Водопад

Глеб набирает пригоршню холодной воды и умывается ей. Ему снова снится водопад. Ледяные капли дождя жалят голые ноги, стоит только зайти по щиколотку в воду. Каждый раз стена воды скрывает в себе тёмную фигуру, в которой Глеб тщетно пытается кого-то узнать. Водопад снится ему с десяти лет. Они тогда отдыхали, и вода уносила его, укутывала в свои объятия, желая показать всю свою глубину. Крепкие руки Вадима выхватили его, потащили на себя и он уткнулся в чужую грудь, долго переводя дыхание и кашляя водой. Водопад снится ему перед каждой его личной трагедией. Сегодня ему исполняется семнадцать, и он падает на колени в своём сне, стоит в холодной воде, высматривая силуэт, и из горла вырывается жуткий крик «Вадик», ударяется о воду, и она поглощает его. Глеб возвращается обратно к себе, залазит под одеяло и прислушивается к ровному дыханию Вадима. Не разбудил и то хорошо. *~* Вадим целует его в висок и говорит: «доброе утро, соня». Глеб пытается уйти от щекотки, но Вадим не сдаётся и тормошит Глеба за плечом, пальцами задевает подбородок. От Вадима пахнет еле уловимым цветочным ароматом, и Глеб принюхивается, открывает глаза и видит перед собой небольшой букет васильков. Он протягивает ладонь, забирая их себе. — Уже начали цвести, — тянет Вадим, и трет руки друг о друга. Его пальцы покрыты цветочной пыльцой, а Глеб сильнее утыкается в букет, пытаясь уловить уползающий запах лета. — К твоему дню рождения, не иначе. Улыбка Вадима вызывает ответную у Глеба, и он выкидывает из головы дурное воспоминание сна. Это всего лишь водопад. Ничего серьезного. — Сколько сейчас? — Почти десять. Мама думала тебя разбудить, но я хотел, чтобы этим утром ты первым увидел меня. Вадим хитро улыбается и целует Глеба в щеку, но поцелуй выходит смазанным и краешком губ Глеб ощущает горячее дыхание, от чего коротко вдыхает. — Вставай уже. Глеб утыкается в букет, проводит пальцами и вдруг хмурится. Он беззвучно шепчет губами. — Тут четное количество цветов. Вадим, который уже успел отойти к кровати, оборачивается и хмурится. — Ты уверен? — Да. — Наверное, выпал где-то, — Вадим оглядывается, пробегается взглядом по полу. — Ничего страшного. В пару шагов Вадим сокращает расстояние между ними, вытаскивает один цветок из букета, сминает его пальцами и выбрасывает в мусорное ведро. Совершенно не задумываясь об этом, а Глеб думает уже не о цветах, а об их цвете. — Вот, теперь всё верно. Глеб растеряно кивает. — Нас мама заждалась. Вставай. Вадим больше не улыбается. Его голос напоминает Глебу про сон, и предчувствие чего-то плохо захватывает в свои ледяные объятия. — Глеб, — Вадим тормозит на выходе, кусает нижнюю губу, — поздравляю. И Глеб понимает, что Вадим хотел сказать совершенно не это. — Спасибо, — но делает вид, что не понял. *~* Ощущение праздника так и остаётся в ушедшем утре и подаренном букетике. Глеб смотрит на него: цветы были поставлены в обычный граненый стакан, они не источали аромат, как бы Глеб не старался его уловить, и, каждый раз, пересчитывая их количество, оно выходило четным. На исписанных и мятых тетрадных листах в ведре одиноко лежит выброшенный утром цветок. — Не хочешь прогуляться? Глеб оборачивается. Вадим задержался на кухне, чтобы о чём-то поговорить с мамой, и её вздох, долетевший до выходившего Глеба, был маленьким неприятным штришком, словно настроение Глеба и без того не было испорчено. — Глеб? — рука Вадима обжигает холодом через ткань. — Да, хочу. — Отлично. Собирайся тогда и оденься теплее. Вадим задерживается при выходе, словно хочет что-то сказать, но останавливает себя. Глеб проводит его взглядом и закрывает глаза. Намокшая от воды одежда тянет вниз. Босые ноги скользят по мокрой