***
Хаджиме в очередной раз почувствовал, как очередная часть его надежд в очередной раз умерла, когда он в очередной раз наблюдал, как состояние Комаэды сразу же ухудшалось после очередного улучшения. Каждый раз Хината уже был готов сдаться, но каждый раз всё же находил в себе силы продолжать. Но он не мог обманывать себя вечно. -Хината-кун, я понимаю, что ты хочешь, как лучше, и кто я вообще такой, чтобы возражать, но не пора ли тебе прекратить эти попытки? Если ты, конечно, не ставишь эксперименты, — со вздохом, но спокойно сказал Комаэда, наблюдая за Хаджиме, который внешне никак не реагировал, но испытывая внутри настоящее недовольство. С тех пор, как Комаэда проснулся, прошло всего (целых) три недели. За эти три недели Хаджиме провёл неисчислимое количество попыток улучшить болезненное состояние Нагито, не забывая про обязательный восстановительный курс после программы нового мира и последствий отчаяния. И все эти три недели Хаджиме особо не выпускал Комаэду из госпиталя на настоящем острове Джеббервок. -И я до сих пор каждый раз думаю, что больше не услышу от тебя чего-то абсурднее, чем то, что ты уже успел наговорить. Как тебе вообще ещё удается вводить меня в заблуждение? -Ты всегда был слишком доверчивым. И я совсем не хочу обманывать тебя, Хината-кун. И, знаешь, наблюдать за тем, как ты всё больше и больше напоминаешь себя до всего случившегося… даёт мне надежду, — Комаэда улыбнулся с лёгким оттенком грусти, который, вполне возможно, не заметил даже сам. Хаджиме по какой-то причине не мог понять, как именно Нагито к нему относился, и не знал, как правильно среагировать на его слова, — в любом случае, Хината-кун, я совсем не возражаю умереть. Я всё ещё не могу поверить, что я до сих пор жив, — он перевёл взгдяд на свой маталлический протез, — и тот факт, что у меня есть ещё целых полтора года… -Я возражаю, — перебил его Хаджиме. -Не то чтобы это под твоим контролем, в любом случае. Это была плохая попытка манипуляции, та вещь, от которой Комаэда не отучится, наверное, никогда. Но Хаджиме отлично понимал его мотивы и просто вздохнул. Нагито аккуратно потянулся и сел на край своей койки с той стороны, где стоял стул, на котором сидел Хаджиме. -Так что почему бы тебе не заняться остальными и наконец не рассказать им правду? Я уверен, что они уже успели проиграть всё своё несуществующее имущество Кузурью-куну. Весь их класс убивал свободное от бытовой работы время, играя в настольные и/или азартные игры, не имея ничего лучшего. Да и это был хороший способ вспомнить о Чиаки… Причину отсутствия которой Хаджиме так и не объяснил другим. Но хотя бы он нашёл в себе силы признать, что просто не мог это сделать… Но Хаджиме быстро перестали приглашать играть, как и Комаэду, в то редкое время, когда он сбегал из госпиталя, потому что им обоим жутко везло. -И как ты понял, что я им ещё не рассказал? — Хаджиме спрашивал из чистого интереса, имея несколько теорий. Но Комаэда из их группы до сих пор оставался наименее предсказуемым, как ещё одна причина, почему Хината предпочитал проводить с ним больше всего времени. Лишь одна из. -Потому что ты до сих пор здесь, а не пытаешься помочь другим с их психической травмой от того, что они осознали, что собственноручно уничтожили мир. Я бы предположил, что ты просто рассказал им самую безобидную часть. Довольно очевидная точка зрения, но полностью правдивая. Немного разочаровывающе… Хаджиме рассказал другим только о том, что все они были частью отчаявшихся и участвовали в нескольких маленьких бунтах, от чего и появились все их увечья. И организация под названием Фонд Будущего поместила их в виртуальный мир, чтобы они избавились от плохих воспоминаний. А Чиаки… просто никогда не впадала в отчаяние. -А теперь, не пора ли уже прекратить все твои попытки? То, что ты уже сделал, — чудо. Я никогда не смогу отплатить тебе за это. Я до сих пор не могу поверить, что мне настолько повезло. Хаджиме вздохнул. Возможно, только возможно, Комаэда был прав. Нет, не в том, что стоило прекратить попытки улучшить его состояние, а в том, что пора рассказать правду другим. И о Чиаки тоже. Хаджиме испытывал грусть, смотря на Комаэду. Он не мог перестать сочувствовать ему, и не мог заставить себя обращать на других столько же внимания, сколько обращал на него. Вся его старая жалость превратилась в более менее терпимое сочувствие. Лишь отголоски того, что происходило в симуляции. Иногда ему казалось, что у него стало слишком много эмоций. В такие времена мозг разрывался на две противоречащие друг другу половины, заставляя Хаджиме всерьёз рассматривать различные попытки самоубийства. -Хината-кун, всё в порядке? -Нет, — честно ответил Хаджиме, вздыхая. Комаэда был единственным, с кем Хината говорил более менее свободно, не обдумывая каждое слово. Тем больше причин рассказать всю горькую правду от начала до конца другим. Да даже не только другим, и с самим Комаэдой тоже надо было объясниться. И это было местами даже сложнее, чем рассказать правду другим (ну, возможно, не считая того, что произошло с Чиаки). Между ними была огромная куча недосказанностей, и их отношения напоминали беспорядок, растущий с каждым днём. Часть Хаджиме волновалась по этому поводу, другая часть не обращала внимание, и это всё это вызывало ещё больше проблем. Всё его существование превратилось