learning alphabet with sleepy bois inc.

— Ну Уил! Блондин спешит за старшим братом в его комнату, когда второй лишь ускоряет шаг, явно не желает разговаривать с мальчишкой. — Томми, отъебись. Мне в пизду не сдались твои виды, никуда я не пойду, — парень в толстовке бежевого цвета заваливается на кровать, хватает с тумбы телефон и сразу утыкается в него с хмурой рожей. Иннит лишь встает напротив кровати, в недовольстве скрещивая руки и надувая щеки, прожигая взглядом брата. Дело в том, что на днях младший нашел одно очень красивое, по его словам, место, и кажется, его что-то явно укусило за задницу, раз он так настойчиво желает показать это место музыканту. Да вот только как? Сут по своей натуре очень вредная персона, и уговорить его на что-либо всегда нелегко. Да и насильно не потащишь: больно тяжелый, чтобы на такую дистанцию волочить за собой. Однако, хоть Том и не из умных, но из сообразительных детей, так что находит глазами запрятанную в чехле гитару Уилбура, которой, несомненно, так дорожил последний, и, пользуясь вялой сонливостью старшеклассника, резко подбирает гитару и выбегает прямиком из комнаты. И ведь лучше всех знает, как брат ненавидел, когда его вещи без спроса брали. Покосился на воришку ленивым равнодушным взглядом, лишь кидая ему в спину: — Ты же все равно её вернешь, у тебя нет выбора! — нервно крутит в руках телефон, а потом, услышав приглушенные шаги вниз по лестнице, уже тише бормочет, цокнув и закатив глаза. — Ну конечно же блять не вернет… Оставляет на кровати гаджет и в спешке поднимается, и, дабы догнать мальчишку, решает срезать, хоть и необычным путем: подлетает к окну, отворяет и выходит на крышу первого этажа, торопится по ней и скользит вниз, только в последний момент останавливается, опускается и, цепляясь руками за край, спрыгивает, максимально аккуратно, и вовремя: шустрый мальчик вот-вот выбежал на улицу и очутился прямо перед Уилом. — Отдай гитару, неугомонный ты подъебок! — сжирает максимально строгим и угрожающим взглядом, вот только юношу это ничуть не пугает, даже наоборот, вводит еще в больший азарт: — Сначала догони, хуева малокровка! — издевательски показывает язык, а потом рвется со всех ног в противоположную сторону, перебегает дорогу и ныряет прямо в лес, буквально светясь от счастья и от подступившего адреналина. Уилбур пару секунд тупит на отдаляющийся затылок, а потом сводит брови еще ближе к переносице, и также срывается с места, стремительно помчавшись в сторону Тома. — Я ж тебя догоню и пиздюлей навалю, псина блядская! — очередной крик летит в спину Иннита, однако тот не собирается сдавать позиций какому-то полудохлому старшекласснику, так что только ускоряется и летит ещё быстрее.       И они и бегут все дальше, и Уилбур даже не замечает, как оба забегают туда, где никогда не были, деревья и кусты сменяются незнакомыми, здесь ветер по-новому свежий. И ни один не обращает на это внимания, Томми продолжает вечно куда-то сворачивать, будто пытаясь запутать брата, что с трудом на деле давалось. Они все куда-то мчались, периодически чуть не спотыкаясь о кочки и камни, ветки деревьев все время царапали им лица, однако ни один из них не обращал внимания на это.       Правда, к сожалению, эта погоня не могла продолжаться достаточно долго хотя бы из-за нестабильного здоровья Уила, что только сейчас решило напомнить хорошенько о себе. Сердце вдруг забилось чаще обычного, а легкие начало сжимать с неимоверной силой, заставляя Сута задыхаться и шумно дышать, и в глазах в миг все начало мерцать, и потому он не успел среагировать на высокий корень, что проходил через всю тропу. И в итоге нога задевает его, и музыкант летит также уверенно на землю, как и до этого бежал, знакомя свою щеку со здешней грязью, а колени и локти с очередными ссадинами и ранами.       И Уилбур шипит, вдобавок пытается отдышаться, упокоить организм, ведь теперь возникло ощущение, что пульсировало уже не только сердце, но и мозг. И второй, Том, чуть сбавляет спешку, когда слышит позади себя шум и чужой краткий вскрик, закидывает взгляд за спину и, увидев лежащего на почве старшеклассника, останавливается. — Твою мать, Томс, блять… — непрерывное дыхание перебивает его слова, и он все еще лежит на земле, только чуть приподнявшись, упершись ладонями в грунт, с целью уже просто восстановиться.       Стоило ли говорить, что Сут искренне ненавидел еще больше то, как его слабостью пользовались другие в собственную пользу?       Однако, Иннит не спешит к брату, чтобы его утешить или спросить, все ли в порядке, ведь знает, что тот не настолько пострадал и лишь рявкнет в ответ, если младший предложит помощь. Хоть чему-то научился.       