Тайна Бенедикта Камбербэтча.

Отец с детства внушал Бенедикту, каким должен быть настоящий мужчина. Смелым, умным, воспитанным, верным, с холодной головой и горячим сердцем. Чтобы однажды стать надежной опорой для женщины, которую он возьмет в жены и сделает матерью своих детей. Маленький Бен искренне верил в эти правила и с детства мечтал о большой и крепкой семье. Но судьба распорядилась иначе... Учеба в Хэрроу сделала из него джентльмена высшего света. Десятки девушек поглядывали на статного парня и перешептывались у него за спиной. Да, он был не красавец: слишком маленькие глаза на вытянутом лице, слишком неестественные, почти геометрической формы губы и длинная шея. Однако он был сыном знаменитой актрисы Ванды Вэнтхе, и не менее знаменитого актера Тимоти Карлтона, что делало его завидным женихом. Ещё в колледже Бен стал ловить себя на мысли о том, что он искренне любуется юношами. Девушки же оставляли его равнодушными. Другое дело – парни: они вызывали эстетическое удовольствие. И Бенедикт был до последнего уверен, что он просто любуется совершенством мужского тела. Как художник, как ценитель прекрасного. До того рокового момента, когда он впервые оказался с девушкой в постели. С Оливией они начали встречаться давно. У них были общие увлечения, схожие вкусы, им было интересно проводить время вместе, говорить о театре, музыке и кино. В какой–то момент молодые люди перешли границу дружбы. Первый поцелуй показался Бену ужасно слюнявым, с ароматом клубничной жвачки и привкусом пива. Они выпили, когда вместе смотрели фильм у нее дома. Юноша не знал куда девать язык и был слишком озабочен контролированием его вращения в ротовой полости, чтобы испытать хоть какое–то возбуждение. Вторая и третья попытки также не принесли результатов. Целовался он уже методичнее, однако головы не терял, думая во время процесса о всевозможных посторонних вещах. Молоденькая Оливия была слишком глупа, чтобы что–то заметить. Конфетно–букетный период у них растянулся на несколько лет. Важнее всего – закончить учебу в театральном колледже, а уже потом можно жениться. Бенедикт благородно ждал свадьбы, храня честь своей девушки. Поначалу ее это умиляло. Но потом, наслушавшись рассказов более опытных подруг, Оливия забеспокоилась. Время шло, свадьба не виднелась даже на горизонте, и в какой–то момент девушка испугалась, что никогда не узнает радостей семейной жизни. Ее бойфренд – импотент. Оливия не была из тех, кто сразу сдается. Она перешла в наступление. Устроила вечер: романтический ужин при свечах, вино, легкая музыка. И они вдвоем у нее дома. Тет–а–тет. Бенедикт усиленно жевал салатные листья и был особенно напряжен и молчалив. К концу ужина его нервное напряжение уже невозможно было скрыть: он едва не пролил вино на ковер. Он не мог понять, что с ним происходит. Ведь они уже столько лет знакомы! – Бен, милый, – осторожно заговорила Оливия. – Мы встречаемся достаточно давно. Достаточно для того, что бы перевести наши отношения на более... эээ... глубокий уровень. – Бен сглотнул подкативший к горлу ком. – В чем дело? Ты боишься? Я у тебя первая? Ты у меня тоже, милый, но мы справимся, я много слышала и читала об этом. – Кхм, – откашлялся Бенедикт, которому внезапно отказался подчиняться голос. – Может быть, у тебя проблемы по этой части? Я знаю хорошего врача... – Нет у меня проблем! – вспылил Бен. И уже мягче добавил: – У меня все в порядке, правда. – Тогда иди сюда, милый... Молодой человек помедлил, но затем сел ближе к девушке на диван, отвечая на ее поцелуй с виртуозным профессионализмом. Оливия даже застонала от удовольствия, прикрыв глаза. И не заметила, что её возлюбленный вовсе не испытывает