гальке при каждой попытке встать, и Глеб раз за разом падает на колени. Вода снова ударяет в лицо, перебивает собой воздух, и Глеб пытается сделать вдох. *~* Прогулка выходит до третьего двора от их дома. Вадим непривычно молчалив, и Глеб ощущает себя лишним. Он идет на три шага позади и чуть не врезается в Вадим, когда тот резко тормозит. Стряхнув пыль со скамейки, Вадим опускается на неё, скрещивает ноги и кивает на место рядом с собой. Глеб опускается, поворачивается вполоборота и опасливо смотрит. — Я люблю тебя, Глеб. Глеб замирает, выбирая в своей голове между «Вадик, ты чего» и «я тоже тебя люблю», а Вадим также спокойно продолжает. — Ты же знаешь это? — Да, знаю… Вадим пересаживается ближе и кладет голову на плечо Глеба. В голове того вертятся мысли, отчего-то самые страшные, тёмные и поглощающие всё хорошее, поселившиеся в тот самый момент, когда осознание, что все люди умирают, стало самым жутким кошмаром для Глеба. В его рту пересыхает, и слова не вырываются из горла. — Я же говорил, чтобы ты оделся теплее, — Вади обнимает Глеба, замечая, что тот дрожит.  — Я не замёрз. Вадим пальцами подхватывает подбородок Глеба, разворачивает его лицом к себе. — Помнишь, что ты просил в прошлом году? Глеб знает, о чём говорит Вадим. Из всех его просьб, говорить Вадим может лишь об одном. Они никогда не возвращались к желанию Глеба, загаданному в двенадцать ночи, словно дело происходило в Новый год, а не на день рождения. — Помню, — Глеб упорно смотрит не на Вадима, а на траву и камни под ногами. Дождя не было последние несколько дней, но ему кажется, что всё, находящее под его ногами, покрыто каплями воды. — Ты ещё хочешь этого? Вадим в прошлом году просит подождать. Он говорит, что одно маленькое глупое желание не должно ничего менять. Он смотрит в глаза Глеба, и убеждает его, что всегда примет выбор. В прошлом году Глебу весь август с момента их разговора снится водопад, а Вадим не говорит ничего, кроме «иди есть» и «спокойной ночи». — Хочу. Вадим отодвигается от него и выпускает его лицо из своего захвата. — Пошли домой. Глеб застегивает куртку, засовывает руки в карманы и слышит: — У тебя есть минут пятнадцать, чтобы передумать. *~* Дома они оказываются вдвоём. Гнетущая тишина, и Глеб не понимает, что случилось. Вадим трет пальцы, словно они замёрзли, но относительно тёплая безветренная погода намекает, что дело в другом. — Ва… Глеб не успевает договорить, как оказывается прижатым к стене. Руки Вадима оказываются под одеждой, а губы Вадима накрывают его собственные. Неуспевшее вырваться чужое имя с действиями владельца этого имени выбивают Глеба, и он хлопает глаза, пока Вадим целует, изучая его рот. — Тебе не нравится? Вадим отрывается, замечая, что Глеб ему не отвечает. Не отталкивает, но и не отвечает. — Нет, нет, нет, — и Глеб мотает головой. — Просто я не ожидал. Вадим сухо кивает и вновь касается губ Глеба, но теперь не проявляет инициативы, а ждёт её: Глеб послушно открывает рот, впускает язык брата и неопытно отвечает. Вадиму хватает этого, чтобы убедиться в необходимости продолжения, и он перехватывает инициативу. Его руки в это же время расстегивают куртку, снимают с плеч Глеб и вешают на стенку. Отвлекаясь от губ Глеба, Вадим спускается губами ниже, изучая шею, прикусывает местечко под кадыком, и Глеб вздрагивает — Вадим замечает это и мягко прихватывает кожу. — Здесь? — указательным пальцем Вадим обводит чувствительное место Глеба, ловя его сдавленный стон, короткий выход и еле заметный кивок. — Я запомню. Вадим губами касается уха, проводит языком по ушной раковине и тихо шепчет: — Пошли в комнату, там будет удобнее. Глеб грубо стаскивает ботинки, упирая носок в задник, отшвыривает от себя