в один огромный парадокс, и он не мог абсолютно ничего с этим сделать. Вывод: чем больше эмоций, тем больше проблем. Серьёзно, всё, чего хотел Изуру — это проблемы? Хаджиме легко мог представить, что бы он ответил. И он честно не знал, как было лучше. Он правда становился обычным человеком. Какой раз за последние несколько дней он так удручающе вздыхал? Комаэда медленно, будто неуверенно, дотянулся до Хаджиме и положил свою здоровую руку на его, которая располагалась на краю его уже излюбленного стула. Первым делом Хината машинально оценил температуру руки: слегка холодноватая для среднестатистического человека, но обычная для Комаэды. Только потом до него дошло то, что произошло. Чертово всё. Это ему напомнило их последние моменты в программе нового мира. Тогда будущее казалось светлым. Тогда всё было в порядке. Тогда ему не нужно было бороться с самим собой и последствиями того, что он натворил. Тогда у него была Чиаки- Хаджиме перевёл взгляд на Комаэду, который всматривался в него с интересом и толикой беспокойства. Это было легко понять: Хаджиме не так часто сильно терялся в мыслях, вспоминая, насколько всё плохо, особенно при других… Да он этим даже свою бесталантливую обычную сторону обмануть не смог. Комаэда всегда был особенным. И их отношения тоже всегда были чем-то особенным. Почему из всех их одноклассников, именно у Комаэды остались воспоминания об отчаянии? Ведь он помнил его, помнил Изуру, помнил, что было в городе Това, помнил вещи, которые бы Хаджиме предпочёл забыть и никогда-никогда не вспоминать. -Это настолько сложно? — спросил Комаэда, прирывая тишину, которая продолжалась уже слишком долго. Хаджиме просто кивнул. Зачем было притворяться? Комаэда видел его и в худшем состоянии. И лучше бы не видел, как Хината вообще собирался говорить с ним про то, что произошло в чёртовом городе Това, когда они были в отчаянии.? -Я знаю, что другие заслуживают знать. Они понимают, что что-то не так, но не спрашивают. Я боюсь их реакции. Я боюсь, что не все смогут принять это. В какой-то мере отсутствие воспоминаний делает это гораздо сложнее. Это как чувствовать вину за то, что сделали другие люди. Не все смогут понять это. Страх. Он чувствовал страх за других. -И поэтому ты откладываешь неизбежное? -Не совсем. Сначала я хотел, чтобы все до этого полностью восстановились после всех своих физических увечий. А потом… потом проснулся ты. И Хаджиме неожиданно начал испытывать эмоции. Он бы предпочел не говорить всё это, зная, что Комаэда будет опять думать о себе плохо. Даже если уже не скажет об этом. -И уже три недели ты ищешь себе оправдания, — тон у Комаэды был обвинительный. -Твоя терапия — это последняя вещь, которую я бы назвал оправданием. И всё сначала. Ну, проигрыш в споре был чем-то отдалённым и почти забытым. Хаджиме прекрасно знал, что был неправ. И он не возражал, чтобы и Комаэда узнал. В конце концов, это было неплохим толчком к долгожданному принятию всех фактов и началу действий. Хаджиме аккуратно встал, заставляя Комаэду убрать его руку. -Я принесу тебе ужин попозже, — бросил Хината и отправился к выходу из палаты. А как вы признаете, что проиграли спор? Внезапно его телефон издал короткий звук. Этот телефон был дан ему ещё Макото Наэги, когда Хаджиме, нет, Изуру только проснулся после симуляции, чтобы поддерживать связь в экстренных случаях. Да, у него был ноутбук в коттедже, но его с собой особо не потаскаешь. Но, если кто-то пытался связаться с ним через телефон, произошло что-то срочное. Он резко достал телефон и увидел одно новое сообщение. «Между главами девизий Фонда Будущего и работниками 14-й дивизии скоро начнётся убийственная игра» Простой текст. Ничего более. Номер незнакомый и, скорее всего, фальшивый. И он не сможет дать много информации об отправителе, и место отправления тоже не будет нести никакой полезной информации, так как… -Хината-кун, что такое? Комаэда встал с кровати и медленно подошел к Хаджиме. Тот обернулся слишком резко и быстро. -Потом объясню. Хината быстрым шагом вышел из комнаты и направился к своему коттеджу, по пути набирая единственный номер телефона, который дал ему Наэги. Ничего. Сигнал не доходил. У Хаджиме не было причин полностью доверять сообщению. Это была более чем очевидная ловушка. Но отправитель точно знал, кто получит это сообщение, и что именно им придётся сделать. И Хината, осознанно попадаясь в эту ловушку, не мог отказаться от возможности, что сообщение было правдивым. Он не мог рисковать жизнью Наэги, того человека, который спас их всех. Придётся идти на риск. Он осознал это в ту секунду, как прочитал сообщение. И в этом случае им нужно было добраться до главного здания Фонда Будущего как можно скорее. Сборы и время на дорогу по воде займут не менее полторы недели. Для полёта на вертолёте не хватит топлива, и единственным человеком, способным оперировать вертолётом, был Хаджиме. И даже если совершать экстренную поездку, то нужно ли брать всех? Состояние некоторых оставалось нестабильным, но оставлять кого-то на острове было ещё более небезопасно. А если письмо было правдиво, то над Фондом Будущего нависла настоящая угроза, и он один, несмотря на все таланты, мог не справиться. И насколько скоро было это «скоро»? И, самое главное, кто отправил это сообщение? Все варианты развития событий были крайне не