тех же ощущений, что и она. Не один килограмм помидоров мог бы поведать о его многочасовых тренировках во французском поцелуе. Камбербэтч всегда учился с остервенением, будучи махровым перфекционистом. Оливия принялась настойчиво расстегивать его рубашку, покрывая поцелуями шею и ключицу юноши. Тот неловко обнимал ее за талию и судорожно пытался сообразить, как поступить дальше. Боязнь облажаться росла с каждой минутой. Оливия тем временем стянула с себя юбку и уже собиралась снять тельняшку. – Оставь, – прохрипел Бен. – Тебе очень идет образ юнги, – он вновь откашлялся. Оливия удивленно посмотрела на него: – Тебя заводит морская тематика? Камбербэтч, ты не перестаешь меня удивлять. – Собери волосы под кепку, пожалуйста, – последовала очередная просьба. – Разве они мешают? – удивилась девушка, но послушно собрала светлые локоны. – Я хочу, - Бен робко улыбнулся, - видеть твою нежную шею. Оливия расхохоталась: – А потом окажется, что ты вампир? Козырек кепки мешал целоваться, пришлось повернуть его набок. Бенедикт уложил девушку на диван, старательно повторяя действия, виденные ранее в фильмах. Погладить тут, а ещё вот там и вот тут. Оливия притянула его к себе для поцелуя и прошептала одними губами: «Я хочу тебя, Бен... Возьми меня!» Усилием воли Бенедикт не выдал эмоций. А ему в этот момент отчаянно хотелось плакать и смеяться одновременно. Он был взволнован, и эта фраза-клише едва не вывела его из себя. Однако он вернулся к поцелуям. Закрыв глаза, Бен попытался расслабиться. Внезапно в голове всплыл образ учителя по астрономии. Почему он? Темноволосый высокий мужчина лет сорока с густыми бровями и пронзительными глазами. Ещё тогда, в колледже, Бен отметил изящество линии рта преподавателя. И сейчас легкое возбуждение подкинуло ещё порцию воспоминаний. Бен даже не пытался их прогнать. Мальчишки в душевой. Вот у Майкла упало мыло, и он наклонился... Правда, пол тогда был мокрый, и он чуть не упал. Бен вовремя поддержал его... Горячая волна накрыла сильнее. Он ощутил прикосновения к коже Майкла и представил, что целует его, а не Оливию. Стало совсем жарко. «Боже, да что это? Наваждение какое–то!» Он открыл глаза. Перед ним лежала Оливия с раскрасневшимися щеками, призывно раздвинув ноги. Бенедикт постарался отогнать непрошенные мысли, кое-как избавился от одежды и прильнул к телу подруги. Однако возбуждение стало проходить. Стоп, куда?! Паника снова начала завладевать им. – Наверное, будет больно. Я читал... – сконфуженно пробормотал Бен. «Или ничего не будет вообще» - мысленно добавил он, ощущая, как теряет силы. – Помоги мне... там. Оливия с жалостью взглянула на Бена и послушно попыталась помочь ему руками. – А ты могла бы... – Бен покраснел и прошептал: – ртом? Оливия никогда не делала этого раньше. Но кое-что слышала. Мечтая порадовать любимого, она с готовностью опустилась на колени. Так, что Бен видел лишь кепку и тельняшку. Худенькая, по–мальчишески сложенная девушка в этом ракурсе и вовсе походила на парня. Бенедикт вновь подумал про Майкла и застонал. Эти мысли имели свой эффект. Он вновь почувствовал, как кровь пульсирует в артериях и венах. Ох, до чего же приятно! Он даже не понял, как положил руки ей на голову, направляя движения, но в какой–то момент Оливия закашлялась. – Прости, – сконфузился Бенедикт. Он помог девушке лечь на спину, коротко чмокнул в губы, после чего попытался войти в нее, помогая себе рукой. Что–то не получалось. Движения стали суетливыми, лоб покрыла испарина. – Все хорошо, милый, все хорошо, – покрывала его лицо поцелуями девушка. – Все хорош...