Люби меня вечно

      Знойный летний день тянулся к вечеру. И пока небо медленно багровело в лучах закатного солнца, сверчки запевали свою трель, издаваемую трением надкрыльев. Ветра практически не было, но если он и поднимался, то флюгер все равно оставался на посту нетронутым. Даже листья старого орешника подвянули, то ли от жары, то ли от обилия придорожной пыли, стоявшей комом в горле всех, кто имел смелость выйти в обед на улицу.       Где−то в дали дачного кооператива включили вечерние новости по радио, доносившиеся в виноградник легким фоновым шумом. Казалось, что в этом небольшом укрытии только одни они: смелый, грозный лев и его добыча. Так казалось практически всем, кто их знал, но не им самим.       Девушка аккуратными, невесомыми движениями проходилась по светлым кудрям, еще сильнее выгоревшими на солнце. Завивая их на концах, она думала о чем−то своем, пока парень мирно посапывал на её груди, зарывшись носом в ключицу. На пару минут она опомнилась, глядя на часы с ненавистной кукушкой на веранде, а потом, как и не бывало, продолжила свое занятие. Прядь за прядью.       − Только не заплетай косички. —прозвучало слабое бормотание, с последовавшим зевком.       На её лице расцвела красным маком улыбка, а одно лишь упоминание сие картины вызывало легкий смех. «Ему бы отлично подошли мои банты первоклашки», − мелькнуло в голове.       − Тогда может накрутить тебя на мамины бигуди? —послышался еще один смешок с её стороны.       − Если она узнает, кто твой жених, то накрутит и меня, и пацанов на один большой бигудь. —он поднялся выше к шее, укладывая девушку чуть ниже, продолжая таким же негромким голосом. —Но мы ей обязательно расскажем, не сейчас, но расскажем.       Краски на небосводе сгущались, и наконец запахло терпким августовским вечером: спелый виноград, густая трава, речной ил и совсем невесомая капля духов. Её духов, отдававшие заморскими цветами, которых тут и не найдешь, даже если сильно захотеть. Однако, он нашел её, такую особенную, стоявшую поодаль от всех на автобусной остановке.       − Как думаешь, − начала она, − в старости мы будем также провожать день, Пчёла? Или умрем вечно молодыми?       На соседнем участке залаяли немецкие овчарки, разбавляя привычный шум, отчего она вздрогнула, уже хотела подтянуться на руках и выглянуть за угол, но её остановили крепкие ладони, все сухие и в мозолях. Поднеся тонкие пальчики к губам, парень принялся выцеловывать их. И хотя они еще немного подрагивали, но девушка легла обратно на старый диван, вдыхая остывший воздух, произнося:       − Люби меня вечно.       Он обнял её еще крепче, показывая истинный страх потери перед самим собой, проваливаясь в дремоту, пока его пряди снова оказывались в девичьих руках.