позитивны. За кучей мыслей Хаджиме дошёл до своего коттеджа и быстро включил ноутбук, пытаясь связаться с Наэги. Хината ещё надеялся, что это сообщение было неправдивым, или что он мог бы хотя бы предупредить Макото. Ничего. Абсолютно ничего. Связи нет. Конечно. До этого они выходили на связь довольно часто, и Хаджиме помогал Фонду Будущего, консультируя Наэги по разным вопросам. Макото никогда не упоминал о том, что происходило между ним и Фондом. Их отношения явно были проблематичными, но насколько.? Они должны были спасти его. Хината принял это решение ещё без каких-либо сомнений. Был шанс, что Макото Наэги, человеку, которому все они были обязаны буквально всем, угрожает опасность. И они должны немедленно отправиться на помощь. …И как же Хаджиме хотел снова оказаться в симуляции, где его самой большой проблемой был Комаэда, который попытался убить Абсолютного Самозванца… Такие мысли не могли решить ни единой проблемы и только мешали. Но Хината всё равно не мог отказать себе в них. Нужно было собрать и предупредить всех. Похоже, у него не было выбора, и всё придется объяснять прямо по пути к главному филиалу Фонда Будущего. Ты бы предсказал это, Камакура Изуру? Вопрос был некорректный, но некоторые непродуманные последствия плана Изуру приносили Хаджиме какое-то маниакальное удовольствие. Смело для того, кто три месяца назад жаловался себе, что ничего не чувствует… «Да», — что-то отозвалось внутри него, заставляя нахмурится. Насколько же он хотел понять, как именно его личности взаимодействовали. Он отвлёкся. В конце концов, нужно было ещё приготовить различное оборудование и вещи первой необходимости.***
Поездка, насколько бы спонтанной и вынужденной она не была, прошла не так уж и плохо. Хаджиме объяснил другим происходящую ситуацию насколько кратко, насколько смог, и стал организовывать их плавание. Все, видимо, привыкли к постоянному чувству недосказанности и неизвестности, и особых проблем с подготовкой не возникло. Проблемы возникли на корабле. Во-первых, Хаджиме понял, насколько большой ошибкой было держать всех в неизвестности последние три месяца. Ему пришлось объяснять всё за короткий срок и почти нещадяще, так как они бы всё равно рано или поздно узнали всю правду от других. Хината объяснял, в основном, каждому лично (Пекояма и Кузурью, а также Койзуми и Сайонджи не считались), подбирая оптимальный подход. И он объяснял абсолютно всё: настоящую обстановку в мире, их настоящую причастность к абсолютному отчаянию, убийственную игру Пика Надежды, Фонд Будущего и свою собственную личность вместе с проектом Камакура. Кому-то он мог объяснить за один раз, с другими же приходилось разговаривать несколько раз. После этого несколько людей отказывались от того, чтобы Хаджиме помогал им с восстановлением. Но у них была Тсумики, которая стремилась помогать всем так сильно, как и сам Хината, даже несмотря на то, что некоторую информацию она восприняла особенно плохо. Но все должны были узнать правду, чтобы продолжать. Должны были узнать, что все увечья они причинили себе по своей же доброй воле. Должны были узнать, что ради Джунко были готовы на всё. Должны были узнать, что Хаджиме имел огромное количество талантов. Должны были узнать о Чиаки. Эта правда разбивала сердца и ломала восприятие самих себя. Не было ничего удивительного в том, что некоторые злились на Хинату только потому, что он им это рассказал. В какой-то степени это было лучше, чем когда на него злились за то, что он не рассказал всё это раньше. Но всё же Хаджиме до их прибытия смог более менее помириться со всеми, не без использования всевозможных талантов. Не самый честный метод, зато эффективный. Во-вторых… Если бы у Хаджиме спросили первую ассоциацию к слову «проблема», он бы немедленно ответил «Комаэда Нагито». Ему рассказывать почти ничего не пришлось, только о самом письме. И Комаэда принял это ужасно. Конечно, ведь в Фонде Будущего работал Макото Наэги. Абсолютная надежда. И, оказывается, по словам Комаэды (который не особо любил говорить о том периоде) 77-й класс в отчаянии внимательно наблюдал за убийственной игрой 78-го класса. А ещё, оказывается, Макото Наэги был очень важным человеком для Нагито Комаэды. … Но всё было бы не так плохо, если бы Комаэда немедленно не убедил себя, что сообщение — чистая правда (что было очень вероятно), и что это всё — его вина (что было не очень вероятно). Сообщение, как и ожидалось, к сожалению, оказалось абсолютной правдой, но Хаджиме очень сильно сомневался, что удача Нагито хоть как-то была причастна к этому. Скорее удача самого Хинаты, но это тоже было сомнительным выводом. В итоге Хаджиме провёл с Комаэдой столько же времени на корабле, как проводил на острове. Конечно, он перенёс на корабль всё медицинское оборудование, которое возможно, но особо оно им не пригодилось. Только иногда, чтобы справляться со случайностями или для обычной восстановительной терапии. В конце поездки все, что не удивительно, чувствовали себя подавленно. А когда они узнали, что опоздали, и убийственная игра уже подходила к концу, все стали ещё подавленнее. Все, кроме Комаэды. Ему было достаточно убедиться, что Наэги был жив и почти здоров. Даже в ментальном плане. При этом пережив две убийственные игры. Но остальные сложно перенесли то, как выглядел настоящий мир, и почему он так выглядел. И