И спустя несколько мгновений Уил чуть приподнимается на дрожащих руках, что еле его держали, и потом в итоге аккуратно, совсем неторопливо поднимается, приходя потихоньку в чувства.       И прежде чем что-то вновь выпалить, Томс сует в чужие руки кейс с гитарой, добровольно отдавая украденное назад. — Мы достаточно отошли, поэтому теперь мне не нужно таскать твою гитару, — самодовольно лыбится, надменно заглядывая в душу музыканту… сученыш, — Что ж, пойдем к месту, — берет за рукав толстовки и тянет за собой, однако более высокий не сдвигается ни на миллиметр. Иннит оборачивается, глаза в глаза, одни в недоумении, другие тоже, хотя скорее больше просто в откровенном негодовании. — Поиграли в догонялки отлично, я чуть не сдох, а теперь я, пожалуй, пойду домой, — «вечно недовольный старикашка», как сам бы выразился Том, все также обнимая гитару, без трудностей выбирается из хватки младшего, и, окидывая прощальным взглядом, отходит, поворачиваясь спиной, собираясь пойти обратным путем назад, а потом встает на месте, а глаза больше раскрываются.       Только сейчас он понял, что он абсолютно блять не знает, где он. Вообще. Только сейчас смотрит на эти деревья, траву, кусты, не находя в них ничего для себя знакомого, за что можно было бы зацепиться. И в голове встревает вопрос «А где, блять, собственно, дом?». — Ты много шаришь в географии, и можешь определить страну лишь по одной картинке города, но когда оказываешься в абсолютно пустой местности без каких-либо знаков, то совершенно теряешься… Я намного хитрее, чем ты думаешь, уебок, — специально не смотрит на воришку, ибо даже так ощущает, как его спину прожигает до боли высокомерный ядовитый взгляд, заставляя Сута на миг почувствовать, как к горлу подкатывает тошнота. А последнее слово словно клинок, оставляющий свой след на затылке, отчего только кривится старший. — Долго эту реплику придумывал? — саркастично выдает, — Ты что, сука, наделал, — сжимает руки в кулаки и оглядывается на "уебка-младшего", сощурив глаза и приближая брови к переносице, — Как мы теперь домой попадем, ублюдок? Ни ты, ни я эту местность не знаем, — шипит сквозь зубы и подходит ближе, встает вплотную к блондину, чуть не сбивая его с ног, пронзает насквозь его душу леденящим взглядом, глубокими бездонными глазами, в которых разгорался костер нескрываемой ярости.       Томми опешил, чуть не запутываясь в собственных ногах, но Уил хватает ребенка за футболку, крепко сжимая в кулаке ткань, и тем не дает младшему упасть.       В миг с Иннита сползает маска "крутого и дохера смелого", а глаза начинают растерянно бегать по сторонам. Сут замечает и ловит же блондина на этом и хватает мелкого за челюсть, сжимая, заставляя не сводить с себя глаз. — Что такое, Томми? Спизданул одну крутую фразочку, и все, сразу же растерял храбрость? Где же твоя дерзость, ха? — глаза, слегка поблёскивавшие на свету, все сильнее наливались кровью, помогая им выглядеть ещё ужасающей, смотрят уже не в лицо, а в душу младшему, сердце уже давно ушло в пятки, а сознание било панику, будто перед ним стоял не брат, а чертов маньяк. Он захватил его, словно ядовитая змея, гипнотизируя своими бешеными глазами, и казалось, сейчас сделает укус.       Мальчишка шумно дышит, и, в какой-то момент, вскрывая неподдельный испуг, отталкивает со всей силы музыканта, выбираясь из коварной ловушки и сразу отстраняясь, таращится на Уилбура, словно видит настоящего демона.       И только сейчас Иннит очухивается, отбрасывает нахлынувший страх. Какого черта он боится Уила? Ему удалось его по-настоящему разозлить, что случается очень редко. Казалось бы, этого нужно бояться, но Томс решил, что это повод, чтобы погордиться собой. Он собирается обратно, вспоминает, что опасаться нечего, а тем и зло выдает: — Нет, знаешь что! Иди нахуй! Просто, блять! Иди! Нахер! Ты, блять! — грубо тычет в чужую грудь, — Ты! Ублюдок! Мерзкий! Отвратительный! Псина блядская! Подъебок! — с яростью смотрит в чужие глаза, желая пронзить своим взглядом того насквозь, разбить, — Иди нахуй! Иди куда хочешь, я пойду туда, куда направлялся, — отходит, активно жестикулируя руками, — Мне даже уже похуй, с тобой или без тебя, гнида! Объебосина блядская! — и его уши и щеки уже давно горели от гнева. Он стоял несколько секунд, впившись полным ненависти взглядом, со сжатыми кулаками настолько, что потом от ногтей на ладонях останутся следы, а затем просто быстро разворачивается и уходит. Сут в лице не поменялся, можно было бы даже сказать, что он спокоен, но его же глаза, в которых горел бешеный блеск, выдавали его, и он просто стоял и слушал молча братца, а затем и последовал за ним.       