Зайка

Нет, то, что у Кости коллеги с ебанцой, он всегда знал. Достаточно было однажды спалить Майского с Тихоновым в морге. И нет, они там не текущее расследование обсуждали, хотя определённые части тел в разговоре принимали самое живое участие. И, нет, Костя с Котовым не вуайеристы. В конце концов, им не по шестнадцать, когда в голове вместо серого вещества гормоны плещутся. Просто после почти недельного – командировка, будь она неладна – расставания им кровь из носу требовалось обсудить некоторые нюансы внешней и внутренней политики отдельных европейских стран. А морг на тот момент подходил как нельзя более лучше. Ну, а где ещё? Кабинет Рогозиной – священное место, практически алтарь. К тому же подходы к нему ещё в незапамятные времена были заминированы Кругловым. Лаборатория равно аквариум, в буфете то и дело кто-то гоняет чаи, а в переговорной – Аллочка. А что знает Аллочка – через пять минут знают все. Ну, не в гараж же идти, в конце концов. А ещё помочь Амелиной выбрать подарок Власовой на Восьмое марта. И нет, не в магазине косметики и парфюмерии, как наивно полагал Костя, ожидая, что его заставят перенюхать туеву кучу духов. И даже не в отделе нижнего белья, хотя они там тоже побывали - аккурат после набега на секс-шоп. - Что я здесь делаю? – спросил Костя, самым внимательным образом изучая витрину с фантастическим ассортиментом. Он взрослый сорокалетний мужик, опер с многолетним стажем, до этого момента искренне полагал, что видел если не всё, то многое. Как оказалось – никогда он ещё так не ошибался. - Ты мужик, значит, у тебя есть член, значит, ты в них хорошо разбираешься, - с убийственной логикой заявила Амелина. - Ценное замечание, - хмыкнул Костя, - но вообще-то это был риторический вопрос. Где-то за кассой хрюкнул продавец. - Розовый или голубой? – Амелина цапнула с полки два вибратора и поднесла их к лицу. – Розовый подходит к нашему новому постельному белью, а голубой – к моим глазам. - Там, куда их полагается совать, глаз нету, - резонно заметил Костя. Продавец, кажется, скончался в корчах. Из пресловутого салона нижнего белья Костя выходил с лёгким параличом головного мозга. Окончательно в себя он пришёл только поздним вечером после отлично поджаренного стейка на ужин, пары бокалов виски и умопомрачительного минета. Оральные способности Котова, как успел узнать Костя ещё в начале их отношений, весьма и весьма… впечатляли. Вот и сегодня, как говорится, ничего не предвещало. То есть началось всё вполне невинно – с поздравлений с днём рождения, с шариков и ярких плакатов, развешанных там и сям по всей ФЭС. Звенели бокалы с шампанским, Майский фонтанировал тостами, явно вычитанными в интернете. И Костя расслабился. Как оказалось – рано. То, что всё это «ж-ж-ж» неспроста, он догадался в тот момент, когда в переговорную, где и был по традиции накрыт праздничный стол, вкатили здоровенный - ну такой, из каких в американских комедиях выскакивают стриптизёрши – торт. Ну не могут курьеры в нормальной службе доставки одеваться, как завсегдатаи бара «Голубая устрица». - Костя! – раздалось рядом, и Костя немедленно уткнулся носом в выдающийся бюст Рогозиной – в туфлях на шпильках она возвышалась даже над Кругловым. – Ты отличный товарищ и коллега, друг. Мы все очень рады работать вместе с тобой. И в этот праздничный день мы желаем тебе здоровья и успехов. Счастья! Ура! - Ура! – грянуло дружное, а потом какая-то сволочь на полную врубила Джо Коккера. Костя ещё успел подумать, что за стриптизёршу Котов точно оторвёт ему что-нибудь ценное, когда верхушка торта открылась, и оттуда выскочил Котов. Боевой офицер и интеллигент – черти б его драли – в третьем поколении. Из одежды на нём наличествовали только высокие спецназовские ботинки, латексные стринги с белой пушистой пупкой заячьего хвоста и розовый ободок с заячьими же ушами, при взгляде на который на ум приходила одна-единственная фраза из дремучего анекдота: «Как прибили, так и держится». До Ким Бейсингер Котову было как до луны только лесом в полуприседе, но задницей он вертел с не меньшим энтузиазмом, чем её героиня в культовых «Девять с половиной недель». От совместного восторженного вопля Амелиной и Белой Костю слегка контузило на правое ухо. Где-то на периферии Майский орал: - Народ, пли! Хлопушки грохнули, и от конфетти зарябило в глазах. Хвост трясся над смуглыми гладкими ягодицами, в которые нестерпимо хотелось запустить зубы. Рот у Кости наполнился слюной, а потом Котов обернулся и заорал ему прямо в лицо: - Лисицын! Харе дрыхнуть, у нас труп! И Костя проснулся и обнаружил, что лежит на диванчике в буфете, а над ним нависает Котов. В костюме и даже при галстуке. - А где уши? – брякнул Костя первое, что пришло на ум. - Мои при мне, - сварливо отозвался Котов, - а твои тебе Рогозина открутит, если ты сейчас же не встанешь и не пойдёшь работу работать. Уже во время осмотра места преступления, глядя, как форменные чёрные штаны обтягивают задницу Котова, Костя поинтересовался как можно более невинно: - Слушай, Костя, а как ты относишься к зайцам?