***
Чимин просыпался постепенно. Сначала ворочаясь в постели, а потом еле открывая один глаз, а за ним и второй. Всё было прекрасно, ровно до той минуты, когда он решил потянуться. Боль. Головная боль пронзила его. Ему казалось, что к его голове привязали якорь весом в тонну и скинули вниз. Тело тоже начало ломить, а во рту был ужасный привкус. Чимин пытался прийти в себя и вспомнить хоть что-то. Пока он поднимался и потирал глазки, спереди послышался чей-то кашель, и Пак тут же вскрикнул, увидев перед собой Мина. — Что ты… где я… Чимин одеяльцем прикрыл половину лица и продолжал откровенно пялиться на Мина, пытаясь понять, галлюцинации это или нет. — Я сделал микстуру, дедовский старинный рецепт, после него как новенький будешь. Выпей, уверен, у тебя голова сейчас трещит по швам. Мин протягивает стакан, и Чимин неуверенно тянется, чтобы взять его. — Не бойся, не отравлю, — Юнги садится на край кровати и смотрит на часы. — Я не боюсь, просто… я просто чуть-чуть удивлён… я у-у тебя дома? — Да. Не знал, куда тебя нести, поэтому вот. Чимин пьёт и тут же выплёвывает. — Что, горькая? Или горячо? — Вчера! Боже, нет, пожалуйста, пускай это всё будет сном! Чимин зарывается в одеяло, а Мин удивлённо смотрит на стакан с жидкостью. Ещё не успел попробовать, а уже всё вспомнил. — Что именно ты помнишь? — Краска, вечеринка, вино, а на моменте с тобой воспоминания обрываются… — из-под одеяла выглядывает фиолетовая макушка, а дальше и глазки. — Я же не наговорил чего-то лишнего… — Нет, — спокойно врёт и даже не краснеет. — Ты сразу вырубился. Вставай, ванная напротив, там есть одежда и всё, что нужно. Буду ждать тебя за столом. — Подожди! Зачем ты всё это делаешь? — Чимин действительно не понимает, они вроде даже не друзья. — Поймёшь, когда всё вспомнишь. — Что? Что вспомню? Ты же сказал, что я просто вырубился!***
— Зачем… зачем я это сделал! В библиотеке была гробовая тишина, если не считать всхлипов Чимина. Омега сидел в самом дальнем уголочке, где уютно всё обустроил себе, и рыдал. Он всё вспомнил и сейчас искренне не понимал зачем, всё-таки, сделал это… Мало того, что он сделал со своими внешним видом, так он ещё и признался Юнги. Альфа, наверное, просто пожалел его, поэтому и притащил к себе, Чимин уверен, что Юнги, скорее всего, расскажет другим о его поведении вчера. Вот только одна несостыковка, которая вроде бы заставляет задуматься, но не может помочь прекратить рыдать. Слова Юнги вчера… может, это уже просто додуманная сцена в голове Пака? Не похоже, чтобы это было правдой. Половину из вчерашнего он сделал сам, без помощи алкоголя, так сказать. Например, покраска волос и побег из дома к своему брату… мда… побег, так побег… Это и придало ещё больше уверенности, поэтому на предложение пойти на вечеринку Чимин согласился, будучи уверенным, что Юнги придёт. Год назад, сидя ночью на крыше, он услышал шаги, и поэтому пришлось прекратить смотреть на звёзды и идти прятаться. Юнги пришёл к однокурснику и по совместительству лучшему другу, который жил в том же доме, что и Чимин с родителями. Так как уходить было уже поздно, он случайно подслушал разговор. И о чём ещё может быть разговор двух альф, кроме как об омегах? — Только плохие омежки вызывают интерес. Они яркие и красивые, благодаря своему стилю, мне нравится такое. Их сразу видно издалека, они привлекают внимание, в отличие от тихонь. — В отличие от тихонь… они яркие и красивые… — Чимин вытирает влагу на щеках и шмыгает носом. — С чего я вообще решил, что у меня получится привлечь его внимание? Он лишь проявил доброту, и всё… — Я тоже так думал, — Юнги неожиданно садится рядом, и