Однажды в один из этих прекрасных солнечных дней!

Минцзюэ и Мобэй Цзюнь тяжело дыша и при помощи Шан Цинхуа смогли открыть дверь дома на восемнадцатом участке. На спинах обоих альф лежали бессознательные тела Му Цина и Фэн Синя, которые допились до такой степени, что просто отрубились на диване. Их пришлось тащить на своих горбах, благо идти было не так далеко. Все-таки то, что им в соседи достался именно Мобэй Цзюнь, а не какая-нибудь добропорядочная и образцовая семейка с двумя маленькими детьми, прилежными родителями и задним двориком с собакой – радовало. Они предложили устраивать такие попойки почаще, но Яо лишь состроил страшное лицо и прошипел про то, что подобным образом не ровен час попрощаться с собственной печенью. Тем более омега напомнил, что в конце следующего месяца на работе ожидается корпоратив, так что у них еще будут поводы для выпивки. Минцзюэ выглянул на задний двор, убеждаясь, что дети там спят, хотя на дальнем расстоянии видел он плохо, поэтому просто убедился в том, что никаких признаков движения там нет.  После чего они втроем вместе с Цинхуа и Мобэй Цзюнем вышли из дома и захлопнули дверь, кладя запасной ключ в один из цветочных горшков, который висел с правой стороны.  Мужчины вернулись обратно на участок, и прежде чем зайти обратно в дом альфы выказали желание перекурить. Шан Цинхуа снова завел старую шарманку о вреде для здоровья, на что Мобэй Цзюнь хитро усмехнулся и поманил к себе бету пальцем, тихо приговаривая: – Киса-киса-киса-киса~ Цинхуа фыркнул, скрещивая руки поперек груди и облокачиваясь бедром на деревянную балку, которая удерживала навесную конструкцию над крыльцом и являлась продолжением всей крыши. Всем своим видом парень показывал, насколько это было неоригинально. К тому времени, как мужчины подкурили себе сигареты и стали дымить, на крыльцо выглянула голова Мэн Яо: – О, вы уже тут, а я как раз собирался проверить, что вы их так долго носите. – Между прочим, – втянул Минцзюэ и сделал новую затяжку. – Моя спинка теперь болит, я ведь старый человек, мне нужен массаж. Яо удивленно выгнул бровь, интересуясь на телепатическом уровне, на что это Минцзюэ намекает, когда неожиданно Шан Цинхуа улыбнулся и сказал: – Мобэй умеет делать классный массаж! Попроси его, он сделает! Мэн Яо прыснул, прикрывая рот ладонью, а Мобэй Цзюнь и Минцзюэ переглянулись. Оба мысленно сошлись на мнении, что подобным наедине им заниматься не стоит. Даже если на всей планете в живых останутся только они вдвоем. Шан Цинхуа продолжил стоять на крылечке и любоваться всей этой странной картиной, когда неожиданно Яо вышел вперед и слабо постучал Мобэй Цзюня по плечу: – М-мм? – Дай-ка мне тоже сигаретку. – О, прошу, – альфа хмыкнул и подмигнул в сторону уже начавшего корчить возмущение на лице Цинхуа.  – Яо! Ты с ними заодно? Давно ли ты куришь? – Я? – Мэн Яо задумался и сделал первую затяжку, выдыхая сигаретный дым и делая из него одно маленькое колечко в конце. – Только когда выпью, и то довольно редко. У меня нет зависимости. – Если бы не было, вообще бы не брал в рот эту гадость, – фыркнул парень.  Они простояли на крыльце, пока мужчины не докурили окончательно, а потом Мэн Яо сказал, что ему срочно нужно в уборную, потому что столько выпить за последний час и не сходить в туалет – сильное преступление для его мочевого пузыря. Как только омега скрылся из виду и хлопнул дверью, вся троица все еще продолжала оставаться на местах и наслаждаться тишиной и прохладой этого вечера. Небо на удивление было ясное, и звезды ярко светили над их головами. Такое большое скопление маленьких белых точек неволей привлекало к себе чужое внимание и гипнотизировало, заставляя просто запрокинуть голову вверх и смотреть, смотреть, смотреть. Смотреть, не отрываясь. Не думать ни о чем другом. Полностью расслабиться и представить, насколько же мы все на самом деле ничтожно маленькие по сравнению с теми же звездами, до которых столько лет пути.  Шан Цинхуа настолько увлекся их рассматриванием, что пропустил момент, когда Мобэй Цзюнь поверх его куртки накинул свою. Когда бета осознал, что ноша на его плечах стала немного тяжелее, он улыбнулся и посмотрел в сторону альфы.  – Спасибо. – Стоило одеться теплее. – Ты сам не замерзнешь?  – Пока терпимо, – ответил Мобэй Цзюнь и достал новую сигарету.  