Пятьдесят оттенков Бенедикта Рида

Я, София Мария Престон, двадцатитрехлетняя лаборант в ожидании своей группы. Хотя нет, уже двадцатичетырехлетняя. Сегодня мой день рождения, который я отмечу со своей лучшей подругой. Вы можете подумать, что моя жизнь скучна и незаурядна, что я живу на работе, а выходные провожу в своей небольшой квартирке, распуская сопли под «Титаник». И вы будете правы. Да, звучит грустно, но на данный момент — это не самое худшее. — Тыковка, ты серьезно?! Чем же ты занималась вообще все это время? — Ну, ты знаешь, времени как-то не было. Подруга возмущенно надула губки и вскинула брови. — Серьезно? Чахнуть целыми днями над отчетами и методичками у тебя время есть, а на потрахушки с каким-нибудь зажигательным мужчиной — нет? Что я могла ответить? Я ночами мечтаю о мужчине, который всячески игнорирует меня, который вкусно пахнет Ferragamo, читает прекрасные книги, который лишь взглядом заставляет внутренности сделать кувырок. Мужчина, по которому сохнет весь факультет иностранных языков. Мужчина с прекрасным британским акцентом. Бенедикт Рид. Но я лишь произношу до боли банальную фразу: — Я еще не готова. Фло подзывает довольно симпатичного бармена и просит еще пару коктейлей. Потягивая приторно-горький напиток, я все-таки решаюсь и говорю: — Знаешь, Фло, вот ты — такая рыжеволосая красотка, за которой бегают толпы мужиков. А я что? Простая серая мышь, влюбленная в свою работу и не видящая мир дальше своего носа. Не могу сказать, что я млею от кипы бумажек на столе от Миллер каждый день, но я люблю это дело. — Работа работой, а секс должен быть по расписанию, как же ты не поймешь? Сейчас лучшие годы твоей жизни, еще парочка лет — и тебе уже тридцать, оглянуться не успеешь! Это я тебе как тридцатилетняя пожилая женщина говорю. Ее заразительный высокий смех заставил улыбнуться и меня. Правда, эта улыбка была, скорее, грустной и слегка уставшей, но все же она была. Фло все время стреляла глазками в зал, и это значило лишь одно: «прости, Соф, я охомутала нового мужика, домой доберешься сама». Когда симпатичный мужчина подошел к нам и галантно поцеловал ручку подруги, я внутренне застонала. Ее дежурная фраза, которая преследует меня каждые наши посиделки, и она скрывается с поля зрения, оставляя меня наедине с алкоголем, толпой людей и оглушающей музыкой. Ничего другого я и не ожидала. Все мысли были, собственно, о профессоре. Профессор, профессор, профессор. — Привет, красавица, я присяду? Чуть пьяный паренек, не дожидаясь моего ответа, плюхнулся на стул напротив и заказал два виски. Не сказала бы я, что он неимоверный красавчик. Было в нем что-то… скользкое и неприятное. Но оснований запретить ему сесть у меня не было. — Для меня и прекрасной…? — Софи. Бармен кивнул и разлил по стаканам горячительный напиток. От количества выпитых с Фло коктейлей, заправленных виски, голова не варила вообще. Хотелось напиться, забыться и не вставать никогда. — Чего такая симпатяжка сидит одна, скучает? Он по-собственнически положил свою потную ладонь на мое колено и чуть погладил кожу. Стало мерзко. Я, с максимально заплетающимся языком, пролепетала: — Руку убери, пожалуйста. Противная улыбка почти до ушей изуродовала его лицо. — Да ладно тебе, малышка. Мы просто развлечемся и все. Он скользнул рукой выше, залезая под платье и я вскочила с места и чуть пошатнулась на ватных ногах. — Я прошу по-хорошему, уйди. Но я понимала, что если он и захочет утащить меня с собой — он утащит. Вешу-то я килограммов пятьдесят, не больше. Паршиво. — Молодой человек, мне кажется, дама ясно дала вам понять, что вы ей неинтересны. Твою мать. Бенедиктовский британский акцент. — А тебе че надо, мужик? Ты че, свечку держал? Иди отсюда, а мы с малышкой сами разберемся, правда? Он облизнулся и двинулся на меня, но Рид лишь впечатал в его лицо кулак и, подхватив меня под локоть, повел прочь. Была бы моя воля, я бы отсосала ему прямо сейчас. Хотя, что за вздор? Ты видела, как делать минет только из вшивой порнухи. Твоих умений вряд ли хватит даже на то, чтоб подрочить ему. Вспомни, как ты с горем пополам подрочила своему парню из школы и забудь. Наверняка, Рид даже не рассматривает тебя в таком ключе, а ты уже представляешь, как вы трахаетесь у него дома. — Мисс Престон, вы меня слышите? — А? — Вам вызвать такси?