Чимин, сначала замерев, отвернулся, собирая свои вещи. Омегу сейчас волновало лишь то, чтобы Юнги не увидел его помидорных щёк. — Я сидел и думал, с чего я вообще решил, что у меня получится привлечь его внимание? Он лишь проявил доброту, и всё… Чимин словно не слушал его и продолжал собирать вещи. — Ты теперь будешь избегать меня в три раза чаще? Посмотри на меня, Чимин. Альфа за плечи развернул его и чуть наклонил, чтобы посмотреть в глаза. — Ты плакал? Почему? — Просто глаза слезятся, и всё… — Я сейчас буду с тобой предельно откровенен. Те слова, что я сказал вчера, были правдой. И то, что я сейчас сказал, тоже было правдой. Не так и легко увидеться с тобой, когда ты всегда убегаешь при виде меня… я думал, что ты боишься или же из-за чего-то ненавидишь меня, но… вчера… ты не представляешь, насколько я обрадовался, но… меня расстроило то, что ты решил как-то поменяться ради меня. Я уже говорил, если тебя не любят таким, какой ты есть, значит, это не твой человек. — А ты… — Чимин набирается смелости, чтобы поднять глаза на Мина и нервно покусывает губу, — получается, ты… мой человек? Юнги, чуть подумав, наклоняется и неожиданно касается губ омеги, но тут же отстраняется. Чимин рефлекторно отстраняется и дотрагивается до своих губ. Омега сглатывает и сжимается в надежде, что не слышно, как сейчас бьётся его сердце. — Вот, — Юнги протягивает коробочку. — Там та самая книга, о которой ты говорил учителю. Пришлось потрудиться, чтобы найти её, но… оно того стоило, раз ты так мечтал о ней. — Что?! Чимин напрочь забывает о своей стеснительности и хватает эту коробку, чуть ли не визжа. Внутри та самая драгоценная книга и маленькая открыточка. Чимин откладывает книгу и открывает открытку. Пойдёшь со мной на свидание? Омега смотрит то на буквы, то на альфу, который, кажется, от волнения сейчас съест свою губу. — Ну? Так что? — Нет. — Отлично, итак, предлагаю пойти… подожди, что? — Нет, — снова повторяет Пак. На его лице ни единой эмоции, он просто смотрит на альфу. Омега забирает книгу, свою сумку и встаёт с места, направляясь к выходу. Спустя тридцать секунд Юнги осознаёт всю суть сказанного и только потом подрывается с места и бежит за Паком. По какой-то причине, все эти три дня Чимин игнорировал Мина. На уговоры пойти с ним на свидание он говорил твёрдое «нет». На самом же деле, каждый раз, приходя домой, Чимин пищал в подушку и просто сидел с дурацкой улыбкой, обнимая своего медвежонка. А ведёт он себя так из-за того, что его поцеловали без разрешения… наверное. Чимин не так представлял себе свой первый поцелуй в двадцать два. Это должно было быть что-то страстное, а не лёгкий чмок в губы, а вообще не суть. Омега, иногда стоя за углом и наблюдая за Юнги, сам не понимал, что с ним происходит, ведь он же пытался обратить внимание альфы на себя, а тут вдруг сам начал его игнорировать. Внутри были смешанные чувства. Чимин уже собирался извиниться и всё же принять предложение, потому что это действительно было глупо, к тому же, омега боялся, что, возможно, Юнги быстро надоест это всё, и, кто знает, возможно, эти самые чувства, в которых альфа признался, на самом деле просто временные, не такие, как у Чимина, которые длятся в течение двух лет. Может, поэтому Пак так и ведёт себя? Два года он был просто влюблён, а тут вдруг ему ответили взаимностью. Его поведение больше походило на защитную реакцию. Сразу осознать и принять не получилось, поэтому он решил просто отказывать. Чимин иногда задумывался, а что если ему не Юнги нравился, а само чувство влюбленности? Может, поэтому он и не хотел чего-то большего? Скорее всего, Чимин боялся, что