто сдуло ветром, но поднеся палец к малышу, узрел как он снова очутился на другом конце. Я начал перекрывать ему дорогу, заставляя метаться по своему шедевру. Видимо ему это надоело, и паук вдруг повис на вмиг сплетенной паутине, медленно спускаясь вниз. Я не мог видеть того, на чем он спускался, поэтому на глазок взял двумя пальцами невидимую и неощутимую ниточку. Бедняга продолжал плавно съезжать вниз, но уже не с сучка, а моего пальца. Наконец подумав о том, сколько мучений причинил этому существу, повесил паутинку обратно, как и ранее, на глазок. Паук как будто сообразив, полез обратно. Если бы они умели говорить, он бы кряхтел, поднимаясь и материл меня всеми последними словами. Мне даже стало страшновато. За все удовольствия приходится платить и меня облепили комары. Рядом было небольшое озерцо, плюс вечер, поэтому отмахиваясь, мне, было хорошо видно целую стаю. В ушах стоял один писк, они даже заглушили лягушек! Один наивно присосался к моей руке. Стоило бы его согнать, но я лишь поднес руку к глазам. Пусть пьет. Мне стоит потерпеть неприятную ноющую боль, а ему моя кровь продлит жизнь. Брюшко комара быстро краснело и округлялось. С какой же скоростью надо глотать?! Вот жадюга. Комары как люди. Налетают, кусают. Только комары сосут кровь, а люди.... каждый подумает о своем. Их можно прихлопнуть, оставить мокрое место, а можно просто забыть. Наверняка у меня сейчас жадно глотает кровь не только один комар. А я не замечаю. Только сейчас понял, что не вижу луны. Оглянувшись, не сразу понял, что это она. Тучи рвано прикрыли красный шарик. Как брюшко комара. В деревне жалобно завыли собаки. Сначала показалось, что это были Волки. Рядом лес. Но потом застыдился, что не смог различить Волчий вой от собачьего. Волк и собака, это две разные параллели. Как кошка и мышь, только Волку никогда не ужиться с собакой. Я бы тоже сейчас с удовольствием завыл на луну. Да и без нее, хотелось выть. Жалобно, тоскливо, открывая душу, как эти бедные создания. Верой и правдой служить человеку, за что получить лишь обглоданную им же косточку. А ночью, гремя прочными цепями, поплакаться луне. Хоть кому-то, чему-то, лишь бы не перебивали, дали высказаться. Часто хотелось быть оборотнем. Хоть иногда быть свободным, бегать со своей стаей, где нет слова предательство. Быть членом чьей-то жизни. Знать, что такое верность преданность и настоящая дружба. Понять, что такое свобода, предвкушать настоящую битву. В которой не важно, выиграешь ты или проиграешь, главное - не сдашься. Делить обед со своими, зная, что они так же, любовно смотря в твои глаза, будут готовы отдать все за тебя. Как жаль, что людям никогда не понять этого. Если только отшельнику, леснику, не знающему общения с человеком. Господи, как же хотелось чтобы хоть кто-нибудь оказался сейчас рядом. Просто рядом. Вдруг недалеко послышался шорох. Обзор мне закрывал небольшой куст, и это пугало. Сразу стало прохладно. Ветер больше не успокаивал, лишь нагнетал ситуацию. Может, ежик решил наведаться в деревню или просто вышел на охоту. Но он бы наверняка почувствовал человека. Дерзкий что ль такой нашелся. - Макс, ты чего тут? - еж знает мое имя. Докатились. На обзор вышел высокий длинноволосый брюнет. Влад. Сливаясь с темнотой, плюхнулся рядом. Вроде бы он уходил со всеми... - Сижу. Ты же вроде уходил? - я отодвинулся. Раньше мы встречались с ним. Одно лето. А как только я уехал, пришло сообщение, которое я пытался забыть весь год. Такое уже происходило второй раз. Он добивался, а когда проходило лето, словно просыпался от жары, бросал. А я не мог нормально учиться, безуспешно пытаясь выкинуть эти несколько злосчастных месяцев из головы. Это почти выходило, но когда видел его - подскакивал от резкой боли. В этом году я не собирался поддаваться его чарам. Ни за что. Слишком настрадался от этой ебаной любви. - Ну я.... э.... посрался с Лехой. Вот и ушел от них, - Лешей звали коротко стриженного задиристого парня, самого шумного в данной деревенской компании. С ним запросто можно было поспорить или поссорится. Так что это не удивительно. Мне он не очень нравился и рядом с ним, я предпочитал тупо молчать, когда требовалось отвечая однозначно, что