Направление взгляда

Когда люди пьют, я чувствую себя спокойно, словно нахожусь у себя дома. Несмотря на то, что в мой паб заходит много школьников, в глубине бара стоит-красуется алкоголь на любой вкус. Под его воздействием люди меняются − да, не всегда в лучшую сторону. Зато всегда становятся искреннее, даже вопреки собственным желаниям. Поработали бы вы в «Трёх метлах» хоть пару субботних вечеров — поняли бы, о чём я толкую. Школа — это, так скажем, государство в государстве. «Три метлы» для его «граждан» — преподавателей и учеников — выполняет функции своеобразного общего курорта. Здесь можно одновременно и отдохнуть от учебных хлопот, и обсудить все насущные проблемы. Ни для кого не секрет, что Хогсмид хоть и ассоциируется у британских магов с Хогвартсом, но сюда частенько заходят волшебники, которые выпустились не один год назад. С ними всегда интересно поболтать. Со стороны может показаться, что вечерами я вся в делах, вечно бегаю от бара к столикам и обратно без секунды на отдых. Но на деле я всегда готова выделить время на доверительную беседу с клиентом. Особенно, если этот клиент — кто-то вроде Гермионы Грейнджер, а большая часть посетителей уже разбежались кто куда. В таких обстоятельствах я могу позволить себе даже присесть за столик рядом с героиней войны (которую помню ещё ребёнком) и взамен заказанного безалкогольного сливочного пива поставить ей на стол бутылку нашей фирменной медовухи. Гермиона в тот день выглядела довольно подавленной. Несмотря на это, разговор обещал быть весьма интересным. В первые несколько минут беседы выяснилось, что она заходила в Хогвартс, чтобы повидаться с Минервой. Как оказалось, девочка готовит какие-то зелья для школьного больничного крыла. Почему Гораций не в состоянии управиться с этим сам — непонятно, да это не столь важно. Главное тут, что Гермиона берётся за дополнительную работу. Хотя ранее я слышала от кое-кого, не буду называть имён, что она сама оставила министерскую должность, решив заняться какими-то собственными исследованиями. Думаю, в Хогвартсе Гермиона обсудила ещё и этот вопрос с кем-то из преподавательского состава, но мне об этом решила не говорить. Оно и не удивительно — на тот момент девочка едва пригубила мою замечательную медовуху. До полной искренности не хватало двух до краёв наполненных бокалов. − Тебе нужен достойный молодой человек, дорогуша. Даже не так: тебе нужен достойный мужчина, — сказала я наставительно после того, как Гермиона начала говорить ещё что-то о работе и новом варианте зелья то ли от простуды, то ли от переломов, то ли от головной боли. А может, от всего сразу. − У меня уже есть… То есть, у меня был молодой человек. Мы совсем недавно расстались. И я пока что не хочу с этим спешить. Одной побыть тоже полезно. Опять же, для исследований… — Не хочешь спешить? Да ты хоть понимаешь, что пока откладываешь всё на потом, дни проходят мимо? А то и месяцы, и годы! Поверь одинокой женщине: я-то понимаю в этой жизни побольше твоего. − Пусть проходят, − Гермиона равнодушно пожала плечами. — Посмотри только на того симпатичного юношу в дальнем конце зала, − не сдавалась я. − Он с тебя весь вечер глаз не сводит, а ты только и делаешь, что смотришь в пустоту да думаешь о своём. Выпей. От моей медовухи ещё никто не отказывался. — Может, всё-таки принесёте сливочное пиво? Я бы не хотела… — Ой, что заладила! Не хочешь — не пей. Но в ожидании очередной порции пива, которое пьют только школьники, ты впустую тратишь свою жизнь, дорогуша. После этих слов я удалилась. Из-за барной стойки наблюдала, как Гермиона, следуя моему совету, всё же попивает медовуху. Параллельно она делала какие-то записи в ежедневнике, а на милого молодого человека, о котором я упомянула, не обращала ни капли внимания. Вскоре тот ушёл вместе со своими приятелями. И в какой-то мере я была даже солидарна с Гермионой. Наверное, сложно отличить искреннюю симпатию от праздного любопытства и желания пообщаться с «той самой Гермионой Грейнджер», о которой пишут в газетах и которую сейчас приводят в пример всем школьницам. Этой девочке, в отличие от того же Гарри Поттера, не посчастливилось найти вторую половинку ещё до войны. А после… Чтобы