Спущу своего добермана

      Хосок всегда после концертов приходил с охапкой лифчиков, а его фанатки уходили без нижнего белья, потные и с сорванными голосовыми связками. Хвиин лишь оставалось кривить губы и принимать всё, что окружало её парня повседневно: визжащие фанатки андреграундного клуба «Чёрная стрела», бюстгальтеры и рычащая у порога сука добермана, хоть собака была воспитана и принадлежала самой девушке.       — Я тебе принёс тут, можешь посмотреть, — кружевные, хлопчатобумажные, чёрные, розовые, красные, с разными висюльками и бантиками, они предстали перед Чон, что оторвалась от телефона и нахмурилась. — Если что, можешь просто выкинуть.       — Не понимаю, почему тебе прутся девки с третьим размером, я плоскогрудая, мне такое не подходит, — наморщила нос Хвиин, косясь на Ханну — собаку, что шла рядом с парнем и порой даже мешалась под ногами. — Сожги всё это к хуям, пожалуйста.       Чон Хвиин была ревнивой стервой с многочисленными татуировками на теле, укусами от собственной собаки на руках и шрамом на губе — в детстве упала на камень, распорола кожу и наложили швы. И она, блядь, до безумия любила своего парня, с коим была в отношениях уже порядка пяти лет, не позволяла фанаткам залезать на сцену и старательно била их по пальцам сапогами на тракторной подошве, если видела тянущиеся руки. Чон Хосок, в противовес ей, был весёлым оптимистом, зачитывающим рэп про то, как он употребляет дурь, бухает дни напролёт и ебёт столько шлюх, сколько не видел ещё никто в своей жизни. На его предплечье была татуировка героя аниме «Ковбой Бибоп» набита, сам он ходил в качалку пару-тройку раз в неделю и имел такую фигуру, что Хвиин честно пыталась держаться, но разрывало желание навалиться на него и искусать до боли кожу.       — Я ненавижу твоих фанаток, — Чон сцепила руки на груди, направляясь прямиком к Хосоку, что решил попить чай. — Скажи им, чтобы не бросали своё тряпьё на сцену. Это раздражает.       — Но это же смешно, Хви.       Хосок черпал вдохновение из своей девушки, ведь она была его главной музой, идейным генератором и послушной девочкой в постели, которую уж точно не затмят те дамочки, в случае неуспеха переметнувшиеся к другим парням. Ему было не посрать только на одну фанатку — Чон Хвиин, остальные же его забавляли, заставляли ухмыляться и говорить «была бы ты оригинальной, являлась бы уже моей девушкой. Но ты подделка». Только его Хви настоящая с её жгучей ревностью, острым драйвом и собакой, что на всех рычала. Ханна внушала ужас, но на самом деле была вполне себе мирным существом, если её не нервировать и не отбирать еду. Порой даже удивительно, но Хвиин и её собака были похожи: обе тонкие, грациозные, породистые и чёрные, не любящие людей и рычащие на всех, кто доводил их до нервного срыва. Они обе были писаными красавицами.       — Я спущу своего добермана в следующий раз на твоих фанаток, если эту хуйню увижу, — и ткнула пальцем в гору нижнего белья. — Я с ними церемониться не буду, а Ханна с ними уж тем более.       Чон Хвиин всегда будет ревновать.       А Чон Хосок всегда будет любить свою красоточку с отказом в тормозах, когда дело касается его самого.