его не всегда устраивало, - я почему-то так и знал, что ты тут, - ага, да. Кто-кто, но ты врятли помнишь это место. Место, где мы с тобой так любили сидеть просто обнявшись и смотреть на звезды. А может, любил один я. Время от времени ты отвлекался от созерцания мерцающих огоньков, чтобы взглянуть в тот момент на своего парня своими добрыми карими глазами, а я, делал вид, что не замечаю этого. Такие мелочи, а уже счастлив. Был.... Больно. - Ясно, - меньше всего хотелось говорить с ним. - Оп-па! - Влад резко прихлопнул комара на моей руке. Совсем забыл про него. - Че творишь?! - я отскочил от него еще дальше. На руке остался большой кровавый след. Мне вдруг стало до безумия жалко эту букашку. Вот приспичило его! - Я комара убил... - удивленно глядя на меня, пояснил он. Не ожидал видимо. - Да вижу! Кто тебя просил его трогать?! Какого хрена вообще приперся сюда?! - последнюю фразу можно было попридержать. Я спиной чувствовал ошарашенный взгляд бывшего. Хотя.... его уже вряд ли можно так назвать. Год прошел. Но у меня не было никого после него. Предложения да, но как только ко мне подходили чересчур близко, обнять например, я непроизвольно представлял Влада. Был момент когда мой лучший друг по пьяне полез ко мне, а на утро спросил почему я отверг его. "Это же было бы просто так, ты все сделал правильно, но все же.... ты не доверяешь мне?". Не выдержав тогда, рассказал ему про свои летние похождения. Тогда пацан приобнял меня, сочувственно смотря и гладя по моей опущенной голове и одно это послужило нашей дальнейшей дружбе. Всего лишь один день, один момент, а ты уже чувствуешь необъяснимую тягу к человеку. - Максим.... что с тобой? - хм.... я думал он будет орать. Обычно это делает именно он. Раньше если я не поцелую его при встрече, что бывало редко, он начинал говорить на до неприличия возвышенных тонах. - .... - Знаешь, я ведь не ссорился ни с кем... - Ясно. - И вернулся из-за тебя. - Ясно, - Влад вздохнул. А мне полегчало. Я приехал в деревню больше для того, чтобы когда он начнет свои обычные действия сближения, я грубо откажу ему. И пусть он хоть ненадолго ощутит все то, что все эти годы испытывал я! Пусть мучается, смотря на номер моего телефона, страдает, видя мою улыбку предназначенную не ему! Это было неправильно, но я хотел мести. Отомстить и забыть про все, вычеркнуть его из своей жизни и не вспоминать больше. Или по крайней мере не чувствовать ничего, кроме приступа смеха. Но.... тогда почему мне так дороги его слова?.... Почему я так отчаянно ловлю его взгляды во время прогулок со всеми? Почему неосознанно пытаюсь идти поближе? Народ, знающий про все это, говорят, что у меня просто привязанность, потому что он стал моей первой влюбленностью. И я пытался заставить себя поверить в это. Честно? Получалось не очень... Сознание вновь подкинуло болезненных воспоминаний. Например как в пруду, я нырял, смотря на все сквозь прозрачную пленку, а Влад уходил под воду за мной, улыбался и целовал прямо там, не выныривая. А ребята посмеивались над нами. Как ходили вместе со всеми, смеялись, участвовали в общей беседе, но смотрели только друг на друга. Как при ходьбе он ловил мою руку, всю дорогу ласково поглаживая.... Захотелось плакать. Я уже успел уяснить, что когда думая о любимом ублюдке на глаза наворачиваются так надоевшие мне слезы, не выход сдерживать их. Голова сама собой опустилась на колени. Ветер приятно потрепал волосы, словно желая подбодрить. Хорошо, что у меня хватило ума захватить ветровку. Я вспомнил, что не один, только когда меня легко приобняли, заставив вздрогнуть. Как же безумно хотелось сейчас прильнуть к сильной груди Влада, но вместо этого я за палец убрал его руку со своей талии. Искренне пытаясь сыграть легкое отвращение. Через секунду она вернулась на место. Брюнет уперто продолжал распускать свои грабли. - Прекрати уже. - Почему? - он медленно придвинулся, видимо опасаясь, что я оттолкну его. Правильно, бойся. Вспомнить начало прошлого лета, когда он только начинал свою охоту на меня. Старался незаметно отходить от наших дружков, чтоб идти рядом со мной. Помнится иногда мимолетом, словно нечаянно касался своей ладонью моей. Для него это была