Они вместе с Минцзюэ закурили по новой. Все снова погрузилось в тишину и только внезапно странный звук на ветру, заставил Цинхуа отвлечься и посмотреть в сторону. В темноте и вдали, сложно было разглядеть маленькие предметы, поэтому, должно быть, тихий топот, который донесся до ушей беты, и маленькие движущиеся точки – были обычными бродячими собаками, которые тут пробегали мимо. Он шумно вздохнул, прежде чем вернуться к своему прежнему занятию. На самом деле, такое завершение вечера ему нравилось. Сейчас было тихо и спокойно, и мозг полностью очищался, а потом наполнялся событиями, которые произошли сегодня, буквально несколько часов назад. Прокручивая заново их у себя в голове, Цинхуа вдруг осознал, что забыл спросить у Му Цина и Фэн Синя одно уточнение, до того момента, как стало уже поздно. Бета повернулся к Минцзюэ, потому что они учились вместе, и он мог ему с этим подсказать. Цинхуа немного откашлялся, смачивая глотку слюной, прежде чем тихо поинтересоваться: – А как так вышло, что они учились вместе? Оба альфы медленно опустили глаза вниз и повернули головы в сторону парня. Минцзюэ слегка нахмурил брови и еще раз переспросил: – Учились? – Ну, да, – Шан Цинхуа кивнул. – Просто… Если они учились вместе, то должны были и работать по одной профессии, но их сферы деятельности очень отличаются друг от друга. Поэтому мне стало немного интересно. Или может, я что-то упустил? – А-аа, вот ты о чем, – понял его альфа и сделал очередную затяжку. – Мы учились вместе и работали тоже. У нас были разные предметы, какие-то пересекались, но все мы, в итоге, должны были занять свои места в любом следственном отделе и поступить на службу. Нам удалось проработать на одном месте втроем около полугода, прежде чем Му Цин и Фэн Синь вынуждены были переехать.  – Переехать? – Ага, – подтвердил Минцзюэ. – У Фэн Синя были слишком строгие родители, которые на тот момент придерживались традиционных ценностей. Им не нравилось снятие ограничения на отношения с кем попало. Они уверовали в том, что существуют отношения только между бетами, и между альфой и омегой и никак иначе. Поэтому тот факт, что Фэн Синь привел домой альфу, да еще и какого альфу. Их это тогда подкосило. У них были очень сильные скандалы, дошло до того, что они выставили ультиматум на тему, что либо Фэн Синь выбирает семью, либо пускай катится на все четыре стороны. – Какой кошмар… – грустно протянул Цинхуа, кутаясь в чужую куртку, когда ветер подул в их сторону. – Зачем делать такие жестокие вещи? Как можно заставить человека выбирать между семьей и любимыми? Это же дикость, он наверняка хотел разорваться, чтобы у него был шанс иметь дружные отношения со всеми одновременно. Не Минцзюэ кивнул головой. – Конечно, хотел, – сказал альфа. – Да только его «хочу» на родителей слабо действовало. Они выгнали его из дома и временно родители и семья Му Цина приютили его. У него, на самом деле, веселые родители, Хуа Чэну повезло с бабушкой и дедушкой по этой линии. Я как-то был у них, они прямо… Прямо реально хорошие люди, всем бы таких родителей, думаю, Му Цин брал с них пример в воспитании. Но жить с ними все время они не могли, а родители Фэн Синя вообще не шли на контакт. Даже в тот раз, когда мама Му Цина решилась сама поехать и поговорить с ними, чтобы они не рушили жизнь своему ребенку, потому что они видели, что их собственный ребенок и этот парень любят друг друга. По ним это, правда, было видно. Уж я-то точно знаю. Но… Даже когда они приехали к ним домой, то ничем хорошим это не кончилось. Му Цин мне на словах просто рассказал, что там было, очевидцем я не был, но знаю, что все было плохо. Они после того случая просидели дома еще где-то пару месяцев, накопили достаточно денег и решили поехать в другой город, сменить обстановку. В последствии они там и остались. Мы с ними поддерживали связь, виделись и работали они вдвоем около… М-мм, не помню, но, кажется, пять лет? Около того, плюс-минус.  Шан Цинхуа покачал головой, когда Не Минцзюэ замолчал, чтобы сделать новую затяжку.  – Но сейчас у них более-менее нормальные отношения насколько я знаю, но все равно чувствуется, что они до конца не смирились и не смирятся. Даже Хуа Чэн мне говорил, что не очень любит ездить в гости к тем бабушке и дедушке. Обычно в отпуск они привыкли брать его и ехать к родителям Му Цина ближе к морю. А насчет работы… Был один случай, который очень сказался на них тогда. У Фэн Синя специальность психолога-криминалиста. Если Му Цин может распутывать дела, то на Фэн Сине заключалась задача проводить опрос подозреваемых и выяснять их мотивы. Как раз на их пятом году работы на новом месте было громкое дело о серийном убийце, которое долго крутили по новостям. Он тогда человек тридцать перерезал, и Му Цин нашел его. Но когда Фэн Синь допросил мужчину, на которого пали все подозрения, он сказал, что это не может быть он.  – Не может? – удивился Мобэй Цзюнь, которому тоже стало интересно.  – Да, – кивнул Минцзюэ. – Фэн Синь не слаб в понимании людей, у него был большой опыт, удачный опыт, что немаловажно, и он знал психологию преступников, которые действительно убивали. Но после того, как он поговорил с тем парнем, он вышел и сказал, что это не он, и что им надо искать дальше. Кажется, тогда он сказал, что Му Цин не ошибся, своим предположением искать убийцу в том месте, он был прав. Убийца действительно там был, но в какой-то момент он установил, что за ним будут следить и вместо себя подкинул этого запасного человека. Он накачал его и приволок туда, где бы его могли схватить. Свое преступление он сделал, улики оставил, его этими уликами обсыпал, в общем, сделал все так, что парень под влиянием препаратов и сам поверил, что убил. Он именно это сказал на первом допросе, когда его вязали. Поэтому у полиции не было причин ему не поверить. Однако, Фэн Синь сказал, что он не виновен, и им надо продолжить поиски, иначе жертв только прибавится. Естественно его никто не послушал. Большая проблема заключалась в том, что тот серийник мог резать детей. И когда стали появляться новые случаи, Фэн Синь отстранился от того дела. Его просили вернуться, но даже никаких извинений от них не последовало. Фэн Синь очень корил себя, потому что думал, что если бы он настоял сильнее и пусть даже поссорился с начальством, благодаря ему бы не погиб ребенок. Но он этого не сделал. И все вышло так, как вышло…  – Но ведь он не виноват, он же правильно все определил. И он- – Это ты ему не докажешь, мы уже пробовали. Бесполезно, – хмыкнул Минцзюэ. – Мозгом он понимает, что люди гибнут каждый день, и черт его знает, может, если бы не убийца, их бы машина переехала, но все равно чувство вины его гложило. Ему настолько сильно проело это корку мозга, что он забрал документы и написал заявление об уходе. Му Цин пытался ему говорить, что он не может всех спасти, и что надо подумать еще раз, но у них тогда чуть до драки серьзной все не доросло, а они на тот момент уже несколько лет руку друг на друга по серьезному не поднимали. В общем, Му Цину пришлось смириться, и Фэн Синь нашел себе новое призвание.  – Вот как… – протянул Шан Цинхуа. – Да уж, хоть все и закончилось относительно хорошо, но все равно звучит печально.  – Хах, Цинхуа, вся наша жизнь полна дерьма. У кого-то больше, у кого-то меньше. Все рано или поздно сталкиваются с проблемами. Если у них это выросло на пути, значит им суждено было это пережить. Так же как и встретиться. Ну и так далее, по нарастающей. Они не слабые духом ребята, я их почти всю жизнь знаю. Так что не плачься, с ними все сейчас хорошо. А будет еще лучше.  – Да, – слабо кивнул Цинхуа. – Буду верить в это.  Минцзюэ и Мобэй Цзюнь выкинули свои окурки в мусорку и засобирались в дом, потому что стоять столько времени на открытом воздухе – действительно уже начинало идти во вред, а не на пользу. Они повесили курточку на вешалку в прихожей, а потом в гостиной Сюэ Ян указал на спящего Сяо Синчэня и сказал, что поедет проводить его до дома, потому что один тот явно не дойдет. – А спать ты куда потом? – спросил Мобэй, пока вызывал машину.  – Я найду где перекантоваться, не переживайте. – Ну смотри, а то можешь вернуться. Место есть.  Сюэ Ян фыркнул и отмахнулся. После того как машина для них подъехала, парень взгромоздил себе на спину спящего омегу, который сразу же обвил его шею, и махнул всем рукой, прощаясь и уезжая. Как только еще двое человек покинули дом, где проходил общий сбор, из гостей остались только Минцзюэ и Мэн Яо, которые тоже стали собираться. Когда Мобэй Цзюнь предложил взять им одну машину, омега решительно отказался, потому что быть изнасилованным под конец вечера он не горел желанием. Минцзюэ скорчил грустную мордочку, но даже это не изменило его решения. Пришлось заказывать две машины.

