***
Душераздирающий вопль вспорол тишину и спокойствие деревушки Полперро. Из одинокого коттеджа вылетел Рудольфус с палочкой наизготовку, а за ним, следуя по пятам, появилась Беллатрикс с дьявольским огнём в глазах. Рабастан склонился над телом отца, и, не жалея собственную глотку, кричал что было мочи, не замечая, как сам истекал кровью. Боль сменилась отчаянием, а вслед за ним пришла слепая ярость. Мощный поток неконтролируемой магии отбросил Руда и Беллу обратно к входным дверям, сбивая их с ног. Лестрейндж уже не помнил, почему они воевали. Рудольфус слепо шел за отцом, а Рабастан не мог оставить брата незащищенным. Он сражался лишь за свою семью, стараясь не трогать невинных. Но безнаказанность действий постепенно ослепляла Пожирателей. С каждым новым последователем и собственным открытием Темный Лорд менялся. Становился более безумным и менее человечным. В редкие дни братья Лестрейндж видели, как отец и Антонин напиваются, тихо вспоминая о прошедших годах. О семье, которой они стали друг для друга: потерянные мальчишки, так отчаянно нуждающиеся в любви, заботе и поддержке. Никто не мог им этого дать, кроме них самих. Энергия темной магии волнами исходила от Рабастана, впитывая в себя все живое вокруг. Рудольфус медленно встал на ноги и прокричал имя брата. С трудом возвращая контроль над своим разумом, затопленного печалью, Лестрейндж упал на землю без сил.***
— Т-ш-ш, лежи смирно, — Сольвейг Гамп осторожно обрабатывала расщепленную руку внука экстрактом бадьяна, — и угораздило же тебя отвлечься во время трансгрессии, Бесёнок. Прозвище отдалось тупой болью в сердце. Летиция с малолетства называла так младшего сына. — Просто когда ты родился, то не давал покоя своему отцу. Становился невидимкой и сидел тихо-тихо. А мы понятия не имели, где ты мог быть. Я все гадала, когда Ричарда хватит удар, — смеясь, рассказывала мама. Бабушка с непроницаемым лицом перебинтовала руку и критично осмотрела внука. Её крайне волновало, сколько он потратил энергии из-за своего неконтролируемого выброса. — Я в порядке, — хрипло ответил Лестрейндж, пытаясь приподняться на локте, — спасибо, ба. Где Руди? Сольвейг опустила глаза. Она снова надела чёрный. Женщина всю свою жизнь ненавидела этот цвет, но в последнее время приходилось облачаться в него все чаще. Миссис Гамп посмотрела на внука: слов было не нужно. Семью Лестрейндж снова посетило несчастье. Через несколько часов братья стояли над обрывом, смотря на горизонт. Море под ногами шумело, а солнце опалило небо в багряные краски. Попрощавшись с отцом, братья развеяли его прах на ветру. — Увидимся на том берегу, отец. Рабастан почувствовал, как какая-то ниточка оборвалась в его душе. И лишь рука брата, лежащая на его плече, удерживала его на земле.***
Дикий смех Беллатрикс пробирал до костей. Её фирменное Блэковское безумие выходило из-под контроля. В конце концов она точно слетит с катушек. Рабастан присел на корточки, рассматривая только что разрушенный дом. Здесь был временный штаб Ордена Феникса — группы фанатиков Дамблдора. Поттеров не нашли. На кой черт Темному Лорду сдались двадцатилетние дети? Никто этого не знал, даже Долохов. Рабастан уже пробовал разговорить крёстного, чтобы тот поделился планами Повелителя, однако Антонин лишь отмахнулся и продолжил пить, заливая крепкой настойкой нескончаемую боль потери близких людей. Белла истерично вопила и терзала Круциатусом пойманных авроров, выспрашивая хоть какую-нибудь полезную информацию. А может, просто упивалась собственным превосходством. Рудольфус осматривал тела погибших и посматривал на жену с искренним беспокойством. Рабастан отодвинул один кирпичик и поднял запыленную дымящуюся колдографию. Мужчина всмотрелся в лица счастливых, смеющихся молодых людей, перевернул фотокарточку и растянулся в победной ухмылке. Мелким неровным почерком значилось: Лили Эванс, Джеймс Поттер, Алиса Стоун и Фрэнк Лонгботтом. Февраль 1976 года. Фото на память от неотразимого Сириуса Блэка.***
