Листы для оригами

Зима в этом году очень красивая — крупные хлопья снега медленно оседают на асфальт и остаются там на несколько секунд, пока ветер не подхватывает их и не уносит в неизвестном направлении. Ньют любит зиму. Холод, иней, снег, все кажется ему по-детски волшебным, волнительны. Но забывать про недостатки этого времени года тоже не стоит, один из них — полное отсутствие иммунитета у парня. Для «солнечного мальчика», как его часто называют друзья, холода становятся настоящей пыткой, ему приходится запасаться огромным количеством таблеток, теплых свитеров и сладким какао. И пусть это не единственный недостаток холодной погоды, это так же не повод переставать любить зиму. Парень может изменить температуру за окном разве что переехав, а переезд всегда казался ему чем-то слишком рискованным, так что он продолжает оставаться в этом холодном городе наедине с невкусными таблетками от кашля и чашкой горячего какао. Путь до дома в этот раз занимает меньше времени, чем обычно, Ньют этого не замечает, лишь кутается в куртку и ускоряет шаг, полностью углубившись в свои мысли.       Зато это замечает владелец табачного магазинчика. — Решил уйти с работы пораньше? — Мужчина произносит это с теплыми нотками в голосе и смешинками в глазах. Каким-то образом ему всегда удается излучать тепло, уют и комфорт в своем заведении, что не раз поднимало Ньюту настроение — С чего такие выводы, Алби? — Настроение как всегда поднимается и на губах расползается приветливая полуулыбка. — Ты сегодня раньше, вот и все. — Пробив уже отработанным движением нужные сигареты, мужчина передал их Ньюту — Просто торопился, наверное… Сегодня Томас приезжает. — Взяв сигареты и оплатив их парень направляется к выходу, помахав рукой на прощание. — Передавай привет Томасу. — Мужчина улыбается и забавно подмигивает, а Ньют лишь незаметно кивает головой и выходит на улицу. Снаружи он сразу обращает внимание на наручные часы и отмечает что действительно пришел раньше на двадцать минут, на него не похоже, но странно, что Алби обратил на это внимание Первую сигарету, что Ньют достает —он возвращает на место, предварительно перевернув ее вверх ногами. Странная привычка, которая появилась у него еще в старшей школе, когда он выбегал покурить с одноклассниками и ребята заметили, как он открывает новую пачку. «Первая сигарета — счастливая, ее нужно перевернуть и положить обратно, а выкуривать последней», сказал кто-то из ребят, и это плотно отпечаталось в памяти тогда еще 17и летнего Ньюта. Он до сих пор считает эту традицию очень милой и каждый раз мысленно возвращается в свой 11 й класс, открывая новую пачку. В итоге он достает еще одну сигарету и прикуривает уже ее, останавливаясь посреди дороги на пару секунд, наслаждаясь тем, как доза никотина поступает в легкие и еле заметно саднит горло от пары особенно сильных затяжек. До дома идти еще минут пятнадцать, так что после первой сигареты сразу идет вторая, а за ней и третья. Кажется, что последнее время сигареты курятся слишком быстро, возможно потому что сейчас Ньют вдыхает больше горячего дыма в легкие, наполняя их до краев, а возможно просто потому, что он уже не обращает такого внимания на сигареты, как раньше. Доза никотина есть и прекрасно. Уже на подходе к дому в голову начинаю лезть воспоминания о детстве, когда был точно такой же крупный снег и маленький Ньют бегал с запрокинутой вверх головой, ловя ртом медленно падающие, холодные снежинки. Уже взрослому Ньюту приходится пару раз махнуть головой, чтобы отогнать эти воспоминания и сосредоточиться на входной двери в подъезд. Пальцы прилипают к холодному металлу, пока он вводит нужный код, и немного кожи остается на кнопках не успев отлипнуть. Зима в этом году очень холодная. Ньют проходит внутрь, ставя в голове пометку — взять в следующий раз с собой перчатки и не мучиться, пытаясь набрать код голыми руками. Лифт приезжает почти сразу и нажав на девятый этаж парень принимается массировать кончики пальцев. Попасть в квартиру тоже удается не сразу, ключ от входной двери отказывается работать, так что приходится стоять в полусогнутом состоянии и трясти его, пока дверь не откроется. Ключ у Ньюта оригинальный и работает абсолютно всегда, но уже довольно ржавый, отчего часто приходится повозиться, прежде чем попасть в квартиру. Сегодня это занимает даже больше времени, чем