Между прошлым и будущим

Когда мы с Берни, перепуганные до чертиков, влетели в гостиную, то остолбенели еще на пороге. Амбар, с выражением форменной ярости на лице, методично душила Соль, прижав ее к стене. Неподалеку, к моему ужасу, лежало бездыханное (я надеялся, что просто бездыханное) тело Гастона. А возле окна стояла бледная горничная и орала, как бензопила. На несколько секунд я растерялся, не зная, к кому бежать в первую очередь. Но затем, здраво рассудив, что Амбар никому, кроме меня, успокоить не удастся, метнулся и оттащил ее от уже посиневшей Соль. Пока же Берни приводил в чувства свою дочь, я пытался остановить невесту, крича: — Амбар, успокойся! Стой! Что ты делаешь, черт подери?! С минуту девушка еще сопротивлялась и вырывалась, но затем, как будто узнав своего защитника, обмякла. Она посмотрела на Соль, которая судорожно хватала ртом воздух в руках отца, а потом — на бессознательное тело Гастона и выдохнула: — Господи! Это… это все я сделала? Но у меня не было времени успокаивать невесту. Убедившись, что она больше не причинит никому вреда, я отпустил ее и бросился к лучшему другу. Тот лежал посреди гостиной, на левом виске его зияла глубокая кровоточащая рана, а вокруг валялись осколки. Похоже, его ударили по голове одной из многочисленных ваз, коих здесь стояло в избытке. В ужасе я дотронулся до шеи Гастона. Руки мои дрожали. На миг я как будто вернулся в детство. Как будто мне снова было пять лет, только теперь на полу все той же гостиной лежала не моя мама, а Гастон. Призраки прошлого растаяли в подсознании. Остались только я и мой лучший друг. Вся Вселенная, казалось, замерла в ожидании. И вот, я ощутил на шее Гастона слабый удар. Потом еще один, и еще. Мой разрушенный мир одним махом восстановился. Я снова стал дышать и вернулся сознанием в настоящее. Но это было не все. Впервые за долгие годы я не чувствовал давления прошлого. Впервые мою душу не раздирали когтистые лапы внутренних демонов. Впервые я почувствовал себя цельным, расставшись с прошлым. Он был жив. Мой лучший друг был жив. И больше ничто не имело для меня значения. Мне удалось расслышать, как Берни рявкнул своей горничной: — Прекращай вопить! Вызывай «неотложку»! Быстро! Пока та бегом летела к аппарату и набирала номер, я посмотрел на хозяина дома и спросил: — А можете не впутывать в это дело полицию? Я уверен, что все произошедшее — какое-то недоразумение. Мы сами разберемся. Берни с сомнением повернулся к Амбар, прижимая к себе всхлипывающую Соль. А моя невеста стояла и в ужасе смотрела на свои дрожащие руки, словно они ей не принадлежали. — Прошу Вас! — снова обратился я к мужчине. — Вы же видите, в каком она состоянии. Ей нужно не наказание, а помощь. Пожалуйста, Берни! Амбар ведь — Ваша племянница. Можете хоть раз в жизни проявить родственные чувства? Мужчина помолчал с полминуты, а потом заявил: — Хорошо. Но при условии, что ты больше не подпустишь ее ни к моей дочери, ни ко мне. — Само собой, — заверил его я. — Как только Гастона станет на ноги, мы улетим, и Вы больше никогда о нас не услышите. — Нет! Нет! — прохрипела Соль, отстранив голову от отца. — Не улетай! Пожалуйста! Я с удивлением посмотрел на бывшую лучшую подругу. Моя невеста едва ее не убила, а девушка все равно желала сохранить со мной связь. Поразительно! Вот только мог ли я на это пойти? Было очевидно, что эмоциональная нестабильность Амбар усилилась под воздействием ревности. А это означало, что мне придется делать выбор. Я должен был либо разорвать отношения с ней и постараться восстановить дружбу детства, либо уехать и забыть об этой самой дружбе навсегда. Что ж, выбор между прошлым и будущим. Наверное, самый сложный в моей жизни. И, как на грех, единственный человек, способный посоветовать, что делать, лежал без сознания. В этот момент я почувствовал себя до ужаса беспомощным. Несколько дней назад Гастон пошутил по поводу того, что я и шагу без него был неспособен сделать. Но лишь теперь я понял, насколько мой лучший друг был прав. Впрочем, заметив, похоже, мою растерянность, Берни объявил: — Давайте пока не будем загадывать. Для начала нужно разобраться, что здесь, вообще, произошло. — Как — что?! — взвизгнула Соль, ткнув пальцем в сторону Амбар. Эта ненормальная сидела, сидела — и впала в истерику. Схватила вазу, стукнула по голове того парня и как начала меня душить! Психопатка! Ее в клетке держать надо! Убила человека, да и меня чуть к праотцам не отправила! В первое мгновение меня накрыло зло. После всего, что пережила в прошлом моя невеста, она, черт подери, была вполне нормальной долгие годы. То, что девушка сорвалась сейчас, слало для меня