эти чувства пройдут, это тоже заставляло его испытывать страх. Омега сидел и наблюдал за игрой, как и другие студенты. Сегодня Юнги, во главе команды из их универа, играл в баскетбол против команды из другого. Чимин всё время потирал глаза, из-за чего не очень удавалось наблюдать за игрой. Эти линзы не нравились ему, но без них пришлось бы надевать те глупые очки. Чимин собирался после игры пойти и извиниться за своё поведение, и, если всё ещё в силе, пойти с Юнги на свидание. Честно говоря, шансы, кажется, были малы, ведь почти день Мин не подходил к Чимину и даже не смотрел в его сторону. Раздался звук свистка, команда Юнги опережала по очкам, и Чимин радостно хлопал, когда Юнги вновь и вновь попадал в корзину. Чимин вдруг почувствовал боль в глазах. Пак нащупал в сумке очки и достал их, чтобы всё-таки надеть, ведь долго это продолжаться уже не может. Пока Чимин аккуратно снимал линзы, рядом ребята вдруг встали и столкнули вещи Чимина. Очки покатились вниз, а Чимин ничего уже не видел. Всё было до такой степени расплывчато, что ему пришлось буквально нащупывать вещи на полу. — Эй! Ты что делаешь! — голос тренера был слышен по всему залу. Омега также слышал, как зрители недовольно загудели, спрашивая друг друга, что происходит. Чимин пытался побыстрее найти очки, чтобы посмотреть, что происходит, но у него не получалось. Пак заметил, что впереди словно заслонили свет, и поднял голову. Кто-то помог ему встать, поднимая за плечи. Омега всеми силами пытался разглядеть знакомое, как ему казалось, лицо, но, опять же, попытки были тщетны, свет сзади мешал. — Я же говорил, твои очки довольно милые, не снимай их, если неудобно в линзах. Юнги помог Паку надеть потерянные очки и взял его за руки. Чимин хотел что-то сказать, но просто открыл рот и продолжал стоять на месте. Омега поправил очки и посмотрел по сторонам. Все смотрели на них, абсолютно все. — Что ты делаешь? Иди играй, люди ждут… — Я тоже жду… уже пятый день жду. Омега поджимает губы и смотрит вниз. Ему до ужаса неловко, но, судя по выражению лица Юнги и его хватке, он вряд ли отпустит. — Прости меня, я… я не знаю, что на меня нашло, я просто боялся, что ты пригласишь меня, а потом потеряешь интерес… — Глупые мысли у тебя. Так что? Люди ждут. — Да, — тихо бубнит себе под нос омега, и Мин притягивает его за талию, из-за чего шёпот вокруг них становится ещё громче. — Не расслышал. — Ты и так ведь знаешь мой ответ, — омега поднимает глаза и хлопает ресницами. — Знаю, но хочу быть уверенным, что не заставляю тебя. — Мне, как человеку, который уже два года влюблён, смешно слышать такое. Но, если ты так хочешь, я скажу. Да, я пойду. Юнги, всё ещё придерживая его за талию, наклоняется и целует. То, как в спортзале все загудели, кажется, было слышно и на другом конце города. Чимин, дабы не упасть, схватился за плечи альфы. — Прости, но мне нужно идти, чтобы гордость и репутация нашего учебного заведения не пошатнулась. Подожди меня потом у входа. Ещё несколько секунд поцелуя и визгов омежек, и Мин побежал вниз, чтобы продолжить игру. И тут до Чимина дошло, что прямо сейчас на них смотрели все. Пак тут же убежал, схватив с пола сумку. Он убегал в надежде, что Мин поймет его. Игру можно и потом на записи досмотреть, или же в интернете, ведь кто-то по-любому выложит, и Чимин был прав… — Нет! — омега в ужасе смотрит на число просмотров и комментариев. — Мы теперь звёзды! Чимин сидит на кровати весь красный, сжавшись в углу и прижимая к себе подушку. — Что делать? — Твои родители скоро придут? — зачем-то спрашивает Мин. — Нет, их не будет до вечера. — Отлично. Альфа залезает на