***
Следующие три дня прошли как в тумане. Кэйа стал частым гостем после шести. Он был единственным, кого она впускала в дом, той самой отдушиной, капелькой родного тепла, которое не стало принадлежать девушке. И он прекрасно понимал ее чувства, видел ее скорбь, которая выражалась в чёрном цвете. он его любил. Кэйа приносил цветы и таблетки, которые так хорошо успокаивали её, позволяли заснуть хотя бы на пару часов, а потом она просыпалась и снова плакала над рисунками, нарисованными ею. «Счастливого финала тут не могло быть, ты же знаешь моего брата. Храбр, умён, но упускает мелочи, которые могут повлиять на исход битвы. И это главный его недостаток.» Кэйа правда помог очень сильно. Он поддерживал в девушке тот самый баланс, который она потеряла будучи поглощенной тьмой скорби. Но он не смел к ней приближаться ближе дозволенного. Его брат бы не оценил, точно не так быстро, сразу после его смерти. Он не имеет права трогать ту, которую он так сильно обожал. Дни пролетали невероятно быстро. Казалось, что внутри сердце разбито на куски, но девушка постепенно возвращалась к работе в Ордо Фавониус. Её мучили бесконечные головные боли, которые не уходили даже с помощью лекарств. Не хотелось пить, кушать, идти куда либо — эти действия отдавали звонкой пощечиной, напоминание о былых теплых летних днях, когда они с Дилюком сидели на веранде поместья и пили холодное кофе.***
-Ну же, Дилюк, попробуй, это варенье действительно вкусное! — Девушка со счастливой улыбкой протягивала к красноволосому парню ложку со странной смесью, на запах напоминающей что-то ядрёное с привкусом помидора. — Это точно не ядовито? Я… никогда не пробовал томатное варенье. Это как минимум какой-то деликатес, сотворённый тобой ночью, что уже говорит о возможной токсичности. — Парень нахмурился, но взял ложку и поднёс к носу, вдохнув аромат. Странный. . . — А ты попробуй! Не испытаешь — не узнаешь. — Раздался тихий смешок и девушка сложила руки на столе, подперев ими подбородок. Дилюк прищурился и, наконец, засунул ложку в рот, но сразу же расслабился, когда ощутил сладкий привкус варенья. Подержав его еще немного во рту, парень сглотнул и поднял брови. — Вкусно… — Ну я же говорила! — Девушка заливается смехом и смотрит на лицо Дилюка, который полез ложкой в банку за второй порцией. — Ты теперь все мои запасы съешь, я же тебя знаю! — Но для друга же не жалко? — Для друга… не жалко!»***
Такие воспоминания часто возникали теперь в её голове. Она плакала, стучала кулачками по стене спальни и все никак не могла смириться с мыслью, что она его больше не увидит. Ночь сменилась рассветом. Его любимым временем суток. Солнце садилось за горизонт, закрываемое чёрными тучами, в которых едва были уловимы проблески небесного светила. Дождь начался неожиданно, принося за собой свежесть и яркие всполохи молний. Сегодня Сёгун Инадзумы необычайно зла. Гром гремит настолько сильно, что окна трещат от его звука, а тёмная комната освещалась от электро элемента каждые пять секунд. Девушку никогда не пугала такая погода. Она будто оплакивала чью-то ушедшую душу. Сегодня это его душа. Она его даже не увидела напоследок. Не поцеловала перед уходом и не сказала, что любит его. Внезапно открывшаяся входная дверь испугала девушку и та развернулась всем корпусом, вырванная из мыслей. Это ветер. Всего лишь ветер. Он завывал во все щели и открыл даже такую крепкую дверь. Она упала на колени и начала тереть покрасневшие глаза. Слёзы уже не лились, а в душе появилась необъятная пустота. — Что же ты наделал… Как мне теперь жить? Шаг. Тень упала на кровать. Два. Руки были оторваны от лица. Три. — Прости меня. Четыре. — Ты живой? Он поднял ее за руки вверх, но она отпрянула и в немом шоке упала обратно на колени, заливаясь слезами, которые текли все сильнее и сильнее. Дилюк снова схватил её за руки и обнял. Крепко, настолько, что всё внутри сжималось. — Я рядом, я живой. Я… Выжил, меня спасли. А она все так же плакала, утопая в горячих руках парня, который еще пять минут назад был для неё мёртв. — Я-я не сказала тебе. Я люблю тебя. Люблю сильнее жизни! — Она кричала ему в плечо, зажмурившись от влаги. Кричала что есть сил, не веря всем своим возможным чувствам. — Тише, тише, — Он гладил её по голове правой рукой, успокаивая. — Я рядом. Теперь уже навсегда. И только за дверью оставался тот, кто спас эту любовь, кто дал щит в нужный момент, отделяя жизнь от смерти, любовь от слёз и улыбался, пока еще горячий чай в пиале остывал на столе под взором янтарных глаз. Он бы не позволил умереть тому, кто поддерживает жизнь в столь важном для Тейвата человеке, как она.