игра, а меня как будто ошарашило током. Когда обращаясь ко всем, я спрашивал сколько время, Влад первый называл мне цифры. Был момент, когда срочно нужно было зайти в интернет, так он скакал по дорогам как ненормальная лошадь, в попытках поймать хоть какой-то. Наконец когда мне было грустно - пытался развеселить, легко приобнимал, брал за руку. Я наивно, словно маленький, наслаждался поддержкой, теплом, даже если был в одной легкой майке. Но вот не знал во что это может обратиться. - .... - Я же по-дружески! - Не надо. - Ты не примешь моей дружбы? - я не знал, что ему ответить. Нет, ответ то знал. Какая может быть дружба если я люблю этого мудака?! А его дружеские объятия доставляют мне лишь боль. Конечно, было приятно чувствовать его тепло, как выяснилось ранее лживую поддержку, но я же собирался избавляться от него! И добьюсь этого.... - Эй-эй! Ты чего творишь?! - Влад резко повалил меня на холодную землю, нависнув сверху. - Влаааад, прекрати! - я отвернулся от него, брыкаясь и как мог пытался его отпихнуть. А ему хоть бы хрен. Он преспокойно зажал мои ноги своими, поймал мои руки и зажал их за кисть над моей же больной головой. - Влаааад! Хват... мбф... мм.... - меньше всего ожидал такое, но он вдруг заткнул меня своими губами. Я заизвивался под ним, но это не мешало ему придерживать мое лицо свободной ладонью. Колени больно стукали его в живот, это было заметно по тому, как красивое лицо время от времени морщилось. Но несмотря на мои слабые, но все же попытки выбраться, Влад был на удивление ласков. Я перестал рыпаться, но не отвечал, лишь сверлил его закрытые зенки своими. А Влад вплетал длинные пальцы в мои запутанные волосы, нежно обнимал мои губы своими, изредка чуть прикусывая, а его мокрый язык безрезультатно пытался проникнуть дальше. А я сходил с ума, дрожа всем телом и тщетно пытаясь это предотвратить. Боль, смешанная с желанием обнять покрепче. Еще чуть-чуть и мне окончательно сорвет крышу. Как давно я не чувствовал его губ! Как... соскучился по ним... Собрав последние плескавшиеся во мне силы и сопли, я резко дернулся, откинув его с себя. Парень, видимо думал, что я так и останусь в его власти. Накась-выкуси, засранец! - Макс, я... - Уходи. - Максим... - Уходи. - Да выслушай меня! - Уходи. - Я... - Ухо... - Брюнет двумя пальцами ловко зажал мне губы. Безумные сердитые глаза и вытянутый рот. Объявят охоту на уток - застрелят нафиг. Мне кажется нам не о чем с ним разговаривать. Но послушаем. - Я постоянно думаю о тебе, - только начал он, а мне уже захотелось смеяться. Горько, правда. Тайно я мечтал и загадывал желания на падающих звездах, на пуху и много на чем еще, чтобы он действительно хоть раз в неделю конкретно думал обо мне. Даже ромашки путались во мнениях. Видимо он опять за свое, - Весь год... - это уже явно что-то новенькое. Интересно, сколько ему пришлось зубрить эту речь, - Вспоминаю все что было между нами за два года.... - Забудь, - я грубовато откинул его руку от своего рта. Хватит с меня это слушать. Звучит неубедительно, шепот еще не значит ровным счетом ничего. Думаешь, влюбил в себя парня и причем не факт, что одного, все можно, да? Ведь откуда мне знать чем он занимается в городе... Там у нас совершенно разная жизнь. - Что? - Забудь. - Почему, Максим, я же... люблю тебя... - о Боже, я уже не верю в любовь. Существует что-то между родителем и чадом, но часто сами предки выкидывают своих отпрысков, даже не факт что в дет дом, словно пустую бутылку. Делают аборты, как будто это так естественно как оторвать лепесток у цветка. Абсолютно точно есть любовь у животных, но люди отбирают например у кошки котенка, чтобы тупо кинуть в реку и по возможности посмотреть, как бедняжка будет захлебываться. Есть любовь, но не у людей которые встретились и начали общаться. Да и что это, любовь? Забота? Влад выбил из меня все представления о прекрасном, как бабулька упорно выбивает пыль из ковра. - Любишь?! Ахах не смеши мои подковы. - Это правда, я хочу быть с тобой... - эти слова он произносил два года, и после каждого лета писал, что это было ошибкой. Ошибка молодости, хах. Я уже не мог остановиться, сердце вновь испытывало ту, уже немного приглушенную боль. Поскорей