***
Юля правда была классной девушкой. А Вася — её балластом, который не давал ей спокойно жить, хотя осознала она это только сейчас. — Пожалуйста, не уходи, я прошу тебя! Вася бился в истерике на кровати рядом с девушкой. — Ты же прекрасно понимаешь, что нам нужно расстаться. — Пожалуйста, не уходи! Хочешь, я изменю тебя? Зацелую тебя? Что ты хочешь? Из глаз нещадно делись слёзы. Такие солёные и горячие у него впервые. — Мы не сможем сохранить отношения на расстоянии. Прости, мне пора. Девушка вышла из квартиры, увозя с собой все её вещи. Она уезжала в Петербург. Навсегда. От Васи. Звёздкин ударил матрас со всей силы, громко крича. Всё, девушка порвала с ним все связи и уехала в неизвестном направлении культурной столицы. Теперь её не найдёшь. Впервые Васе было настолько плохо. Юля была прекрасной, идеальной в какой-то мере. А Вася, по его же мнению, был ужаснее. Как можно встречаться, с таким, как он? Вот и он не понимал, как девушка его терпела. А она и вправду любила. И прекрасно понимала, что отношения на расстоянии — не вариант для Звёздкина. Мальчик крепко обнял подушку, крепко прижимая её руками и ногами. Изображение семерых котиков искажалось прямо как Васино представление о мире. Звёздкин не понимал, что не смог бы встречаться на расстоянии и покончил бы с этими отношениями через пару недель. И наш милый парень вновь почувствовал себя уродом, что окончательно начало его добивать.***
Тихий вечер. Звёздкин сидит на кухне Антона, допивая ромашковый чай. Самого Увина дома не было, он ушёл на работу, а Вася остался после ночи слёз в плечо друга. Он всё ещё её любил. Он ненавидел эту черту своего характера, но это факт — его чувства были пусть и не долгими, но болезненными. Девушка не поддерживала с ним контакт, казалось, даже совсем забыла. Это было очень больно осознавать. Звёздкин громко вздохнул, смотря в окно. Альбом писался, а Саша нашёл Витю. Всё вроде шло к лучшему, но Васе так не казалось. Парень устало прикрыл глаза, облокачиваясь на спинку стула. Звёздкин думал о том, что же ему делать дальше. Тексты песен писались сложнее, а усталость накрывала его так, что загрубевшие твёрдые мозоли на пальцах от игры на гитаре очень сильно смягчились. И факт того, что он настолько мало занимается музыкой, давил сильнее и заставлял практиковаться намного меньше. Мальчик чувствовал себя ничтожеством, уродом, никем. Он видел Сашу, своих кумиров и то, насколько их уровень игры был высок. Это било ещё сильнее. Вася улыбнулся, смотря в стену. Захотелось об неё убиться. В последнее время проблем стало больше. Не столько в моральном плане, сколько в жизни в принципе. Вася стал чаще курить, часто смотрел по сторонам и слишком много думал о плохом. Звёздкин поворачивает голову в потолок. Не происходило совершенно ничего. Хотелось разорвать себе горло, расцарапать уродское лицо пухлыми, ненавистными руками. Его пальцы, не умевшие совсем ничего. Он их ненавидел. Весь он, всё его тело — уродливый кусок чего-то живого. Он — не человек. Он — ничто. Вася быстро надел на себя лежащую рядом толстовку и выбежал из квартиры. Парень пошатываясь прошёл в коридор, надел обувь и вышел. Тут делать нечего.***
Звёздкин рассматривает себя в зеркало. Вчера начался карантин. Вася оттянул свою щёку. Ничего не изменилось. Такой же урод, и не только телом. Звёздкин прыгнул на кровать. Саша в соседней комнате разговаривал со своей девушкой, что-то громко обсуждал с ней. В зале Антон работает, Никон пошёл в магазин. Светловолосый перевернулся лицом к потолку. Он переехал в Питер с друзьями, со своими самыми лучшими пацанами на свете. Вот они здесь, в городе Васиной мечты. Вот только они изменились, переехав. А вот Звёздкин нет. Он всё такой же школьник с навыком игры пять процентов. Он ужасен, неприятен сам себе. Он — никто. Пятно на своей же жизни, чёртова грязь на ботинках петербуржцев. Он никто и никогда не был кем-то. Лужа. Тряпка. Таракан на их совместной кухне. Звёздкин прижал лежащую рядом с собой подушку, наверно