Томми идет торопливым шагом, чуть не бежит, адреналин так в голову и отдавал, пленкой проигрывает всю картинку вновь. Переводит дыхание, постепенно успокаивая себя, а потом слышит за собой шаги, и даже не оборачиваясь, шипит: — Отъебись.       Оба все также идут, а в ответ лишь молчание. — Слышал?! Отъебись от меня! — поднимая голос и разворачиваясь, кричит, вновь вспыхивая, как спичка. — Томми, мы оба знаем, что я не могу от тебя отъебаться, — его голос спокоен и монотонен, но совсем не дружелюбен. — Да ну?! — прожигает взглядом старшего, вплотную к нему приблизившись, — И почему же?! — Оу, да, давай подумаем, действительно, почему же! — уже заводится и второй, отталкивая от себя дитя, — Может потому что я ответственен за тебя, блять?! Думаешь, я могу вернуться просто домой и на вопрос Фила "А где же Томми?" ответить чем-то а-ля: "Оу, да он просто захотел погулять совсем один в глубине ночного леса, ничего такого!", — активно размахивает руками и повышает тон голоса, когда пародирует, — Ты это блять так себе представляешь?! — хрипит от ярости, хватает Тома двумя руками за ткань. Кажется, внутри проснулся дьявол, готовый вот-вот вырваться наружу.       Вновь взгляды встретились. Один дикий, другой просто полный отвращения. Томми вновь пинает высокого в грудь, отпихивая от себя. Испепеляет, сверлит глазами, молча стоит пару моментов, а потом: — Знаешь что? — с интонацией начинает, — Иди в пизду, Уилбур, — процедил сквозь зубы.        Уилбур только недовольно хмыкает в ответ, но не отвечает.       Все оставшееся время они молча так и шли. Между ними была лишь напряженная тишина. И тем временем дело уже катилось к закату, что заставляло беспокоиться еще больше, ведь и ночь недалеко, а ведь у них даже нет своего источника света. Нужно поскорее добраться до дома.       И вот, проходит минут пятнадцать-двадцать, и они выходят на какую-то очередную маленькую полянку, окруженную деревьями, и Томми вдруг будто охватывает дежавю, и ему почему-то начинает казаться, что он уже видел это место. Эти деревья, кусты между ними, они все выглядят слишком знакомо... — У меня... какое-то странное ощущение, — наконец выдает младший. — И не спроста, — музыкант продвигается дальше на поляну, останавливаясь в нескольких метрах. Сут бросил взгляд на блондина из-за спины, и Томс это принял как знак, что нужно подойти. Он приближается и останавливается рядом со старшим, когда тот, сокрушенно выдыхая, опускает взгляд вниз, — Я здесь споткнулся. Торчащий корень и рядом следы на земле, — и после переводит взор на брата, — Мы здесь были.       Томми был абсолютно сбит с толку. — К-как? Мы же- Мы же даже шли все время лишь в одну сторону, разве нет?! — Уилб слышит, как срывается дыхание Иннита, — Уи- Уил- Уилби, ну, ответь же! — дрожь пробивает тело, и он запинается даже в самых простых словах.       "Уилби". Яркий признак того, что Томми сейчас в откровенной панике. Он всегда так называл своего старшего брата, когда слишком сильно волновался или боялся. — Ты думаешь, я что-то скажу? — бросает укоризненный взгляд, скрещивая на груди руки, — Я могу лишь напомнить, что мы здесь именно по твоей вине, — поправляет несший на спине кейс от гитары, и даже непонятно, специально, с намеком, или нет.       Паника в секунду сменяется гневом, и юноша рычит в ответ, горло сжимается от колотившей его злости, однако ответить ничего кроме проскочившего "пошел нахуй" он не смог. Иннит просто молча пошел в противоположном направлении, Сут за ним.       И все же, мальчишка был потрясен и растерян. Как так вообще получилось? Как они пришли туда же, откуда стартовали? Теперь не на шутку взволновался и подросток, ведь что им делать, если они ни "того самого" места, ни дома не найдут? Он вздернул вверх голову и наблюдает сквозь листву за небом: закат в самом разгаре, а значит, через несколько минут уже почти что стемнеет. Стоило бы вообще посоветоваться с Уилбуром, возможно, у него есть какие-нибудь идеи на примете, однако как стоит на него посмотреть, так Том сразу и отворачивается.       Его глаза... Томми был прав, когда ранее к нему подкатила мысль, что если бы не глаза — понять, что чувствует Уилбур, было бы невозможно. Это так, он идет рядом с ним и выглядит абсолютно спокойным, пока не замечаешь, насколько ядовитый и едкий у него взгляд, а его алые глаза чуть ли не могли сверкать в темноте, и это даже не было преувеличением.       И потому он даже не мог смотреть в сторону Уила. Сразу чувствовал себя последним подонком, самым виноватым, чего не хотел признавать. Он же пытался сделать как можно лучше, он не может быть виноват, верно? Его не могут осуждать...