обычно, но через пару минут Ньют все же оказывается дома. В его квартире тепло и прибрано, но кажется, что в ней как-то пусто: нет разбросанных на полу тапочек, теплого пледа, сложенного на диване, чашек на краю стола и ещё много того, что можно было бы объяснить «творческим» беспорядком, который другие обычно называют домашним уютом. Он заходит, сразу вспоминая список планов на вечер: приготовить ужин, разобрать чистые вещи и поставить в стирку грязные, заполнить нужные отчёты на завтра. Все как обычно, если не считать того, что сегодня приезжает Томас. Сколько они уже не виделись? Месяц? Два? Насколько Ньют помнит почти четыре. Это не мешает их общению, они и раньше могли подолгу не общаться, а потом просто встретиться и начать говорить обо всем на свете. Воспоминания о детстве возвращаются, и вот Ньют уже не бегает с запрокинутой головой, а сидит укутанный в тёплый плед на мягкой кровати, и скрупулёзно мастерит свой первый журавлик. «Смотри, какой красивый!» Томас, сидящий рядом, резко подскакивает на ноги и начинает демонстрировать свое творение, параллельно смеяться и раскачивая матрас. «Очень» Ньют тепло улыбается и начинает прибирать разлетевшиеся по кровати листы бумаги «Ты молодец». Томас бормочет что-то веселое, но не разборчивое и падает обратно, ещё раз разбрасывая только сложенные листы. Нынешний Ньют опять смотрит на часы и принимает решение поторопиться. Сегодня он слишком часто погружается в воспоминания и отвлекается от всего, что ему нужно сделать. — Ещё нужно ужин поставить. —Напоминает он сам себе и заканчивает разбираться с грязными вещами, переходя на кухню. Звонок в дверь заставляет его вздрогнуть и в который раз за вечер посмотреть на часы. Нет, время ещё есть. Ньют хмурит брови, подходя к входной двери и смотрит в глазок. Всё-таки Томас —Ньют! — Он как всегда смеётся и принимается стучать в дверь ладонью, ведь так создаётся больше шума — И тебе привет. —Ньют открывает дверь и тепло улыбается, принимаясь обнимать друга прямо на пороге Они проходят внутрь и Томас начинает играючи подмечать детали в интерьере, которые изменились за время его отсутствия. Обнаруживается забавный колокольчик, который подарили Ньюту на работе в один из праздников, новая настольная лампа, потому что предыдущая была уже совсем старой и у нее начал отходить проводок, маленький кактус на окне, в окружении 5и точно таких же кактусов, и, к удивлению самого Ньюта, теплый, вязанный плед, который все это время лежал аккуратно сложенный на комоде и не отсвечивал. — Могу сделать вывод, что ты как обычно сидел все эти четыре месяца дома и занимался своей скучной бумажной волокитой — Проговорил Томас со счастливой улыбкой, поворачиваясь и указывая на стопку аккуратно сложенных листов, лежащую на столе — Пойдем уже на кухню, Шерлок — Ньют усмехается и не дожидаясь ответа направляется в сторону кухни. Вместе готовить ужин оказывается как всегда интересно, с Томасом абсолютно любая рутина может стать интересной, поэтому уже меньше чем через пол часа они стоят перемазанные в каких-то специях, а по кухне витает приятный аромат запекающегося мяса. — Предлагаю выпить чай, за прекрасный ужин и долгожданную встречу. — Томас устало падает на стул и заинтересованно смотрит. Ньют думает, что обычно за встречу и ужин выпивают что-нибудь покрепче чая, но просто тепло улыбается и ставит на плиту чайник, параллельно доставая чашки. — Насколько ты на этот раз? — Ньют даже не поворачивает головы, этот привычный вопрос, даже не требует особого внимания, Томас никогда не приезжает больше чем на неделю, ему всегда не сидится на одном месте. Блондин уже успевает достать чашки и положить в них чайные пакетики: себе обычный черный, а Томасу его любимый с клубникой, как понимает, что собеседник все еще не ответил привычное «пара дней и я другом городе». Ньют поворачивается и выгибает левую бровь, уже в движении замечая хитрую улыбку друга. — И что это значит? — он ухмыляется и ждет какой-нибудь непонятной шутки в стиле Томаса, но — Я остаюсь Чайник кипит На улице что-то громко упало Маленький Ньют собрал листы для оригами в кучку — Насовсем? — Чайник кипит, Ньют, ты чего? — парень вскакивает, оставив вопрос без ответа, и принимается разливать кипяток по чашкам. — И мясо доставай, оно уже тоже должно быть готово. Мясо действительно готово, но думать о нем почему-то