— ГДЕ ОН?! ОТВЕЧАЙ МНЕ! Очередное проклятие полетело в истерзанное хрупкое тело миссис Лонгботтом. Её муж дернулся в сторону, пытаясь приблизиться к любимой женщине, за что Белла вновь наказала его Круциатусом. — Слабоумие и отвага, Фрэнки? Вижу, что на вашем факультете эти качества — фундаментальные, — Беллатрикс поставила свой черный ботинок на высоком каблуке на грудь мистера Лонгботтома, рвано хохоча, — а теперь говори мне, где Темный Лорд? — Дорогая, ты пытаешь их уже около часа. Ещё немного, и они сойдут с ума. Этим ты ничего не добьешься. Прекрати, — Лестрейндж-старший отлип от стены и подошел к жене, мягко кладя руку на её талию. — Не смей указывать мне, Рудольфус! — миссис Лестрейндж оттолкнула мужа и выхватила нож, спрятанный в складках платья. — Я сама решу, что мне нужно делать. Рабастан сузил глаза и отвернулся. Чувство безнаказанности и ощущение власти окончательно сорвали крышу Белле, выпуская наружу её безумие. Она навсегда потеряла себя. Басти просил её не пересекать черту, после которой она не сможет стать прежней. Умолял не применять Круцио к Лонгботтомам, но все без толку. В углу комнаты застонала очнувшаяся девушка-аврор. Бедняжка. Зашла к друзьям в гости в неподходящее время. Басти опустился перед ней на корточки и поднес к губам кувшин с водой. Практически не раскрывая глаз, девушка стала жадно пить воду. Как необдуманно с её стороны: брать что-либо из рук врага. Лестрейндж, наконец, откинул капюшон с её головы и ахнул. Уж кого он не ожидал увидеть, так это бывшую школьную подружку Магдалину Аббот. Ресницы когтевранки задрожали, чтобы медленно открыться, но Рабастан наложил на нее Сонные чары. Он не хотел, чтобы она видела тот ужас, что творила его невестка. Рабастан выглянул в окно: было подозрительно тихо. Улица замерла, словно птицы перед бурей: будто в скором времени должно было произойти нечто ужасное. Лонгботтом сказал что-то очень дерзкое Рудольфусу, за что последний наслал на него очередной Круциатус, срываясь на крик: — СКАЖИ МНЕ, ГДЕ ДИТЯ, — Руди зачесал выбившуюся прядь волос назад и приблизился к лицу Фрэнка, — ребенок Поттеров последним видел Повелителя. С помощью парочки фамильных заклинаний мы сможем вытащить из него воспоминания. — Я ничего не знаю, — еле выговорил Лонгботтом. — ТЫ ВРЕШЬ! — Беллатрикс наслала очень мощное проклятие. Фрэнк Лонгботтом упал навзничь. Входная дверь сорвалась с петель: авроры ворвались в дом, размахивая палочками направо и налево. Рудольфус остервенело насылал контрзаклятия, пока Беллатрикс ставила перед ними обоими щиты. Рабастан же в один прыжок очутился рядом с Магдалиной, защищая её тело. Он не хотел новых невинных жертв. За спиной взорвалось окно, рассыпая тысячи осколков по комнате. Несколько осколков впились в щеку Басти. Авроры напали со спины, поливая шквалом боевого огня, сбивая с ног Лестрейнджей.***