***

Се Лянь заворочался на месте. Он медленно открыл глаза, осматриваясь по сторонам. Ему только что приснился странный сон, в котором большая бабочка позволяет ему сесть на нее верхом, а потом кататься по всей округе. Ему стоит поменьше читать книги по биологии и разглядывать картинки с животными. Вокруг омеги темно, но его глазам не нужно привыкать слишком долго, поэтому уже через пару секунд Се Лянь просто заспанно зевает, а потом поворачивает голову в сторону, чтобы проверить спит ли Лань Ванцзи. К его удивлению спальный мешок рядом оказывается пуст. Это странно, но возможно альфа проснулся посреди ночи и пошел в туалет? Или он захотел попить. И действительно, когда сам Се Лянь вылезает из палатки, он смотрит на окна дома, в которых посреди ночи приглушенно горит свет. Музыка у соседей больше не играет и с их участка разносится только тишина, и у Се Ляня вопрос. Интересно, сколько сейчас времени? Он не так часто просыпается посреди ночи. Обычно, он встает, только если чувствует как рядом с ним кто-то двигается. Папа говорил ему, что это хорошее качество, но Се Лянь бы просто предпочел спать без задних ног до самого утра. Наверное, в этот раз он проснулся от того, что Лань Ванцзи ушел, и поэтому его организм среагировал на эти движения. Се Лянь потянулся и сделал уверенный шаг в сторону дома, когда внезапно ветер подул сильнее, и кое-что попало в его периферийное зрение. Сперва Се Лянь решил, что это просто лист или ветка, но стоило повернуть голову, как омега убедился в обратном. Палатка, где спали Вэй Усянь и Хуа Чэн была открыта, а ткань из брезента, которая была расстегнута, колыхалась в разные стороны, когда на нее мощным потоком дул ветер. Се Лянь нахмурился, но потом подумал о том, что, возможно, кто-то из альф тоже захотел в туалет посреди ночи. В конце концов, когда Хуа Чэн ночевал с ним в одной комнате, он тоже ушел. Заблудился немного, но не побоялся того, что заблудится. Наверное, и в этот раз произошло то же самое. Се Лянь подошел ближе и заглянул внутрь, отодвигая ткань на входе.  – Обоих нет?  Се Лянь выпрямился. Он повернул голову в сторону дома и решил последовать туда. Сперва надо убедиться, что он зря накручивает себя и параноит. Не могли же они убежать куда-то? Не могли же? Да нет, они что, идиоты? Не стали бы. Кто в своем уме, будучи обычным ребенком, вообще захочет куда-то убегать посреди ночи? Тем более, когда в городе неспокойно, и пусть последние новости о тех же преступных группировках сконцентрированы на центральных районах, у мальчишек же есть мозги, чтобы подумать о том, что ночью просто опасно и без других людей? В темноте можно многого не увидеть под своими ногами. Если они не наткнутся на человека, то можно просто не заметить ямы глубокой и попасть в нее. Можно запнуться и наткнуться на штырь ржавый. Можно встретить какую-нибудь бродячую собаку, которая будет не в восторге от незваных гостей на своей территории. Да всякое может произойти! Они бы не стали уходить, Се Лянь просто зря переживает. Сейчас он зайдет в дом, поднимется на второй этаж и там будет вся троица. И лучше Се Ляню поспешить, потому что, учитывая отношения других альф с Лань Ванцзи, оставлять их наедине дольше чем на три минуты чревато получением новых травм и гематом.  Омега ускоряет свой шаг и переходит на бег. Он достигает задней двери за считанные секунды, а когда открывает ее неожиданно сталкивается с самим Лань Ванцзи, который шел обратно. Мальчики отходят на шаг назад, а потом в страхе разглядывают друг друга. Вот так в темноте наткнуться на чужое лицо – достаточно страшная штука. Се Лянь моргает несколько раз, а потом расслабляет мышцы, которые неосознанно напряглись при их встрече. Он оглядывается за спину альфы, и Лань Ванцзи копирует его движение, смотря себе за плечо.  – Что?  – А Вэй Усянь и Хуа Чэн не с тобой? Лань Ванцзи качает головой. Се Ляню начинает это не нравится. – Эм-м… Может быть, вы разминулись?  – В доме никого нет, кроме спящих взрослых. Я пришел попить воды.  В доказательство своих слов Лань Ванцзи указывает на стакан, который он помыл и поставил обратно на стол, а так же на выключатель, которым он только что погасил тот маленький лучик света, который омега заметил в темноте.  – Погоди-погоди… Ты уверен, что их нет? Может быть, они пришли сюда раньше тебя и просто еще наверх- – Я собирался тебе сказать, когда приду обратно, – ответил Лань Ванцзи, снова заходя в дом и подзывая Се Ляня, чтобы он тоже не стоял на холоде. – Когда я проснулся, их палатка уже была открыта, и когда я зашел в дом, то в нем не нашел их. Ни на первом этаже, ни на втором. Се Лянь сглатывает слюну, начиная лихорадочно соображать, что им теперь делать. – Как… Куда они могли пойти?  Лань Ванцзи пожал плечами. Что ж, Се Лянь не мог его винить за такой ответ, он и сам понятия не имел, как их теперь искать. Они теперь в безвыходном положении, если те не придут и с ними что-то случится. Первой логичной мыслью, которая сразу же промелькнула в голове омеги – это позвать на помощь взрослых. Своему папе Се Лянь звонить не мог, потому что… ну, он спит. А вот если Ши Цинсюань спит, в отличие от собственного сына – его даже из пушки не разбудишь. Надо позвать тех взрослых, которые были рядом. Поскольку Лань Ванцзи уже осмотрел дом, он знал, кто в нем и где, поэтому Се Лянь тут же схватил его за руку и потащил вперед. – Скорее, надо разбудить его родителей, где они спят?  – Бесполезно, – ответил Лань Ванцзи, вынуждая Се Ляня остановиться. Омега оглянулся через плечо и машинально выпустил запястье альфы из своего захвата.  – Что? Почему бесполезно? – Я пробовал. Они не хотят просыпаться. И… Эм-м, там жутко пахнет.  – Пахне… А-аа.  Се Лянь был еще не совсем взрослым, но понять, почему Му Цин и Фэн Синь спят без задних ног, если учесть, что в комнате еще и не благоухает розами, стоило догадаться о таком раскладе. Они же не просто так там отрывались на полную катушку. Се Лянь еще сильнее закусил губу. Если нельзя позвать взрослых, то что им теперь делать? Взрослые всегда находят решения, а какое решение могут принять два обычных ребенка, которым еще и пятнадцати-то нет? Омега захотел заскулить от несправедливости.  Лань Ванцзи подошел к нему сбоку и погладил несколько раз по плечу.  – Я думаю, надо попробовать найти их самим. Они не могли уйти очень далеко. – Почему? – Я слабо чувствую запах Вэй Усяня, который еще остался на входной двери дома. Вероятно, они решили пройти здесь, а потом побежали по главной дороге до выхода из частного сектора. А вот куда дальше они могли пойти… Я не знаю. Се Лянь сразу же воодушевился и посмотрел на Лань Ванцзи во все глаза. – Ты чуешь его?! Правда, чуешь?! Отлично! Лань Чжань, скорее побежали за ними!  Се Лянь быстро схватил альфу по новой, и они вдвоем начали передвигаться по дому, прокладывая себе путь к выходу. Лань Ванцзи бежал позади, пока его продолжали держать, хотя альфа не совсем понимал зачем. Он не хотел обижать омегу, ведь если бы грубо вырвал свою руку, потому что не очень любит физические контакты – он бы наверняка обиделся. А чтобы объяснить Се Ляню, почему Лань Ванцзи это не любит, ему придется слишком много говорить, чего он не любит еще больше, плюс это отняло бы у них время. Поэтому пришлось просто молча стерпеть. Тем более, что когда они добежали до входной двери, Се Лянь все равно его уже отпустил, и Лань Ванцзи специально вышел первым, чтобы показать, что он не убежит обратно.  – Так… – отдышался омега. – Все еще чувствуешь запах?  Лань Чжань сделал несколько быстрых вдохов.  – Мнм, – кивнул он. – И Хуа Чэна тоже. Они тут точно были, правда… Из-за ветра все сбивается, не думаю, что смогу помочь, когда поблизости не будет никаких предметов, к которым бы они прикасались.  – Ничего, ничего. Мы обязательно их найдем, Лань Чжань. Ты молодец. Твой нос просто чудо. – Почему ты этого не чувствуешь? – Я? Лань Ванцзи кивнул, с интересном смотря на омегу. Се Лянь был старше, он был ближе всех к возрасту полового созревания, а с его наступлением все твои чувства, тем более чутье, увеличиваются. Поэтому с возрастом способность нюха только возрастает год от года. Так происходит со всеми до шестнадцати лет. После чего ты, наконец, можешь считаться полностью сформированным, как представитель своей сущности, и идти по жизни с гордо поднятой головой. Может быть, не так пафосно, но очень похоже. Поэтому Лань Ванцзи вполне логично удивился тому, что Се Лянь рядом с ним не чувствует запаха.  – Тут… Ветрено немного, поэтому… – омега вдохнул несколько раз, но не смог уловить нотки сладости от Хуа Чэна. – М-мм, и правда ветрено. Совсем его не чувствую. – О, тогда понятно почему. Пойдем, нам туда. Лань Ванцзи указал рукой в нужном им направлении, и они вдвоем быстро сорвались с места, стремглав побежав вперед.