ААААААА! – Бен все-таки вошел в нее, причинив боль, и Оливия тут же лягнула его, отталкивая от себя. – Тебе так больно? – совсем растерялся парень. Девушка закусила губу и кивнула. – Мы можем не продолжать... – Нет, продолжай. Я больше не буду лягаться, обещаю! – настойчиво прошептала Оливия. И Бен продолжил. Боль вскоре утихла, уступив дорогу новым ощущениям. Девушка крепко вцепилась в его зад руками, приподнимаясь и умоляя двигаться быстрее. Бенедикт закрыл глаза, думая о мальчиках и полностью отпустив своё сознание. Но закончить не получалось. Вновь начала подкатывать паника. – Можно я кое-что попробую? – прошептал он. Оливия кивнула и в следующую секунду пожалела об этом. Бенедикт повернул ее к себе спиной и овладел ею сзади. Было гораздо больнее, и боль проходить не собиралась. Девушка до крови закусила губу, чтобы не закричать, а из глаз брызнули слёзы. Бенедикт в этот момент проник слишком глубоко, дернулся и застонал, тяжело дыша и обливаясь потом. Оливия беззвучно давилась слезами. – Тебе понравилось? – прошептал он, обнимая ее и притягивая к себе. Их головы покоились на одной подушке. Оливия не спешила поворачиваться к Бену лицом, скрывая зареванные глаза. А Бенедикт пребывал в блаженстве, нежно целуя ее обнаженное плечико. – Понравилось, – соврала она. Слёзы уже высохли. Тело ныло, было даже трудно поворачиваться. Но она внушала себе, что так и должно быть. «Я его люблю!» И точка. А Бен размышлял, что же ему делать дальше. Ясно было одно: фантазии о мужчинах появились не случайно. И это его беспокоило. Беспокоило? Ну да, немного... что не помешало ему в скором времени уснуть. Оливия же долго лежала без сна, глядя то в потолок, то изучая профиль своего новоиспеченного любовника. Других она не знала. Чувство обиды переполняло ее сердце. Не так она представляла себе этот чертов секс. А Бену, кажется, было хорошо. Может быть, это с ней что–то не так? Только под утро девушка забылась беспокойным сном. Время шло, а их интимная жизнь оставалась неизменной. Каждый раз Оливия кусала подушку, чтобы не кричать, молча глотала слёзы и врала, что ей это нравится. Решив посекретничать с подружками, она к своему удивлению услышала откровения, отличающиеся от ее собственных. Обе ее подружки с удовольствием занимались анальным сексом. Правда, лишь иногда, однако, без негативных эмоций. – А ты чего интересуешься? Хочешь попробовать? – Угу, хочу, – соврала Оливия. – Попробуй! Масса невероятных ощущений! «Да уж...» Может они издеваются? Каждый раз после такого секса девушка чувствовала себя изнасилованной. Какая-то ее часть получала от процесса мазохистское удовольствие, а другая потихоньку ощущала приближение нервного срыва. В один прекрасный день Оливия Пуле записалась на сеансы к психотерапевту. Врач выслушала жалобы девушки, после чего осторожно заметила, что по поведению ее парень похож на типичного гея. – Возможно, он сам не подозревает об этой наклонности. Однако боюсь, что это так. Услышав это, Оливия расхохоталась. Ее Бенедикт – гей? Неееет! Он не может быть геем. Извращенцем – да, но не геем. Он же любит ее! – Однако, он неоднократно просил вас сделать короткую стрижку. И во время секса надевать кепку. - Ему нравится моя шея, – пролепетала Ольвия. Психотерапевт, женщина сорока пяти лет с мудрым лицом, сочувственно посмотрела на девушку. – Я... Я люблю его. У меня никого не было, кроме него. И я не хочу никого. Я люблю его! – упрямо повторяла Оливия. Врач пожала плечами и посмотрела на часы. – К сожалению, время нашего сеанса истекло. Подумайте над моими словами. У вас вся жизнь впереди, незачем ее ломать. – Мы скоро поженимся, я рожу ему детей, и тогда можно будет сократить количество секса. – И ваш благоверный пойдёт на сторону. Впрочем, он и так пойдёт, в поисках того, что вы