***
Сотриголова проворачивает ключ в замке и открывает дверь квартиры в многоэтажке. — Зава, это ты? — спросил мужской голос из кухни. — Нет, что ты, почтальон Печкин. Да, я. — Ну проходи, чего встал? Остынет же! Только руки помой!***
Герой, сбросив куртку, шагает в ванную и включает воду. Опять залипает в одну точку и еле вспоминает зачем он здесь. На столе в тарелке налит удон, а на него уже смотрит пара голубых глаз. Вот он — его солнце. Тошинори Яги — мужчина не высокий в своей обычной форме, в котором для Айзавы уместился весь мир. О его ногу уже трётся Акита — рыжая кошка, обитающая в этой квартире уже второй год. В процессе потребления так по-домашнему приготовленной пищи, на щёку Шоты прилипает небольшой кусочек яйца, что не скрывается от глаз Яги. Он аккуратно убирает его подушечкой большого пальца и слизывает. Такой, казалось бы, обыденный жест вызывает у Айзавы смущение. — Спасибо, было очень вкусно, — сказал брюнет, улыбнувшись. — Да незачто. Давай, ты пока наводи марафет в комнате, а я кофе сделаю, ладно? — Угу. Минут через десять в зал вошёл желтоволосый мужчина с двумя кружками кофе. В напитке, налитом в них были и зефикри, и сливки, и корица. Пускай Сотриголова и считал это ненужной мешурой, но ради момента можно и промолчать. Тошинори по привычке начал цитировать какие-то стихи. Не то что бы Айзаве это особо помогало расслабиться, но это просто Яги с его заботой.***
Одной из особнностей их квартиры был большой подоконник. Не на столько прочный, конечно, что бы выдержать сразу двух мужчин, но вот Зава на нём помещался замечательно. На другом краю стояла пиала лимонных печенек, на которую очень удачно падал тёплый солнечный свет. Ещё и Акита запрыгнула рядом. Красота. Всемогущий всё рассказывал о чём-то. Было, конечно, не столь интересно, сколько приятно слушать его голос, ну и ладно.***
Так и закончилась очередная пятница. Этот день не был особенным, не произошло ничего выдающегося, разве что Мидория не сломал себе ни одной кости за день, что удивительно… Это был просто приятный вечер, в котором не было ничего лишнего.