не получается, в голову лезут только мысли о журавликах, холодных снежинках, и обещании данном уже как года три назад лучшему другу — Минхо, что он признается лишь тогда, «когда Томас наконец остановит свои переезды с места на место и останется здесь насовсем». Мясо действительно готово и Ньют все-таки достает его, параллельно, случайно ошпарив руку об горячий бортик. Он молча достает тарелки с приборами, выкладывает еду и ставит их на стол. — Приятного аппетита. — Со стороны звучит отрешённо и холодно, но Томас просто кивает в ответ и спокойно принимается за еду. Они в тишине справляются каждый со своими порциями и только через некоторое время, когда тарелки уже убраны со стола, молчание можно стянуть в жгут и повесить на стеночку как трофей за самый напряженный «разговор» на этой кухне, а Ньют приступил к чаепитию, Томас не выдерживает — Ты так ничего и не спросишь? Ньют вздрагивает, будто от неожиданности, но на деле просто возвращается обратно в реальность, где признания еще не было, но зато Томас, который ни с того ни с сего решил остаться — есть. — Ты надолго? Тяжелый вздох Томас подавляет и отвечает с прежней улыбкой, которая была еще до всего этого затянувшегося молчания — Появились некоторые обстоятельства, и я решил остаться здесь насовсем Удар в груди Ньюта Томас должен был слышать, ибо грудная клетка самого парня выдержала его из последних сил, как плотина, удерживающая тонны воды, в которую резко врезалась огромная волна. (Собственно, по ощущениям так и было) — Я рад — в глазах не то темнеет, не то наоборот — становится слишком светло, поэтому Ньюту приходится тряхнуть головой, чтобы прийти в себя. Если он будет испытывать все это на протяжении оставшегося «насовсем» он просто свихнется. В голове крутится мысль о том, что сейчас самый неподходящий момент, чтобы говорить Томасу о своих чувствах, но в так же сейчас самое время, ведь Ньют ждал, когда Томас наконец нагуляется далеко не 3 года, а чуть ли не с самого детства. Ему хочется только набраться совсем капельку смелости, и он обязательно во всем признается завтра. Теперь ему некуда торопиться, Томас наконец останется здесь и уже точно никуда не денется. — Может начнем уже ко сну готовиться? Знаешь, дружище, я конечно очень рад твоему гостеприимству, но ты выглядишь как зараженный какой-то, весь бледный –Томас всеми силами пытается понять, что вообще случилось и как помочь лучшему другу, искренне не понимая такой реакции на свои слова, но выходит откровенно говоря не очень Ньют опять уходит в себя, и молча кивнув встает, начиная убирать со стола, краем глаза он замечает глубокую, старую царапину, в левом нижнем углу. Он помнит, как на его новоселье, лет 5 назад, они устроили вечеринку, и Минхо решил продемонстрировать свое умение открывать бутылки об угол стола. К слову, он переборщил со стараниями и в итоге вскрыл не только бутылку, но заодно и поцарапал стол, и что более важно, чуть не выколол себе глаз. Ньюту так же вспоминается, как в этот же вечер он целовал Томаса, за этим самым столом, во время игры в бутылочку (которая по иронии судьбы, скорее всего, была той самой, что открыл Минхо) Парень пытается не уплывать далеко в воспоминания и старательно игнорирует навязчивое желание вспомнить как после этого, уже ближе к рассвету, когда все гости сладко спали, они с Томасом стояли и целовались, облокотившись на этот самый стол, а также, как на следующий день Томас проснулся с жуткой головной болью и соответственно провалами в памяти, недоумевая: почему у него так сильно распухли губы. — Разложишь себе кровать сам? — Ньют убирает последнюю чашку в посудомойку и оборачивается на друга с немного натянутой, но все же улыбкой — Конечно разложу, что за вопросы — Томас выдыхает у себя в голове, молча радуясь тому, что Ньют все еще помнит что такое разговаривать и направляется к выходу — Отлично, я пока достану твое полотенце и щетку Они расходятся в разные стороны, начиная готовиться ко сну. Ньют ставит в голове еще одну пометку — доделать все дела завтра, и кладя полотенце на видное место в ванной, выходит к Томасу. Томас все еще возится с одеялом, как всегда запутавшись: где вход, где выход, а где вообще углы. Смешок вырывается непроизвольно, и блондин не успевает прикрыть рот ладонью, чтобы заглушить звук. — Ты смеешься надо мной?! — Томас реагирует мгновенно, сразу