Живые цветы красотой,
искусственным, и близко не равны
Ведь правит всем обман,
искренность никому тут не нужна
Враждебен наш мир
ツミキ ft. KAFU
Шумы леса внезапно изменились. Тишина, нарушенная лишь мягким падением снега и завываниями северных ветров, сменилась чем-то более мрачным. Я подняла сонный взгляд на черноту леса. Костер разожженный нами дотлевал, только небольшие красные угольки подсвечивали небольшую область. Долгий зевок разорвал тишину. Дагур укутанный в плащ словно гусеница, только сонно что-то пробурчал про причмокивание. Взгляд остановился на лице берсерка — столь расслабленное, спокойное еще не обремененное погоней за местью в долгие годы. Мерное дыхание парня немного прервалось когда во сне он поморщился. У хорошего персонажа будет хорошая судьба, все прекрасно. Возвращаемся к жизни, мышцы сковал парализующий холод, сердце бешено колотилось от дубаря, меня накрыло осознанием того что до утра я так не высижу ни физически, ни морально. Вариант А — Пнуть Дагура, сказать что замерзла из минусов, максимальная вероятность получить по шее секирой. Вариант Б, более разумный по моему скромному мнению — пойти за хворостом в лес, из плюсов шея с секирой не встретятся, минусы, я скосила взгляд на беспросветную темень, в лесу среди идущего снега что-то мелькнуло… Минусов нет. Секира страшнее. Осторожно встав с насиженного в позе эмбриона места, промерзла еще сильнее, немеющими пальцами в сумке взяла один из недавно купленных мною, моих клинков. Сталь до ужаса больно холодила пальцы, «зараза, не пойду же я без оружия», оставив остальные вещи с Дагуром и стиснув зубы, зажгла подобие факела и поднялась с колен, подол плаща немного развевался на ветру. Пар клубком вырвался из рта, «чем быстрее соберу, тем лучше.» Хило улыбнулась я трескающимися губами. Снег захрустел под ногами, и я пробиралась через непроглядную вьюгу. Если все сделаю быстро, следы не успеет замести.***
Снег хрустнул, затихли даже звуки вьюги, но не тихое мерное дыхание. «Не человек.» — Я остановилась среди заснеженного леса, краешки пальцев немного подрагивали, оглянулась вокруг. На первый взгляд никого. Я быстро облизнулась и шустрой тень направилась по следам назад к импровизированному лагерю. «Зуб на зуб не попадает» Раз. Снег позади захрустел. Дыхание преследователя слышалось на макушке теплым паром и грудным рычание. Сердце быстро забилось разгоняя по замерзшим конечностям едва теплую кровь. Два. Раскатистый оглушающий рев прокатился по поляне. Три — полыхание угольков в костре казалось тусклым светляком в сравнении с блеском огромных желтых глаз передо мной. Сердце стучало в висках невыносимо громко, казалось будто вся живность в лесу может услышать этот грохот. Отшвырнув ветки с щепками в сторону, кувырком увернулась от летящего столпа огня. Закусив губу, махом достала клинок из-за пояса, боковым зрением замечаю пятно ярко-алой чешуи ящера. «Зараза» мысленно выплюнула я ругательство, словно это могло мне помочь, оттолкнувшись ногами от зоны поражения пламенем, через сугроб побежала в противоположную сторону. Отвратительно рыча, дикое животное отдаваясь инкстинктам рвануло пытаясь поймать несносную жертву. Взгляд дракона сквозил безумием, из пасти ящера переростка стекала пена. Новый оглушительный рев на грани болезненного воя, я с горки поднырнула под впалый живот твари, попытавшись зацепить той, клинком брюхо. Четыре. Дракон практически мгновенно среагировал отпрыгнув и зацепил мощным хвостом по спине. — Аа! — Воздух пронзило звучное возгласом, который утонул в лесной глуши. Глаза дракона сверкнули, будто нашли новую цель. «Что еще за?!» Лежа на снегу, я в мгновение ока перевела взгляд на выбитый неподалеку клинок. На одном адреналине, я подорвалась на ноги, крепко сжав рукоять. За мгновение до того, как дракон снова ринулся в атаку, я метнулась в сторону, избегая