***

Се Лянь был в гневе. Хуа Чэн истинный полудурок. Ну, как? Как можно было на полном серьезе отправляться ночью, мало того не на простую прогулку, а в чертов, сука, заброшенный дом? Ну, как? Омега просто отказывается воспринимать альфу за адекватного человека. В определенные дни он смотрит на мальчика и видит спокойного ребенка с очень острым умом и хорошими логикой и мышлением, а потом Хуа Чэн просто притаскивает ворону, притаскивает енота, смеется над тем, что не против захватить мир, потом устраивает погром в кабинетах, кидается на него посреди ночи, прикалывается вместе с Сюэ Яном и срывает концерт, а потом смотрит на Се Ляня такими большими глазами, точно как у кота из мультика. Поэтому его хочется одновременно и погладить и прибить, а потом снова погладить, а потом задушить и вырыть ему могилу на заднем дворе. В общем, у Се Ляня достаточно двоякие ощущения на его счет. Но сегодняшняя ситуация идет этому парню определенно в минус. Какие к чертям приведения? А ничего, что в подобных зданиях шляются самые настоящие люди? Ничего, что они могли наткнуться там на бездомных, которые бы запросто огрели их пустой бутылкой по голове? Ничего, что там могли быть и наркоманы, которые для передачи дозы и для ее же употребления, как раз в подобных местах частенько и ошиваются? Ничего, что там могли быть обычные банды из пьяниц, которые бы ради смеха, решили бы напасть на детей и избить тех до полусмерти?! Ничего?! Ничего, да?! И Хуа Чэн продолжает идти рядом с ним и старается успокоить, что с ним все хорошо и ничего страшного не было. Дайте Се Ляню памятник за его выдержку, потому что как он до сих пор не отвесил этому альфе хорошенький подзатыльник – он не знает.  Ну, как так можно было? Неужели Хуа Чэн действительно не понимает, что если с ним что-то случится в первую очередь будет большой удар для его же родителей, которых, как он сам говорит, он очень сильно любит. Во-вторых, это будет удар для его друзей, которых, как сам же Хуа Чэн говорит, он тоже любит. Поэтому… Нет, это бесполезно продолжать. С какой стороны не посмотри, но такой поступок просто был выкинут под каким-то состоянием аффекта. Здравомыслящий бы так никогда не поступил.  Хуа Чэн снова слабо дергает Се Ляня за краешек курточки, и когда омега недовольно смотрит в его сторону, он делает свое самое невинное лицо. Се Лянь его сейчас стукнет. – Лянь-гэгэ обижается?  – Захлопнись. – Ну, не обижайся. – Я сказал тебе замолчать. Бери пример с Вэй Усяня, он идет и думает над своим поведением.  Вэй Усянь, услышав свое имя, повернулся в сторону к омеге, и только сейчас Се Лянь заметил, что Лань Ванцзи закрыл ему рот его же лентой, чтобы он замолчал.  – Что-то не так? – спросил Лань Чжань.  Се Лянь распахнул широко глаза, но в ответ лишь покачал головой. Ладно, должно быть, Лань Ванцзи в самом деле человек-дело, и ему бы стоило брать с него пример, потому что, кроме как самому заткнуть Хуа Чэна подобным похожим способом, он не сможет. Хм, но он не помнит, чтобы у него с собой была нужного размера лента. Тряпки тоже нет, да и скотч он не имеет привычки брать прозапас. Поэтому всю оставшуюся дорогу он вынужден терпеть вечные дерганья, вечное новое «гэгэ», которое использует Хуа Чэн, чтобы на него не злились, и вечные большие глаза, которые так и просят, чтобы их немедленно простили, хотя и знают, что они виноваты. Ну, а чего Се Лянь собственно хочет? Хуа Чэн доставил своим родителям немало хлопот, он уже знает, как нужно просить прощения, чтобы его услышали.  