Никак

- И откуда ты только взялся такой на мою голову. Это не вопрос, и интонация не вопросительная. Игорь произносит это как утверждение. Разумовский утыкается растрепанной макушкой ему в грудь. Невыносимо, и в то же время кажется немыслимым, чтобы это прекратилось. Сергей спит. - Понимаешь, - тихим полушепотом продолжает Гром. - Не могу я спокойно себя чувствовать, когда ты рядом. Не получается. Рыжие прядки щекотят ему лицо, и он мягко приглаживает их рукой, со стороны кажется, что он гладит Сережу по голове. Хотя может и правда гладит, черт его... - Я тогда, когда пожал твою руку, - Игорь делает секундную паузу, и шумно выдыхает через нос. - Я почувствовал, понимаешь? Я все тогда почувствовал. Заподозрил, что не так с тобой что-то. Но... Разумовский сонно возится, но не просыпается, лишь плотнее прижимается к Игорю спиной. На нем какая-то поношенная футболка, наверняка очередная с остроумной надписью. Он вжимается лопатками в грудь Грома, словно просит "Спрячь меня, пожалуйста". Тот осторожным, чтобы не разбудить, движением плотнее прижимает рыжего к себе. - Но логика, чтоб ее, - чуть понизив голос, Игорь зачем-то рассуждает дальше, объясняя спящему Серёже то, что он не услышит. - Не всегда с руки мыслить рационально, знаешь наверно. Иногда чувства лучше разума знают. Да только не учил меня чувствам никто и никогда. В голосе Игоря Грома слышится горькая и саднящая досада. - Да и не смог бы я наверно сделать ничего. Все слишком далеко зашло. Ты слишком далеко зашел. Я должен был остановить тебя - и я остановил. Гром снова больно кусает нижнюю губу, его глаза блестят. - Сам знаю, что ты хотел от меня другого. Большего. Да только как дать это большее? Не могу я тебя спасти, понимаешь? Не могу. Разумовский, конечно, понимает. Пусть он спит и не слышит ни слова из монолога Игоря, но понимает он все прекрасно и досконально. Он знает, какое чувство одиночества пронзило майора Грома с ног до макушки, когда он поднялся в башню "Вместе", он также знает, что абсолютно равноценное одиночество затопило его самого, когда он проник в квартиру Игоря, чтобы подбросить ему вещички, необходимые, чтобы подставить майора. Жилье так или иначе, но отражает глубинную суть своего хозяина, и, хотя в квартире Грома не было навороченных технологий и картин во всю стену, а в жилище Разумовского не сыпалась штукатурка вместе с потолком, они одинаково сильно и остро отражали суть своих хозяев. И сутью той было тотальное безнадежное одиночество. В этом они были похожи безумно. Оба бежали от людей, один прикрывшись агрессией, второй - из чувства невыносимого страха. А по сути и это было в них одинаково, ведь что прячется за агрессией, как не страх? Конечно, Гром тоже боялся. Возможно, боялся иначе, чем Сергей, но в этом они тоже могли бы... понять друг друга. - Не всех и не всегда можно спасти, это я знаю не понаслышке, - тяжело вздыхает Игорь, шепча в волосы Сережи. - И хоть и хочется, да никак. Никак. Чуть потянувшись вперед, он слегка приподнимается и целует Сергея за ушком. К лицу не дотянуться, да и незачем. Мимолетная, щемящая нежность, легкое касание губ и горячее, взволнованное дыхание. Разумовский вздрагивает и... Сергей медленно приоткрыл веки. Было уже светло. Игоря не было, а спина утыкалась в прохладную стену палаты. "Хоть и хочется, но никак" - повторил он про себя последние слова, которые Игорь Гром прошептал ему во сне.