ему не сможете дать. – Чего же? – Крепкого горячего члена. Оливия ушла в расстроенных чувствах. Проплакала всю ночь, а наутро решила отказаться от услуг психотерапевта. Бенедикт продолжал пребывать в блаженном неведении по поводу ее терзаний. Невозможность получить оргазм она научилась компенсировать механическими приемами. В конце концов даже привыкла к такой методике. Бенедикт регулярно оставался у нее на ночь, перестав беспокоиться насчет фантазий. А Оливия перестала предохраняться. Ей отчаянно захотелось родить ребенка от Бенедикта. Она видела, что мысленно он не с ней, а ей так хотелось, чтобы ее любили, думали о ней. Тест на беременность показал положительный результат. Взволнованная Оливия отправилась к гинекологу. Она уже мечтала о том, как они с Беном будут выбирать кроватку для малыша и игрушки. Счастье переполняло ее, согревало своим теплом. В этот момент она готова была простить Бенедекту всё. Она любила весь мир! – Мисс Пуле, – в кабинете ее встретил пожилой седовласый врач. Вид у него был сконфуженный. – Мы проверили ваши анализы. К сожалению, вы не беременны. Разочарование, которое она испытала, было несравнимо с тем ужасом, который вызвали следующие слова доктора: – Но мы выявили злокачественную опухоль яичников. По всей видимости, она и спровоцировала положительный результат теста. Девушке показалось, будто она летит куда–то в пропасть. Врач ещё что–то говорил, но она его уже не слышала. – Я умру? – прошептала она побелевшими губами. Ее начало трясти в лихорадочном ознобе. – К счастью, мы выявили рак на ранней стадии, поэтому вам сделают операцию и проведут химиотерапию. Вы будете жить. Только вот... Родить уже не сможете. Мне очень жаль, мисс Пуле. Она ничего не ответила. Покинула здание больницы на подкашивающихся ватных ногах. Шла, не разбирая дороги. Ноги сами собой привели ее к порогу небольшой церкви. Войдя туда, девушка по традиции омыла руки, перекрестилась и прошла вдоль пустующих скамеек к алтарной части. Перед распятием она упала на колени, склонила голову и разразилась бурными рыданиями. – Господи, я так хотела детей... И я хочу жить, я ещё слишком молода, чтобы... – она не договорила, вновь дав волю слезам. Такой ее застал пастор этого храма. Как мог, он утешил девушку, посоветовав уповать на Бога. И молиться. Почему она ничего не сказала Бену? Оливия боялась, что узнав о ее бесплодии, он бросит ее. Ведь тогда она не сможет дать ему ничего. Вообще ничего! Поэтому девушка соврала про гастроли и легла на операцию. После химиотерапии волосы пришлось коротко остричь. На восстановление также потребовалось какое–то время. Бен был занят на съемках сериалов, готовился к масштабной роли Хокинга. Актерская деятельность увлекла его с головой, и он думал, что Оливия в это время занята в театре. Они переписывались смсками, созванивались по выходным. Реабилитацию она проходила в Германии. А когда вернулась, Бен уже получил множество положительных отзывов на роль Хокинга и стал достаточно знаменит. Однако ещё больше он обрадовался возвращению любимой девушки. – Ты совсем про меня забыла, – жаловался он. – Я так скучал! – Я тоже скучала! – проговорила Оливия и неожиданно расплакалась. – Почему ты плачешь? – Просто... соскучилась, – она шмыгнула носом. - Так, все, – решительно заявил Бенедикт. – Завязывай с театром. Я сейчас достаточно зарабатываю, чтобы обеспечить нас обоих. Давай заведем ребенка? Ей пришлось позвать на помощь всю свою выдержку и самообладание, чтобы не завыть в голос. Спасибо актерскому мастерству. – Ах, Бен, я тебя умоляю, какие дети? Карьера в театре идет в гору, и если я на год оставлю работу, на мое место возьмут другую! Ты же сам все прекрасно