Вместе мы родим только любовь

Ветер с моря раздувал еще с утра уложенные волосы. Штора на террасе парила в воздухе. Кофе в чашке давно остыл. Чимин нежился в теплых лучах солнца, отстукивая ногтем подходящий для играющей в ресторане музыки ритм. За спиной негромко переговаривалась парочка немолодых туристов, поедавших вкуснейшую пасту. Через стол перед ним наслаждалась пиццей парочка моложе, наверное, его самого. А он между ними тоже ждал своего задерживающегося собеседника. Вот такие контрасты. Омега переводит взгляд на море. Там ходят суда, отдыхают люди. Будь его воля, он тоже бы провел время в море. Хотя оно и этот ресторан для него равнозначны в плане приятного времяпрепровождения. Вечерами здесь живая музыка и, благодаря освещению, максимально теплая атмосфера. За это он и любит Италию. За узкие улочки, за музыку, за атмосферу. В Корее мало подобных мест. Там атмосфера своя. И Чимину она тоже нравится, но дома все-таки не так комфортно, как здесь. Быть может, так влияет частое посещение этой страны в далеком детстве. Быть может, здесь просто спокойнее, нет ощущения постоянной слежки за спиной и контролирующего мужа. Он не знает. Скорее все вместе. От созерцания моря и мыслей его отвлекает вновь подошедший официант, вежливо спрашивающий на английском о том готов ли он сделать заказ. Чимин на итальянском просит две порции тортеллини и вино. Не забывает упомянуть про то, что ждет еще одного человека и просит подать блюда только когда этот человек придет. Молоденький омега официант, уточнив заказ, уходит, а Чимин продолжает ждать. На самом деле в голову уже закрадывается мысль, что альфа вовсе не придет. Кто опаздывает на целых пятнадцать минут? Но омега успокаивает себя, зная, что он никогда так не поступит. Не с ним. И не ошибается. Потому что, стоит только вернуть внимание морю, как в напротив стоящее кресло присаживаются. Омега поворачивает голову и растягивает пухлые губы в приветственной улыбке. На Тэхене сегодня классический серый костюм от Армани, вьющиеся волосы уложены любимой чиминовой укладкой, на запястье сверкают дорогие часы, а аромат его парфюма омега чувствует даже со своего места. Этот парфюм несколько лет назад именно он ему отправил на день рождения. И эти маленькие факты уже заставляют улыбнуться. Хотя бы из-за того, что, несмотря на все то, что между ними было, альфа продолжает носить и пользоваться вещами, которые могут напоминать ему о Чимине. – Я заказал тортеллини и красное вино, надеюсь твои вкусы не изменились, – говорит он, когда альфа расстегивает пиджак. – Не волнуйся об этом, – спешит успокоить его Тэхен. И чуть склонившись над столом ближе к омеге, тихим голосом, словно это какая-то великая тайна, продолжает: – Вечность не ел тортеллини. – Значит, я угадал, – улыбается Чимин. Они знают друг друга уже больше пятнадцати лет, разве мог он не угадать? Официант, видимо, заметив гостя за столиком омеги, снова появляется в поле зрения уже с подносом. Разлив вино и оставив бутылку он удаляется. Они едят в тишине и Чимин наблюдает за наслаждающимся блюдом альфой, не позволяя грустной улыбке тронуть губы. А ведь он в свое время его потерял и семнадцать лет потратил на другого человека. Хотя они могли бы быть вместе и Пак видел бы это лицо каждый день. Вдыхал бы его запах, держал за руку, обнимал. Они могли бы жить здесь вместе, а он родил бы им ребенка. Как представит малыша, похожего на них обоих и зачатого по общему желанию, так внутри сразу теплее становится. Как жаль, что время упущено и у них уже свои жизни. – Ты хотел о чем-то поговорить, – начинает первым альфа, отпив вино. – К сожалению наше время ограничено и есть максимум час. – Да. Прости что так внезапно позвонил и попросил приехать. У тебя, наверное, свои дела были, – извиняется Пак, начав нервничать. Не хочется просить Тэхена об этом, но ему больше некому позвонить. Омега крутит бокал на длинной тонкой ножке чтобы стало спокойнее, и он почти