Наверное.

      Это единственное слово разрушало всю его уверенность хоть в чем-то, оставляя лишь одни сомнения. Было противно, он не хотел мысленно беседовать со своими мыслями, но беседовать с парнем рядом — ещё хуже.       И проходит ещё несколько минут, и они вновь выходят на какой-то участок посреди леса.       Нет.       То, как выглядят деревья.       Нет.       И то, как расположены кусты.       Нет.       Все слишком знакомо.       Уилбур проходит дальше по траве, бегая глазами по сторонам в поисках кое-чего. — Да, мы опять пришли сюда, — и находит место, где он упал.       И Уилб только хватает воздух, чтобы продолжить, как слышит за спиной всхлип. Раскрывает глаза и оглядывается назад, замечая всего сжавшегося и обнимавшего себя всхлипывающего брата. — Томми? — спрашивает с открытым беспокойством.       Младший лишь вздергивает плечами, быстро хватая воздух, больше всхлипывает. — Том! — брюнет торопливо приближается к блондину.       Мальчик лишь опускается на землю, крепче обнимает себя за плечи, когда слезы бесконтрольно пошли одна за другой. Он смотрит вниз, когда Сут, тоже спустившись, смотрит прямо на него, искренне не понимая, что происходит. — Томми, что— — Я-... — перебивает старшего, изо всех сил пытаясь выдать хотя бы слово из уст, — Я с-скучаю, Уил. — Я.... скучаю по-по тем временам, Уил, — юноша спотыкается о каждое слово, шумно дышит, пытается найти воздух, чтобы говорить, — Я-я просто, б-блять, скучаю по в-временам, когда м-мы были вместе...       Уилбур с неприкрытой тревогой слушает. — Ко-когда я только появился дома, то... Техно был загружен всякой х-херней, и мы пр-проводили все время вместе, — и он держится, чтобы просто не сорваться и впасть в натуральную истерику, хлюпает носом, губы дрожали. Уил пытается заглянуть ему в глаза, однако тот уводит взгляд, не позволяя, — И нам было так... так... хорошо, — с задержкой шумно выдыхает, — А когда появился Туб-бо, то тебе... Бу-будто стало посрать на меня-я, — горло сжимается от слез, ему трудно дышать, — Ст-торонился вечно, в комнате с-сидел, никого не подпускал. И сколько б-бы я не пытался, ты все в-время меня от-т-талкиваешь от с-себя... — Иннит максимально сжимается и съеживается от вот-вот подступающего срыва. Утыкается головой в землю, пытаясь скрыть очевидный плач, и потом приподнимается, в панике хватая больше воздуха, хочет закончить. — Я х-хотел банально п-провести с тобой время, Уилби... — изо всех сил сжимает зубы, стараясь что-то, срываясь, произнести, — И я, блять, правда, правда, правда... — и тон резко повышается, мальчик кричит, не стесняясь, каждое слово, — Так скучаю по твоим песням...       Он больше не может сдерживать.       Томми срывается, ревет, от его крика пробирает до тряски, а слезы будто льют прямо на душу Уила, сразу же оставляя ожоги, причиняя тому невозможную боль. Тяжелый ком подступил к горлу, во рту абсолютно мерзкий привкус. Здесь до Уилбура доходит:

Настоящий подонок не Томми, а он.

      ***

Томми — 9 лет; Уилбур — 11 лет.