понимаешь. – Да, но дети... – Милый, успеем! Не торопись. Так они и жили. Бенедикт периодически заводил разговор о детях, но Оливия каждый раз отнекивалась. С каждым месяцем Бен становился все мрачнее. Он уже заработал некоторую известность в стране, и его жалобы сводной сестре, по болтливости последней, просочились в журнал. «Восходящая звезда Бенедикт Камбербэтч мечтает о семье и детях!» Оливия читала статью со смесью отчаяния и злости. В карьере у нее ничего толком не складывалось, и подобные ядовитые насмешки прессы отзывались сердечной болью. Она стала выпивать. Немного, но достаточно для того, чтобы о ней заговорили дурно. И тут, как гром среди ясного неба, случился «Шерлок». Этот проект обещал стать одним из лучших сериалов современности. Гениальные сценарии в сочетании с новыми технологиями творили чудеса. И Бенедикту так к лицу был новый имидж с копной каштановых кудрей и синим шарфиком! Оливия молча завидовала ему. Ей тоже хотелось получить роль в этом сериале, тем более что на семейном поприще можно было ставить крест. Бенедикт пригласил ее на проект. Но перед этим случилось ещё кое–что. Пожалуй, переломный момент в судьбе Камбербэтча. – Оливия, мне кажется... я гей. Они сидели в ее гостиной после ужина и смотрели какой–то глупый фильм про пришельцев. Бенедикт сказал это так неожиданно, что Оливия даже выплюнула порцию попкорна, которую только что положила в рот. – Я не могу больше держать это в себе. У меня эротические фантазии об учителе астрономии и бывшем сокурснике Майкле. И когда мы... В общем, я думаю о них и легче завожусь. Так что боюсь, что я... – Гей. Я знаю. Тут уже настала очередь Бенедикта удивляться: –Знаешь?! Откуда? Оливия нервно расхохоталась: – Боже, Бен, ты трахаешь меня в зад уже десять лет, просишь наряжаться мальчиком и прятать волосы под кепку! А когда я сделала короткую стрижку, твоя сексуальная активность внезапно возросла. Немного необычно для гетеросексуальных отношений, правда? Потрясенный и подавленный Бен молчал. – Ты - мой друг, и я никому не расскажу. Обещаю! – она погладила его по волосам. От переизбытка эмоций на глазах Бена выступили слёзы. – Ты ещё кое-чего не знаешь, – он замялся. – Ну же, Камбербэтч, не стесняйся! Сегодня вечер откровений, и здесь все свои! – усмехнулась Оливия. После перенесенной болезни она стала вести себя грубее и развязнее, словно компенсируя свою досаду из-за разрушенной мечты. – Я хочу, чтобы меня... – Бен сделался почти пунцовым. – Я хочу испытать ощущения, которые испытываешь ты. «Ооооо, не советую!» – Ты уверен? – Да, черт возьми! Я в последнее время только и думаю об этом! Оливия схватилась за голову. Психотерапевт как в воду глядела. – Мои десять пальцев в твоем распоряжении, дорогой. Или можем купить страпон. – Это она только что предложила? Да она, видимо, бредит! – Стра... что? О, нет, я не знаю, не думаю, я не уверен... – Бен даже стал заикаться. Мысль о том, что его трахнет собственная девушка, как-то не укладывалась у него в голове. – Ты удивительная, – прошептал он. – Просто я люблю тебя, глупый. И сделаю все, чтобы тебе было хорошо. – Оливия чмокнула его в губы. Бен улыбнулся. – Страшно подумать, что скажут родители, если узнают... – Они не узнают. Никто не узнает. – Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, ОЛИВИЯ! И она снова отдалась ему, ублажая его и себя. Только когда он входил слишком глубоко, тихонько всхлипывала. А потом случилось ещё кое что. – Нам надо поговорить. Бенедикт выглядел сконфуженно, словно котёнок, сделавший лужу в неположенном месте. Они с Оливией занимались утренней пробежкой по парку. Оливия остановилась, перевела дух. – У меня есть друг, – издалека начал