выскальзывает из рук. – Но мне, правда, больше некого просить. Никто не хочет иметь со мной дело. – Чимин, – альфа отбирает у него бокал, заменяя своей рукой. Омега с сомнением смотрит на длинные пальцы, сплетшиеся с его маленькими. Но руку не вырывает. – Ты знаешь, у меня всегда найдется для тебя время. К тому же, я был недалеко и Позитано как раз по пути домой. – Даже после того, что я сделал пять лет назад? – интересуется Пак. Тэхен сильнее сжимает ладонь и гладит большим пальцем костяшки. – Я не идиот и понимаю почему ты так поступил. Семья всегда важнее, – улыбается он, но Чимин все равно замечает в этой улыбке тень грусти. – Но давай перейдем к делу, о жизни еще успеем поговорить, – переходит на серьезный лад альфа. – Почему никто не хочет иметь с тобой дело? – Ты не читал новости? – вскидывает брови омега. – Не интересуюсь делами Кореи, прости, – извиняется Тэхен. Он не лжет. Корея и правда никогда не интересовала его, если не касалась работы. – Расскажешь, что произошло? – Мне нужна твоя помощь, – просто отвечает Чимин. Не знает, как начать, а объяснять это не хочется. – Это я уже понял. И всегда готов тебе помочь. – Можно я понаглею и не буду говорить о новостях? – спрашивает Чимин. Неприятно об этом даже вспоминать. – И ты сам все потом прочитаешь? – Тогда как я должен буду тебе помочь? – недоумевает альфа. Что такого страшного в простых новостях? Чимин вздыхает. Он знал, что это мертвый номер. Поэтому достает телефон, открывая статьи недельной давности и передает его альфе. Тэхен откидывается на спинку своего кресла, вчитываясь в текст на родном языке. Омега допивает вино и доливает еще. Вечереет. В ресторан начинают потихоньку заходить люди. Немолодые туристы сзади уже ушли. Молодые просят счет. А Чимин пьет и наблюдает за сосредоточенным лицом альфы. Почему с ним даже сейчас так комфортно? Истинность так влияет или многолетняя дружба? Он точно не знает, но не хочет, чтобы это заканчивалось. Они впервые за почти девять лет вот так вот сидят в ресторане в любимой обоими Италии. Ну и пусть это не просто так, а по делу. Это не важно. Главное, что Чимин может видеть его перед собой так близко. Тэхен тяжело вздыхает, откладывая телефон, и тянется к вину. Пак смотрит на море, он – на него. Всего один вопрос посещает голову. За что? За что его омеге такая судьба? На экране отложенного на стол телефона красуется жирный заголовок: «Один из самых богатых людей Азии – Чон Чонгук – развелся со своим мужем, сыном председателя инвестиционной компании «Park Investments». С кем останутся дети? Развод – обреченность или освобождение?» – Причина? – вдруг заговаривает Ким спустя пять минут тишины. – Я устал терпеть, – отвечает Чимин, не отрывая глаз от манящего моря. Утопиться бы. – Расскажешь? – вздыхает Ким, разливая вино в снова опустевшие бокалы. – Мы давно уже не семья, – говорит омега, бросая на альфу короткий взгляд. – Нас связывают только дети. Он столько лет жил своей жизнью, а я… сидел дома. Даже шага без его ведома ступить было нельзя, – кривит губы Чимин. Тэхен на фоне снимает пиджак, вешая его на спинку кресла и оставаясь в одном жилете и белой рубашке. Омега отвлекается на его обтянутые хлопком мышцы. – Со мной всегда кто-то был рядом. Дома прислуга, на улице охрана. Он запрещал куда-то ходить без него, за измену грозился переломать ноги, а сам скакал направо-налево, – вздыхает Пак, снова начав покручивать бокал. Чимин говорит в своем обычном тоне, не стесняясь проходящих официантов и людей за соседними столиками. Они разговаривают на корейском с самого начала, так что никто и не поймет. – Мы были счастливы первые годы. А после рождения Джину я превратился в домохозяйку. Через пару лет он начал поднимать руку, часто не ночевал дома. А когда я родил Хисына, Чонгук начал в открытую изменять. Не стеснялся меня, прессы, детей. Однажды мы раньше вернулись с прогулки и застали его там с одной из домработниц, – он рассказывает спокойно. Это