понять, что стало с ней после, нужно было только видеть её в конце вечера. Гермиона выпила не так много — на столе оставалось около половины бутылки медовухи, − но и настроение её, соответственно, не повысилось. Хотя алкоголь всё же возымел действие: к выходу Гермиона шла неровным шагом. − Милочка, куда ты собралась на ночь глядя? Воспользуйся камином! — остановила я её. − Нет, мне нужно… я аппарирую домой. − Что ты, что ты! В таком состоянии? Переночуй наверху, у меня есть свободные спальни. Это не хоромы, конечно, но… − Хорошо. Я прогуляюсь немного и вернусь. Нужно подышать свежим воздухом. В ту ночь я её так и не увидела снова. Надеялась, что Гермиона сумела аппарировать без происшествий или решила добраться до Хогвартса и переночевать там. Да мало ли ещё вариантов… Много позже, несколько месяцев спустя, я узнала, с кем столкнулась Гермиона возле моего паба. Никогда бы не подумала, что Люциус Малфой из тех, кто решает спонтанно помочь постороннему человеку, пусть даже юной миловидной девушке. В тот день, кстати, он послал мне сову с запиской, что хочет обсудить одно дельце: что-то о его заведении на Косой Аллее. То ли сотрудничество хотел предложить, то ли ещё что… Я так и не узнала. Ведь от встречи со мной его отвлекла Гермиона Грейнджер. Когда я впервые увидела их вместе, с того вечера минуло, пожалуй, два месяца, если не больше… * * * Для меня самое прекрасное в ней — это её тело, со всем его простотой и изяществом. Правильнее было бы сказать что я восторге от глаз Гермионы или от её губ… Но нет. Я ценил то, к чему доступ имелся только у меня. Любил её худенькие ножки, тонкую талию, аккуратную грудь, ключицы и… И всё остальное тоже любил. Люблю до сих пор. Но я очень хорошо помню то время, когда Гермиона ещё не была моей — так, как мне этого хотелось. Мы проводили очень много времени вместе, и я чувствовал, что так и должно быть. Но в то же самое время ощущал, что она отгораживается. Что бы я ни делал, Гермиона не могла или не хотела открыться мне. Лишь по чуть-чуть, настолько медленно, что порой мне казалось, что я топчусь на месте. Диссонанс вызывало ещё и то, что самое прекрасное в ней — да, её тело — я получил ещё в начале. И мне даже не пришлось этого добиваться. Она сама сделала первый шаг и эту привилегию у меня не отнимала. Поэтому я так отчаянно обожал заниматься с ней любовью. Держать Гермиону в объятьях, снимать с её одежду. Нависая над её хрупкой фигуркой, видеть на её лице откровенное наслаждение. Чувствовать, как она подаётся мне навстречу, слышать её стоны и прерывать их поцелуями. Или когда она была сверху и перехватывала инициативу на себя — это завораживало не меньше. Подумать не мог, что после сорока пяти — солидный возраст даже для мага − такое возможно. Подумать не мог, что какая-то женщина способна расшевелить во мне то, что, казалось, уснуло ещё пару десятилетий назад. Нет, не страсть, а трепет. И искреннюю нежность. Я знал, что ей всё это нравится не меньше, чем мне. Было очевидно, что наше общение за пределами спальни налаживается. Гермиона не молчала, а делилась своими переживаниями. Например, я стал первым, кому она рассказала, что планирует вернуться в Министерство. Вернее, не так: я был единственным, с кем она посоветовалась, когда ей поступило такое предложение. − Думал, ты ушла из Министерства по собственному желанию. Следуя за своими идеалами, − заметил я. − Мне предложили новую должность — начальника Отдела магического правопорядка. Раньше я была простой служащей. Теперь же меня сможет контролировать только Бруствер. − Тем более я не думал, что ты задумываешься о карьере. Но предложение стоящее. − Стоит согласиться, как по-твоему? — было заметно, что Гермиона немного нервничает. То ли она боялась моего «вердикта», то ли её волновала сама перспектива вернуться на службу. Откровенно говоря, мне казалось, что решение давно уже принято, а со мной она разговаривает лишь из вежливости — чтобы эта новость не стала для меня сюрпризом. Но и это стоило ценить, памятуя о любви Гермионы к секретам. − Мои слова на что-то повлияют? − Конечно. Иначе бы я не спрашивала, Люциус. Я так и не разобралась в министерском «закулисье», а ты в таких делах специалист… Ну, что