слишком резко ударяя её о своё лицо. Хотелось бухать до потери памяти, беспробудно и постоянно. Так, чтобы он смог написать, выблевать блядскую песню как раньше. Заснуть, не видеть чёртовых людей за окном. А их и не было. Он много предпринимал, чтобы не видеть реальности. Старые фильмы заменили ему новые, напоминая детство. Ласковые прикосновения матери — его первые проказы и извинения на коленях. Вот проблема, они были совершенно точно фантомными. Нежные ладони, прикасающиеся с особой лаской и заботой, согревая не только спину, но и всё тело — всего лишь одеялкой. А вот Вася был не фантомным. Его чувства, мысли и голоса вокруг — ничто из этого не было выдумкой. И, наверное, увы. Вася видел много всего. Мужика, сально смотрящего на его девушку и подруг; наркомана за окном плацкарта; крики и истерику с выдранными волосами своей подруги. Или его волосами. Он уже и не помнил, когда в последний раз видел свою нынешнюю девушку. Вот он, счастливый, переехавший в город мечты, как казалось когда-то, стоит на перроне и… Рассматривает буквы в чате. «Прости, давай сам». Даже уже не обидно. Смешно. До одури не понятно, почему за эти две недели он так и не сходил к ней. Первый день пил, второй опохмелялся. Третий день пил, четвёртый опохмелялся. Пятый день пил, шестой опохмелялся. Седьмой день пил, а на восьмой их закрыли. И вот он, сидит в своей комнате, боится каждого звука и скинутой в телеграм новости из пресловутого яндекс дзена. Или, что ещё смешнее, инстаграма. И кто знает, когда он увидит хоть кого-то. Маму, отца, горячо любимых родственников в принципе. Даже те, кто жили в Питере — Софья, Даня и другие. Карантин. В коридоре послышались странные звуки. Хлопанье дверью, упавшие с громким стуком и шуршанием пакеты. Бесит. Вася тихо матюкнулся. Это что, так сложно, просто не шуметь? Максим кинул в Васю чем-то, попав в живот. Подняв предмет, Звёздкин прочёл надпись. Маслины. Парень улыбнулся. Макс всё же не забыл.***
Вася почувствовал руку на своём бедре. Три бутылки водки — один вечер. К такому организм Васи явно не был готов. Даже для него такое количество высокоградусного алкоголя недопустимо. Максим потянулся за стопкой, закинул её в себя и потянулся к Васе. — Эй, — Звёздкин убрал руку на затылке и снял пьяную улыбку с лица — Я, конечно, не гетеро, но не с тобой уж точно, Макс. Думаешь, я буду изменять? Звёздкин отодвинулся подальше. Придурок. Звёздкин выпил примерно так же, как и его друг. Разница в том, что Васин организм, как доказала практика, был явно меньше подготовлен к алкоголю. Звёздкин налил немного прозрачной жидкости в стакан — рюмки хозяйка квартиры, наверно, не покупала сроду, а привозить их с собой вместе с гитарами и одеждой через такое расстояние — перспектива плохая и явно сомнительная. Вот и пей они теперь понемногу из больших стаканов, предназначенных для явно не алкогольного сока. Звёздкин улыбнулся, подливая другу, но явно меньше, чем себе. — Давай, хватай, — Вася проследил за рукой, хватающей стакан. Руки пересеклись и сплелись как в хороводе. Вася выпил, наблюдая через стекло искажённое лицо друга. Максим инстинктивно скривился, выпивая наверно слишком быстро. Убирает руку, ставит стакан, быстро целуя Максима в щёчку, кокетливо улыбаясь. Странно. — На брудершафт в губы целуются — Никон указывает на свои пухлые, раскрасневшиеся губы, улыбаясь в глаза другу. — Знаешь, а ведь ещё пару лет назад ты послал Сашу, когда он напомнил об этом. Вася улыбается, смотрит в сторону. Он определённо изменил Никона. Да, в лучшую сторону, явно, но сейчас это играет не на руку. — Пару лет назад я не встречался. Теперь — встречаюсь, и не намерен изменять. Звёздкин прижался к столу. Встречался. Да. Не видел пару месяцев уже. Вася уныло повертел стакан в руке. Скучно, грустно, одиноко. Сидящий рядом Максим уныло вздохнул, понимая в чём проблема. Конечно же в ней. Никон рядом — но Вася не здесь. Он где-то далеко, но уже не на своей излюбленной академической в Питерской квартире. Где-то там, рядом с ней. Прекрасной и той, в которую он влюблён уже бог знает сколько. Хотя, естественно, не так долго. Время терялось, не имело веса. Режим сна у всех свой, будто они — охранники на сменах, каждый спит тогда, когда не спит другой. Вот и Вася был единственным, кто не спал ночью.***
