Тепло, холодно

Рэй неуютно поёжился, натянул повыше одеяло. Согреться это не сильно помогло, правда. Оно и понятно: холод ведь исходил изнутри, прямо из грудной клетки. Простое одеяло тут не поможет, тут нужно кое-что посильнее. И это «что-то» находилось совсем близко к нему. На одной кровати с ним лежало. Вот только Рэй точно знал, что вряд ли она его согреет. Тем не менее, он всё равно подвинулся ближе, на ту сторону кровати, где спала Эмма. Она, почувствовав это, невольно вздрогнула: слишком чутко спала. Даже во сне она понимала, что он рядом, и очевидно боялась его. Рэя, на самом деле, это удручало. Он любил Эмму, наверное, даже больше собственной жизни, и потому очень расстраивался, когда она его отвергала. Как сейчас, например. Он почувствовал, как она вздрогнула в тот момент, когда он аккуратно обнял её, и это вызвало внутри новую волну холода. Она отвергала его даже во сне. Это его расстраивало, но обнимать её он не перестал. Слишком холодно было. Хотелось согреться. Эмма всегда была тёплая. Не так, как обычные люди. Температура её тела порой достигала выше тридцати семи градусов, что для обычного человека было ненормально. А вот для демона или полукровки — вполне. Повышенная температура тела — отличительная черта демонов и полукровок. Когда-то давно Рэй и сам был невероятно тёплым, а теперь замерзал и прижимал к себе Эмму в надежде согреться. Хотя где-то глубоко в душе понимал, что всё равно не получится. И он не ошибся. Эмма не пыталась вырваться, не сопротивлялась, но и тепло своё не отдавала. Что-то словно бы блокировало его. Рэй обнимал её крепко, прижимал к себе плотно, но всё равно не чувствовал никаких изменений. Ему не становилось теплее. Наоборот, холод начал только с новой силой окутывать тело. Он стал настолько невыносимым, что конечности уже начинали отказывать. Но Рэй не сдавался. Лишь сильнее стиснул в объятиях Эмму. Она вдруг зашевелилась, заёрзала. Рэй сначала подумал, что она хочет выбраться из его объятий, но он ошибся. Вместо этого она неожиданно развернулась в его сторону и прижалась к нему. Обхватила руками торс. Рэй из-за этого вздрогнул и удивлённо моргнул. Но потом он понял: она глубоко заснула. В таком состоянии Эмма совсем не контролировала свои действия. Она просто прижималась к источнику тепла. Этим, на самом деле, можно было воспользоваться. И он воспользовался. Покрепче обхватил её талию руками, удобно уложил голову к себе на плечо. Ласково провёл пальцами по рыжим кудрям. Эмма поморщилась во сне, но глаз не открыла. Только плотнее прижалась к его груди. Лежать так было уютно. Впервые за долгое время Рэй испытывал настолько приятные чувства. В последний раз он был таким умиротворённым, кажется, двенадцать лет назад, когда они с Эммой спали вместе, когда в их отношениях не было и намёка на сексуальное насилие. Они ходили в лунапарк, кино, просто гуляли и держались за руки, как самая обычная пара. Рэй, на самом деле, очень скучал по этому. Это были самые лучшие времена в его жизни. И сейчас он отдал бы всё на свете, чтобы вернуться назад и исправить свои ошибки. Ведь тогда он был по-настоящему счастлив. Нет, не так. Они были счастливы. Но теперь ничего уже не исправить. Рэй тяжело вздохнул и наклонился поближе к Эмме. Ненадолго задержал взгляд на её лице. Сейчас оно выглядело максимально умиротворённым и спокойным. Редко когда он мог увидеть её такой. В последнее время она была дёрганной, зашуганной, иногда хмурой. Ему это не нравилось. Он прекрасно понимал, почему она такая, и ему было больно от этого. Ведь он сам довёл её до такого состояния. Но сейчас он любовался её спокойным личиком. Таким красивым и умиротворённым, наконец-то не выражающим грусти. Рэй наклонился совсем близко, едва касаясь губами губ Эммы. Но не целовал. Просто не смог решиться. Вместо этого только ласково провёл рукой по веснушчатой щеке и едва слышно прошептал: — Прости меня, Эмма… Он ещё много чего говорил. Рассказывал о том, что хотел бы изменить, шептал ей на ухо слова любви. Те самые слова, которые не мог сказать вслух. Образ, который он сам себе придумал и выстроил, просто не позволял. Поэтому ему оставалось только шептать ей это, пока она спит, надеясь, что она не услышит. Но, возможно, когда-нибудь он наберётся смелости, чтобы сказать ей всё напрямую. Сказать всё то, что он долгое время хранил внутри. Когда-нибудь, но точно не сегодня.