My metal family

Пушистые, мягкие и светлые волосы, как золото на свету переливающиеся под ясным небом, плавно двигались вслед за спиной Глэма. Широкая улыбка на его лице не спадала весь день, впрочем как и всегда, он был спокоен, невозмутим, расслаблен и безмятежен, что дома, что на работе. Последние лет десять он чувствует себя самым счастливым человеком на свете, и даже многими нелюбимая хмурая погода продолжительностью в пол месяца или большие неудачи, где бы то ни было, не могли заставить героя действительно серьёзно задуматься, а всё ли он делает правильно, а стоит ли оно того. Его жизнь кардинально изменилась после знакомства с Чесом, уже тогда, в его далеко не самые простые деньки, подавленность чувствовалась всё реже и реже, ведь Себастиан, а вернее, к тому моменту уже Глэм, нашёл своё призвание в этой жизни. Он был по-настоящему счастлив просто держать в руках гитару и выступать в переулках или на концертах, это наполняло его энергией, заряжало адреналином каждую клетку в организме, он чувствовал себя живым и, что самое главное, свободным вместе с музыкой, которую так любил. А когда Глэм встретил Викторию, девушку своей мечты, от плохого настроения не оставалось и следа. Чес, музыка и Виктория дали Глэму глоток свежего воздуха, возможность вдохнуть новую жизнь полной грудью, стать по истине блаженным. Сегодня он возвращался домой с той же сияющей и широкой улыбкой до ушей. Для кого-то эта улыбка кажется слишком неестественной и довольно…жуткой, но, взглянув в голубые глаза Глэма, можно с уверенностью сказать, что он просто рад. Он просто рад находится в этом городе, жить настоящим моментом и наслаждаться времяпрепровождением с семьёй. Идти с работы домой, зная, что его с нетерпением все ждут, слушать по дороге музыку в наушниках и вспоминать, что произошло под каждый трек. Чистое и голубое небо с переливом в фиолетовый оттенок и песня, как неудивительно, в жанре рока навеяло воспоминания о прогулке Глэма с Хэви по парку, что находился недалеко от сюда. То же небо, та же погода, та же песня играла в наушниках, когда эти двое решили присесть на скамейку. В отличии от Глэма Хэви импровизирует, когда речь заходит о свободном времени, он любит делать спонтанные решения, потому этим двоим редко когда удаётся побыть вместе и поболтать о музыке, природе, настоящем времени и прочем, так как чаще всего они встречаются за столом перед школьными учебниками. Поэтому Глэм выделяет специально для сына день-два в неделю, чтобы провести как можно больше часов наедине. В этом парке и побегать есть где и воздух хороший. Они садились на скамью около дерева с видом на красивый мраморный фонтан с искусственной рыбой посередине, и Хэви, параллельно журчанию воды, увлеченно о чем-то рассказывал, а Глэм, оперевшись локтем на спинку, с улыбкой внимательно слушал сына. Хэви по большей части походил на мать, потому он был очень эмоционален в своих рассказах, его речь таки напоминала Викторию, только более умеренную в плане грубых слов, всё же он находился в присутствии отца. Но как же его глаза сияли, когда он дал послушать новую песню любимой группы, которая, по его словам, станет легендарной через несколько лет, несмотря на то, что группа существует уже не одно десятилетие. Глэм любил такое, к нему в голову приходили мысли о том, что можно было бы сыграть песню на гитаре как такой некий приятный подарок для Хэви. Атмосфера в парке сделала своё, теперь эта музыка ассоциируется с тем азартным поведением Хэви, таким искренним и родным. Уравновешенное начало и эффектная смена мелодии на припеве была схоже с характером юноши, а название песни так и отдавало добротой, невинностью и лёгкой наивностью Хэви.   Глэм повернул голову в направлении парка. Издалека виднелась их тёмная железная скамейка. Сейчас там сидели другие люди, которые, возможно, в данный момент тоже слушают какую-нибудь песню, которая в последствии будем и им напоминать о таком радостном событии. Глэм узнал следующий трек с первых секунд. «Попса», как это называет Хэви. Песня обладает интересным звучанием, от которого хотелось слегка качать головой и притоптывать ногой. Подобные треки играют у Ди во время домашней работы, они не отвлекают, не заставляют пускаться в пляс или трясти головой до потери ориентации и создают нужную атмосферу. В тот вечер целью Глэма была нужда спросить сына об ужине, и хотя позже ответ был получен, Глэма явно заинтересовал трек, играющий вполслуха. При его прослушивании в мыслях сразу рисовалась картинка: Глэм заходит в мрачную комнату, предварительно постучавшись, замечает сгорбленную спину и сразу же делает замечание. Унылый вид, медленно поднимающиеся блондинистая голова и низкий голос, равнодушно заявляющий что-то вроде: «да, да… знаю, что спина потом болеть будет, ага…». Левая рука Ди быстро двигается в правую сторону по строкам тетради. Линии прерывистые, Ди украдкой смотрит в ноутбук, потому может съехать со строки на одну или пару букв. Ещё несколько зелёных толстых и полу рванных тетрадок лежит рядом, вероятно, оставленные Хэви на проверку брату. Взгляд серьёзен и внимателен, Ди умудряется совмещать делание домашней работы, чтение переписки со знакомой и поддерживать разговор с отцом, который, по сути, состоял из фраз «ага, хорошо» или «да помню я, да-да…». На минуту-две Ди отрывается от монитора и тетрадки, начав щёлкать ручкой в такт музыке. Тусклый свет от лампы и ноутбука в абсолютно тёмно-синем сумраке и тихая рок-песня создаёт необычайный уют, свою личную эстетику и расслабленный вид, что захотелось спать. Ди неслышно вздыхает, когда понимает, что отец находится уже достаточное количество времени в комнате, даже слишком долго. — Хмф, я скоро приду, — Ди ощутил на себе подозрительный взгляд, — честно… — Хорошо, Ди, мы ждём. — Глэм улыбнулся и оставил сына, закрыв дверь.   