и терпеливо ждёт Вадима. Ему кажется, что если он уйдет один, то Вадим не придет к нему. — Мама будет ругаться, — с некоторой усмешкой замечает Вадим и за край футболки подтягивает Глеба ближе. — Пошли. Вадим закрывает дверь комнаты и сразу целует Глеба. Дверная ручка больно упирается в спину, но Глеб даже не успевает среагировать, потому что Вадим отходит назад, не отпуская его, пока не утыкается в кровать. Он опускается на неё и тянет Глеба на себя, на свои колени. Вадим, не разрывая поцелуй, продолжает раздевать Глеба. На миллисекунды он отрывает от губ, только чтобы сделать вдох и стащить слишком тонкую футболку для прогулок по улице. Следом он расстегивает пуговицы на чужих джинсах, припускает их вниз вместе с бельем, подхватывает ладонью под задницу, намекая, чтобы Глеб чуть привстал. Глеб послушно выполняет немые указания. Его кожа покрывается мурашками, от холода или желания, он разбирается, пока глотает очередной стон. — Можешь отпустить себя, — шепчет Вадим и заводит ладони Глеба под свою одёжду. — Расслабься, Глеб, прими это. Я не сделаю того, чего ты не захочешь. Глеб вдруг понимает, что Вадим явно не до конца трезв. Запах алкоголя почти неуловим, но они целуются, и это даёт некоторые знания. Но Глеба это не волнует, он лишь мимолетно думает о том где и когда, но забывает при очередном поцелуе. — Мне нужно снять одежду. И тебе тоже избавиться от лишнего. Глеб встаёт с колен, давая свободу Вадиму, и пытаясь избавиться от неловкости. Откуда бы её взяться — они не в первый раз друг перед другом без одежды, — но сейчас ситуация настолько другая, и Глеб откровенно смотрит на голую спину Вадима, изгиб выступающих позвонков, на представшую ему взгляду задницу, невольно сравнивая с собой.  — Ложись, — Вадим оказывается рядом, и Глеб вздрагивает, выныривает из своих мыслей, послушно выполняет чужую просьбу. — Закрой глаза, малыш. Даже с закрытыми глазами Глеб ощущает, как его внимательно изучает Вадим. Вначале только взглядом, а потом руками — кровать прогибается под чужим весом, приятная, но непривычная тяжесть тела сверху. Вадим захватывает запястья Глеба и отводит их назад, прижимает к подушке. — Доверься мне. Глеб невольно задерживает дыхание, когда пальцы Вадима касаются его груди, напряженных сосков и скользят вниз, к животу. Движения медленные, осторожные, изучающие. Глеб вздрагивает, когда Вадим сдвигается ниже, ладонями обводит бёдра и дует на нежную кожу, и прохладный воздух касается полувозбужденного члена. Утыкаясь пятками в простыню, Глеб сжимает ноги в коленях, сжимает подушку и взбрасывает бёдра и не сдерживает тихого стона. — Шшш, тихо, Глебушка, — Вадим удерживает Глеба за бёдра, нависает сверху и выдыхает фразу прямо в губы: — не торопись. Вадим оставляет короткий поцелуй на губах Глеба, прикусывает чувствительное место Глеба на шее. — Ты ведь делал это, когда меня не было, — с добрым смешком говорит Вадим, и Глеб далеко не сразу понимает о чём тот. — Ласкал себя? — Да. — И что ты представлял при этом? — вопрос у Вадима вырывается сам собой. — Тебя, — после продолжительной паузы отвечает Глеб. — Что это делаешь ты. — Меня, — удивленно произносит Вадим, словно задумываясь о чём-то. Глеб боится, что сказал лишнего, ведь Вадим ничего не делает и не говорит. Пауза длится около минуты, и Глеб резко открывает глаза, хотя бы для того, чтобы убедиться в наличии Вадима рядом, и сталкивается с хищным возбужденным взглядом. — Покажи мне, — просит Вадим. Глеб не может не подчиниться голосу, и кладёт руку на член, начиная не особо и умело двигать ей, сбиваясь и из-за наблюдения Вадима, ведь игнорировать его слишком тяжело, особенно когда его рука накрывает руку Глеба, а сам он ложится