***

Каким-то магическим образом мы с мисс Престон оказались в одно и то же время, в одном и том же месте. Я знаю, что она празднует сегодня свой день рождения, я знаю, что ей исполняется двадцать четыре. Но я не знал, что она будет сидеть в каком-то баре с одной-единственной подругой. Хотя, если подумать, в этом есть что-то до дрожи будоражащее. С виду вся такая домашняя, а на самом деле? Какая же ты, Софи Престон? Не то чтобы я думаю о ней каждый день, но иногда я представляю, как ее худенькое тело изгибается подо мной, а ее пухленькие губки шепчут мое имя. Хотя, если поразмышлять, да, я думаю о ней каждый день. Подружка ретируется с каким-то хахалем, она скучает. Подойти? Поболтать? Только я хотел встать — к ней подошел какой-то пьяный упырь. Становится интересно. А это что вообще? Вот урод! Куда полез?! Честно? Мне хотелось разбить его лицо в кашу за то, что посмел прикоснуться к нежной маленькой Престон. Я видел ее смущенные взгляды во время собраний в книжном клубе, когда я читаю. Ее невинные зеленые глазки, которые следили за каждым движением моих губ. Ее худенькие плечи с россыпью родинок, которые подымались и опускались во время дыхания. Благо, я сижу на кресле, закинув ногу за ногу. К чему я это? Да потому что в этой позе, когда на колене лежит очередная книжица, не видно мой каменный стояк. А все из-за нее. Когда она вскочила с места, следом вскочил и я. Конечно, моим долгом есть защита слабого пола, но спасать из передряг вечно неуклюжую Софи вдвойне приятно. И вот, мы идем по коридору этого зловонного клуба, она опирается на мою руку и кидает на меня благодарные взгляды. Интересно, она представляет меня, когда мастурбирует? — Вам вызвать такси? Конечно же, мой вопрос был задан чисто из вежливости. На самом деле, мне бы хотелось, чтобы она прямо сейчас позвала меня к себе, но она этого не сделает. Дурацкое прекрасное воспитание. К чему оно?

***

Как же я хочу позвать его к себе, Господи. Наплевав на это чертово мамино прекрасное воспитание и наконец осуществить свою давнюю мечту. Но ты что, Софи? Он ведь даже не звал тебя на свидание и еще тысяча и одна причина, чтобы не сделать это. В ответ лишь заикаясь от алкоголя, говорю: — Да, пожалуйста. Он кивает и утыкается в телефон. Беглые пальцы набирают номер, а я невольно представляю, как они ласкают меня. Ну вот, опять. Почему-то в данный момент меня прорвало на разговоры. И пусть я не приглашу его к себе, зато признаюсь. — Знаете, профессор Рид, как сложно быть женщиной? Всякие уроды пытаются затащить тебя в постель, а ты-то сам и думать ни о чем другом не можешь, кроме человека, в которого влюблен уже вот как пять лет. Представляете? — На что вы намекаете, мисс Престон? — Это я к тому, что вы мне нравитесь. Очень-очень. Вот правда. А знаете, в чем заключается еще одна сложность женского бытия? В том, что любой мужчина, который узнает, что ты девственница в двадцать четыре, мать его, года, считает своим долгом освободить тебя от этой «непосильной ноши», ибо как это — в таком возрасте никогда не заниматься сексом? Ненавижу мужиков. Но не вас, профессор. Почему-то мозг моментально отключился и я встала на носочки и чмокнула его в губы.

***

Девственница в двадцать четыре?! Я-то думал, она только строит из себя такую невинную девочку, а оно вот как… Не знаю, почему, но это притянуло меня к ней еще больше. Осознание того, что ты можешь быть у нее первым, провести ее в ахуенный мир секса и научить ее многому. Из нас вышел бы прекрасный дуэт — тридцатилетний доминант и прекрасная сабмиссив — девственница. Реальность уж больно похожа на тот самый заезженный, по-уродливому романтизированный роман. Те самые «Пятьдесят оттенков серого». Когда она потянулась к моим губам, я даже не знал, как реагировать. С одной стороны — она пьяна и было бы некрасиво пользоваться ситуацией. С другой — я хотел этого. А кто я такой, чтобы противиться воле прекрасной дамы? Она осторожно чмокнула меня и тут же отстранилась. Я прекрасно знаю, что завтра она будет винить себя за это и всячески избегать меня. Но это завтра. И эта проблема решаема. А сейчас — я обхватываю ее талию и прижимаю ближе к себе, и пробую на вкус ее горьковатые от алкоголя губы. Они мягкие, податливые и такие горячие. И я знаю, что горячая она не только здесь, но и внизу. Кто бы знал, как мне хочется скользнуть рукой под ее тоненькое платье и коснуться каждого миллиметра ее тела там, где ее не касался никто. Я сминаю ее губы снова и снова, провожу языком по верхней губе и она отвечает тем же. Целуется она просто прекрасно. Ее рука тянется к моему затылку и ноготки перебирают мои чуть поседевшие волосы. Яркая вспышка от фар прибывшего такси ослепляет нас и мы присаживаемся на заднее сиденье. — На Паркер-стрит четыре, пожалуйста. Водитель кивает и с некоторым раздражением смотрит, как я снова тянусь к ее губам. Руки исследуют ее тело, животная страсть вот-вот вырвется наружу, но нет. Не сейчас. Я не могу пугать ее. Она пальцами проводит по моему животу и томно выдыхает прямо мне в губы. Еле слышно, чтобы не слышал водитель, я шепчу ей на ухо: — С днем рождения, мисс Престон.