Темнота. Холод. Сырость. Безысходность. И спертый воздух. Это все, что окружало их последние двенадцать лет. Рабастан аккуратно затачивал маленький камень о стену камеры: силы покидали его с каждым днем все стремительнее. У него не осталось ничего: ни надежды, ни чувств, ни воспоминаний. С каждой секундой, что он оставался наедине с собой, остатки разума загонялись все дальше на подкорку, выпуская наружу лишь безумное отчаяние. Как мантру он повторял одно и то же, чтобы не забыть, что он все ещё живой человек, а не плод чего-либо воображения: Меня зовут Рабастан Лестрейндж. Я потерял мать и отца, бабушка не выдержала горя после приговора о судьбе ее внуков. У меня есть брат Рудольфус. И, возможно, мой лучший друг Уолден МакНейр жив. Я хочу жить. Струйка воды, сбегающая по стене, с тихим треском начала замерзать. Рабастан рвано вдохнул и попытался слиться со стеной, вжавшись в неё изо всех сил. Он почувствовал, как острые холодные камни камеры впиваются и рассекают бледную тонкую кожу. С мерзким хлюпаньем ртов и шуршанием мантий мимо прутьев клетки проплыли самые жуткие стражи Азкабана. Очередной патруль в башне отчаяния в поиске пропитания. В камере напротив от боли истошно завопила Беллатрикс. Ещё пару часов назад она безумно хохотала, захлёбываясь от смеха, уверяя всех сокамерников в том, что Темный Лорд в скором времени возродится и придёт за ними. И все вместе они завершат то, что начали: избавят мир от предателей крови. А сейчас Белла умоляла Повелителя забрать её отсюда, пока дементоры высасывали из неё жизненные силы. Стражи ушли, оставив после себя мертвую тишину и полнейшее уныние. Рабастан подполз к прутьям решетки, всматриваясь в бездыханное тело невестки. Несколько страшных секунд Беллатрикс не двигалась. Позже её пробила мелкая дрожь, и она свернулась в калачик на холодном полу. Басти облегченно выдохнул, набрал в ладони студёной воды и ополоснул лицо, чтобы прийти в себя. Рабастан чувствовал, как сознание медленно ускользало от него, а сам он будто стал падать в пучину безнадежности. И самостоятельно вернуться он не сможет. Лестрейндж услышал отчаянный шепот, зовущий его по имени. — Баст! Баст! БАСТ! Рабастан, словно ведомый какой-то волшебной ниточкой, снова приблизился к решетке и протянул руку в сторону, вдоль ледяной шершавой стены. Подушечки на мгновение ощутили тепло чьих-то кончиков пальцев. Электрическая волна прошла по руке, проникая в самое сердце. Старший братишка. — Руди, — прохрипел Лестрейндж. Они не могли переговариваться. Самые шумные и разговорчивые заключенные, как Белла, несомненно, жестоко наказывались. И только такие краткие прикосновения уверяли братьев, что они живы. Что они рядом. Разум открыл дверцу к глубоко спрятанным счастливым воспоминаниям Басти — событиям, которые происходили в его жизни до заключения. Его жизнь была яркой и непредсказуемой, как и он сам. Мужчина зажал рот обеими руками, чтобы не закричать от собственного бессилия.***
Рабастан потерял в камере счет времени. Чтобы хоть как-то занять себя, он аккуратно обтачивал мелкие камушки, превращая серый гранит в шахматные фигуры. А после, снова через решетку, передавал фигурки брату, страстно любившему эту игру. Лестрейндж заканчивал последнюю фигуру коллекции — черного короля, как левое предплечье словно обожгло огнем. Мужчина неверующе поднес метку к глазам: змея, выползающая изо рта черепа, выглядела как живая. Беллатрикс счастливо расхохоталась, вжимаясь всем телом в прутья решетки. На верхнем уровне раздался ужасающий грохот, будто полстены снесли Бомбардой. Следующий час слился в одну необъяснимую карусель. События так быстро сменяли друг друга, что Рабастан не успевал следить за происходящим. Единственное, что он помнил — как Уолден МакНейр снял свою маску, скрывающую лицо, отпер камеру и крепко обнял лучшего друга, а минутой позже Басти смог стиснуть своего сильно похудевшего брата.***
