***
Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Пальцы Наранчи неуклюже двигались по белым и черным клавишам, нажимая излишне сильно, он бегал глазами от нотных листов к инструменту и обратно, отчаянно пытаясь взять правильные ноты и в то же время следовать ритму, который Фуго настойчиво отбивал по верхней доске. – Снова напоминаю: ты играешь Баха, а не барабанишь в рок-группе. Наранча использовал весь самоконтроль, чтобы не дать Фуго в нос, но его внимание на секунду ускользнуло от музыки, и этого, увы, оказалось достаточно, чтобы пропустить ноту. – Черт побери! Си-бемоль, сколько еще раз повторять? Если это «Менуэт в соль миноре», ты должен играть чертов соль в миноре! Лицо Фуго покраснело от злости, сжатые кулаки дрожали, ногти впились глубоко в ладони. Он злобно смотрел на Наранчу, чьи губы кривились в раздражающей гримасе. – Еще раз с самого начала, – приказал он. – Сядь ровно. Подними запястья. И повнимательнее с легато.***
– Вот, видишь? Этот символ означает, что ты должен взять си и ми на один полутон ниже. Получается, надо играть черные клавиши вместо белых. Понял? Purple Haze слушал объяснение Фуго, словно ребенок, который усердно учит урок, едва понимая его. Он нерешительно опустил руки на клавиши, нажимая первые две ноты указательными пальцами. Он удивленно зарычал, когда звук разнесся по комнате. Фуго не мог однозначно сказать, был ли его стенд, беспрерывно нажимающий одни и те же клавиши, больше похож на ребенка, делающего первые шаги в большой мир, или же на животное, может быть, на собаку, с максимальной осторожностью изучающую самый обычный объект. Это зрелище вызвало у него улыбку. Он осторожно положил свои руки поверх рук стенда, передвигая его пальцы на начальные ноты композиции. Мелодия, сначала неуверенная, стала обретать форму, и простые ноты, следуя одна за другой, создавали меланхоличный контрапункт с аккомпанементом. – Просто повторяй за мной, – прошептал Фуго. – А у тебя хорошо получается! Purple Haze заворчал с ноткой гордости.***
Наранча с громким стуком захлопнул крышку и рывком встал со скамейки. Его лицо оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица Фуго, так близко, что он мог чувствовать яростное дыхание на своей коже. – Я попросил научить меня играть что-то простое! Я пришел сюда не слушать обзывательства из-за того, что я пропустил чертову ноту! – он кричал во все горло. – Ты продолжаешь делать одни и те же тупые ошибки, ты просто меня не слушаешь! – Я еще учусь, Господи! Ты требуешь, чтобы я сыграл пьесу, которую отроду не слышал, на втором уроке? Я и так стараюсь, как могу! Фуго презрительно ухмыльнулся. – Это называется «стараешься»? И знаешь что? Я бы ни за что не согласился, если бы знал, что ты такой тупой! Этого Наранча уже не мог стерпеть: схватив Фуго за плечи, он толкнул его с бешенством, издав озлобленный стон. – Почему ты такой?! Ты злишься от любых мелочей, у тебя вообще нет терпения! Ты сам себя настолько ненавидишь, что эту ненависть вымещаешь на других, а то невозможно даже смотреть в зеркало! Вот почему тебя никто не любит! – Наранча! По комнате эхом раздался суровый голос Бруно. Обернувшись, они увидели капо стоящим в дверном проеме, и немедленно опустили головы. – Вы, двое, достаточно! Наранча, идешь со мной, есть работа. Сказав это, капо удалился быстрыми шагами, и опять наступила тишина. Фуго снова открыл крышку и сел на скамейку, поместив руки на клавиатуре. – Слушай, Фуго, я… Наранча пытался говорить, но слова умирали на губах. – Все в порядке, не волнуйся. Лучше не заставляй Буччеллати ждать. Черноволосый мальчик кивнул и направился к двери, но прежде чем ступить за порог, на мгновение обернулся на голос Фуго. – Осторожнее там, хорошо? Наранча тихо улыбался – звуки его шагов удалялись, скрываемые приятной мелодией.***
Фугоо сторожно убрал пальцы Purple Haze с клавиш, когда вибрация последней ноты наконец стихла. – Ты молодец, – сказал он спокойно и невозмутимо. – Еще немного практики, и сможешь сыграть это сам. Он по-прежнему сидел рядом со своим стендом, наблюдая, как выражение его лица становилось все более удивленным от этой похвалы. И вдруг краем глаза он заметил маленькую красноватую ласточку, сидевшую на подоконнике. Purple Haze вскочил на ноги и медленно двинулся к окну, достаточно осторожно, чтобы не спугнуть птицу. Затем, сложив руки вместе ладонями вверх, он присел, чтобы быть на одном уровне с подоконником. Фуго с трепетом наблюдал, как ласточка несколько мгновений изучала руки стенда, прежде чем прыгнуть в них. В этот момент, возможно, впервые после смерти Наранчи или вообще впервые в жизни, он почувствовал покой. Его руки снова оказались на клавишах – двигаясь с элегантной виртуозностью, они создавали нежную гармонию, которая разносилась вокруг, как одуванчики дуновением ветра, пока маленькая ласточка засыпала в больших и нежных руках существа.