давно уже не то, что может причинить боль. Зато Тэхен сильно сжимает в кулаки лежащие на ручках кресла ладони. – Они делали это на нашей кровати. Потом на ней же он раскладывал меня. Всегда силой. Но самое интересное то, что он мне изменял, а мне ему нельзя было. Когда я об этом заговаривал, меня прикладывали затылком к ближайшему косяку, – омега, неосознанно вспомнив ощущения, прикладывает руку к затылку, где красуется, скрытый волосами, не самый ровный шов. – Однажды он рассек мне его настолько, что пришлось зашивать. Чонгук применял силу всегда, даже если, казалось бы, не было повода. Скажу или сделаю что-то не так, не лягу в постель, где он кувыркался с очередной шлюхой, не так подышу, – Чимин уже давно не смотрит на Тэхена. Его вниманием завладели цветы, оплетающие ограждение на террасе. – Когда я впервые заговорил о разводе, он избил меня до потери сознания. Раньше он никогда не трогал лицо и обычно открытые участки тела, для всех ведь у нас все хорошо. А тут меня отвезли в больницу. Чонгук всем сказал, что на меня напали во время вечерней пробежки и хотели ограбить. СМИ легенду оценили, а он пообещал переломать все кости если еще раз подниму эту тему, – вздыхает он, залпом осушая бокал. У Тэхена на лице играют желваки. – Три месяца назад я сам собрал документы на развод. Договорился со знакомым юристом, все подписал. Оставалась только подпись Чонгука и все. Когда он улетел в командировку в другую страну, я посреди ночи поднял детей, собрал вещи и мы уехали в Пусан. У моих родителей была там квартира, которую часто использовали приезжающие в город на встречи сотрудники компании. До побега я снял около миллиарда вон наличными, так что нам бы хватило на месяц, а потом пришлось бы менять место дислокации. Чонгук нашел нас через неделю. Детей забрала охрана, а я остался с ним наедине. Документы он подписал, меня до полусмерти избили и выбросили в маленьком американском городе. Не знаю, как я там оказался и как долго был в отключке. В кармане пиджака лежали все мои карты и телефон. Вещей и детей не было. Спасибо что хоть телефон с картами оставил. В Америке прошел лечение, потом около трех недель жил в отеле, а после уже додумался приехать сюда. – Почему именно Позитано? – спрашивает Тэхен, когда омега не заговаривает больше минуты. Он не знает, что еще тут можно сказать. Поставьте перед ним этого ублюдка, и он окрасит его лицо в красный. Как он вообще посмел поднять руку на омегу? – Это маленький город, а я боюсь появляться в больших, – отвечает Чимин. – Это не его территория, он ничего не сможет тебе сделать, – усмехается Тэхен, стараясь не зарычать. – Чонгук Бог в Корее, но не в Италии. – Хотелось бы в это верить, – хмыкает Чимин и выпрямляется в кресле. – Но я тебя не поплакаться позвал. Перейдем к делу. – Быстро ты отпустил ситуацию, – говорит альфа, у которого внутри бурлит жгучая злость. – Мне не привыкать. Чон мудак, жаль я не понял этого раньше, – вздыхает омега. – Я бы даже закрыл на все то, что он сделал глаза после развода. Но у него мои дети, – отпивает вино Чимин. Тэхен подбирается. – Он оставил у себя детей и все принадлежащее мне по закону имущество. Если с Джину и Хисыном что-то случится, я никогда ни ему, ни себе этого не прощу. Можешь представить, какой из него отец? Если он тронет их хоть пальцем, а он тронет, я сяду за убийство. – Если у омеги отобрать его ребенка, он превратится в Дьявола, – шепчет Ким. – От меня ты что хочешь? – Помощи. Я хочу уничтожить его жизнь, так же как он уничтожил мою. Я хочу лишить его самого дорогого – бизнеса. Хочу заставить его харкать кровью и молить о пощаде, – скалится омега с лицом самого Дьявола. – Он заставил меня жить в Аду более десяти лет. Сам он не протянет и года. – Звучит заманчиво, – улыбается альфа. – Я готов тебе помочь. Но у меня будет условие. – Какое? – радуется согласию Чимин. Так резко сменил эмоции, будто вышел из транса. – Тебе придется стать моим супругом.