коллективно было принято решение отправится обратно на остров и помогать чем возможно оттуда. А может быть и оборвать все связи с миром. И желательно не возвращаться как можно дольше. Хаджиме предложил идею о фальсификации их смерти Наэги, но тот её не одобрил и сказал, что это будет бесполезно в любом случае. Поэтому Хината и остальные решили принять на себя вину в организации убийственной игры среди членов Фонда Будущего. Чёртова Юкидзоме Чиса. Вся вина, конечно, сводилась к Эношиме, которую Хаджиме проклинал каждое утро перед тем, как выпить стакан воды, но всё же. И, похоже, что адресатом сообщения была тоже Юкидзоме. Это и была ловушка, как Хаджиме и предполагал, но ловушка другого плана: они должны были поубивать друг друга с Фондом Будущего. Но они никогда не узнают точно. Юкидзоме была мертва, и, казалось, Комаэду слегка расстраивал этот факт. И вот они, ответственные за разрушение мира, собирались в обратную поездку на отдалённый мирный Джеббервок, чтобы вместе отдыхать у моря. Прихватив с собой Митерая Рёту, бывшего одноклассника 77-го класса, о котором Хаджиме не знал почти ничего до их встречи. Но, для справедливости, остальной класс, кроме Комаэды, его тоже совсем не помнил. Только благодаря Нагито, Хината и смог всё решить относительно мирным путем и отговорить Митерая от гипнотизации и так многострадальных выживших остатков человечества. Рёта получил множество психологических травм ещё от общения с чёртовой Эношимой, и не мог оставаться в нормальном обществе, чувствуя непосильную вину за всё происходящее. Поэтому они и пригласили его с собой, а тот согласился. Люди, ответственные за разрушение мира, довольно легко сходились вместе. И с этим всем Хаджиме считал их недомиссию успешным провалом.***
В каюту Хаджиме послышался стук. Странно, ведь он был уверен, что, когда он последний раз смотрел на часы, те показывали три ночи. Ночевали они на корабле, и это было их лучшим вариантом, несмотря на некоторое неудобство. В постапокалиптичном мире не было множества свободных комнат для всех желающих и нуждающихся. Да и они всё равно собирались плыть обратно через день. Хаджиме медленно встал и без раздумий открыл дверь: если кто-то стучался в такое время, должно быть, случилось что-то важное. На пороге стоял Комаэда, конечно, кто же ещё это мог быть. Изуру бы сказал, что это было до скукоты предсказуемо. Комаэда довольно долго молчал, смотря на Хаджиме. А тот готов был поставить парочку своих талантов на то, что Нагито вообще пожалел, что пришёл. -Что-то случилось? — наконец спросил Хината, устав от тишины. Он отошёл от двери, приглашая Комаэду зайти. Тот все так и молчал, и Хаджиме сделал очевидное заключение, что ничего глобального, невероятного и угрожающего их жизни не произошло. -Хината-кун, я хотел у тебя кое-что попросить, — тихо сказал Комаэда, смотря прямо в глаза Хаджиме. Тот молчал, предполагая, что Нагито продолжит, но нет. Конечно, нет. Хината вздохнул. -И что же это? -Не могли бы мы остаться здесь ещё на несколько дней? И в голове Хаджиме внезапно всплыл их недавний диалог с Наэги. Конечно, как же он не догадался раньше. -Ты хочешь посмотреть на выступление Наэги для Фонда Будущего? Да, организация лишилась почти всех её лидеров, но её члены до сих пор были живы и готовы сделать всё, чтобы восстановить мир. И в такое время людям больше всего нужна была мотивация. А какая мотивация может быть лучше, чем выступление абсолютной надежды и других выживших убийственных игр? Даже Мунаката Кёске, новый официальный лидер Фонда Будущего, это уже прекрасно понимал и поддержал эту идею. И даже предложил выступить сам. Люди, оказывается, и правда меняются. Комаэда кивнул. Кивнул почти робко. -Я понимаю, что не достоин смотреть на него, а ещё, что опять доставляю всем проблемы. Если так подумать, зачем я вообще спросил? Я понимаю. Просто на корабле не будет возможности соединиться с трансляцией показа… -Да, оставаться на несколько дней для того, чтобы посмотреть показ, нерационально, — задумчиво ответил Хаджиме, смотря куда-то в сторону, — поэтому… Но он не успел договорить. -Конечно, я только этого и ждал. Прости меня, Хината-кун… Подожди! А как насчёт того, чтобы я остался здесь? -Комаэда, ты даже договорить мне не дал. Я хотел предложить тебе посмотреть на выступление Наэги вживую, — Хаджиме воздохнул и даже приложил некоторые старания, чтобы не закатить глаза. Комаэда иногда был таким… Комаэдой. Но Хината почему-то всё равно не мог отказать ему в этой просьбе. И он совершенно не собирался оставлять его одного, среди разрушений и ненавидящих его людей. Комаэда посмотрел на Хаджиме с лёгким недоверием. -Ты точно уверен? Разве… Я был уверен, что его будут хорошо охранять. С тех пор, как мы отправили то видео, знаешь. Не думаю, что охрана особенно обрадуется, если один из шестнадцати самых опасных людей в мире заявиться на выступление абсолютной надежды. Кто вообще про всё это ему рассказал? Это не мог быть Наэги, ну, по крайней мере, потому что Комаэда был довольно спокойным. В отличии от того раза, когда Нидаю и Овари буквально пришлось насильно забирать его от Наэги… Хаджиме, пусть и не видел этого, мог отлично это представить. -Значит, я пойду с тобой. Не зря же мне эти таланты, — просто ответил Хаджиме. Он, конечно, с самого начала не собирался отпускать Комаэду