поворачиваясь, чем еще сильнее путается в пододеяльнике и чуть ли не падает — Ни в коем случае, но оставь лучше это на меня, думаю, у меня лучше получится справиться с этим творением дьявола под названием "пододеяльник" Томас закатывает глаза, но тепло улыбается и передает это «творение» в руки Ньюта, а сам движется дальше в ванную — Спокойной ночи, белокурый ангел, спасший меня из ада — Сладких снов, Томми — кричит вслед Ньют, после чего действительно быстро расправляется с одеялом и направляется в свою комнату. Уже перед сном, ему кажется, что если «насовсем» будет проходить так, он в принципе не против. Эта мысль закрепляется в его голове, ещё и утром, когда он просыпается действительно выспавшимся (к слову впервые за долгое время) так еще и от запаха, на удивление, в случае Томаса, не подгоревшей яичницы. Улыбка расплывается на лице, и утренние процедуры до прихода на кухню проходят не так серо, как обычно — Ты же не любишь готовить яичницу — И тебе доброе утро — теплая улыбка на заспанном лице Томаса, выглядит очаровательно — я все еще ненавижу все связанное с яйцами, включая их готовку, но это же не повод не радовать тебя Ньют усмехается этой очаровательной, как ему кажется, логике и достает тарелки, расставляя их на столе. — А ты чем будешь завтракать? — Ой, я уже должен бежать, сегодня же важный день Ньют пытается вспомнить все важные даты не только на настоящий месяц, но ещё и на пару месяцев вперёд, но не находит ничего интереснее рождества, которое к слову ещё не скоро — Сегодня важный день? Томас на минуту останавливается, переставая вываливать всю яичницу в тарелку одного бедного Ньюта, который это явно один ее не съест, а потом отмирает, и вспомнив что-то, видимо очень важное, возвращает сковородку на место и хлопает себя по лбу. — А я все думал, что забыл тебе сказать — Он поворачивается к Ньюту с полностью серьёзным выражением лица, что вообще-то странно для человека который пару секунд назад бил себя по лбу, и — Я хочу сделать Терезе предложение Звон, Кажется это вилка Ньюта, которую он успел взять Стук, На улице что-то опять громко упало, а может это в груди самого Ньюта что-то оборвалось и стремительно полетело на землю Шелест, Маленький Томас опять разбросал только что собранные листы Из груди выбивает весь воздух, Ньюту становится физически плохо, но вместо того чтобы осесть на пол, он выдавливает из себя одну из самых счастливых улыбок и открыто смотрит на Томаса — Так вот почему ты решил остаться, я… Договорить не получается, потому что слова Ньюта перебивает звонок телефона Томаса, который тот сразу достает и прикладывает к уху — Да?.. Да, спасибо огромное… Я уже выхожу, до свидания. — Голос Томаса чуть взволнован, но в тоже время очень уверенный, он кладет трубку и ещё раз поднимает глаза на Ньюта — Пожелай мне удачи! Я уже побежал! — Удачи — успевает произнести Ньют, перед тем как Томас срывается с места и бежит к выходу, видимо куда-то опаздывая. До Ньюта доходит долго. Очень долго. Он слышит как хлопает входная, дверь, слышит как Томас выбегает на лестничную клетку и вызывает лифт, ему кажется, что он даже слышит, как Томас выходит из подъезда и бежит куда-то, а потом, побежит делать Терезе предложение. Ньют не понимает: как он мог пропустить то, что они опять сошлись, не понимает, как можно было не заметить такую важную вещь, как мандраж Томаса перед предложением, не понимает, как он мог быть настолько невнимательным, но так же, не понимает как можно продолжать стоять на ногах. Тем не менее, Ньют стоит Он спокойно стоит и смотрит в тарелку с яичницей, приготовленной Томасом и теперь уже не пытается останавливать поток воспоминаний. Он видит и снежинки, падающие ему в рот. И первого журавлика, который до сих пор лежит у него в комоде. Он видит выпускной бал, где Томас первый раз пригласил танцевать Терезу, а не Ньюта, хотя клялся, что они всегда будут «не разлей вода» всегда. Но Ньют, как и сейчас, просто не успел, так что тот поцелуй, рядом со столешницей останется его единственным воспоминанием о поцелуях с Томасом. Ньют собирает вещи на работу, одевается, берет те злополучные перчатки, и, так и не прикоснувшись к яичнице, выходит из квартиры, запирая дверь все тем же старым ключём, который видимо сегодня всё-таки сломается. Зима в этом году очень холодная. А листы для оригами по-прежнему разбросаны