Рудольфус с удовольствием провел пятерней по чистым мокрым волосам и откинулся на плед, небрежно брошенный на яркую сочную траву. Солнце слепило глаза, а его лучи приятно грели бледную изувеченную кожу. Лестрейндж повернул голову в сторону и посмотрел на брата. Удивительно, как с каждым часом он набирал силу, словно расцветал. В сломленных изумрудных глазах постепенно разжигался пытливый огонёк. Медленно, но верно, с жадной, крепкой хваткой Рабастан возвращался к жизни. Рудольфус слегка пнул брата, привлекая к себе внимание, но сразу пожалел об этом: Басти рвано дернулся, как затравленное животное, а в глазах на мгновение появился страх. — Поговори со мной, Баст. О чем угодно. Брат расплылся в улыбке и показал новый чертеж. Как только заключенные попали в Малфой-мэнор, первым делом Рабастан попросил блокнот и уголек, да так и не выпускал потом из рук пишущие принадлежности. За полчаса мужчина сделал расчеты для нового Артефакта. Изящный сбалансированный кинжал, несомненно, обладающий скрытыми коварными начинками. — Я скучал по чертежам, Руди. — Знаю, — Лестрейндж рассматривал четкие линии и легкие дуги. Брат являлся превосходным Мастером по холодному оружию и видеть, как создаются очередные шедевры, было настоящей отрадой для Рудольфуса. Он безумно гордился своим братишкой. Лестрейндж пролистал альбом, где были сделаны десятки зарисовок различных мелочей. Деталей, которые были удивительны человеку, долгие годы мечтавшему выбраться из бездны отчаяния и беспросветной печали. Рабастан жестикулировал и рассказывал о проектах и планах. Он мечтал открыть собственную мастерскую и однажды утереть нос Мари Покахонтас личными гравировками на стали. — Руди, пообещай мне одну вещь. — М-м-м? — Лестрейндж вопросительно посмотрел на внезапно замкнувшегося в себе брата. — Мы никогда не вернемся туда. Убей меня, но не позволяй им отправить меня обратно, Руд. — Я… Я обещаю, Баст.***
Рабастан, откровенно говоря, не понимал, что они делали не так. Как можно проигрывать толпе необразованных школьников и кучке Орденовцев? Особенно, когда за твоими плечами настоящая армия последователей. Один из великанов протаранил стену замка. Кирпичи полетели вниз, прямо на двух студентов, отбивающихся от огня Пожирателей. Рабастан взмахнул палочкой, вытягивая детей из лап верной гибели. Какого Мордреда происходит?! Затрубили боевые трубы со стороны леса к магам в масках стало приближаться стадо кентавров, до этого держащих нейтралитет, на метлах, следом за ними, летели волшебники. Вероятно, это были жители Хогсмида, раньше не сумевшие пробраться в замок через защитный купол. Из школы с поварёшками и кастрюлями на головах, сбивая всех с ног, выдвигался отряд домашних эльфов. Рабастан выругался и осмотрелся: многие Пожиратели, заметив, что Хогвартсу поступила поддержка, дернули в сторону антиаппарационного барьера. Мимо пробежал обеспокоенный Рудольфус, младший Лестрейндж бросился за ним. В Большом зале происходила настоящая феерия. На братьев обрушился шквал заклинаний со стороны защитников замка. Встав спиной к спине, они с трудом отбивались от плотного огня. Безумный смех Беллатрикс разливался на все помещение. Женщина упивалась собственным сумасшествием, одновременно сражаясь с тремя школьниками. Темный Лорд отбивался от Орденовцев. — Руди, она проигрывает! Скажи ей остановиться, пока не поздно! На периферии глаз Рабастан видел, как хлещет и крутится волшебная палочка в руках Молли Уизли и как исчезает улыбка с лица Беллатрикс, превращаясь в злобную гримасу. Потоки пламени лились с обеих палочек, пол под ногами волшебниц раскалился и покрылся трещинами; обе дрались не на жизнь, а на смерть. Братья, наконец, отбились от своих обидчиков и бросились на помощь Белле, но не успели. Миссис Лестрейндж упала на каменный пол замертво. Рудольфус обессиленно упал на колени, не веря собственным глазам. Темный Лорд, обезумев от ярости, наслал на помещение мощный поток магии, заставляя каждого замереть. Откуда ни возьмись, появился живёхонький Поттер и ринулся разглагольствовать и переключать внимание Повелителя на себя. Через пару минут все закончилось.***