бы закончить этот цирк, ведь он никогда не приносил мне радости. Если ты заучил пару шуток, не значит, что ты клоун. Цирк - скорее комната мучений. Смотреть как красиво одетая лошадь, брызгая пеной и задыхаясь, покорно бежит по кругу, под пинки наездника, которого ослушаешься, и заменят другой, молодой, а тебя продадут на какую нибудь скотобойню. А по моему дикость есть лошадиное мясо. Тоже самое как людское. Видеть вывески, слушать как вокруг твердят, что следующим номером "выступят" дикие и злые тигры, например, просьба не делать резких движений, не бздеть и не дышать, а иначе тигры разорвут вас на мелкие тряпочки, изнасилуют, съедят и цирк ответственности за это не несет. А как выйдут эти самые тигры, хочется откровенно плакать. Они рычат, но для публики, делают трюки и возвращаются на свое место, потеревшись о ушко сородича. В глазах такая дикая грусть, смиренность со своей жизнью, ужас, страх. И ни капли злости. Тигр смотрит на тебя с мордашкой "помоги мне". А ты сидишь, давясь собственным бессилием. В последний раз я был в этом здании много лет назад, меня еще поразило то, как огороженно пространство от этих несчастных созданий и угораздило же их попасться этим бессердечным отрыжкам общества! Рядом с клеткой стоял мужик, который смеясь, тыкал палкой тигра в бока, в мордочку, а тот лишь вяло отмахивался лапкой. А все вокруг просто уссывались над этим зрелищем. Или вот еще одно место - планетарий. Вроде бы змеи, удавы, веселые белки скачут в разные стороны, мне даже удалось погладить парочку. Но почему я начал об этом, там была клетка с довольно крупной обезьяной, толстые прутья клетки, места как всегда мало, само помещение засрато, в ней наверное никто и не убирает, пока животное не погибнет. Как всегда висит табличка, что-то типо "не подходите близко, животное может быть опасно". Сначала я остерегаясь немного, погладил влажную мохнатую спинку. Обезьяна, а вообще это был гомодрил, именно тогда я понял, что "гомодрил" это не матерное слово, а такой вот примат, вяло вяло повернулась ко мне. Подошла поближе. Вдруг протянула мне руку, смотря прямо в глаза. Именно по ним я понял, что это чудо, похоже, намного старше меня тогда. Я был рад знакомству с ним или с ней, подал руку. Гомодрил вдруг начал кричать, но врят ли это были крики, скорее стоны умирающего существа, обезьяна стала отчаянно хвататься за мои руки, своими маленькими трогательными, словно нежная ручка младенца, по прежнему смотря в самые глаза, пыталась просунуть голову сквозь толстые прутья. Пыталась вылезти оттуда, крепко держа мою руку и упираясь о нее. Человеческие глаза обезьяны истошно вопили о помощи, столько грусти, безысходности. Я так же ничего не мог поделать, мало того, мамаша оттащила меня от клетки, ругаясь. Ее волновало лишь то, чтоб не пришлось платить штраф. А гомодрил до последнего смотел мне вслед, уже не крича и не виня меня ни в чем. Обезьяна все прекрасно понимала. Все. Я побывал и в зоопарке, за плотной деревянной стеной, стояла лошадь, я даже не смог понять, что это она, пока не прочитал табличку. Рядом было написано тоже самое, что и на других клетках "животное опасно! Кормить запрещено!". Я глянул в щель, это единственное, через что удавалось смотреть. Как я и ожидал, маленький сарайчик, везде песок, пыль, какашки и плошка с грязной водой. И среди всего этого бродит одна единственная лошадь. Пражевальского. Я никогда не знал, почему она так называется. Я слышал это слово от друзей, когда один из них подходил с вопросом "хочешь лошадь пражевальского покажу?" хватал за ляжку, со всей дури сжимая ее. Я сорвал горсть зеленой травы, растущей прямо под забором, словно дразня посетителей и бедное животное. Причмокнув, пытаясь привлечь внимание четвероногого. Через некоторое время мне это удалось. Я просунул ладонь с травой в узкую щель, еще думая, что если существо за ним, решит скушать мою руку, я не смогу ее вытащить так просто. Бедняга осторожно дотронулась мягкими, нежными губками до моей ладони, аккуратно слизав сочную траву. Таким же способом я погладил зебру. У нее был такой же мягкий рот и предупреждение на заборе. Гладил полосатую, пока злая бабка с веником не согнала меня