Триггер

— Блядь! Олег невидяще пялился на погасший экран старенького, побитого жизнью смартфона, а затем откинул его на переднюю панель, крепко вцепившись в руль. — Твою жешь мать, Разумовский! — голова упала на руки, но звук входящего сообщения заставил дернуться и вновь потянуться к телефону. От Пчелкиной, значит предыдущее MMS, пришедшее со смартфона Сережи ему не померещилось с недосыпа. Волков стиснул зубы и открыл присланное Юлькой видео. В неоновом полумраке, под гомон беснующейся толпы, на фоне черных стен и ужасающих клубных басов — (Олег, всему предпочитавший, рок-классику поморщился,) — размытым пятном выделялся вульгарно-красный диванчик, на котором комфортно разместилась его извечная головная боль и непроходящее наваждение — Сережа Разумовский. Ярко рыжие пряди, такие невесомо-мягкие даже на вид, явно принадлежали ему… А вот бесконечные ноги, обтянутые блядски узкими кожаными брюками и белая футболка с ярким принтом, заканчивающая значительно выше пупка, яснее ясного говорили о том что перед ним… Птица. Сережа эти провокационно-сексуальные вещи надевал только для него и никогда бы не решился выйти в них в клуб. И вот теперь эта мразь в Сережиной одежде блистала кривой улыбкой, стреляла подведенными глазами, пошло наигранным жестом сдувала рваную челку со лба, как-то умудрившись соорудить непотребство из скромного Сережиного каре, и не забывала прикладываться к высокому коктейльному бокалу с чем-то отвратительно синим. — Тебя же не было почти год, блядина… — прорычал Олег, продолжая всматриваться в мутное изображение, но тут же напрягся. На красный диванчик рядом с… Птицей неэлегантно плюхнулась явно мужская фигура, без экивоков уместив широкую ладонь на узкое бедро. Волков, скрипнув зубами, вырубил видео и нецензурно припомнил всех несуществующих родственников дряни, которая с детства не давала его Сереже жить спокойно, а когда выходила из повиновения, становилась совершенно неуправляемой. Сегодня был явно тот самый случай. Первое видео послал ему сам Птица, красуясь на камеру на танцполе и победоносно улыбаясь. Он явно хотел задеть Волкова побольнее и, что душой кривить, ему это удалось. Олег завел мотор, параллельно набирая Юльку. В клуб через центральный ход он явно не попадет, не пройдет фейс-контроль, а вот через кухню Пчелкина, работающая в клубе официанткой, вполне может протащить. Лишь бы успеть, пока не стало слишком поздно. Юлька ответила уже на втором гудке и она явно нервничала. — Волк, тащи сюда свою распрекрасную задницу немедленно! — подруга перешла на ультразвук, перекрикивая речитатив диджея, и Олег понял, что дело плохо. — Буду через полчаса. — Сколько? — Юлька сбилась на злой шепот — видимо рядом появился посторонний или администратор засек прохлаждающийся персонал с телефоном у уха. — Да его тут разложат в четыре руки за пятнадцать минут. — Не могу я быстрее. Присмотри за ним. — Олег почти кричал, вдавливая педаль газа до упора. — Будешь должен, Волков, шевелись, — прожужжала Пчелкина, как первостатейная оса и припечатала: — Ты не представляешь сколько вокруг него вьется мужиков. Олег знал и специфику клуба, и Птицу в образе распоследней бляди, а потому гнал как сумасшедший, радуясь, что успевает до разведения мостов. Завтра его наверняка уволят по статье, за кучи штрафов, но сейчас это было неважно. Как было неважно и то что придется открыться и рассказать наконец Сереже что он уже три месяца как перевелся на заочку и работал курьером в одном из интернет-магазинов с утра до ночи, чтобы Разум не думал о хлебе насущном, полностью посвятив себя учебе. Впереди у него очередная олимпиада, а вместе с ней и президентский грант. Все у них было хорошо, пока опять не вылез этот. Олегу не хотелось даже думать о том, что послужило тому причиной. Волков еще крепче вцепился в руль игнорируя недовольно сигналящих автомобилистов, которых он вольно или невольно подрезал… И вот уже та самая улица, Волков припарковался под запрещающим знаком — плевать. Ветер с залива бросил в лицо соленый дух. Олег натянул капюшон, не столько пытаясь скрыться от непогоды сколько для конспирации. Юльку подставлять не хотелось. У входа в клуб было светло и шумно и наверняка