его огромных челюстей. Удачный уклон, клинок прибил лапу твари к земле. Оглушающий визг и неудержимое желание закрыть уши руками и сжаться до состояния атома. Сердце колотилось, больно вбиваясь в грудную клетку. Пар клубками вываливался из моих легких, на рефлексах достала нож с сапога, и так быстро как начала подходить, как и остановилась. «С этим Ужасным Чудовищем что-то не так» — Судорожная мысль метнулась перед глазами. Дракон неестественно выгибаясь, верещал и корчился от боли, боли большей чем мой жалкий клинок. Страх волнами накатывал, и я поддавшись ему слегка оступилась. Яркое пламя искрой росло в глазах. Вдох. Секунды и оно практически обжигает мое лицо, руки, ноги. Уворот с траектории удара.***
— Малявка! Один тебя подери! Очнись! — Берсерк стиснул зубы. Даже чертова пощечина не помогает! Гнев накатывал с макушки и до кончиков пальцев, а все из-за чего? Из-за МЕЛКОЙ, несносной, наглой ДЕВЧОНКИ! Появилась она просто в мгновенье, вышла однажды из леса и пошла ходить по деревне словно жила здесь все время! Вся такая из себя милая и невинная, покупает самые дорогие вещи, плащ на голову нацепила и «я тут не при делах». Дагура коротит. Оттащив ту с поля боя где каким-то неведомым чудом, не меньше, та смогла убить Ужасное Чудовище! Противное чувство скользкое словно змея оно тянулось из ведомых лишь когда-то эмоций. И что это мать его?! Злость, гнев, отвращение, зависть?! Спокойно Дагур, глубокий вдох. Она помогает тебе. Ты не можешь ее убить. Прикрыв дрожащие ресницы, берсерк смахнул драконью кровь в которой успел уже вымазаться. Сев тяжелой темной фигурой напротив костра тот рвано выдохнул. Помогает, помогает, помогает. Нельзя. Рука невольно тянется к бледной даже на фоне снега девичьей коже, теплое облачко пара вылетает из рта когда грубые пальцы нежно очерчивали линию челюсти, зрачки, сужаясь, расширялись, подрагивали, такая тонкая аккуратная, красивая. Взгляд Дагура цепляло биение сердца, такого беспомощного в его руках, рука опустилась к шее, так и хочется ее сжать, и душить, душить, душить! Видеть этот ужас в глазах, слышать эту приятную на слух смертельную какофония. Эти темные глаза. Дагур дернулся. — На тебя смотреть холодно. — Девочка стянула с себя теплый и наверняка любимый плащ, Дагур практически всегда ее в нем наблюдал. Протянула к нему, глаза до того кажущимся серыми вдруг потеплели. Темные, глубокие карие, в них Берсерк видел себя лишь потерянным ребенком, ни осуждения, ни ненависти к какой он привык за детские года от Энсона и его шайки, лишь простое любопытство и что-то, что Дагур не смог бы объяснить. — Одевай. Хотелось подчиниться, дико, по-звериному просто. Тогда он принял плащ пахнущий хвоей и морским воздухом, «несочетаемое — сочетается» подумал еще тогда Дагур, и почувствовал некую даже зависть, «почему она может жить как хочет, а я нет.» — Можешь звать меня Кирой, — сверкнув карими глава девочка тепло улыбнулась. Слабость, глупая и такая безобразная слабость. Дагур судорожно облизнулся, железный привкус остался на языке. Берсерк не может быть слабым, а особенно будущий вождь. Почему она может убить дракона, а я нет? Нет. Я могу. Я могу убить кого хочу и когда захочу. Я Дагур! Дагур Остервенелый. Зрачки расширились словно у дикого животного, что является практически верным к нему описанием, берсерки склонны к безумству. И он не исключение. Оторвавшись от созерцания мертвенно бледнеющее с каждой секундой лицо, берсерк одним движением высыпал все содержимое из сумки девченки: кошелек, травы, склянки, книжка рукописная, другой клинок, бинты, хорошо, и еще, небольшой бутылек, с ярким спиртным запахом, то что надо, изумрудный взгляд внимательно изучал мелочевку на земле, все что не нужно, неаккуратным движением сгреб назад. «Неужели ты не носишь их с собой?» — Появилась во время копания в вещах мысль. Меж