— Томми! — брюнет, сидя на скамейке и видя, как младший брат выходит на задний двор их дома, зовет его, махая рукой. — Уил! — мальчик через секунду оказался уже рядом с братом, — Ухты, Уил, у тебя гитара?! — Хаха, да, вот, — чуть выставляет напоказ гитару, что держал в руках.       Та была абсолютно новой, колки идеально блестели на солнце, сам корпус тоже был чистым и не заляпанным, ни единой царапинки даже. Фил сегодня купил ему новую гитару, ведь до этого Уилбур учился играть на какой-то совсем старой, изношенной, что валялась на чердаке дома, ещё с тех времен, когда сам Филза купил её, мечтая стать талантливым гитаристом, однако быстро забросил. — И ты что, типа, умеешь на ней играть? — с нескрываемым удивлением спрашивает младший. — Но только совсем немного! — активно машет руками, отнекиваясь, — Я не особо, эм.... выдающийся музыкант, — опускает взгляд на инструмент. — Ну скорее! Сыграй уже что-нибудь! — Томс чуть не напрыгивает на своего брата, ожидая в нетерпении. — А, ну... Попробуем, — усаживается поудобнее, прежде чем начать играть, смотрит на лад, ставя пальцы в каком-то специальном положении, в котором Иннит совсем не разбирался.       Момент абсолютной тишины, а потом первый взмах, первый удар по струнам, а затем и сразу еще один, и отдельные ноты начали превращаться в полную гармоничную мелодию. Меняет положения пальцев на ладу, а затем ударит по всем шести и начнет петь.       И казалось, что Томми совсем забыл как дышать, он просто застыл в очаровательном восторге, а сердце приобрело свой темп вместе с песней, заставляя от счастья танцевать и остальное тело. Каждый звук, обворожительная, грациозная игра на гитаре и пленительный вокал, все это смешивалось и превращалось в полноценную песню. И младший братец даже не понимает совсем слов и их смысл, лишь глядит, как музыкант почти ловко перебирает пальцами, смотрит на самого музыканта, и не может оторваться.       И вот, припев уже давно пройден и песня ушла в проигрыш, собираясь закончиться. Финальный взмах — и нота с эхом последний раз разносится по двору.       Несколько секунд, полная тишина. — Ну... Как-то так, полагаю. Косяков и ошибок я наделал конечно... — с чужих уст слетает добрая усмешка, и он ставит гитару на землю рядом, облокотив о скамейку. — Как называется песня?! — и младший резко сокращает во много раз дистанцию между ними, что старший аж опешил и чуть не завалился назад. — Н-название...? — все еще немного растерян, — Ну... Я еще не придумал этой песне название.       Гробовая тишина. — ...Что?! — взбудоражено вскрикивает блондин и окончательно валит того на скамейку, нависая сверху, — Она что, твоя?! Ну, типа, слова, и мелодия, они... Все придуманы тобой?! — ещё ближе пододвигается, в неподдельном изумлении таращась на музыканта. — А-а, ну... — и Сут мгновенно от неожиданности растерял все слова, когда оказался под собственным братом, и потому, запинаясь, пытается что-то выдать, — Н-ну, полагаю, к-как-то так, ха-ха..? — он нервно смеется, и на его щеках проступает румянец. — Тогда... Я стану твоим поклонником, ясно?! — и здесь их лица сократили дистанцию до нескольких сантиметров, отчего Уил был вжат в скамейку, — Я буду твоим первым и самым любимым поклонником, ясно?! — тычет в себя большим пальцем, на полном серьезе ставя юноше условия.       Однако тот в ответ лишь открыто и добродушно смеется, обнимая мальчика и прижимая к своему телу, целуя в лоб и шепча: — Ты всегда будешь моим самым любимым поклонником, Томми.

***

      Он с тяжелой тоской вспоминает те самые многочисленные моменты, что сделали его жизнь намного лучше, что придавали красок в те моменты, когда это было нужно. Действительно, что случилось? Почему он перестал проводить время с младшим? Почему подумал, что Туббо стал его заменой? Ему ведь тоже нравилось проводить с Иннитом время.       И сейчас карты окончательно раскрываются, а ситуация становится до боли проста: Томми просто хотел побыть с братом. Соскучившись по брату, нашел что-то захватывающее и интересное, а брат-придурок с ним никуда не хочет идти. Гитара была единственным способом вывести Сута на улицу.       Садится на землю, чуть отодвигаясь, запускает пальцы в локоны волос, сжимает их в кулаки, смотрит напротив на бьющегося в рыданиях ребенка, и, как же было тошно это видеть. Не потому, что плач противен или что-то подобное, а потому что этот плач из-за Уилбура. И ведь Томми обычно не так много плачет, вечно ходит, улыбается, даже когда раны получает, чуть только слезу проронит. До чего же Суту нужно было его довести...?

      ***

Томми — 11 лет; Уилбур — 13 лет.

— ...Блин, последняя песня, которую ты включил от этой группы, была такой классной, — произносит Томми, когда Фил подходит, чтобы забрать его уже опустевшую тарелку хлопьев с молоком. — Оу, правда? Не думал, что тебе она так понравилась, — брюнет упирает голову рукой, кидая ехидную ухмылку.       Томми и Уилбур сидели в столовой, заканчивая свои завтраки, Фил же мыл посуду, а Техно где-то восседал и занимал себя чтением книги. — Пф, не подумай! — скрестил на груди руки, надув щеки, — Твои песни все равно никто не переплюнет! — с полной уверенностью выдает Том, когда старший лишь смеется в ответ.       Уилбур берет ложку, полную молока с хлопьями, и кладет в рот, чуть прожевывая, и затем сглатывая. И после этого тихо, совсем неприметно начинает: — Я, кстати... Тут подумал, что.... — старается связать слова в одно нормальное предложение, — Я, в общем, набрался смелости, и... — с тарелки взгляд на Иннита, — Планирую выложить в сеть песню. — Ты серьезно?! — Томс резко поднимается со стула и кладет руки на стол, от удивления чуть не крича. И видя слабый кивок в ответ, продолжает тем же тоном, — Чтобы когда она вышла, ты мне сообщил об этом в ту же секунду, ясно?! — склоняется над сидячим, тыкая в себя пальцем, — Твой первый лайк должен быть обязательно от меня, и только посмей дать кому-то поставить его раньше меня. — Хахаха, ладно, хорошо, непременно оповещу тебя об этом, — звонко смеется на слова младшего брата. — Вот и отлично! Я в туалет, — и гипер-энергичный ребенок сразу же уходит с кухни, и музыкант провожает его взглядом.       И такой искренний интерес к Уилбуру и любовь к его творчеству так грели душу Сута, что он на глазах таял от слов своего брата, расплываясь в по-настоящему счастливой улыбке с проступающим румянцем.