Бен. – Ммм, и кто он? – Друг. Ну, ты... эээ... понимаешь? – Нет, не понимаю, Бен. – Я бы не хотел афишировать его имя. Дело в том что, понимаешь... Как бы это сказать... У нас был... – Ты трахал мужика?! – кажется, она выкрикнула это слишком громко, так что пожилые прохожие обернулись на шум. – Нет, я не... – Оу, значит тебя трахнул мужик? Потрясающе. Просто потрясающе! И как, понравилось? – Не то чтобы очень, но под конец это было нечто фееричное! Я словно переродился. Мы кончили одновременно, представляешь? В этот момент ей захотелось его ударить. Вот так двинуть с ноги за все то хорошее, светлое и чистое, что она так и не испытала рядом с ним. Бен сконфуженно замолчал. – Просто я не видел, чтобы ты... Ну, у нас же разная физиология. Ты ведь получаешь со мной удовольствие? «Как тебе сказать, Бен, чтобы не обидеть?» – Действительно, физиология у нас разная, – ушла от прямого ответа девушка и перешла в наступление: – Ты понимаешь, что ты мне ИЗМЕНИЛ? – Прости... Ну, это же всего лишь секс. Я просто попробовал. Я же люблю тебя! – Интересной любовью ты любишь. – Я проклят, моя физиология заставляет меня идти против правил, против церкви, против тебя! – Так ты это... Борись, Камбербэтч! Что ты как тряпка идешь на поводу у своих желаний? – Ты права. Прости, умоляю! Больше этого не повторится. Давай заведем ребенка? Предложение прозвучало как оплеуха. Оливия даже зажмурилась на мгновение. – Бенедикт, – помолчав, негромко сказала она. – Я бесплодна. Повисло гробовое молчание. Камбербэтч стал мрачнее тучи, его плечи поникли, а брови сошлись на переносице. – Не смешно, Лив. Я знаю, ты не хочешь детей, но говорить такие вещи... – Я ХОЧУ ДЕТЕЙ!!! Кретин ты эдакий! С самого первого дня я мечтала о том, чтобы мы поженились и создали семью! А ты не торопился со свадьбой, поэтому мне пришлось затащить тебя в постель. Но традиционный секс не пришелся тебе по вкусу. Я даже перестала предохраняться, но вероятность была невелика. Знаешь, как в том анекдоте про сперматозоиды? « Я стану космонавтом! А я актером! А я врачом.... Угомонитесь, господа, вы в жопе!» Бен даже не улыбнулся. Лицо его исказилось от боли. – Так вот, мой дорогой, я сделала тест и получила положительный результат. Однако врачи сказали, что я не беременна, а всего лишь больна раком. Они обнаружили у меня рак яичников и вырезали их. Ты слышишь?! Я не была на гастролях, я лечилась в Германии! Проходила химиотерапию и реабилитацию! Поэтому и стрижку сделала, как ты хотел... – Почему? – выдохнул Бен. – Почему ты мне ничего не сказала?! – Ты так хотел детей. - Горькая усмешка исказила её губы. - А я не могла их тебе дать. Я ничего, по сути, не могла тебе дать. Бенедикт поморщился. Ее слова ударили, словно плети. – Ты дала мне любовь. Я не заслуживаю такой, как ты... Оливия не ответила. Она беззвучно плакала. На съемках они держались отстраненно. Что в целом неплохо сказалось на эпизодической роли Оливии. Большинство фанатов Бена даже не знало, что это его возлюбленная. Она вела себя активно, много тусовалась, шутила. Не раз ее видели в компании Мартина Фримена, который позволял себе всякие вольности. Оливия пила с ним коктейли и даже не возражала, когда тот лапал ее за грудь. Впрочем, Бен тоже там был, поэтому происходящее расценивали скорее как шутку. Однако когда Пуле и Фриман слились в поцелуе, уединившись в полумраке съемочного павильона, Камбербэтч рассердился. Он застал их в тот момент, когда Мартин выбирал, какую их двух обнаженных грудей Оливии ласкать первой, чтобы не обидеть вторую. Причем размышлял он вслух, так что девушка заливалась смехом. Оба были пьяны, разумеется. – Прекратите, – вмешался Бен. - Лив, Мартин, будет