Глэм практически подходил к дому. Людей на тротуарах становилось всё меньше и меньше, как и машин на дорогах. Он одиноко стоял на светофоре и ждал, когда красный сменится зелёным. Предыдущий трек закончился, и телефон молча грузил следующий. Этих десяти секунд хватило, чтобы Глэм отвлёкся от воспоминаний и прислушался к лёгкому ветру, который еле касался его пышных волос, учуял тёплый воздух и шелест близких деревьев, а также пиликающий датчик светофора, который показывал оставшиеся двадцать секунд. Стало как-то тепло на душе, подобная тёплая погода была неделю назад, в выходной день, когда семья металлистов решила позвать Чеса и отдохнуть от тяжестей. Они сидели в зале, расслабленные, Вики сильной хваткой держала пивную кружку, а Чес, облокотившись спиной о стену, придерживал во рту сигару. В его руках была знакомая всем и любимая акустическая гитара, которая хранилась ещё с незапамятных времён. Чес тихонько играл на ней, перебирал струны, переставлял пальцы на аккордах, попутно разговаривая с остальными. Последующие часовые разговоры считались достаточно скучными для детей, поскольку они не понимали, о чём идёт речь. И хоть Ди внимательно слушал родителей, а Хэви старательно поддерживал разговор и восхищался замудрёнными словами из уст Глэма и Чеса, некоторые из которых не понимала даже Виктория, оба сына заснули через какое-то время под приятный лепет и восхитительную игру на гитаре дяди Чеса, а в скором времени ещё и Глэма. Светлая бровь мужчины, стоящего на светофоре, дёрнулась от громких звуков электрогитары в наушниках, а зрачки уменьшились на секунду. Проигрывала оригинальная версия песни, которую они с Чесноком в тот день напевали. Хриплый голос друга сразу отозвался в голове Глэма. Он улыбнулся. А через несколько секунд на его щеках выступил лёгкий румянец. Улыбка Вики непроизвольно пронеслась в мыслях. Он вспоминал, как на припеве их трио, хоть и с далеко не самыми красивыми голосами, начинало петь «We will flight, flight with the pride we have inside…». Как Глэм с гитарой в руках танцевал по комнате так идеально и отличительно от Чеса, который был более похож на рокера на сцене, правда внешне он, конечно, напоминал безумно расслабленного панка или как некоторые его называют «Хиппи». Как Виктория смеялась с движений мужа, как супруги делились фразами вроде «ты так отвратительно поёшь, Вики» или «ты так хреново двигаешься, Глэмми» с весёлой улыбкой на лице, и как дети в полусне улыбались со всего происходящего. Пара не принимала эти слова за оскорбления, всё было в саркастическом тоне, Глэм и Вики сразу же обнимали друг друга и смеялись с ситуации. При одном только упоминании его любимой женщины, сердце Глэма делало «джю-джю-джю-джю-джю, джю-джю…», а влюблённый взгляд не спадал очень долгое время. Весь вечер они пели (в основном Чес), играли, веселились и смеялись. В тот день было так спокойно, прямо как сейчас. Глэм шагнул на пустую дорогу и направился в сторону виднеющегося дома. Столь умиротворённо на улицах города. Глэм подходил к порогу, сняв чёрные проводные наушники. За его спиной красовалось уже более тёмное, но всё ещё розовато-фиолетовое небо, с минимальным количеством облаков, которое секунду после вхождения Глэма в дом, закрылось тёмной дверью. Красные стены, металлическая ключница Metal Family справа от Глэма, и… — Глэм, ну ты мог булками быстрее шевелить?! — Посреди прохожей стояла Вики, положив руки на пояс. — Я надеюсь, ты не забыл, что мы сегодня киноху смотрим? — Нет, — Ответил Глэм высоким голосом и грациозно повесил ключи. — Эхэ-хэ-эй, чува-ак, — ещё одна голова появилась в доме, — я шёл практически впритык, и ты меня не заметил? Ну ты даёшь. — Чес встал рядом с Глэмом и положил руку к нему на плечо. Учитывая то, как Чес умеет подкрадываться, это было неудивительно. — Па-ап, дядя Чес, привет! — Хэви выглянул из гостиной. — Мы купили кучу вкусняшек, давайте скорее садитесь с нами! — Чувствую до диабета у тебя недалеко. — Усмехнулся Ди. — Да ты сам сколько уже сожрал, посмотри! — Хэви указал на несколько фантиков от различных шоколадок, лежащих на столе. — Это твоё, придурок. — Отрезал Ди. — Так, дети, угомонитесь, не хватало того, чтоб вы из-за конфет тут драку устроили, — Виктория села между сыновьями, забрав себе половину всей еды, — а мне ещё за вами убирать здесь… — Ма-а-ам! — Хэви продемонстрировал своё недовольство, секунду после заметил хитрую улыбку матери и сразу же замолчал. — Мужики, вы идёте? Глэм переглянулся с Чесом, после чего, широко улыбаясь, ответил за обоих: — Идём~.