Мелодия
. Музыка всегда окружала меня, незримыми объятиями поддерживала в любой жизненной ситуации, настраивала на соответствующий ситуации духовный лад и сама складывалась, будто прорастая сквозь тонкую материю моей души трепетным ростками. Музыка разная. Музыка чарующая и прекрасная. Неповторимая. Она же и стала, как основой, так и первопричиной для моего полёта. Я просто потянулась за мелодией рассвета. Он, солнца луч, меня на встречу звал, тянулся и звенел струной заветной. И я расправила крылья. Неспешная прогулка по предрассветному лесу завершилась для меня выходом на опушку на меже с полем. Золотистые, но ещё не вызревшие колосья ластились упругой остью к рукам, как ленивый сонный кот, передёргивая своей длинной шерстью под слабыми порывами тёплого ветра. Вдали маячило одно из моих излюбленных мест силы — священный дуб. Чего можно ждать от многовекового исполина с на удивление аккуратной полукруглой кроной, не знал никто. Кроме меня, пожалуй. В который раз я шла к нему под ночным небом, прислушиваясь к шепоткам навей и прочих болотных нечистиков, зная, что под присмотром древнего хранителя меня никто не тронет. Он ждал меня. И он, как я, любил встречать рассвет. В прохладе ночи от росы озябла крона. Он ждал лучей, что смогут обогреть и напитать теплом его зелёную корону. Он — хозяин этих земель. Дуб-отец. Я пришла в час, когда небо стало сменять свои тёмные краски на всё более нежную золотисто-розоватую пастель, стирая грани меж мирами и гася далёкие искорки звёзд, что ещё совсем недавно озаряли мне путь своим загадочным сиянием. Этой безлунной ночью было так светло, что на заре мне стало непонятно, была ли ночь. А сев поближе к дубу, глядя на всё светлеющий горизонт, я поняла, как дорог этот миг. Ощущение на удивление тёплой шершавой коры под плечом, островок сочной травы вокруг ствола и простор поля, окаймлённый тёмным ободком полузаболоченного леса — всё это медленно насыщается красками, открываясь новому дню и чистому незамутнённому свету. Первый луч вырвался из-за горизонта внезапно, прочерчивая идеально ровную полосу на небесной тверди. Золотая линия, разрешающая лазорево-розовое полотно, походила на туго натянутую струну. Или же на тетиву. От неё исходил и расползался по всем тёмным закоулкам окрестностей тихий звон, вызывающий благоговейный трепет всего нечистого и пробуждение всего светлого. Хорошо мне, метаморфу. И тьма, и свет мне равноценны, ни в том, ни в том не вижу зла. Вот и теперь, прощаясь с ночными обитателями, с той же радостью встречала пробуждение дневных. Для них всех я — странное и неправильное существо, не поддающееся их ограниченной логике. А как по мне, то странные — они. Всё ограничивают. И себя, и силу. А ей предела нет. Её лишь надо пить и изливать вокруг. И вот я слышу звук. Неудержимый, тонкий звон на грани слышимости и восприятия. Он светел, как сама заря, мать, его родившая. Не удержав нахлынувших чувств, я встаю. Он звонче. Он зовёт меня. Иду. С травы босыми стопами в сырую землю меж колосьев. Ступаю медленно, но верно. Легко расправляю то, чего ещё минуту назад и в помине не было. Крылья. Тонкие, почти прозрачные. Мембрана натянутой призрачной кожи задрожала под натиском встречного ветерка, напитанного чистым светом. И ноги оторвались от земли. Такой естественный, такой непривычно-правильный шаг, вернувший мне небо. Что может быть лучше, чем музыка ветра в ушах, чем шёпот листвы и ручья песнопение. И звон перворассветного луча, остановившего мир на одно мгновенье.Мелодия Жизни.