хмурых бровей пролегла тень. «Еще немного и сама начнешь задыхаться малявка, и без моей помощи.» Найдя нитки, с осторожностью их просунул в щель. «Готово», а теперь Дагур скосил взгляд на девочку. «Ты уж меня как-нибудь простишь. Потом, разумеется» Большое багровое пятно из-под одежды оставил дракон. Легким движением сняв теплую кофту, взгляд выцепил длинную рваную рану, когти, подсказал себе Дагур. Так виртуозно вспорола твари шею, и так же филигранно попала под удар. Закусив губу рука непроизвольно провела по запекшейся крови. — Такая, темная, густая… И наверняка болезненная. — Щеки немного заалели. — Ничего, я постараюсь сильно больнее не сделать, хотя очень хочется. Полив спирт на иголку, и на распоротый бок, берсерк не внимая своим словам осторожно сшивал порванные края раны. Каждое движение было аккуратным, а шов ювелирным. «Для тебя малявка огромная честь, что я, помогаю, тебе.» Когда работа была завершена, Берсерк откинулся на валун под которым несколькими часами ранее еще спал. Тяжелое дыхание девочки напротив постепенно выровнялось, заставляя живущего внутри него перфекциониста: По- животному урчать от удовольствия. Не все лекари сумеют похвастаться таким аккуратным швом.***
Когда солнце едва взошло над землей, Берсерк лениво, собрал все вещи в неопрятную мешанину в сумке у Малявки, Секиру повесил за спину, вырезанное сердце дракона в тканевом мешке на поясе, показать его отцу. Ибо кто тогда поверит что мелочь лет четырнадцати и весом чуть меньше пятидесяти килограмм, смогла убить много-тонное чудовище. Определенно никто, даже он не поверил бы, если не застал бы ту с занесенным над Чудовищем клинком и так легко вспарывающей твари шейную артерию, это требует высоких навыков, опыта и знания драконов. Возможно она не так бесполезна как он заявил себе. Когда все было убрано, берсерк уставился на мелочь сверху вниз. Клинок ювелирной работы занесся над шеей дракона, что рваным движением пытался скинуть с себя охотницу. «Еще не просыпалась» Дагур бровью не повел, так легко поднял ее на руки. «Такая легкая и маленькая» — С мрачным удовольствием подумалось берсерку. «Не будь меня рядом, вовсе и умерла-бы малявка.» «Умерла-бы… Как печально, просто и невинно! Так скучно и неинтересно.» Пробираясь сквозь засыпавшие снежные завалы, берсерк насвистывая нехитрую мелодию, был более чем доволен новой знакомой.***
Тяжело откашлявшись, веки с трудом открывались, в боку неистово жгло. — Мммхг… — Выгнувшись змеей на кровати, холодной рукой дотронулась к щеке, потом к шее, «жарко, очень жарко!» тяжелое дыхание усугубилось, когда я поняла насколько жжет горло. Тяжело дышать. Опустившись обратно на подушки, я попыталась сосредоточиться на дыхании. Но воздух казался грубым и сухим, в воздухе витали запахи трав и чего жженого, что оставляло острый привкус в горле. Никак не могу игнорировать жгучую боль, которая словно угли так жжет. Глаза слегка припухли от слез, а лицо покраснело от жара. Рука неохотно поднималась к лбу, оставляя после себя липкий след пота. Настолько это было неожиданно что на глаза выступали слезы. В носу больно щипало. Новый приступ кашля еще больше усугубил боль в гортани. «Где все?» — Ощущение, будто меня оставили в одиночестве с этим маревом, до жути страшно, что что-то не так, но не могу понять, что именно. Каждая секунда была перебита кашлем по ощущением словно из самих легких. Тошнота подкатывала к горлу. Постаралась оглянуться вокруг насколько это было возможно. Комната казалась искаженной и неестественно тихой. Тени на стенах казались более зловещими, а свет от окна словно проникал сквозь пелену. Сердце билось быстрее, чем обычно, и каждый удар казался далеким, иррациональным. Я попыталась встать, но ноги отказывались слушаться. Судороги пробегали по телу, словно тысячи маленьких иголок, вызывая взрывы боли в каждой клетке. Пальцы автоматически сжимались на простынях, пытаясь найти опору в кровати. Глаза снова наполнились слезами, нет сил их вытереть. Еще немного. Ввалилась в дверной проем больно ударившись плечом об косяк, но даже эта боль, ничто, по сравнению со жгучей болью в всем теле. В глазах темнеет, и я уже ничего не слышу кроме обрывочных фраз, лекаря которому еще совсем недавно досаждала. Как ж его звали. Ф. Ха, Хейл… Глухой удар об пол.***