***

      Противно. Отвратно. Во рту сухо. Чужие крики режут уши. Он так и будет сидеть? Он тоже... хочет вернуть эти времена. — Томми, — Уил подползает ближе к блондину, стараясь через прячущие голову руки подобраться к лицу. Тот все отворачивается, больше прячет лицо руками, вытирает ими его, не желая, чтобы старший смотрел, — Томми, посмотри на меня, — осторожно касается чужого лица, с особенной нежностью трогает мокрые щеки. — Уииил, — почти невнятно стонет имя, закрывает глаза, слабо пытается убрать чужие руки с лица, хоть и сил не осталось. Не хочет смотреть. Не хочет. Боится этих глаз. Боится увидеть эти самые осуждающие глаза вновь. — Я не могу, — нащупывает чужие запястья и хватается за них обеими руками. — Прошу, Томми, — большими пальцами собирает слезы и утирает с лица.       Громкие множественные всхлипы. Шумное дыхание рывками. Кружится голова. — Уииил, — в очередной раз протягивает его имя вместо какого-либо однозначного ответа. И все же рискует и приоткрывает слипшиеся от влаги глаза, и в миг они раскрываются до конца: тех ядовитых, осуждающих глаз нет. Он видит только полные сочувствия, печали, боли глаза. Том неосознанно отмечает, что они сильно похожи на треснутое стекло, и это значило, что движение — и стекло разобьется вдребезги. — Вот так, хорошо, хорошо... — он хочет улыбнуться, сам сказав, что все будет в порядке, но сдержать полную горечи улыбку долго не удается. Он ласкает, гладит его за щеки, медленно, с огромной осторожностью, будто в его руках настоящая драгоценность, — Томми, ты... Ты не... — Уил старается собрать слова вместе, — Ты не представляешь себе, как мне... жаль, — еле выдавливает последнее слово, поджимая плечи и с открытой печалью заглядывая тому в глаза, — Ты абсолютно прав, Томми. Если кто здесь и уебок, то только я. Я полный уебок. Я даже... не мог и подумать о подобном, — горло сжимается, его голос становится все тише, все выше, он до онемения поджимает губы, когда влага в глазах стала накапливаться, грозясь выйти наружу.       И миг, и уже со стороны старшего раздаются первые всхлипы. Дыхание предательски сбивается, а из глаз идут первые слезы, и он аккуратно убирает с чужих щек руки, опуская их: — Прости меня, я такой отвратительный брат, Томми, прости... — он содрогается всем телом, хочет закрыть руками лицо, лишь бы не показывать весь беспорядок, творившийся на его лице.       Но Томс не позволяет.       Руки, что хватали Уила за запястья, младший сжимает, отчего дергается и резко поднимает потерянный взгляд второй. — Да только попробуй еще раз спиздануть что-то подобное! Ты конечно тот еще сученыш, но ты не можешь, — всерьез с угрожающим видом ему приказывает, — Ты не можешь называть себя ужасным братом, гнида.       И сейчас, с полным слез лицом, он на пару секунд замирает в искреннем изумлении, хлопает ресницами, а потом надувает щеки и сразу же выдает прерывистый чистый смех.       Вся ситуация выглядит теперь до боли комично и неловко: двое, мгновения назад рыдавшие, сидят на земле, уже видя только очертания друг друга из-за ушедшего света, держатся вместе за руки, один хихикает как гоблин, другой просто сидит в ступоре. — Томми, ты никогда не поменяешься. Сколько бы лет не прошло, ты никак не поменяешься. — Оу, неужели это так плохо? — с презрением шипит. — Ни разу.       Наступил момент покоя. Внутри тела еще слегка подрагивает, но после перекидывания парой фраз стало намного спокойнее. Даже ничего не говоря, Уил обнимает Тома, и второй сразу делает это же в ответ. Именно сейчас наступает полное умиротворение в душе. Ни единого звука, чистейшая тишина, ощущение полной остановки мира, и боже, оба были готовы молиться, чтобы эта секунда длилась вечно. — И все же... — Уилбур первый прерывает тишину, — Простишь ли ты меня? — Уил, ты не настолько идиот, чтобы задавать такие тупые вопросы. — Это ведь значит да? — Разумеется, придурок, — на что Сут не может не улыбнуться.       