одного. Зная его, все люди на выступлении, кроме его и Наэги, конечно же, закончат с как минимум эмоциональной травмой. В худшем случае — мёртвыми. Комаэда выглядел таким же счастливым, как Сония, когда говорила про серийных убийц и Японию. -Хината-кун, ты точно уверен, что не против? — всё равно переспросил он. Но Хаджиме, как никто другой, знал, что Комаэда делал это только для моральной галочки для себя. Он знал, что Хината не откажется. Всё как в старые добрые времена в симуляции. -Да, разве не я сам предложил? И под огромную кучу благодарностей Хаджиме аккуратно вывел Комаэду из своей комнаты. С этим всем он почти забыл, что была середина ночи. Ему ещё ведь придется объяснять всё другим… Так, чтобы не появилось ещё больше желающих вживую посмотреть на Наэги. Два человека — уже слишком много. Хаджиме ещё не знал, как они будут пробираться через охрану. Нужно будет раздобыть план мероприятия… Ещё раз, зачем он это делал? Ах да, потому что не хотел разрушать мечты Комаэды. Ещё и сам предложил привести того на живое выступление. Потому что они… подружились в симуляции? Потому что Комаэда был единственным, у кого сохранились воспоминания? Потому что только после пробуждения Комаэлы Хаджиме снова начал чувствовать настоящие эмоции? Потому что Комаэда тоже был в городе Това и- Какая разница. Как будто у него не было ещё друзей. Если бы только Чиаки ещё была с ними… Если бы Чиаки ещё была с ним… Почему-то… такое состояние всегда приходило неожиданно. Самое яркое воспоминание Камакуры Изуру всегда всплывало в памяти неожиданно. Он не помнил её казнь детально, совсем нет, ему было всё равно. Но он помнил, что она страдала. И помнил, как она звала его, звала Хинату. Помнил, как взял её заколку, покрытую кровью. Помнил слёзы… Помнил непонимание. И желание понять. Помнил, как впервые понял, что есть что-то ещё, помимо отчаяния. … Хаджиме наконец опомнился и аккуратно стёр выступившие слёзы. Такое случалось всего пару раз… И это уже было слишком много. Когда он вспомнил всё своё время, проведённое с реальной Чиаки, это его травмировало больше, чем её смерть. Эти воспоминания… Конечно, у него были все воспоминания как и Хаджиме Хинаты, так и Камакуры Изуру. Изуру, естественно, позаботился о том, чтобы у него сохранились все воспоминания, как и у Комаэды. А ещё, проснувшись на несколько дней раньше других, Хаджиме нашел её заколку. Которую Камакура Изуру бережно хранил у себя, уберегая от всего, что происходило в то время. …Он… не мог перестать винить себя в её смерти. Да, он был виноват во многом, но именно её смерть ощущалась особенно реально. Словно он собственноручно убил её. Ведь так и было, да? Он медленно лёг обратно в кровать, пялясь в потолок и понимая, что сегодня он не заснёт.***
Комаэда даже представить не мог, как хорошо охраняли Наэги, для организации, которая потеряла двенадцать из четырнадцати своих лидеров. Хотя, нет, Комаэда как раз и мог представить, насколько важен для мира был Наэги Макото, абсолютная надежда. Возможно, в глазах Нагито он был ещё важнее. Хотя переоценить Наэги и правда было сложно. Хаджиме совсем не думал о плане охраны, про который рассказывал Комаэде. Он уже успел изучить и запомнить его идеально. Было бы неплохо предупредить самого Наэги, или хотя бы Киригири и Тогами, да хоть Мунакату, который ненавидел остатков отчаяния всем сердцем… Но было слишком опасно выходить с ними на связь, особенно, когда весь мир думал, что они были ответственными за убийственную игру среди членов Фонда Будущего. Ещё опасней, конечно, было заявляться на выступление лично, но Хаджиме уже успел признать, пусть и в симуляции, что его жизнь уже и так превратилась в череду плохих решений. Хаджиме из симуляции просто не мог знать, насколько он был прав в этом. Он надеялся, что его удача, несмотря на удачу Комаэды, сработает в хорошую сторону и позволит им остаться незамеченными. Как же было опасно собирать всех трёх абсолютных счастливчиков в одном месте. Не то чтобы Хаджиме хотел отступить, нет. Эта черта, одна из немногих, была у него с самого начала. За план, конечно, спасибо абсолютному программисту с достойными навыками хакинга и абсолютному аналитику. Хотя нет, второму совсем не спасибо, Хаджиме знал лишь об одном абсолютном аналитике, и это был буквально самый, чёрт его возьми, ужасный человек в этом мире. Ударение, к счастью, на «был». Даже если до 78-го класса в Пике Надежды были другие абсолютные аналитики, Хаджиме их было искренне жаль, ведь делить талант с ней… Похоже, он отвлёкся. Вкратце план состоял в том, чтобы изменить внешность, не быть опознанными в первую же секунду и пробраться мимо охраны на входе в здание. Конференция проводилась в одном из новых зданий Фонда Будущего и оттуда транслировалась туда, куда только можно, чтобы поднять дух работников Фонда и обычных людей и дать ответ ещё бунтующему в некоторых точках отчаянию. Вживую на выступлении будут присутствовать, как ожидалось, различные важные фигуры и люди, занимающие более менее высокие должности в Фонде Будущего. На входе охрана будет проверять всех по списку и через неё желательно было пройти абсолютно незамеченными, но внутри здания можно было передвигаться спокойно, главное — не привлекать лишнего внимания. И для этого им нужно было слегка поработать над внешностью. С Хаджиме всё было просто: не