оттуда, а потом еще долго бегала угрожая позвать охрану. Единственное животное, которое я не осмелился бы тронуть, если бы не сетка конечно, это страус. Вместо того, что бы благодарно взять хлеб, он пытался склевать его у меня. А может его привлекало не хлебобулочное изделие, а мое, мясное. - Хватит уже. - Что хватит, я же... - Что хватит?! Хватит дрочить мне мозг! Ты уже два года несешь эту чушь, а потом бросаешь как половую тряпку! Думаешь... я не чувствую ничего?.. - Дай мне еще один шанс... - Он опять состроил невинные любящие глаза... Зачем он делает это? Опять издевается, но за что... Что я сделал ему... Он предавал - я любил, неужели не понимает даже капли моих чувств? - Я даю, потом идут лживые слова лживой любви, а затем ты пишешь, что уже разлюбил. - Я никогда не писал, что не люблю! Вспомни! Я писал, что ошибся! - И зачем? Поиздеваться надо мной?.. - Я... - Влад вдруг поник. Сжал кулаки. - я всегда думал, что недостоин тебя, а летом не мог сдерживаться... - Ага, а сейчас достоин, да? - я уже наслаждался его болью. Где-то кольнула совесть. - Нет... но я не могу так больше, зай... прости меня пожалуйста, прошу тебя... - Он вновь поднял на меня свои искренние карие глаза, ожидая чего-то. Я так долго готовился к этому.... Предвкушал его лицо, когда ощутит всю грубость и колкость моих слов. Но.... - люблю тебя.... - я сглотнул. Надо отказать! Надо! Отказ, отказ! Ну Маааакс.... Неожиданно для себя я придвинулся к нему, позволяя крепко себя обнять. Внутри прыгало, ликовало. Словно теплая вода медленно обволакивала сердце. Как будто с мороза ты ложишься в теплую ванну. А мозг дико хохотал, наверняка он, подлюка, знал все наперед! Я вздохнул, пытаясь сделать это незаметно, но получилось так, что оставалось надеятся, что парень вдруг оглохнет. Влад нежно потерся носом о мою шею, ласково поглаживая спину. Забрался под майку. Передернуло от ледяного прикосновения. Меня кто-то укусил за руку. Отстранившись от Влада, попытался разглядеть что же это было. - Что случилось? - меня несказанно порадовало, с каким страхом в голосе он произнес это. - Посвети. - Мой телефон лежал в кармане и чтоб выудить его оттуда пришлось бы встать, вытрехнуть все бумажки и фантики. Влад сделал это намного быстрее и я смог заметить маленького черного муравья, сжавшего нежную кожу. Многие потешались, что у меня кожа, как у девушки... В принципе это не так плохо. Да и не сам же я выбирал себе тело, в конце-то концов! Видимо я ненароком положил руку на муравейник. Просто так ни укусит никто. Не считая людей. Они способны сделать больно другим просто из-за своего иногда минутного плохого настроения. Я много раз нечаянно раздавливал невинного муравьишку. Но через некоторое время он начинал двигаться, шевелить лапками и в конце концов поднимался и бежал дальше собирать сухие веточки для своего домика, напоминающего общагу. В этом состоит и вся жизнь муравья. Эти букашки всегда меня восхищали. Какое должно быть чувство долга, стремление жить. Не то что глупые людишки готовые скопытиться из-за какой-то глупой ссоры. Причем не умереть, а чисто подавить на жалость. Взять и покончить с собой смелости хватит отнюдь не у всех. Пока я внимательно рассматривал муравья по прежнему не отпускающего руку, Влад пялился на меня. Я легко тыкнул в насекомое пальцем и скинул с руки, стараясь не причинить вреда. Брюнет казалось без малейших усилий усадил меня к себе на колени. Убрав сотовый, вздохнул и крепко прижал тушку к себе. Еще немного и он выдавит из меня кишки. - Мой мальчик. - прошептал он. По спине прошлась приятная дрожь. Как странно все это. - Твой... Мы просидели так может часа два. Я сидел на коленях Влада, с удовольствием ощущая его горячие губы на шее. Леха и остальные вернулись и навестили нас. Немного посидев и видимо поняв, что два человека их совершенно не слушают, ушли. Завтра наверняка будут отпускать едкие шуточки в нашу сторону. А Влад будет улыбаться, поддакивать и сильнее сжимать мою руку. Я не знаю, врал ли он, бросит ли вскоре, вновь причинив море боли. И допустил ли я ошибку, приняв его и наступив на те же острые грабли. Но одно знал точно: я вновь не смог устоять и это меня уже ничуть не волновало.