Никто из них даже не пытался считать, сколько времени прошло, пока они так сидели. Первые мысли об уходе стали приходить только тогда, когда начал пробирать холод. Уилбур уверен, об этой всей ситуации они ещё поговорят дома. — Ладно, нам нужно идти, — Сут нехотя убирает руки, тихонько поднимаясь и помогая подняться младшему. — И куда же мы теперь? — он, очистив лицо, оглядывается вокруг, пытаясь хоть что-то разобрать в темноте. — Честно, не знаю. Мы должны найти хотя бы одно из двух. — музыкант надевает кейс с гитарой на спину, почесывая затылок, — Нам нужен источник света, любой. — Ммм, — Томми задумчиво мычит, хлопая по карманам. — О! Телефон! — чуть ли не с восторгом достает телефон из кармана и сразу включает на нем фонарик. — Отлично, теперь... Давай просто пойдем вперед, — Томми и Уилбур вместе посмотрели вперед, там, где было темно, мрачно и... даже страшно. — Окей... — произносит дрожащим от страха голосом Том, направляя свой фонарик в эту сторону и начиная потихоньку идти.       Уил же шел прямо за ним, чуть касаясь спины, просто давая этим понять, что он здесь рядом с братом.       Прошло пять минут, возможно десять. Они так и шли вперед, перешагивая каждый раз гигантские сорняки и обходя стороной деревья и кусты. И тут, кажется, Тому стало настолько холодно, что он просто застыл на месте, скрючившись и сжавшись. — Ты чего? — Да холодно пиздец, — протараторил, щелкая зубами. И все же было объяснимо, Уилбур был хотя бы в толстовке, а Том был в обычной футболке.       Поэтому Уил не стал долго думать над решением, просто снял и отдал толстовку Томми, оставшись сам в футболке. — А как же ты? — хоть и спрашивает, но все же надевает толстовку, вдыхает чужой запах, — Фу, воняет, — разумеется, он преувеличивает. — Оу, не жалуйся, я в ней все же весь день изматывался с тобой! — едко цыкает музыкант, пока не замирает на месте, смотря куда-то в пустоту. Ну, так казалось Тому. — Что с тобой? — Том пытается понять, куда смотрит Уил, пока также не замирает на месте. Вдали, сквозь деревья, виднелся странный синий свет. — Ты тоже видишь это? — Мы пойдем туда? — Иннит переглядывается со старшим братом. — У нас не особо есть выбор, это единственное, что не является здесь тьмой. Просто будем осторожнее.       Они так и пошли вместе, аккуратно, взявшись за руки, внимательно смотря под ноги и вокруг. А света все становилось больше, он становился ближе. А потом, через пару тройку деревьев, им показался... просто неописуемый вид.       Озеро. Огромное голубое озеро, не просто голубое, оно сияет, отдает неестественным, однако прелестным сиянием. На краях расположены камыши, где-то плавают кувшинки, по центру на краю расположены камни, с которых стекает маленький водопадик. Желтые светлячки также наполнили пространство, окрашивая еще и небо. — О боже мой! — Томми выбегает вперед к маленькому пляжу, что был рядом с водой, — Уил, это то самое место! — Что, серьезно? — Уил в удивлении вскинул брови. — Да, но я не представлял, что здесь настолько красиво! — Томми засиял настолько доброй и блестящей улыбкой, что у Сута будто растопилось сердце при виде мальчика. Вот только затем пронзил и мороз: около водоема было все же еще холоднее. — А, что? Тебе холодно? — Томми хлопает ресницами. — Чт? Нет, совсем нет- — Тебе холодно... — он смотрит надоедливо на Уила. — И что? Нет, Томми, не снимай её! — Уил пытается остановить Тома, однако тот снимает толстовку и передает ее в руки Уилу. — Одевай! — Нет, я не буду надевать это! Ты заболеешь! — Аввв, значит мы беспокоимся обо мне? Как подобает старшему преданному брату? — на его лице вылезла хитрая ухмылка. — Не смотри на меня так! Я говорю это просто из-за того, что мне потом от Фила влетит! — на щеках Уила проступил румянец. — Да нам и так от него влетит! Одевай! Ты еще больше мерзляк, чем я! Одевай! — и все же Томс был прав. Поэтому Уилбуру пришлось смириться и надеть кофту.       Уилбур все думал: чего бы сделать такого особенного? Как отблагодарить брата? Сделать букет из цветов, что росли на берегу? Наловить светлячков? А потом он вспомнил об одной особенной вещи, что у него есть, и идея родилась сама собой. Он улыбнулся. — Садись. Я кое-что сделаю, — он присел на землю, доставая из-за спины кейс с гитарой. — О... Ты будешь играть? — он присел рядом, с явным интересом наблюдая за музыкантом. — Да, только мне нужно подумать, — Уилбур размышляет, пока настраивает гитару.       Какую песню лучше всего сыграть? Какая песня нравится больше всего Томми? Или заденет его больше всего? И тут он вспомнил.       Что, если сыграть песню, которую он играл ему в самый первый раз, когда они только-только были знакомы? — Я знаю, что сыграть. Слушай. Она называется "Скучающий Лондон".       Томми горел вниманием.       Уилбур ударяет впервые по струнам, начиная этим песню. Сразу подхватывается и ритм, что Том сам неосознанно покачивает головой в такт песни, готовясь внимательно слушать текст.