осталось живых людей (кроме Комаэды), которые знали, как он выглядел и кем он был в целом до проекта Камакура. А что казалось глаз, у него были зелёные линзы. С Комаэдой уже было посложнее: его внешность была довольно примечательной. Ладно, про протез никто не знал, да и бледных людей в это время было довольно много, но волосы у Комаэды были буквально знаком, кричащим: «Хей, я тот парень из остатков отчаяния!» А ещё их было чертовски сложно уложить и вообще поместить под парик, чем Хаджиме начал заниматься сразу после того, как убедился, что Нагито запомнил план. Хината не мог избавиться от мысли, насколько бы всё было проще, если бы они просто могли предупредить организацию или изначально были бы в списке гостей. Если бы они не были остатками отчаяния, вкратце. … И, о боже, как же странно Комаэда выглядел с короткими чёрными волосами. -Я выгляжу настолько плохо, Хината-кун? -В твоём духе. Могу ли я поинтересоваться, что привело тебя к такому заключению? -Я бы сказал, что это всё — моя самооценка, но нет, по твоим глазам всё можно понять. Хаджиме был уверен, что по его глазам можно было понять только две вещи: во-первых, что у него была гетерохромия, во-вторых, что он устал от этой жизни. И это означало, что Комаэда врал по своим, невиданным Хаджиме (возможно, виданным Изуру) причинам. -Просто непривычно. И, знаешь, это как-то не похоже на тебя, оскорблять работу абсолютного парикмахера. -Ах, конечно, прости, Хината-кун, — Комаэда посмотрел на Хаджиме, и тот ещё раз понял насколько же странно Нагито выглядел с чёрными короткими волосами… Он кого-то напоминал, но Хината так и не мог вспомнить, кого. Наверное, воспоминание ещё до проекта Камакура… Ах, точно. Хаджиме протянул карманное зеркальце Комаэде, и тот нетерпеливо его взял. Его глаза слегка расширились, и он посмотрел обратно на Хинату. -Оказывается, ты был прав. Как всегда, хах? Я и правда выгляжу… непривычно. И нужно было сделать его ещё более непривычно выглядящим. Ведь чёрные волосы (не то чтобы у них был особый выбор в париках, но ещё раз огромное спасибо абсолютному самозванцу) не особо сочетались со светло-серыми глазами. Хаджиме протянул Комаэде пару карих линз. Тот в ответ вопросительно на него посмотрел. -Надевал когда-нибудь линзы? — спросил Хината, уже предсказав ответ. Комаэда отрицательно помотал головой. Конечно, зачем ему хоть как-то менять свою внешность, если он и так считает себя… — хорошо, тогда я помогу тебе их на- Комаэда выхватил пару линз из рук Хаджиме. -Это ничего сложного, да? Я уверен, что хотя бы с этим могу справиться сам. -Как хочешь. Только надевай аккуратно, и, да, сначала будет непривычно, но через пару минут всё должно пройти. Ну и почему некоторые поступки Комаэды не поддавались анализу? Он, как будто, намеренно издевался. Или… На удивление, он надел линзы без происшествий. Хаджиме моргнул и ещё раз взглянул на него: перед ним словно был совершенно другой человек. Комаэда взял зеркальце и ещё раз посмотрел на себя. -Вау, я выгляжу так… Обычно. Прямо как ты, Хината-кун. -Приму это за комплимент. Он, возможно, никогда не привыкнет к специфичным и таким особым (но не особо серьёзным) оскорблениям Комаэды. -Это и был комплимент. Как бы вообще кто-то такой, как я, смог сказать бы тебе хоть что-то, кроме комплиментов? -Да-да, пошли уже.***
Всё пошло по плану почти идеально. Ни единой проблемы. Хаджиме было интересно, кого сегодня убьет эта колоссальная удача. (Только бы не Комаэду. И не его самого. И не Наэги. И, так уж и быть, не Тогами, Киригири или Мунакату. Может быть, и не других людей на конференции… Хаджиме почувствовал себя плохим человеком) Прошли охрану они вместе с довольно большой группой опоздавших бизнесменов, отдельно приглашённых Тогами, что очень упростило задачу. Они оба переоделись в деловые костюмы и выглядели совершенно обычно, и смешаться с толпой не вызывало затруднения. Конечно, им пришлось немного опоздать, и, когда они зашли в большой зал, Наэги уже говорил, поглядывая то на доску-планшет, то на камеру. Сели они в ближе к задним рядам кресел, прямо в середине ряда, на максимальном расстоянии от охраны, на случай, если нужно будет бежать. Кресел было много, было много и свободных мест, поэтому это не должно было составить особого труда, особенно учитывая все таланты Хаджиме… Но он волновался за Комаэду. Который, не отрывая глаз, смотрел на Наэги и только-только отошёл от своего счастья. Хината был готов поспорить, что тот совсем не думал о всевозможных опасностях и, возможно, даже о своей удаче… Хаджиме поймал себя на мысли, что смотрит на Комаэду слишком долго, когда тот слегка нахмурился. -Хината-кун, — он начал говорить шёпотом, слегка наклонившись в сторону Хаджиме, — тебе не кажется… что с его речью что-то не так? Хината не особо вслушивался в речь, наблюдая за охранниками и выбирая лучшие варианты побега. Но и, даже когда он вслушался, он не нашёл чего-то странное в речи Наэги. Обычная речь про надежду, направленная на то, чтобы вдохновить людей, и вполне способная на это. О, ещё и с пересказом событий убийственных игр. Хаджиме и сам, точнее, абсолютный писатель, смог бы написать речь не хуже. А, вот про что говорил Комаэда. -Понимаешь, я наблюдал за ним ещё с четвёртого суда их убийственной игры… И тогда его речи звучали по-другому. -Живее, да? -Да… Хината-кун, а