сбоку, прижимается к бедру и начинает целовать. Губами Вадим достает до глаз, бровей, скул, носа и особо долго задерживается на губах. Глеб теряется, забывая обо всём, отдаваясь во власть умелых рук и собственных ощущений, которых для семнадцатилетнего подростка, не имеющего какого-то опыта, оказывается слишком много. Ладонь Вадима сжимается на члене, и Глеб не сдерживает разочарованного. — Вадик, пожалуйста. Вадим не отвечает, но убирает ладонь, чтобы скользнуть по бедру, коснуться ягодиц, провести между ними и осторожно надавить на ложбинку. — Ты позволишь мне? — спрашивает Вадим, и Глеб лишь кивает, не в силах ответить. У него сводит низ живота от предвкушения. — Да или нет? Мне нужен твой ответ, назад пути уже не будет. — Да, Вадик, — слишком поспешно, будто боясь, что Вадим передумает, отвечает Глеб. — Да. Вадим втягивает Глеба в поцелуй и переворачивает его на живот. Он неспешно проводит ладонями по ягодицам, раздвигает их пальцами, нажимая пальцами на открывшееся ему кольцо мышц. Глеб стонет с согнутую в локте руку, толкается назад, но Вадим крепко удерживает его. Давление быстро исчезает, и Глеб разочарованно стонет, не понимая происходящее, но вскоре пальцы Вадима, холодные и влажные, возвращаются обратно. Он мягко обводит сжатое кольцо мышц и пропихивает первый палец, от чего Глеб закусывает кожу на руке. Он полностью доверяет Вадиму, и не пытается уйти от второго пальца в себе, только сжимает и выкручивает край подушки, складывая в этом все неприятные ощущения. Марево удовольствия заполняет всё с собой, оставляя лишь незначительное место боли. — Ты всегда можешь остановить меня, — печет Вадим. — Никогда, — Глеб мотает головой, — никогда. Странная усталая усмешка долетает до его ушей, но Глеб не придает ей никого значения. Вадим использует уже три пальца и этого, вкупе с более ранними действиями, хватило сполна. Со стоном сквозь закушенную подушку, Глеб кончает. Вадим перехватает его под живот, не давая упасть, и меняет пальцы на член, пользуясь тем, насколько расслабленным был сейчас Глеб. Вадим даёт Глебу право запомнить себя, почувствовать, принять полностью. Размеренно двигаясь в чудом теле, Вадим плавными движениями скользить всё глубже, не находя хоть какого-то отрицания и нежелания со стороны Глеба. Вадим опускает взгляд вниз, наблюдая, как его член исчезает в заднице Глеба, стонет ругательства. Его уже давно интересует не глубина, а частота проникновений, и он толкается ещё несколько раз, чтобы на последнем полностью заполнить Глеба, сжать до белых пятен под пальцами его бедро и кончить. Вадим осторожно выходить из Глеба, падает на кровать, прижимаясь ближе к стене, и подтягивает к себе Глеба. — Эй, как ты? — голос Вадим звучит испуганно, он дует на прилипшие ко лбу волосы Глеба. — Странно, — сонно отзывается Глеб. — В хорошем смысле странно. Вадим удовлетворенно кивает. Его это более чем устраивает. Он выводит рисунки на коже Глеба, постепенно убаюкивая его всё больше и больше, Глеб почти засыпает или уже просыпается, когда до него доносится голос. — Я уеду через две недели. Сонно моргнув, сгоняя с себя морок, Глеб безразлично спрашивает: — Будешь искать работу в городе? — Вроде того. Что-то неприятно задевает Глеба в голосе Вадима. Он надеется, что ему кажется, и, словно убеждая себя в этом, спрашивает: — И когда вернешься? Пауза затягивается. Вадим долго что-то обдумывает, и это совершенно не нравится Глебу. Он вдруг вспоминает тяжелое утро, когда, войдя на кухню, заметил тяжелый и, возможно, долгий взгляд мамы на Вадиме. Он вдруг вспоминает свой сон и водопад. Холодная вода сковывает и совсем не дает пошевелиться. — Глеб, — Вадим приподнимается, опираясь на локоть, — я не вернусь.