Просто смотрел в потолок. Звёздкин повернул голову, заглядывая в окно. Квартира даже после месяца до сих пор не обжита. На полу стояли коробки с вещами. Шкаф один — в комнате Никона, что чертовски неудобно. Макс спит как убитый, засыпает сразу. Но как только скрипучая дверка отворяется — криков в свою сторону не оберёшься. Поэтому вещи были сложены в старые коробки, а некоторые — так и не вытащены за это время в принципе. Звёздкин привстаёт. Полупустое помещение в тишине заполняет скрип кровати до, кажется, слишком громкого. Вася поднимает взгляд. Потолок приветствует несколькими цветными наклейками, светящимися в темноте бедно-зелёным цветом. Красивая луна с улыбкой, пару шариков разных размеров и звёздочки — потолок над кроватью усеян красивым зелёным свечением. Очень красиво и странно одновременно. Они с Максом купили эти наклейки в магазине. Маркировка «для самых маленьких» напомнила Никону о Васе, и о покупке узнали только после оплаты. Казалось, смешно, а вот теперь пластиковые звёздочки нагоняли непреодолимую тоску. Вася вспомнил дом в деревне, бабушку, низкую плоскую крышу, на которой он так часто сидел без разрешения. Улыбался, а потом сразу в слёзы. Бабушка умерла, дом продан из-за ненадобности, а деревня развалена — слишком много людей уехало оттуда. Звёздкин завернулся в кокон. Хрущёвки, сталинки, подъезды — всё это, барнаульское, где он прожил так долго, теперь далеко. Слёзы не к месту, лишь сильная грусть. Печаль. Уныние. Вася вспомнил тексты песен. Всё о городе. Всё о Барнауле. Слишком много отсылок и воспоминаний. Он, кажется, слишком хотел в Питер, чтобы вспомнить любимую фразу. Музыкант делает хорошо тогда, когда нужна еда. Засыпает под рассвет со странной улыбкой, непонятно что означающей. Может то, что снится что-то хорошее. А может то, что наконец заснул раньше десяти утра, когда Макс вставал искать работу, Антон — отсылать проекты, а Саша — упражняться на гитаре. Сон его крепок, и ему снится лимб. Что мама не плачет, и всё хорошо.***
Звёздкин снова сидит в этом чёртовом баре. Смотрит чуть ли не только в стену. Бармен не тот, которого он знает. Володя — его личный психотерапевт, антидепрессант и друг. Вася вспоминает его улыбку и чуть ли не тает. Хорошо, приятно, весело. С ним Всегда так. Звёздкин выпивает свой шот. Жмурится лишь на пару секунд, поднимает взгляд на нового парня. Наверно, слишком долго рассматривает грустную мордашку. Парень что-то бурчит. Долетает до ушей только что-то про пьяных недоумков и чёртову работу. — Что зыришь? Звёздкин вначале улыбается, после заливаясь громким смехом. Так смешно сейчас, когда он пьяный, убогий, рассматривает такого красивого парня перед собой. — Сколько лет-то тебе? — язык приятно развязан. Ещё б секунда, и Вася точно сморозил какую-нибудь странную фигню. Типо «сладкий» или «милый». Улыбается так, как не улыбался никогда своей любимой девушке. Бывшей девушке. Уже бывшей. — Тебе зачем знать, придурок? — паренёк жмурится, смотрит на Васю недовольно, тут же смущённо отводя взгляд. — Девятнадцать. Звёздкин улыбается, отстукивая простой ритм по барной стойке. Красивый. — Может тогда нальёшь ещё? Вася жмурится. Выпивает ещё, ещё и ещё. Под конец оставляет не одну и не две тысячи. Уходит, пьяно улыбаясь и отправляя воздушный поцелуй новенькому бармену. Парень закатывает глаза, но улыбается. Звёздкин проводит пальцами по скуле и на секунду жмурится. Он больше не чувствует привычных грубых мозолей на кончиках от постоянной игры на гитаре. Сколько он не брал хоть на секунду одну из них? Он уже не помнил. На секунду ужасается и вспоминает грубые прикосновения, но тут же успокаивается. Какого чёрта он вообще измеряет свою игру и профессионализм в грубости мозолей? Это