ты тоже наблюдал за убийственной игрой? Нет, у него почти не было воспоминаний тех событий. Разве только момент казни Джунко. -Нет, но готов поспорить, что эту речь Наэги написали в Фонде Будущего. Комаэда сделал слегка недовольное лицо и отвернулся обратно к Наэги. Боже, он был комически смешным, когда злился. Хаджиме тоже обратил свое внимание на Наэги: он говорил с чувством и убедительно, пусть речь и стала звучать немного шаблонно… сразу после того, как Комаэда обратил на это внимание. Он, наверное, знал все речи, принадлежащие Наэги, наизусть. Ладно, Хината не мог винить его настолько сильно. Наэги Макото и правда был очень талантливым оратором (на уровне абсолютного, Хаджиме бы даже сказал). Хаджиме продолжил наблюдать за Наэги, но и не забывал иногда аккуратно поглядывать на охрану. … Чёрт. Наэги смотрел прямо на Хинату, продолжая говорить хорошо изученные слова, но менее сосредоточенно. Ха-ха, их поймали с поличным. Хаджиме слегка помахал Наэги, а Комаэда сначала повеселел, а потом погрустнел, понимая, что Макото может его не узнать. Наэги к тому моменту уже собрался и только улыбнулся уголками губ, продолжая говорить с новой уверенностью. Да, они не должны были привлекать внимание. Ладно Наэги, даже Киригири или Тогами, но если Мунаката их заметит… Ничего хорошего ждать не стоило. Помимо этого, попасть могло и Наэги. Но смысла волноваться об этом всё равно не было. На их стороне была удача. Да и не то чтобы они могли просто так выйти посреди конференции незамеченными. И как же Хаджиме потом пожалел об этом… Ему так скучно не было, даже когда он был Камакурой Изуру. Не произошло ни второго апокалипсиса, ни метеоритного дождя, ни террористической атаки, ни нападения одержимых отчаянием. Ни-че-го. Только речи. Обычные скучные речи. Из всех речей самой приемлемой была речь Киригири. Самой содержательной — речь Мунакаты. Но все они всё равно были скучными, скучными, скучными- Но, пожалуй, самым скучающим человеком в зале всё-таки был Комаэда. Сразу после конца речи Наэги он невербально (намеренно и ненамеренно) показывал, насколько же ему было скучно. Даже если выступали абсолютные. Хотя, кто они такие, по сравнению с абсолютной надеждой, Макото Наэги… Хаджиме на секунду вспомнил, что ему был дарован такой же титул. Хах. В общем, если бы не Хината, Комаэда бы ушёл прямо на середине выступления. Но, возможно, вся эта скукота стоила этого. Потому что, как только со всей большой толпой они вышли на улицу, к ним подошёл Наэги, изо всех сил пытавшийся избавиться от охраны. -Хината-кун, не ожидал тебя здесь увидеть! А что у тебя с глазом? Кто это с тобой… Комаэда-кун? -Линза, — ответил Хаджиме, но он был уверен, что Наэги этого не услышал. Потому что с ним заговорил Комаэда. Столько комплиментов Хината в жизни не слышал, сколько Нагито адресовал Наэги за одну минуту. Хинате Комаэда, почему-то, не говорил таких вещей, которые он адресовал Наэги. Видимо, даже множества талантов и титула абсолютной надежды было недостаточно, чтобы стать лучше настоящей абсолютной надежды, да? Интересное наблюдение. Комаэда протянул руку в сторону Наэги, но Хаджиме успел его вовремя остановить. Нет, безопаснее было без этого. Охрана стояла неподалеку и следила за каждым движением каждого человека. -Мы перенесли день отплытия, ничего особого. -Аа, вот оно что. Но почему? Хаджиме и представить себе не мог, что это будет объяснять… неловко. Ну, ещё одно чувство в копилку, которое он переоткрыл для себя. А то с 77-м классом у него неловких моментов не было. Точнее, были, но ещё тогда, когда он не мог полностью испытывать эмоции. На самом деле… Наэги — удивительный человек. Каждый раз, говоря с ним, Хаджиме это чувствовал. Кто-то по-настоящему достойный титула абсолютной надежды. … Комаэда всегда говорил, что они с Хинатой похожи. Хаджиме же считал, что у Нагито и Макото сходств было больше. И, самое главное, Хината и Наэги делили один статус. Это должно было привести к мысли, что они трое не особо-то различаются. Но… Да, все они считали себя обычными, незаметными и бесталантливыми. Но жизнь Комаэды с самого начала не была обычной, и его удача была настоящим талантом (пострашнее и уникальнее многих), пусть он в это отказывался верить. Наэги тоже, как Хината недавно выяснил, имел экстраординарную удачу, пусть и сам не знал об этом до своего принятия в Пик Надежды. И, выходило, что бесталантливым из них был только Хината. Как всегда. Но, самое главное, каждый из них пошёл разной дорогой. Комаэда выбрал почитать талант и надежду со стороны, не включая себя в список абсолютных. И стать ступенькой для надежды остальных… Его удача привела его к статусу абсолютного удачливого студента, позволяя вблизи наблюдать за талантливыми людьми и новой надеждой. Чем больше Хаджиме думал об этом, тем более глупым и нелогичным это казалось. Интересно, что Нагито скажет, если Хината попытается переубедить его.? Наэги же никогда не думал об абстрактных понятиях. Он спокойно принял свою нормальность, чему сильно поспособствовали окружающие его люди и среда. В условиях убийственной игры он проявил положительные черты характера и сильное желание и попытки помочь не только себе, но и другим. Он работал на общее благо, ради всех своих одноклассников. Эти его, казалось, обычные, но искренние чувства и экстраординарный, даже слишком