Есть единственное «я» и единственная тень. Я и правда здесь одна? В этом теле кто-то есть? Если в теле я одна, то смогу ли дать ответ, Где сердце потеряла? Где искать его теперь? Шрамы старые болят, и душа моя грязна. Люди смотрят сквозь меня, «ах бедняжка!» — говорят. Взгляд кидают свысока. Сердце будто бы в тисках. Жалость значит, что достойна я презрени-ия. Видно, тяжесть бытия я обязана узнать, Потому что только так человеком можно стать. Сколько времени должна я терпеть ночной кошмар? Это место мне ад напоминает неспроста. Если вырвать из груди всё, что только есть внутри… «Я так тебя люблю», «я так тебя люблю» Не успела повзрослеть, не утратила мечты. «Наладится все», «ведь и правда жаль её» Но поверьте, не шучу, продолжаю быть собой. Эта жизнь навсегда принадлежит навсегда мне одной. Ну-ка, где твой смех? Нечистый мир поглотит всех. Раз хочешь чтоб любили, Захочешь чтобы били Уютно в колыбели Уютно будет в клетке… «Стих.» Страницы дневника хлопнули. «Какая на удивление разносторонняя личность.» Изумрудный взгляд расслабленных глаз лениво мазнул по неизвестного ранее дракону на обложке. Угольная рептилия тенью словно охотилась, рядом с ней точно такая-же тень только поменьше — кошка. Кот и дракон. Странное решение. «Может подтекст какой?» Дагур расслабленно зевнул, развалившись на кресле в своей комнате напротив стола набитый разными книгами. «К чему эти все головоломки?» Хотя весь дневник, как догадался по контексту берсерк, был сплошной головоломкой. Вместо привычных рун вся писанина была на латинском алфавите, некоторые слова можно было понять, большинство нет. Какой-то другой диалект. Множество самых разных зарисовок от того самого дракона в начале, его кстати больше и всего было, до анатомических зарисовок, кости, мышцы, органы, человеческое сердце ему понравилось больше всего. Какие-то лекарские манипуляции, зарисовки отрезания ноги или руки, а сверху множество записей и рецептов на том странном диалекте. Еще драконы, самые разные, некоторые узнавались, другие были легендарными, а некоторые и вовсе не известные. Про угольную рептилию на удивление ничего не было, а вот Кривет… Дагур сожмурил глаза, улыбнувшись краями губ. «Просто прелесть.» Пусть и большую часть текстов Берсерк не понял, но письмо, так бережно сложенное меж страниц он не трогал. Ему не чуждо, личное, насколько это будет корректным при учете, что нашел он его в дневнике. «Но он же написан на другом языке, и я всего смотрел рисунки.» Отложив рукопись, что насчитывала под четыреста страниц, а рисунков и того больше, Дагур задумался водя взглядом по выпадающему на снегу. Уже неделя прошла, а Кира так и не приходила в себя. Отец суетливо встретил сына и накинулся на того с расспросами «где пропадал и что делал?», а девочку практически сразу вырвали из его рук. Словно у безумца у которого невесть что творится в голове. Поджав губы берсерк продолжил наблюдение за ночной погодой. Такой прекрасный и болезненно белый снег. На улице наверняка холодно. Сердце преподнесенное отцу правды не доказали, отвращение застыло на их лицах словно на каменных статуях. Многовековые традиции нужно чтить! Они Берсерки! Нет, Они нет, Они лишь жалкие слабовольные, неженки - слабаки… Он будущий вождь. Он вернет старые обычаи на свои места, не сейчас, совсем скоро. Зубы стиснулись под натиском челюсти. И осталась лишь одна преграда в этой цели. Отец.