Сахарный лимон

На небе сгущаются краски. Из солнечного в грязное, мутно-серое, сальное. По новостям голос диктора транслирует минусовую температуру. Дрожь пробирает легкие. Минхо, зарывшись в самое теплое одеяло, находившееся в его ветхой квартире, растеряно мониторит одну точку на экране телевизора уже битый час. Экзамены в университете тягучим комом в горле фатально приближаются, а желание к ним готовиться с большей скоростью испаряется. Тело отчаянно ноет, сказываются походы в качалку, но поднять себя с кровати, чтобы принять душ, все же приходится, завтра встреча с новыми студентами и Минхо придется хорошенько потрудиться, чтобы создать вид заинтересованного человека, открытого к новым знакомствам. Правда, он исключительно не такой. Ли интроверт до мозга костей, из квартиры выйти для него уже огромный, непоколебимый стресс, ни то, что до магазина дойти за хлебом, это уже целая трагедия для маленького Минхо. Капли воды монотонно стекают вниз, невесомо касаясь изгибов тела рыжеволосого. Мысли путаются, многослойный клубок приобретает новые нити, взгляд мутнеет. Проскакивают по нервам семья, которую впопыхах пришлось покинуть из-за неприятного инцидента с одним слишком близким знакомым, друзья, которые устали терпеть выходки Ли и, кажется, уже не друзья вовсе, и все, что когда-то заставляло душу парня трепетать. Теперь он один. Всегда был. Одиночество сжирает стенки желудка, вырисовывая в нем замысловатые узоры, поражает легкие, как стеклодув, пронзает своими средствами тонкое стекло-легкое, чтобы прожечь, создать что-то новое невероятной болью. Утро не радует новыми красками, все вокруг по-прежнему такое же тусклое и мрачное, как было до. Хочется либо разреветься, либо закурить, но что-то все же не так, как обычно. По дороге в университет Минхо замечает подсолнухи, что цветут на небольшом пригорке, которых раньше там точно не было (или были?). Желтый цвет ослепляет, вселяет тепло, надежду на лучшее, успокаивает уставшую душу. Ли невзначай подумал, что, если бы подсолнух был человеком, он наверняка бы смог разжечь огонь в ледяном сердце парня. Скорее открестившись от мыслей о том, что кто-то своими тонкими кончиками пальцев души может проникнуть в его внутренний мир и перевернуть его вверх тормашками, студент, ускорив шаг, направился в сторону университета. Пары должны были быть обычными, если бы не одно «но» в виде рыжеволосого недоразумения, что ворвался во время середины философии, чуть ли не выломав дверь ногой. «Оно» был представлен как Хан Джисон, цитирую, «заводная белка, что растопит ваши сердца». «Эге было не обязательным», подумал Минхо, закатив глаза. Джисон показался парню типичным, дотошным мальчиком, с которым особо не поговоришь, ведь они все из себя такие позитивные и добрые, отчего у рыжеволосого довольно часто случались позывы хорошенько проблеваться где-нибудь на заднем дворе, потушив о костяшки очередную сигарету. Уставший от всего, Ли желал лишь попасть в свою темную квартирку на вершине горы, а затем скатиться с высоты в несколько тысяч метров, разбив голову. Но, как назло, парень был запряжен непосильной для интроверта работой — экскурсией для новеньких по всему университету, как заместитель своего единственного и лучшего друга — старосты Бан Чана, который отсутствовал по причине очередных футбольных сборов, а через пару дней должен был начаться финал между командами нескольких образовательных учреждений, на котором кудрявый, светловолосый парень, как капитан «Волков» обязан был присутствовать и разорвать всех к чертям. Минхо долго сопротивлялся, говорил, что вовсе не подходит на роль рассказчика, что у него очень важная пара иностранного языка (на которую он не ходит вообще-то никогда), что выбрать какого-нибудь Хенджина, что вечно ошивается вокруг учителей, было бы лучшим решением, но все усилия рыжеволосого были напрасны и, тяжело вздохнув, парень направился к новеньким. Спустя самый мучительный час в жизни Минхо, пропитанный подростковыми подкатами от «белки» и идиотскими вопросами по типу: «Сколько в университете туалетов?» и «Какой учитель похож на гоблина?», бедный студент наконец-то был свободен. За окном все еще пронзал серые тучи шумный дождь. Вороны садились на водоотлив, хмурились, ворчали, предвещая что-то неладное. Рыжеволосый набирал ванну. Хотелось смыть с себя этот день, очиститься от людей, их взглядов, голосов, дыханий. Теплая вода окутывала легкие, удушливо тошно завязывая петлю на тонком горле.       «Мягкие пальцы невесомо касаются терракотовой кожи щеки, освещенной медовыми лучами солнечного света, неловкими мазками рисуют улыбку на лице, кофейные зерна — глаза пристально рассматривают каждую черточку тела напротив. Поцелуй ощущаемый, как сахарный лимон, греет внутренности» Минхо громко вырывается на поверхность, преодолевая препятствие из душащей воды. В голове — пустота. На сердце кошки скребутся. Неожиданное ощущение тепла, исчезнувшее еще тогда, когда у парня отобрали любимого человека, вновь вернулось. Не осознавая, откуда оно взялось, Минхо вспомнил медовые глаза кого-то очень знакомого, но очень далекого. Ложиться спать в эту ночь было утопично. Ли отрыл на чердаке старый, пыльный роман и, решив, что это лучше, чем ничего, принялся читать.       «Невидимая, но не неразделимая, красная нить связывает две родные души. Как бы не были разлучены возлюбленные, они чувствуют друг друга. Так и с нашими героями, жизнь подкидывала им разные трудности, но теперь они вновь вместе и…»