имелись камеры, но Олегу нужна была другая неприметная дверь без опознавательных знаков. Юлю Волков набирал дрожащими пальцами. — Юль, я приехал. — Сейчас, — нетерпеливо бросила в трубку подруга и отключилась. Дверь, вопреки ожиданиям Волкова, открыла не Пчелкина, а хмурый небритый парень, одной с ним комплекции в черной форме охранника. — Эээ… Удивится Волков не успел. Его быстро затащили в тамбур и моментально закрыли за ним дверь. — Шевелись давай, — бросил хмурый отрывисто. — Юля просила встретить. Олег понятливо хмыкнул и двинулся вслед за охранником. — В зал проходишь тенью, забираешь своего парня и валишь. Его ухажеров я придержу, если понадобится. — Спасибо. — Пока не за что. Встрянешь в драку — Юлька не отвертится. Если ей от хозяина прилетит, то будешь иметь дело со мной. — Понял, — усмехнулся Волков. Хорошего себе Юлька телохранителя отхватила, грозного — Тебя звать-то как? — Игорь. Свои Громом зовут. Пришли. Олег, не задумываясь над тем, свой он или чужой, огляделся. Он бывал в этом пафосном клубе многосторонней направленности только раз вместе с Сережей, на закрытой вечеринке в честь дня рождения Пчелкиной. Скорее всего, поэтому Птица выбрался потусить именно сюда. Кухня осталась позади, как и ярко освещенный коридор с вычурными дверями в сортир. Олег застыл у входа в большой зал. Игорь бесшумно растворился в темноте и на его месте возникла Юля. — Эй, пошли быстрее, Ромео, твоя Джульетта совсем берега попутала. Олег пошагал за ней степенно, чтобы не привлекать внимания, хотя отчаянно хотелось сорваться на бег, чтобы вырвать наконец своего Сережу из чужих грязных объятий, прикрыть широкой спиной от липких взглядов. Смех Птицы, откровенно вульгарный и пошлый, Олег различил даже сквозь громкую музыку и пьяные крики гостей заведения. Его Сережа никогда так не смеялся. А потом Юля исчезла, и мир застыл в вакууме. Оборвалась музыка, застыли люди на танцполе, всё потонуло в сумрачной тишине. Всё, кроме красного диванчика и столика рядом с ним заставленного разномастными коктейлями без малейшего намека на закуски. Завтра у кого-то будет адски болеть голова. Птица лениво потягивал шампанское из тонкого бокала, сидя на коленях мужика уже знакомого Олегу по видео, и мягко играл с идеально уложенными патлами последнего. Рядом сидел еще один постарше, он был трезв как стеклышко и Волкову захотелось немедленно его придушить. Сладко и со вкусом сворачивать шейные позвонки, только за то, что позволил себе так откровенно раздевать глазами его… Сережу и легонько поглаживать ухоженными пальцами белую полоску кожи над низко сидящими брюками. Олег даже не хотел себе представлять, что нашептывают Птице на ухо эти два мудака и сколько еще похотливых уродов пялятся сейчас на эту колоритную троицу. Волков отлично понимал, что сила сейчас не на его стороне, знал наверняка, что вызванная охрана может скрутить девятнадцатилетнего студента в два счета не особо напрягаясь, но отступать не собирался. Только не тогда, когда его Сереже собирались сделать больно, даже без его ведома. Тупым качком Олег никогда не был, потому начал вежливо. — Добрый вечер, господа! — получилось ровно и даже с достоинством, все же редкие уроки ораторского искусства от будущей журналистки Пчелкиной не прошли даром. — Не хотелось нарушать вашу идиллию, но мой друг устал и я забираю его домой. К нему обратились три пары удивленных глаз, но только одни, такие родные и чужие одновременно блеснули золотистым торжеством. Птица явно ждал его появления и весь этот фарс устроил только ради общения с озлобленным Волком — мазохист. — Олееежек… — протянул Птица с придыханием не торопясь сниматься с обжитых колен. — Что-то ты долго. Я так устал тебя ждать, и мальчики любезно предложили мне скрасить одинокий вечер. Я, пожалуй, останусь. — Машина ждет, Се… — Олегу до боли в груди не хотелось называть Птицу дорогим именем. — Вы разве не слышали, юноша, — подал голос Трезвый, подливая шампанское в полупустой бокал Птицы. — Ваш друг желает продолжить вечер в приятной компании… Олег знал, что Сережа тяжело переносил алкоголь в больших дозах. О том, сколько Птица уже выжрал в «приятной» компании он мог только догадываться. Волков отбросив