глупо и странно. Кто вообще так делает? Он всё ещё прекрасный гитарист, вокалист и музыкант. Талант не пропьёшь — а именно он у него есть. Вася улыбается, вспоминая концерты. Скоро, совсем скоро. Вот он уже ходит в открытые бары, а это значит, что скоро Андрей подберёт площадки, составит огромный тур. Такой, как и хотел Вася. И он увидит всех их — девочек и мальчиков с искренними взглядами, радикальными позициями, множеством талантов, в их мерче. Все прекрасные, добрые и хорошие — смеются с историй и кричат песни вместе с ним. Он бесконечно любил эту толпу цветных макушек — и не важно, в каком они городе. В любом всё было по-разному, но так душевно, тепло и уютно, что сердце щемило от одних только воспоминаний о прекрасных слушателях. Наверно, вот оно счастье — своя группа, жизнь в Питере, любимые друзья и, наверное, самый уютный фандом во всей чёртовой вселенной. Самые прекрасные. Вася прижался к стенке бара. Сегодня он пил один — Максим, Саша и Антон были заняты своими делами. Звёздкин вздохнул, ощущая на себе взгляд охранника. Перекачанный мужик знал его и кивнул в его сторону в знак приветствия. Вася повторил действие, только более уныло, облокачивая голову о стенку, но уже по другую сторону. Скучно, грустно, грязно. Кто-то рядом с им опустился прямо на землю. Пьяный паренёк заснул сразу же, оперившись на Васины ноги. Звёздкин посмотрел на него, осторожно отходя, стараясь спустить голову со своих ног так, чтобы не ударить. Мало ли что. Звёздкин проходит дольше, обходя какую-то компанию пьяных, как и он, людей. Вася смотрит на всё вокруг. Даже с пьяными, потными мужиками, разбросанными по закоулкам, этот город прекрасен. Его город — будто родной, интересный. Не такой, как Барнаул. Здесь люди не бегут на работу — ходят медленно, все спокойные и никуда не торопятся. Будто они никогда не опаздывают. Они растягивают удовольствие по дорогое, рассматривая пусть и знакомые места, но от этого не плохие, а наоборот, будто более прекрасные. Звёздкин улыбается. Это его город. Родной, будто он жил здесь всю жизнь. Это место прекрасно. Может и не идеально, но вот для Васи — на все сто процентов. Идеальное есть.***
Звёздкин улыбается. Концерт кончился, сегодня они поедут домой. Губы потрескались, горло драло, создавалось ощущение, что он ляжет и не встанет. Он рад, наконец-то он почувствовал эту эйфорию. Недавнее расставание потускнело в голове, Он не вспоминал о нём всю эту неделю. Погрузился в репетиции, в звуки гитар, барабанов и звуки собственных песен. Он аккуратно протирает лицо и смотрит в зеркало. Так странно. Приходит сообщение от Андрея. Вася и не помнит, как пришёл домой, прыгнул на кровать и просто задремал. Неприятно. Больно. Он надеялся на эти концерты, что он снова захочет что-то делать, видя слушающих его людей. Но теперь он может даже не ждать этого. Прошло время. Он снова подымает тост. Строгого карантина уже нет, в квартире никого не осталось. Всё разошлись кто куда. По друзьям и подругам. А Вася остался. Звёздкин смотрит в стену, уныло опуская высоко поднятую руку. Зачем он это произнёс? Для кого? Усмехается. Все заняты. Все, кого он знал, в данный момент сидели по домам, что-то делали. Все они работали. А Вася, как маленький ребёнок, нашёл бутылку водки, спрятанную Никоном накануне. Странно, что он спрятал её именно от Васи. О местоположении бутылки знали все, кроме Звёздкина. Неприятно. Парень зажмурился, выпивая жидкость из кружки. Странно. Страшно. Концерты — непонятно когда, альбом, который ждут уже бог знает сколько — тоже не скоро. Рассматривает руку. Поцарапался вчера, когда вставал с кровати. Даже сам плохо помнил, как и обо что — он просто привстал и увидел рану только когда подошёл к зеркалу посмотреть на себя. Он поднял руку с зубной щёткой, посмотрел в зеркало, проводя по больным челюстям и увидел её. Красную, не глубокую, оттого не очень болючую. Прикрывает глаза, вздыхает и думает о том, как же уже перерезать свою чёртову глотку. Он уже не может ничего. Тексты