      Теряя свое время, Ты теряешь мое. Ненавижу, как уходишь Судьба оказалась хуже смерти И твой город подарил мне астму Вот почему я и ухожу И вода дала мне рак Асфальт разрушил мои чувства Кричишь на стены Ведь они тебя не любят Кричишь на стены Ведь они тебя не любят

      И затем идет сильный инструментал. Уилбур начинает играть на полную, ударяя во все струны по нескольку раз, начинает играть мощным боем.

И есть причина По которой я и скучаю И есть причина По которой я и скучаю Есть причина...

      ...Тишина. — ...Вау. — его взгляд уходит на озеро, — Я даже... не знаю, как описать словами все эмоции сейчас. — Нет слов, одни эмоции, хахах? — Да! Типа того! — Это самая первая песня, которую я сыграл тебе, когда ты появился у нас дома. — Правда? — Томми засиял еще больше, глядя на Уила — Мне так эта песня показалась знакомой, но не понял почему... Но в детстве ее контекст казался мне, правда... Более жизнерадостным. Тебя что ли с самого детства тянуло на такой депрессняк? — поднял одну бровь. — Ну... Возможно? А это плохо? — Нет, разумеется нет! Я восхищаюсь твоими песнями, Уил, — он вновь отводит взгляд на озеро, с гордой улыбкой продолжая, — Твоя лирика и глубина текстов поражают до глубин души, а сильная и эмоциональная игра на гитаре просто добивает. Я бы не обожал так твои песни, если бы ты сам не был таким. Уилбур добро смеется. — Что? Что смешного? — Томми краснеет. — Я был прав насчет того, что ты никогда не поменяешься. Твоя красноречивость и откровенность, всегда смущающие меня... — он прекращает смеяться, тоже глядя на озеро, — Томми, даже через несколько лет, даже если ты внешне будешь совсем другим человеком, внутри ты останешься все тем же Томми. — Говоришь так, будто высмеиваешь меня, — он недовольно скрестил руки на груди. — Вообще нет! Как я и сказал, это ни разу не плохо. Наоборот, в этом есть какая-то своя прекрасность. — Кстати... В чем смысл этой песни? — глядит на гитару. — В плане? — переспрашивает, недопоняв. — Ощущение, что ты поешь это о девушке, но... в 11 лет ты бы не мог написать такого о девушке, так? — А, ну... — Долгая пауза. — Если не хочешь рассказывать то все ок просто-- — Нет, нет! Все хорошо! Просто... Эх. — Уилбур откладывает гитару, складывая вместе руки на коленях. — Это было давно. Это была одна из моих первых семей. Честно, думал, что останусь с ними навсегда. Там были мама, папа, и их родной сын. И с их сыном у нас складывались хорошие отношения. Но... В один момент он меня жестко подставил. Уже забыл подробности, но в итоге это пришло к тому, что он повернул своих родителей против меня. В общем, да, меня сильно подкосила эта ситуация, потому что именно после нее у меня начались проблемы с доверием. Хоть они были и до, но не так прогрессировали. Вот. — А город? — Потому что я раньше жил в Лондонском приюте. Потом его закрыли, нас перевели в приют уже в нашем городе. — Хм, все делает смысл... А концовка? — Типа? — Ну типа, ты говоришь, что есть причина, по которой ты скучаешь. Скучаешь по всему этому дерьму, что с тобой произошло? Типа, втф, серьезно? Они же подло обошлись с тобой. — Не знаю, сможешь ли понять, но обычно скучаешь по временам, когда все было хорошо. — пожимает плечами, — И даже если сама речь о Лондоне меня выводит, я все равно скучаю по нему. Из-за этих хороших времен. — Хм... Кажется, я понял.       Далее Уилбур сыграл еще пару песен, потом они весело болтали буквально обо всем, вспоминали с радостью прошлое и с надеждой говорили о настоящем, да и просто веселились, например, плескаясь в озере.

***

      Часы пролетели как минуты, и уже когда светало, они просто вместе лежали у дерева: Уилбур, прислонившись к дереву, и Томми на нем, а Уил сзади приобнимал младшего, пытаясь согреть его своей промокшей толстовкой. Уже оба были измотаны и не в состоянии куда-либо идти или даже разговаривать, разве что, иногда перекликались парой слов: — Уил. — М? — Уилбур уже вот-вот был готов уснуть, но в последний момент лениво приоткрывает глаза. — Как думаешь, что Фил подумает о нас? Он наверняка сейчас не на шутку взволнован.       Томми был прав. Помимо них, у них еще два брата и отец дома. Они все наверняка очень беспокоятся. — Я думаю, он уже вызвал полицию. Думаю, нас скоро найдут. А сам Фил... Сначала будет очень зол, но в итоге потом смирится и будет рад, что мы в порядке. — Хм, звучит правдоподобно, — Том устало усмехается и постепенно закрывает глаза.       Уил не стал мешать Тому, даже когда среди деревьев увидел много белых огоньков, а также появляющиеся силуэты людей, подозревая, что это и есть полицейские. Он лишь наклонился над головой Томми, нежно поцеловав его в лоб и проведя рукой по шелковистым пшеничным волосам. — Спи спокойно, Том.