А потому, когда они доходят до нужного дома, а потом тихо пробираются на задний двор, убеждаясь, что Цзян Чэн и Лань Сичэнь все еще абсолютно адекватные люди, которые тихо и мирно спят в своей палатке, Се Лянь все еще слышит, как его окликают. Он не обращает на эти слова никакого внимания и просто молча залезает в палатку, говоря всем идти спать. Как только омега скрывается за непрозрачным брезентом, начиная укладываться, Хуа Чэн внезапно перехватывает Лань Ванцзи и разворачивает его к своей палатке, указывая, чтобы он шел спать туда. Лань Чжань и Вэй Усянь замирают, как вкопанные. Вэй Ин сдирает со своего рта ленточку, которая мешала ему говорить и кричит на альфу шепотом, полным возмущения от такой несправедливости: – Чего?! Мы не можем с ним спать вместе! Ты же знаешь, мы постоянно деремся! – Вы деретесь, если начинаете разговаривать, – фыркнул Хуа Чэн. – Просто ляг и молчи, и ночь пройдет незаметно.  – Но, Сань Лан, сжалься, я не хочу. – Я твоего мнения не спрашиваю, из-за тебя нас нашли. Меньше орать надо было. – Так ведь страшно! Хуа Чэн молча развернулся и, не желая слышать новую порцию оправданий, залез в палатку Се Ляня и застегнул дверь молнией, оставляя Лань Ванцзи и Вэй Усяня наедине друг с другом. Оба переглянулись и сразу же отвернули головы в противоположные стороны. Что сказать. Это чистой воды подстава. Ладно Вэй Усянь, но и сам Лань Ванцзи не горит желанием укладываться рядом с ним. Об этом его, конечно же, не спросили. В итоге, постояв пару минут на морозе, мальчики начали дрожать и у них не было другого выхода, как толкаясь и пинаясь, решая кто войдет первым, завалиться внутрь, а потом еще пять минут, пытаться разобраться, где же и чей лежит мешок, постоянно выдирая ткань друг у друга.  Хуа Чэн тем временем, как только закрыл дверь, тихо подполз к маленькому бугорку и присел на спальный мешок рядом с ним, легонько похлопав омегу по плечу, чтобы он к нему повернулся. Се Лянь не знал, что у него сменился сожитель, поэтому спокойно поворочался и зевнул, переворачиваясь на другой бок: – Лань Ванцзи? Что такое?  – Гэгэ, прости меня. – Что?! Се Лянь подскочил с места, как ужаленный. Предвидя такой поворот событий, где от Хуа Чэна попытаются сразу же удрать, альфа быстро дернулся вперед и сцепил руки вокруг омеги, заставляя того остаться на месте и барахтаться так. Се Лянь был действительно сильным, поэтому удержать его было сложно. Хуа Чэну повезло, что мальчик успел залезть в спальный мешок, и потому его действия и передвижения были скованными, если бы не это, Хуа Чэн не уверен, смог ли бы он победить в этой схватке. Оба начали тяжело дышать, постепенно заканчивая возню. Силы у обоих окончательно пошли на спад, и Се Лянь просто фыркнул и поджал губы, обиженно переворачиваясь в этих странных объятиях на другой бок. Хуа Чэн слабо улыбнулся, понимая, что теперь от него хотя бы не убегают и потому ткнулся носом Се Ляню позади шеи, где начинали расти волосы. Омега дернулся и повел плечом, начиная шипеть: – Уйди. – Прости меня, я больше так не буду.  – Будешь. Кому ты врешь?!  – Ну… Конкретно так не буду.  – О-ооо, то есть ты действительно считаешь, что если в такой форме попросишь прощения я смилостивлюсь над тобой? – А как еще? – спросил Хуа Чэн и расцепил руки, садясь на свой спальный мешок поверх всех слоев. – Папа всегда так просит прощения у другого. Да и я так у них всегда просил. – Хуа Чэн, – вздохнул Се Лянь и сам принял сидячее положение. – Ты ведь даже не раскаиваешься. Ты хоть понимаешь, что с тобой там могло произойти, если бы мы не пришли? На каком-то этаже был человек.  – Человек? – переспросил ребенок.  – Когда мы зашли внутрь, мы слышали шаги на лестнице, они были слишком сильными и увесистыми по звукам, чтобы их оставлял ребенок. Я понял, что это были не вы и поэтому спрятался. Ты хоть представляешь, чтобы было, если бы вы на лестнице пересеклись с ним, кто бы это ни был? Хуа Чэн опустил глаза вниз и задумался. Вообще-то он с самого начала, когда услышал шаги, понял, что это был определенно кто-то взрослый, но поскольку они были быстрыми, он рассудил, что этот кто-то прячется или убегает, а следовательно этому человеку главное, чтобы его тоже не нашли. Они были в похожей ситуации, но если именно это и напугало Се Ляня больше всего, Хуа Чэн понял, где облажался. Он тихо вздохнул и мягко кивнул головой. – Прости, гэгэ. Ты так сильно переживал об этом? – Ну, конечно! А я мог не переживать? Не важно кто, будь там любой другой человек, кого я знаю, с кем я знаком и с кем общаюсь, и я бы волновался за него! Разве может быть иначе? Ты же… Ты ребенок, Хуа Чэн. Ты можешь это понять? Тебе не тягаться силами со взрослым, если с тобой захотят что-то сделать, а взрослые могут это сделать. Ты же сам говорил, что твой папа полицейский, неужели ты не знаешь, с какими страшными людьми он имеет дело?  – Знаю… – То, как ты поступил было неразумно. Зачем вы вообще туда пошли?  – Хотел, чтобы Вэй Усянь понял, что никаких привидений не существует.  – И все?  – Ну… Я… – альфа немного замялся и начал мять краешек своей курточки, которая все еще была на нем. – Я никогда не гулял, когда сильно темнеет. Папа говорит, что это опасно. Я просто хотел попробовать какого это.  Се Лянь тяжело вздохнул и потер рукой точку между бровей. Причины, по которым так поступил этот дуралей, были до безумия нелепыми, чтобы их вообще можно было считать причинами. Вероятнее всего, сыграло то самое, что запретный плод сладок. Родители Хуа Чэна были правы, что запрещали такие прогулки, и поэтому Хуа Чэн невольно стал тянуться к ним и заинтересовался. И вот к чему это привело. Уму непостижимо.  – Глупец. – М-мм. – Дурак. – М-мм. – Идиот. – М-мм. Се Лянь опустил плечи вниз. Он покачал головой и поднял глаза, смотря на поникшего альфу, который наконец-то сидел и действительно выглядел провинившемся. Это утешало. Еще не все потеряно, и Хуа Чэна вполне реально перевоспитать. Пусть и времени для этого все меньше, потому что его личность, кажется, начнет окончательно укомплектовываться раньше, чем у всех. Сильные гены, как никак. Се Лянь слабо улыбнулся и притянул к себе альфу, позволяя тому уткнуться носом в свое плечо. Он мягко погладил его по спине, прежде чем отстраниться и провести рукой пару раз по его макушке. Хуа Чэн тихо шмыгнул носом, а потом чихнул. – Еще и заболеть не хватало, ложись в мешок. Будем спать. – Гэгэ больше не обижается? – Я подумаю. – Ну, пожалуйста.  – Спи.  Хуа Чэн стянул с себя курточку и забрался с ногами в свой мешок, сдвигаясь на нем ближе к Се Ляню, и когда тот перевернулся на другой бок, он уткнулся своим носом к нему в спину. Вряд ли, конечно, такая поза была удобной, но Се Лянь не стал его отодвигать. Хуа Чэн, сам того не осознавая, начал источать от себя слабый запах феромона, который позволил омеге немного попустить злость. Он не мог сделать это умышленно, потому что в подобном возрасте феромон находится в стадии формирования, и ни один из детей им пользоваться не умеет, поэтому скорее всего Хуа Чэн даже сам не понял и не заметил, что сделал. Се Лянь подивился этому, закрывая глаза и поудобнее укладываясь в своем мешочке. И все-таки Хуа Чэн определенно особенный экземпляр, Се Лянь раньше таких никогда не встречал.