Рыцарь

Глаза у Ричарда больные и тревожные, а взгляд — как у загнанного зверя. У зверя, который вот-вот готов броситься на охотников. — Ты видел?.. — спрашивает он с неожиданной злостью. — Они точно собираются предать нас! Асбель вздыхает. Он мог бы многое сказать Ричарду сейчас, но тот не услышит слов — они уже проходили это. Ричард не верит больше никому, и только Асбелю еще позволено оставаться рядом, вот так, наедине в едва освещенной комнате. — Я защищу тебя, — говорит Асбель вместо того, что просится на язык. Ричард словно не слышит, настороженно озираясь по сторонам, будто ждет нападения даже здесь, за закрытыми дверями своего кабинета. Асбель берет его за руку, заставляя обратить на себя внимание, и повторяет, поймав наконец его взгляд: — Я защищу тебя. Видимо, это звучит достаточно искреннее: Ричард ощутимо расслабляется, склоняет голову набок, смотрит с едва заметным интересом. Он сейчас такой живой, такой родной, что Асбель не выдерживает — наклоняется к его руке и осторожно целует пальцы в древней, как мир, вассальной клятве. Я защищу тебя, я обещаю. Подняв голову, он видит, что Ричард прижимает к губам палец, как делает всегда в момент задумчивости. Интерес в его глазах становится сильнее, и Асбель понимает, к чему все идет. На самом деле, это неправильно, и Асбель сам не знает, где и когда они свернули не туда. Кажется, это именно он перешел черту в очередной попытке достучаться — первым потянулся к чужим губам, пытаясь остановить безумные слова, первым позволил себе прикоснуться к напряженному лицу, чтобы хотя бы так донести свои чувства. Он и сам не понимал тогда, что делает, но Ричард ответил безо всякого колебания. И теперь все чаще тянулся к нему сам, пользуясь моментами редкого уединения. Асбель никогда не останавливал его — просто не мог. Слишком многое сплелось и перепуталось в их жизни, слишком трудно стало пробиться к этому новому, сходящему с ума, Ричарду, слишком сильно Асбель сам хотел этого. Вот и сейчас, когда пальцы Ричарда зарываются в его волосы — уверенно, но все еще осторожно, Асбель знает, что делать дальше. Кровати в кабинете Ричарда нет, но зато есть стол, и Ричард послушно откидывается на спину, когда Асбель целует его в белую, доверчиво подставленную шею, лижет ключицы, прихватывает зубами гладкое плечо — не кусая, но просто дразня. У Ричарда тонкая, нежная кожа, на ней легко оставить следы, Асбель не забывает об этом, сдерживая себя. Ричард громко дышит и разводит ноги, тянет его к себе в жадный, властный поцелуй, двигает бедрами, упираясь в живот твердым членом. От этого откровенного бесстыдства у Асбеля дрожат руки и сбивается дыхание, но он все еще помнит о том, что надо быть осторожным: долго готовит Ричарда, размазывая по его коже теплое ароматное масло, растягивает, напряженно закусив губу и глядя в его потемневшие глаза. Асбель готов остановиться при первых признаках недовольства, но Ричард ни разу не позволил ему сделать это. Вот и сейчас он двигается навстречу, сам насаживаясь на пальцы, и смотрит, смотрит в глаза Асбеля тяжелым голодным взглядом. И Асбель повинуется — убирает руку и берет его, резко и жестко, потому что Ричард сейчас хочет именно этого. Он горячий и тугой, и царапает его за плечи, и тихо стонет, едва слышно, на выдохе. И это самое прекрасное, что Асбель когда-либо слышал. Кончает он всегда после Ричарда, на это его выдержки хватает. А вот на то, чтобы уйти сразу же — нет. Ричард сейчас расслабленный и сонный, и Асбель целует его — едва касаясь горячих сухих губ своими, гладит по щеке, перебирает волосы, смотрит на тень от длинных опущенных ресниц. Внутри плещется запретная, неправильная нежность, совершенно недопустимая между ними сейчас, когда Ричард в одном шаге от принадлежащей ему по закону короны, а сам Асбель совсем скоро официально станет его верным рыцарем. Я защищу тебя, думает он в который раз. Даже от тебя самого.