кроватку Пака и тянет его на себя, падая на подушки. — Подожди, ты… ты слишком торопишься… — Да брось, мы просто полежим, за кого ты меня принимаешь? Это ты собирался меня в кровать затащить. — Поклянись, что забудешь всё, что тогда было. — Нет, это имеет право быть в моей памяти. Чимин лежит, уткнувшись в ключицы альфы, и с красными щеками, похожими на помидоры. Он старается не дышать слишком громко, чтобы не издавать лишних звуков, но дыхание с каждой секундой учащается и сердце становится громче. — Ощущение, что ты марафон пробежал. Это я на тебя так действую? — Да. — Приятно знать, что не я один, кто так себя чувствует на данный момент. — Кому ты врёшь? Твоё дыхание ровное, так же, как и сердцебиение. — Я умею управлять собой. — Мне тоже стоит научиться? — Нет, я хочу слышать тебя. — Я ухожу из универа, кстати. — Почему? — Три миллиона просмотров, вот почему… — Не беспокойся, всё будет в порядке. Давай лучше переведём тему? Ты, кстати, уже начал читать ту книгу? — Я уже закончил читать её. — Что? — Мин удивлённо смотрит и отстраняется. — Когда ты успел? — Ещё вчера. Долговато вышло, верно? Обычно я за пару дней управляюсь, а тут четыре дня. — Капец, я за это время даже и половину модного журнала не смог прочитать. — Ты модные журналы читаешь? — Раньше читал, но в этих глупых журналах не было и слова о твоих милых свитерах, поэтому я выкинул их. Бесполезные бумажки. — Тебе нравится мой свитер? — Да. — А мне нравится твоя толстовка. — Какая? — Вот эта, она очень классная, — Чимин пальчиком водит по рисунку котика на чёрной толстовке, и Мин вдруг приподнимается, снимая её с себя и оставаясь в одной футболке без рукавов. Чимин соврал бы, если бы сказал, что не залип на его мышцы и накачанную грудь. — Забирай. — Что? — Если нравится, бери. У омежки глазки заблестели и улыбка до ушей. Он сразу хватает толстовку и натягивает её на свою тонкую водолазку. Чимин моментально теряется в ней и еле находит свои руки. Радости нет предела. Он также натягивает на голову капюшон и, прикрывая глаза, вдыхает аромат альфы… Чимин не может понять, что это за запах, но он так манит и заставляет наслаждаться собой. — Мне теперь нужно дать тебе свой свитер? Юнги смеётся, устраиваясь поудобнее напротив омеги. — Нет, он тебе больше идёт, ты в нём слишком милый. Омега, словно в гипнозе, залезает на коленки к Мину и утыкается в его шею, обнимая за талию. Юнги опускает голову на его плечо и целует в щёчку, также прикрывая глаза и приобнимая. Им обоим так уютно и так комфортно в объятиях друг друга. Нет желания отстраняться или же просто двигаться. — Мой отец, если увидит нас, то прибьёт тебя… это в лучшем случае. — Ему придётся смириться с тем, что теперь ты не только его малыш. — Шутки шутками, но я серьёзно. — Я тоже. — Ладно, умрём вместе. — Но сначала поженимся, заведём детей, внуков, а потом в старости, лет так в сто, умрём в один день. — Ты забегаешь слишком далеко. — Куда бы я ни убежал, ты побежишь со мной? Чимин кивает головой и улыбается. Неожиданно послышалось, как входная дверь открылась, и по голосам Чимин понял, что это… — Родители! — Ты же сказал, что они придут вечером. Мин смотрит на дверь, а после на Чимина, у которого в глазах страх и паника. — Не знаю… они должны были прийти вечером… — Ну, что ж, значит, время знакомств с родителями! — Что? Нет! Юнги, стой! Чимин, пытаясь встать, пару раз споткнулся, во второй раз он даже встал на колени, молясь Богу, чтобы Юнги дожил хотя бы до выпуска. Пак чувствует, что его тихая жизнь останется в прошлом, а впереди будет много весёлых дней… если, конечно, отец всё-таки не убьёт Юнги. — Да стой ты!