— Визенгамот вынес решение. Рудольфус Ричард Лестрейндж и Рабастан Альварес Лестрейндж приговариваются к пожизненному заключению в тюрьме Азкабан. — Нет! Н-Е-Т! — Рабастан истошно завопил и попытался бежать из зала, но кандалы и Обездвиживающее заклинание остановили его. — Руди! Ты обещал! Рудольфус побледнел. Его брат по окончании битвы за Хогвартс умолял убить его, потому что они оба понимали, чем все это закончится. Но Лестрейндж не мог поднять палочку против своего младшего братишки. Их судно размеренно покачивалось на волнах Северного моря, слегка укачивая пассажиров. Треугольная в сечении башня встретила их проливным дождем. Мелкие ледяные капли кололи лицо, а тело дрожало от страха и безнадежности. На Рабастана наложили Сонные чары, чтобы сильно не буйствовал при перемещении. Мрачные мракоборцы сыграли с заключенными самую злую шутку: братьев бросили в те же камеры на нижнем ярусе тюрьмы, куда не добирался ни один лучик солнца. В бывшую камеру Беллатрикс завели бледную, на грани истерии, сотрудницу министерства Долорес Амбридж. Тишина давила на уши, а тихие редкие стенания заключенных заставляли кровь застывать в жилах. Рабастан очнулся на своем старом заплесневелом матрасе. Его нижняя губа задрожала, а тело покрылось липким потом. Лестрейндж медленно сполз с жалкого подобия кровати и пошарил руками по каменным плитам. В темноте он нашел свою старую шахматную фигуру черного короля и зажал её в руке. Он не знал, сколько времени просидел на полу, уставившись в одну точку, практически не мигая. Глаза жгло от слез, а конечности онемели от неподвижности. Его сил не осталось ни на что. Внезапно его рот стал выпускать клубы пара, а волосы на руках встали дыбом. — Вечерний обход, — едва слышно прошептал Рабастан. Заключенный подполз к прутьям решетки, медленно поднялся, держась за обжигающе холодное железо. Затекшие конечности еле разгибались, тело противилось собственному хозяину. Лестрейндж поставил фигурку на прут. — Шах и мат. Перед Рабастаном медленно проплывали мерзкие фигуры в капюшонах, и в последний раз Лестрейндж открыл свой поток счастливых воспоминаний. Любовь и тепло, семья и друзья, многие часы в мастерской и тихие разговоры с братом под ночным небом. Он вспоминал каждый миг своей жизни, отдавая всего себя. Изголодавшиеся стражи упивались таким щедрым подарком, медленно высасывая жизнь из заключенного, что долгие годы старательно блокировал свои эмоции. Рабастан чувствовал, как душа и силы покидали его тело. Мужчина прикрыл глаза и сквозь боль прошептал: — Увидимся на том берегу, брат.***
Когда дементоры ушли, Рудольфус бросился к прутьям решетки, вытягивая руку вдоль ледяной шершавой стены. Слишком долго он шарил пальцами в пустоте. Червячок здравого смысла начал ковырять дыру в сердце Лестрейнджа, заставляя его опустить руку и отойти от решетки. Что-то упало и прокатилось к его камере. Рудольфус вытянул руку и поднес к глазам точеный камень: это была последняя шахматная фигура. В стенах тюрьмы прозвучал отчаянный крик. Мужчина сжал в кулаке фигурку и осел на пол. Как мантру он повторял одно и тоже, чтобы не забыть: Меня зовут Рудольфус Лестрейндж. Я потерял всех, кого любил. Я хочу умереть.