такой же неожиданностью, как и для Соль. Но затем, я посмотрел на бессознательного Гастона и лишь тогда понял, как нужно было действовать дальше. В первую очередь. Придется пока изолировать Амбар. А потом — дождаться, пока Гастон придет в себя, и поговорить с ним. Во всей этой истории я мог доверять лишь ему. Тут как раз во дворе послышался вой сирен, а через пару минут вокруг забегали врачи. Они мгновенно погрузили Гастона в машину, а Соль Берни решил отвезти на личном автомобиле. Девушка от этого в восторг, кстати, не пришла. Но тут ее отец был неумолим, ссылаясь на то, что ненаглядная доченька не должна была болтаться в кузове, в котором порой возили, кого попало. Я же уточнил адрес больницы, куда собирались отвезти моего друга, а затем, схватил Амбар за руку и увел прочь. Мы шли почти бегом, потому что, пока Гастон был так далеко, да еще и в таком состоянии, мне было трудно на чем-то сконцентрироваться. Хотелось как-то успокоить невесту, но как я мог найти подходящие слова, если у самого на душе кошки скребли?! Она же доверчиво следовала за мной, как будто вовсе не понимала, куда ее вели. Только минут через пять девушка осторожно спросила: — Куда мы идем? — В гостиницу, — коротко ответил я, набирая тем временем свободной рукой номер Хим. — Посидишь пока там, а то вы с Соль убьете друг друга. Моя единокровная сестра отозвалась быстро и, ни разу не прервав, выслушала, что случилось. — Короче, заключил я в итоге, — мне сейчас нужно в больницу к Гастону, но Амбар одну лучше не оставлять. Можешь прийти к нам в гостиницу и побыть с ней? — Да уж, хорошенькие дела, — констатировала Хим. — Ладно, пришли мне адрес сообщением, скоро буду. Только обязательно меня дождись. — Конечно, — ответил я. — Спасибо, сестренка! Когда я положил трубку и принялся на ходу набирать сообщение, Амбар снова подала голос: — Прости меня. Я знаю, что этого мало, но больше ничего сделать не могу. Я отправил сестре адрес гостиницы, убрал телефон и лишь тогда посмотрел на свою невесту. По щекам ее тихо текли слезы, а все тело мелко дрожало. Выругав себя за невнимательность, я остановился, притянул девушку к себе и выдохнул ей в волосы: — Нет, это ты меня прости, родная! Я был непозволительно груб с тобой! Мне следовало сразу тебя успокоить, а не вести себя так, словно ты сорвалась на ровном месте! — Но я, действительно, виновата, милый! — воскликнула Амбар, крепко прижимаясь ко мне и позволяя себе разрыдаться. — Господи, что со мной было?! — Ты ничего не помнишь? — опешил я. — Нет, почти ничего, — ответила Смит. — После того, как ты ушел с Берни, Соль вроде бы начала что-то говорить. Но дальше все как будто заволокло красной пеленой. И следующее, что я помню, — как ты меня оттащил. — Ладно, — вздохнул я. — Надеюсь, что Гастон вспомнит больше, когда очнется. — О, боже! — рыдала моя невеста. — Любимый, ведь тогда получается, что я могла его и насмерть убить! Соль права, меня нужно держать в клетке! — Т-ш! — ласково выдохнул я, погладив девушку по волосам. — Давай пока успокоимся. Мы еще точно ничего не знаем. Вот, сейчас вы с Хим побудете в нашем номере, а я пока побегу к Гастону. Надеюсь, к тому времени он уже придет в себя. Уж прости, но в этой истории мой друг — единственный, кому я могу безоговорочно доверять. При этом я ожидал, что Амбар начнет возмущаться, но она лишь вздохнула и заверила: — Что ты, я все понимаю. Ведь твой друг… Тут моя невеста осеклась, оторвала голову от моей груди, ошеломленно посмотрела мне в глаза и выдохнула: — О, господи! — Что такое? — напрягся я. — Милый, ты ведь знаешь, как я всегда относилась к Гастону, правда? — спросила Амбар. Я красноречиво выгнул бровь, показывая, что этого забыть было невозможно. — Так вот, эта неприязнь исчезла, представляешь?! — воскликнула Смит. — Я не понимаю, как это вышло, но ее больше нет! Более того, откуда-то возникла теплая привязанность и… благодарность. Что это значит, как думаешь? Мое сердце болезненно сжалось. Господи, основательно же ее накрыло! — Не знаю, — тихо ответил я, снова крепко обнимая невесту. — Возможно, во всем виноват страх. Ты ведь его и покалечить могла ненароком. При мысли об этом, меня самого пробрала дрожь. Так что, взяв себя в руки, я объявил: — К слову, именно это мне и предстоит выяснить, поэтому давай-ка поторопимся. Мы разжали объятия и снова устремились к гостинице. А уже возле нее Амбар добавила: — Радует одно: я не убила Гастона совсем. В противном случае, ты бы вряд ли смог меня простить. Я молчал, потому что правда пугала меня самого. Да, все, действительно, было так. Убей Амбар моего лучшего друга насмерть, я бы не простил ее при всем желании.