Океан взывает моё имя

— Спасибо, что влез. Диалоги это явно не моя сильная сторона, — он закидывает руки за голову. — Ничего страшного. Всё равно у Царицы не было сильных аргументов, но я больше расстроен поведением принцессы. Раньше она просто была отстранена и её редко можно было увидеть в действии, но сейчас… её бездействие расстраивает. — Не могу не согласиться. Мне кажется странным то, что она никак не хочет вставлять свои пять копеек. Может она чего-нибудь боится? Или кого-то… — Маловероятно — Уверен? — Полностью. Если бы кто-нибудь угрожал Принцессе, долго бы в тайне это не сохранилось. По секрету всему свету, как говорится.       Тарталья хмыкнул, явно удовлетворённый этой фразой и тут же медленно смакует, сжимая руки, слыша похрустывание костяшек. Признаться честно, Аяксу его новое тело было не по душе. Что-то в его разуме явно отгоняло саму мысль о том, что он теперь на порядок сильнее и это казалось ему неправильным. Форму Духа он приобрёл собственными силами, чуть ли не умирая ежедневно на учебном поле, зачатки сил дала ему Бездна, Фатуи заложили основу и лишь сам Чайльд отточил всё до совершенства, а это… просто стечение обстоятельств. Точнее просто недоразумение. Он хотел стать сильнейшим из сильнейших, но определённо не таким путём. — Тебя что-то гложет, — шепчет Чжун Ли, наблюдая за тем как Аякс расправляет плечи и приходит в себя. — Возможно. — И что же? — Как тебе далась сила? — пропуская мимо ушей вопрос и не сводя глаз с собеседника, спрашивает мужчина. — Ох, я не помню, — быстрый ответ, без промедлений. Иногда Моракс вообще сомневался в том, что помнит хоть что-нибудь из ближайшего столетия. Несомненно он знал много о своей стране, но эти все факты можно освежить прочитав книгу или услышав спор между детьми. Вся история была в его голове, но всё-то что касается его самого — всё было покрыто пеленой тени. — А как ты это почувствовал? — он находит кончиками своих пальцев руку Аякса и осторожно дотрагивается до разгорячённой кожи. — Не знаю, — он пожимает плечами и начинает смотреть в окно. Где только-только начинало всходить солнце. После ночи всегда наступает день, также и года текут неумолимо медленно, выжимая остатки самообладания и только сейчас возможно в бескрайнем океане Моракс смог получить пристанище.       Он никогда не хотел спускаться с небес на землю. В небе всегда спокойно и годы летят подобно удару молнии. Быстро, как щелчок пальцев. А затем появилась Гуй Чжун: любопытная, красивая, бойкая и добрая. Она стала светом в кромешной темноте и без зазрения совести тянула его вниз. В самую гущу событий, в грех и в милостыню. Люди были противоречивы. У них были мнения и был возраст: у них была жизнь. У кого насыщенная, у кого-то нет, у одних было всё — у других ничего. Контрасты, различия, внешние и внутренние — вот, что нравилось Гуй Чжун в людях. И она желала их понять. Моракс понимать не хотел. Чувства не давали преимуществ, а слёзы на глазах не давали уверенности. Всё это не больше, чем ошибка.       А затем пришёл Барбатос, грехопадение которого не заметит только слепой. За ним Аждаха, ярость которого затмила разум. По пальцам можно пересчитать всех этих личностей, и то помнил их Чжун Ли только из-за того, что те тоже были бессмертны. А теперь, а теперь он вот уже как 4 тысячелетия просто неизвестный скиталец, который становится Богом лишь на сутки. Но в нынешней ситуации всё к черту поломалось и Тарталья, он же Аякс — прямое тому доказательство. — А что произошло с тобой? — Моракс поворачивает голову слишком резко и вопрос тоже произносит неожиданно, так что Чайльд с минуту молчит, дергая острыми кончиками ушей, а потом всё-таки произносит тихо, словно пытаясь ощутить этот призрачный оттенок непонятного и кричащего. — Я… Это было неприятно скорее в психологическом плане, и это тело в какой-то мере мне чуждо. А если говорить про перерождение, то просто услышал. Я спал… Определённо точно, я спал. А затем я услышал как меня зовут, как кто-то кричит или… в общем, меня звали. И я потянулся навстречу зову. Было темно и шум волн укачивал, но я слышал, и я хотел достать до источника. Очнулся от странного сна только на несколько дней назад из-за тебя. — Я разбудил тебя? — Да, — и Чжун Ли почему-то странно-приятно это слышать. — А почему тебе чуждо это тело? — Оно не моё. Возможно отчасти, но не всё и сила, что течёт по венам, здесь тоже не моя.       Чжун Ли хмурится. Тарталья ведь любит громкую битву и сладкую, тягучую победу. Странно отказываться от этой силы. Но что-то Мораксу не давало покоя, а затем осознание пришло легким бризом в ясный день.       Аякс весь сделан из битв: от макушки до пят. Чувства такта, выдержки и хитрости он возродил в себе сам. И даже не зная ничего про Бездну, Властелин Камня всё равно мог сказать, что и этой информации вдоволь достаточно, чтобы сказать, что Чайльд Тарталья создал себя сам, и Чжун Ли не может, не восхититься этим человеком. — Ты хотел свободы всю свою жизнь. Никаких запретов и ограничений. Ты хотел ни от кого не зависеть. — Возможно я вкладывал другой посыл в своё желание… И уж точно не такой ценой. — когти заскребли по оконной раме, а брови стремительно двинулись к переносице. — Расскажи про Пустоту. Какая она? — золотые глаза мелькнули заинтересованным огоньком. Сколько бы лет не было Чжун Ли, но Боги не выживали при встречи с Бездной так, что… — Она как медленный яд. Похожее действие от адреналина. Сначала много силы, а потом резкое опустошение. И мне всегда это нравилось. Всегда хотелось переиграть эту черноту, что сидит внутри меня. Я хотел доказать нам обоим, что я могу всё без неё, а затем появился глаз Бога и я начал играть не по её правилам. Обычно когда божественная сила вступает в связь с пустотой, та сжирает её по кусочкам, и она будет вытягивать её до самого конца, а кого именно: человека или силы, Бездну особо не волнует. А я был исключением из правил, потому что смог подчинить эту дрянь, что сидела внутри меня и пускала корни, в самой глубине души. А затем это заметили Фатуи, и они заинтересовались моей уникальностью. Так я и попал под крыло её Величества. Аж до сблева, мне противна её личность. Когда только попал к ней ещё возможно ничерта не понимал, но затем быстро понял, что она из себя представляет. До сих пор вот определится не могу она больше меркантильная или лицемерная? — В данном случае выбирать не приходится.

Мимолётные улыбки и касания. Наверное, им всё же стоит развеяться