сильный позитив привели его к статусу истинной абсолютной надежды. Но Хаджиме, единственный из всех них, никогда не мог смириться с тем, что он был обычным и бесталантливым. Он мечтал попасть в Пик Надежды и получить талант для того, чтобы стать лучше, чем он был. Он всегда считал, что недостаточно хорош. Что, если он брался за что-то, он должен был быть лучшим в этом. И поэтому он поступил на резервный курс Пика Надежды. Он отчаянно хотел перейти на основной курс, чтобы самоутвердиться. И это стремление привело его к тому, чтобы согласиться на проект Камакура и стать Камакурой Изуру, человеком, благословлённым талантом, но не способным испытывать эмоции, ложной абсолютной надеждой. Но он всё же смог это изменить. Смог это изменить, благодаря ей… И сейчас они трое стояли все вместе, после всего того, что произошло. Да, когда слушаешь разговор (в основном односторонний) Комаэды и Наэги, в голову приходят интересные вещи. Наэги уже начинал нервно оглядываться по сторонам, как и охрана начинала переговариваться между собой. Макото до сих пор краснел на некоторые из комплиментов и отвечал на очень нетактичные вопросы об убийственной игре. Хаджиме аккуратно положил руку на плечо Комаэды. -Нам пора обратно на корабль, а то мы не успеем отправится сегодня, — спокойно сказал Хината, наблюдая за тем, как Наэги пытался скрыть своё облегчение и выглядел пристыженным за это. -Ааа, конечно, я понимаю. Ну… Я был очень рад, что вы пришли послушать нас, хоть и мы этого и не ожидали. Надеюсь, что мы ещё увидимся как-нибудь. -Для меня было честью послушать эту речь, Наэги-сан! Я не представляю, какие неудачи будут ждать меня за это… Хината быстро кивнул Наэги и взял Комаэду за рукав его пиджака, чтобы потащить его в сторону от Макото. Охрана точно будет пытаться выяснить их личности. И, когда у них это не получится… Хаджиме просто надеялся, что у Наэги не будет очень больших проблем из-за них. -Нет, постой, Хината-кун, я хотел задать ещё один вопрос… — пытался воспротивиться Комаэда, но было уже поздно, и Наэги уже не мог их слышать. — Ох, я просто хотел спросить, была ли его речь написана Фондом Будущего… Хаджиме был уверен, что Макото неподвижно стоял с озадаченным лицом, провожая их взглядом. …Комаэда очень сильно обожал Наэги, да? И в симуляции он просто об этом забыл. Поэтому и сказал тогда… то. Хината не знал, оставались ли правдой те слова, и винил абсолютного аналитика в этом. Конечно, ни его талант, ни его предыдущий носитель в этом не были виноваты, ну, напрямую. Но Эношима виновата всегда и во всем. -Хината-кун, ты уже можешь отпустить мой рукав. -А, да. Прости. Хаджиме так и сделал. И он не ожидал, что сразу же после этого Комаэда возьмет его за руку по-нормальному. Прямо как тогда, за секунды до того, как их небольшой мир в симуляции развалился на части. Хината не думал, что это воспоминание будет настолько приятным.***
Хаджиме стоял на корабле и всматривался в медленно исчезающий в вечернем небе берег. Самозванец и Казуичи буквально выпихнули его немного отдохнуть: ещё во время их первого путешествия оказалось, что они вполне могли справится без всемогущего Хаджиме Хинаты. Похоже, что Самозванец имел хороший опыт с кораблями, но он не проявлял энтузиазма во время разговора об этом, поэтому Хаджиме больше не затрагивал эту тему. Хината вздохнул. Лучше бы он чем-то занялся. Смотреть на исчезающий внешний мир было слегка удручающе. Но Хаджиме, как никто другой, понимал, что это было их лучшим решением. У них была не последняя роль в разрушении мира, и лучшее что они могли сделать — просто исчезнуть для всех. Никто, кроме Наэги, не захочет принять их помощь. Никто никогда не сможет им доверять, даже они сами. Да, Хината все ещё собирался помогать Наэги и Фонду Будущего через интернет, но не более. Им было лучше в изоляции от других. Они взяли как можно больше необходимых вещей и еды, чтобы не возвращаться как можно дольше. Усилиями Танаки, Казуичи, Терутеру и самого Хаджиме у них была хорошая ферма на первом острове настоящего Джеббервока. Хината и Тсумики были в состоянии проследить за здоровьем и восстановлением других, а госпиталь на третьем острове был отлично обеспечен нужным оборудованием. У них было всё, чтобы порвать связи со внешним миром, и сосредоточиться на своём физическом и моральном восстановлении. И это было правильно. Так почему же- Хаджиме услышал тихие шаги. Было легко понять, кому они принадлежат: так тихо и аккуратно ходили только три человека из их компании: сам Хината, Комаэда и Пекояма. Это не могла быть Пеко, ведь её шаг, несмотря на тишину, был твёрдым и уверенным. Значит, оставался только Комаэда. Хаджиме не повернулся в его сторону и до сих пор спокойно смотрел вдаль, думая о многом. Он почувствовал мягкое касание, а потом и то, как Комаэда аккуратно обнимает его со спины. -Спасибо, Хината-кун, — тихо сказал тот, — правда, за всё. Он не мог и не хотел двигаться и даже не нашёл в себе силы на нормальный ответ. -И тебе… тоже. Казалось, с каждой секундой становилось всё темнее. Ветер неожиданно стал очень мягким и приятным, а звуки волн — успокаивающими… Если то, что тогда сказал Комаэда в симуляции, его признание, до сих пор оставалось правдой, то, может быть, просто может быть, его чувства были взаимными. И у Хаджиме оставалось полтора года, чтобы узнать.