не приходят в голову, а то, что записано на бумаге — чистый мусор. То, что он выкинет на улицу, пол, в окно. Улыбается. Какая же он мразь. Чистая тварь. Мусор. Он никто. Рассматривает стену впереди. Забавно. Он вспомнил, как считал себя лучшим. Он услышал, как пел его знакомый. Вася даже на уроках не мог так идеально ноты вытягивать. Даже без музыкального образования было слышно, насколько он прекрасен, такой идеальный и хороший. Не только пел хорошо. Играл на гитаре, готовил, на барабанах. Да и человеком хорошим был. Нет, это не зависть. Скорее конкуренция. Или низкая самооценка. Может рациональность? Вася наливает ещё, ещё, ещё — много выпивает, за минуту исчезло пол бутылки. Организм намекнул, что не стоит такое вытворять, посылая тошноту и головокружение. Перед глазами картинка расплылась. Захотелось заснуть. Он - никто. Пятно на своей же жизни, чёртова грязь на ботинках петербуржцев. Он никто и никогда не был кем-то. Лужа. Тряпка. Таракан на их совместной кухне. Звёздкин прижал лежащую рялдос с собой подушку к лицу, наверно слишком резко ударяя её о своё лицо. Хотелось бухать до потери памяти, безпробужно у постоянно. Так, чтобы он смог написать, ввблеваьь блядскую песню как раньше. Заснуть, не видеть чёртовых людей ща окном. А их и не было. Он много придмал, чтобы не видеть реал бночти. Старые фильмы замерли ему новые, напоминая детство. Ласковые прикосновения матери — его первые показы и чисто сердечные извинения на коленях. Вот проблема, они были совершенно точно фантомными. Нежные ладони, прикасаюшиеся с особой лаской и заботой, гоеюшвя не только спину, но и всё тело — всего лишь одеялкой. А вот Вася был не фантомным. Его чувства, мысли и голоса вокруг — ничто из этого не было выдумкоц. И, наверно, увы. Вася видел много всего. Мужика, сольно смотрящего на его девушку и подруг; наркомана за окном платскарта; крики и истерику с выдранными волосами своей подруги. Или его волосами. Он уже и не помнил, когда в последний раз видел свою нынешнюю девушку. Вот он, счастливый, переехавшиц в город мечты, как казалось когда-то, стоит на пероне и… Рассматривает буквы в чате. «прости, давай сам». Даже уже не обидно. Смешно. До одури не понятно, почему за эти две недели он так и не сходил к ней. Первый день пил, второй опохмелялся. Третий день пил, четвёртый опозмелялся. Пятый день пил, шестой опохмелялся. Седьмой день пил, а на восьмой. Их закрыли. И вот он, сидит в своей комнате, боиться каждого звука и скинутой в телеграмма новости из пресловутого яндекс дзена. Или, что ещё смешнее, инстаграмма. И кто знает, когда он увидит хоть кого-то. Маму, отца, горячё любимых родственников впринципе. Даже те, кто жили в Питере — Софья, Даня и другие. Карантин. В коридоре послышались странные звуки. Хлопанье дверью, упавшие с громким сиуком и шуршанием пакеты. Бесит. Вася тихо матюкнулся. Это что, так сложно, просто её ореметь? Максим кинул в Васю чем-то, попав в живот. Подняв предмет, звёздкин прочёл надпись. Маслины. Парень улыбнулся. Макс всё же не забыл. Вася почувствовал руку на своём бпдре.***
Всё. Разрушено до конца. Звёздкин смотрит на свои ноги. Прямо сейчас он едет к психотерапевту с кредитной картой. Делать нечего, он не разгребёт это сам. Может всё же тот кружок был несправедлив? Может Вася неправ? Может быть, он выгнал их зря? Что их ждёт? Парень открывает твиттер. Становится неприятно. Саша ничего не пишет. Тишина. Нигде, ничего. Он сам виноват. Это его вина. Вася подрагивает, видя реплаи. Неприятно. Вызывает боль и сомнения. Конечно, замена уже есть. Всё сделано. Осталось лишь написать пост об уходе участников. Вася тупо смотрит на твит своего уже бывшего друга. Ужасно. Приходит смс. Не сейчас. Только не этот вопрос. Вася скрипит зубами. Ничего всё будет лучше. Всё только впереди. У Саши есть проект и явно, смотря на твиттер, он не останется без слушателей в первое время. Звёздкин вздыхает. Станция. Выходит, доходит до нужного места и начинает терапию. Всё будет хорошо. Всё у всех будет лучше.