скандал, если вас увидят! Вчера на вечеринке ты лапал ее перед фотографами! Что подумают люди, Мартин? – Что Мартин Фримен - красавчик, а Камбербэтч - зануууда! Оливия пьяно захихикала. Но кураж уже отпускал обоих. Она поправила платье и покинула съемочную площадку в компании пока ещё официального бойфренда. – Ты нужна мне, Лив. – Ага, как ширма. Или как анальное отверстие? – Какая ты грубая! – Зато я была тебе верной! И ради тебя смирилась с тем, чтобы терпеть этот треклятый анальный секс! – Но ты же говорила, что тебе нравится! Стонала от удовольствия... – Удовольствия? От боли! Я кусала подушку и терпела, молча глотая слёзы, пока ты долбился в меня, словно перфоратор! Бенедикт растерянно слушал ее. – Так значит, ты... – ВРАЛА! Представь себе, все это время я врала. И научилась сама удовлетворять себя, – выплюнула она ему в лицо последние слова. - Я сделала все ради тебя. А ты мне изменил. Даже не попытался сохранить верность. Бенедикт молчал. Его лицо горело от стыда и разочарования. Он-то думал, что, по крайней мере, способен удовлетворить девушку. А выходит, что он, словно тиран и чудовище, причинял ей страдания десять лет... Ощущение было сродни тому, как если бы на него обрушилась скала. Не выдержав упреков Оливии, Бенедикт схватил шлем и вылетел из квартиры. Мотоцикл ждал его у порога. Бен сел за руль, и его верный железный конь с громким ревом скрылся в ночи, оставив за собой клубы придорожной пыли. Как он тогда не разбился – одному Богу известно. Наутро он явился на съемки и с трудом отыграл эпизод. – Ты заболел? – обеспокоено спросил его Марк Гэтисс. - У нас есть возможность дать тебе пару дней отдыха, пока доснимем другие части. Лечись! – Спасибо. Я вам очень признателен, – искренне проговорил Камбербэтч. Все выходные он провалялся дома с температурой. Приходила Оливия, просила прощения. Он не имел права обвинять ее. Но чувства к ней, если они и были, безвозвратно ушли. Он презирал себя за малодушие, за непонятную ориентацию, за то, что сломал жизнь девушке. – Я побуду с тобой какое–то время, – заявила она. – Тебе же нужно прикрытие для репутации? Или ты признаешься публично? Марк живет с мужем, и у них всё отлично. – Я никогда не признаюсь! Мои родители не вынесут этого! И... Я даже сам не знаю, что со мной такое. – Так не пора ли в себе разобраться, Бен? Я не могу прикрывать тебя вечно. Пойми, я тоже хочу нормальной личной жизни. – Но нам было хорошо... – он цеплялся за нее, словно утопающий за соломинку. Страх потерять прошлое сковывал его. – Я устала. Выдохлась, Бен. Я так больше не могу. Давай продержимся до конца съемок, а потом ты объявишь о том, что мы расстались, ладно? – Все будут спрашивать, почему? – Просто устали друг от друга. Наши отношения изжили себя. Бенедикту было паршиво. И он, как обычно, с головой ушел в работу, чтобы времени не хватало не то что на личную жизнь, а даже на то, чтобы задумываться о ней. Какое–то время спустя, стали выходить статьи, одна краше другой. "Великолепный Бенедикт расстался с серой мышью Оливией Пуле. Она не хотела детей и завидовала его успеху!" – Тьфу, в интернете незнакомая толпа девиц поливает меня грязью. И все поголовно готовы ему рожать. Кто бы сомневался... – Лив, не читай ты эту дрянь, – отозвался ее новый возлюбленный. - Будут у нас дети. Будут! – Как? У нас? Но я же... – Усыновление никто не отменял, – мужчина обнял Оливию и поцеловал в висок. – Дай мне слово, что перестанешь тратить время на эту чушь в интернете и будешь следить за своим здоровьем. И знаешь, что? Выходи за меня. Ответом ему были крепкие объятия. – Да. Да! Ее глаза сияли от счастья. И внезапно ей стало очень легко. Впервые за двенадцать лет...