светский тон, ощущая, как закипает все внутри и по жилам струится чистейший адреналин обогнул столик, аккуратно вытащил из одной руки Птицы бокал, во избежание, мягко дернул за вторую, побуждая подняться с насиженных колен. От волос Сережи пахнуло густой терпкостью чужого одеколона. В горле застыл рык пополам с матами, но Олег сдержался. Сережа в его руках ощущался удивительно правильно — мир вокруг отмер и время снова потекло в привычном бешенном ритме танцевально-алкогольной ночи. — Я никуда с тобой не пойду! — несмотря на недовольные крики Птица вырывался в полсилы, просто чтобы поломаться и позлить. «Приятная» компания видимо по достоинству оценила его актерские способности и подниматься с удобного диванчика не спешила, продолжая пялится с явным горизонтальным подтекстом. — Заканчивай представление. — Волков крепко обхватив за талию свое наказание, посылающее своим несостоявшимся любовникам воздушные поцелуи потащил его в сторону туалетных комнат. Совсем немного усилий и он вернет своего Сережу. Осталось проучить эту в конец зарвавшуюся тварь, но для начала узнать, что послужило спусковым крючком на этот раз. Об этом Птица всегда вещал с особым удовольствием, отлично понимая какую боль причиняет Олегу, впиваясь острыми когтями своих откровений прямо в сердце. В туалете на удивление было пусто. Олег закрыл за собой дверь, щелкнул замком, не снимая руки с тонкой талии. Шелковистая кожа под ней горела огнем. Прислонив нетвердо стоящее на ногах тело к кафельной стене Олег бросил: — Говори! — Фу, как грубо, Олежек! Обломал мне качественный трах, а теперь еще допросы устраиваешь. — Я тебе еще не то обломаю, если твои концерты, снятые на чужие телефоны испортят Сереже карьеру. Птица расхохотался ему в лицо. — Заботишься о его моральном облике? А что же скажет общественность, если узнает, что наш гениальный мальчик-гей и спит со своим лучшим другом? Олег сжал кулаки. Очень хотелось приложить эту циничную мразь… Но не Сережу. Сережу он никогда и пальцем не тронул. — Говори по существу! Я же знаю, тебе хочется! — А ты попроси, Олежжек… — закатил глаза Птица, притираясь бедром. — Он ведь так тебя зовет в постели?.. Продолжить Волков не дал, ухватил за художественный беспорядок на голове осторожно макнул лицом в фаянс умывальника, параллельно включая холодную воду. — По-хорошему значит не понимаешь, будет по плохому. Птица предсказуемо затрепыхался, но Волков хватку не ослабил. Ему надоело играть в его грязные игры. — Говори, что послужило триггером? Говори, блядина! Птица приятно забулькал: — Тует, пр док! — Что? Я не расслышал! Птица отплевался и посмотрел обиженно и устало. — Его случайно в институтском туалете закрыли! — зло процедил он. — Прическу испортил, идиот! — Черт! — Олег отпустил Птицу и зажмурился, тяжело оперевшись руками о белоснежную раковину. — Как это случилось? — Случайность. Замок давно барахлил. В дверь требовательно застучали, но Олегу было не до того. Теперь он знал какой триггер сработал на этот раз. Самый страшный кошмар Сережи вполне мог спровоцировать срыв и появление Птицы. Им с Сережей было по тринадцать, когда их с другими воспитанниками детского дома отправили в летний лагерь. Нет, не на южные моря конечно, на свое родное Балтийское. Светлые корпуса, море, солнце, песок, ново и увлекательно. Здесь на природе за ними не следили так жестко и не выговаривали за каждую провинность. Но именно эта мнимая свобода и оказалась роковой. Тем вечером они долго гуляли по берегу, разговаривали, радовались тому что до ненавистного сентября еще целый месяц, а потом уснули как и всегда рядом, нос к носу. Проснулся Олег от холода. За окном стояли предрассветные сумерки, Сережи рядом не было. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. Натянув шорты и сунув ноги в сланцы Олег выскользнул из комнаты. Его путь лежал в сторону туалетов. Навстречу не попалось ни души. Дверь туалета для мальчиков оказалась заперта, хотя Олег отлично помнил — щеколды изнутри не было. Значит, дверь закрыли на ключ. Но зачем? Кому это понадобилось среди ночи? Олег постучал, позвал Сережу. В ответ ему почудился какой-то шорох, опустившись на корточки Олег приник глазом к замочной скважине. Свет в туалете не горел, но Олег остро чувствовал чужое присутствие. Не чужое — Сережино. Снова постучал, позвал. Стало холодно и жутко, что-то в груди оборвалось, и Олег бросился к дежурному воспитателю. Пусть его засмеют как паникера, пусть посадят в карцер, но он заставит открыть эту дверь. Дежурная оказалась неплохой теткой, дверь открыла и шум поднимать не стала. Может, оттого что пожалела их обоих, а может оттого что вину свою чувствовала. Недоглядела. Сережу он нашли забившимся в дальний угол. Он прятал заплаканные глаза и синяки на запястьях, на все вопросы отвечал, что упал, ударился головой и ничего не помнит. На следующий день Олег впервые познакомился с Птицей. Не с неосязаемым и призрачным, со слов мучающегося кошмарами друга, а с самым что ни на есть настоящим, только в теле Сережи. С тех самых пор Разумовский ненавидел замкнутые пространства и общественные туалеты, а Олег, если их посещения нельзя было избежать всегда сопровождал его. Прошло уже много лет, а Сережа так и не рассказал что же случилось той злосчастной ночью в туалете детского лагеря. Можно было выспросить у Птицы, но Олег… Олег малодушно боялся услышать правду. Если бы узнал — никто бы не смог остановить его и предотвратить изощренное убийство. Возможно его время еще не пришло. — Ну чего задумался, Олееежек! — протянул Птица насмешливо, брезгливо наблюдая в зеркало за тем, как по белоснежным щекам Сережи черными ручьями стекает подводка. — Не уберег. Опять будешь чувством вины мучаться… А если бы в клуб не успел, поимели бы твоего драгоценного Сереженьку чужие мужики. Ты, кстати, уверен, что он с моей помощью тебе не изменяет? Наверное, Олег очень устал, а может, просто ему очень давно этого хотелось. Рука взлетела сама, основательно опустившись на тонкую скулу. Птица вскрикнул и дернулся, схватившись за щеку. Волков тут же пожалел о содеянном, потому что услышал такое желанное: — Олежа? — Сережа! Олег позволил себе выдохнуть. Он вернулся! Его Сережа вернулся и теперь смотрел на него огромными удивленными глазами, в панике озираясь по сторонам. — Что случилось? Где мы? — спросил Сережа, опасно покачнувшись. Олег легко поймал его, обнял, ловко отвернув от зеркала, коснулся губами краснеющей скулы. — В клубе, где летом отмечали день рождения Юльки, — затараторил Олег, увлекая любимого к входной двери, в которую уже не стучали, а барабанили, снося с петель. — Ты немного перебрал, и сейчас мы поедем домой. За дверью обнаружился злющий Гром и Юля, успокаивающая стремящихся к вожделенным писсуарам гостей. Волков благодарно кивнул обоим, накинул на дрожащего Сережу свою куртку и крепко обнял. — Идти сможешь? — Смогу, наверное, — хрипло ответил Сережа, пряча глаза от любопытных взглядов. Они шагали в ногу за молча излучающим негодование Игорем. Тот, погромыхав замками, выпустил их в прохладу питерской ночи. — Спасибо, Гром. — Волков протянул руку. — Я твой должник. Игорь руку пожал краем глаза наблюдая за поникшим Разумовским. — В себя пришел? — Ему уже лучше. — ответил Олег за прячущего пылающее лицо в районе его ключицы как никогда хрупкого Сережу. — Бывайте. Как только они остались одни, колени Сережи предательски подкосились и если бы не Олег, подхвативший его на руки, он наверняка приложился бы об асфальт. Поняв, что его несут как девицу, Сережа попробовал возразить, но тут же затих под укоризненным усталым взглядом друга. Устроив потерянного Сережу на заднем сиденье служебного автомобиля Олег сел за руль, равнодушно отметив десять пропущенных сообщений от диспетчера. Пусть увольняют. Для него никогда не было ничего важнее Сережи. — Волк, это чья машина и почему на мне… все это? — проговорил медленно приходящий в себя Сережа, продолжая кутаться в куртку — Сколько я выпил? Я ничего не помню… последняя пара, а потом темнота. — Ты просто переутомился. — преувеличенно бодро отозвался Волков — Тебе лучше не пить на голодный желудок, больше отдыхать и питаться чем-то более основательным, чем чипсы и газировка. — Олеж, это он? Он опять… Опять пытался сделать тебе больно? «Нам, Сережа, нам» — Все хорошо, Сережа, нет ничего с чем бы мы не справились вместе. А теперь домой, постараемся немного поспать.