скажешь? − она посмотрела на меня выжидающе. И я не смог придумать ничего лучше, чем честный ответ: − Я бы не хотел, чтобы ты в принципе работала. − В смысле? — Тебе не нужно работать. Ты женщина, я в состоянии тебя обеспечить. Можешь заниматься, чем только пожелаешь. Тебя же тянет к исследованиям! Так о какой карьере речь? — Что за чушь? Ты мыслишь, как самый что ни на есть узколобый консерватор. — То есть ты не планируешь создавать семью, заводить детей? Если так, то конечно: вперёд, на службу! — Я не хочу заводить семью прямо сейчас. И вообще, что-то не вижу очереди из желающих создавать со мной семью. Так что вполне могу заниматься тем, что мне интересно. И это не только исследования, но и политика. — Я был бы не прочь. — Не прочь что?.. — Я был бы не прочь стать первым в этой невидимой очереди. Милая, сколько мы живём вместе?.. Ну, почти живём. Так может, ты наконец откроешь глаза и поймёшь, что уже давно пора задуматься о чём-то большем? Не веди себя как ребёнок, если не хочешь, чтобы к тебе так относились. — Как ребёнок? Да ты никогда даже не намекал ни на что подобное! Как я могла догадываться, что ты... Не знаю... Ты действительно хотел бы, чтобы всё было... Ну, официально? — Разумеется. Конечно, хотел бы. Только вот я не представляю, как заставить тебя согласиться на что-то подобное. Ты ведь так умело делаешь вид, что ничего не понимаешь. Как будто я никогда не давал понять, что хочу быть с тобой как можно дольше, а желательно − всегда. — Я не делаю вид, Люциус... Откуда мне знать, что творится у тебя в голове? Если ты не против, чтобы я жила и работала в твоём доме, это вовсе не значит, что ты хотел бы видеть меня в качестве… — А что, по-твоему, это должно значить? — я не дал ей договорить. Вероятность того, что Гермиона не притворяется, что она действительно всё это время не подозревала о моих намерениях, одновременно и злила, и умиляла. — Я не знаю. У меня раньше не было таких отношений, − призналась она. — Каких «таких»? — В которых я бы… любила кого-то. Тут я понял, как сильно мне этого не хватало. Подобных слов от этой девушки. Почему, чёрт возьми, я не могу подойти к ней со словами «я люблю тебя» и услышать в ответ то же самое? И почему она не может услышать это от меня? Нет, теперь может. * * * Гермиона наконец переехала. К счастью, не исключительно к Одуванчику, а ко мне в дом. Не то чтобы это сильно что-то меняло, но мне было спокойнее. Я привык контролировать ситуацию, и если в мэноре происходило что-то, на что я не мог влиять, это напоминало мне не самые лучшие времена. Тот период, когда мой дом «оккупировал» Тёмный Лорд. Но сейчас здесь нет ни его, ни странного поведения девушки по имени Гермиона Грейнджер. Я почти научился понимать её. После того, как она осела здесь насовсем (со всеми вещами и ворохом проблем) и больше не предпринимала попыток вернуться в родительский дом, всё шло как-то слишком гладко. Спустя неделю-другую регулярные совместные завтраки, ужины, посиделки в гостиной и библиотеке, долгие разговоры, мелкие перебранки… Всего этого мне стало мало. Я предложил Гермионе прогуляться по Косой Аллее, заглянуть куда-нибудь поужинать. Мы долго спорили о том, какое заведение лучше выбрать: в маггловском Лондоне или среди волшебников, что-то простенькое или приличный ресторан. И в итоге я предложил заглянуть в «Три метлы». Подумал, что окрестности Хогвартса хорошо повлияют на настрой Гермионы. Ведь в школьное время у неё всё было хорошо. Хотя, на мой взгляд, не лучше, чем сейчас. − Ты действительно хочешь зайти в «Три метлы»? — поразилась Гермиона. — Это просто смешно. − Там всё началось. − Что началось? − Там я встретил тебя, помнишь? Сколько прошло: два месяца, три? — Это была не самая романтичная встреча. — Но без неё не было бы других моментов после — достаточно романтичных. — То есть ты всерьёз предлагаешь поужинать в этом пабе? — У них замечательная медовуха. Ты пробовала?.. В этот раз я сумел её убедить. Удавалось мне это не так часто, как хотелось бы. Например, в Министерство Гермиона всё-таки вернулась, но другого я от неё не ожидал. Вряд ли кто-то в здравом уме сможет представить себе эту девушку покорно сидящей дома и сохраняющей семейный уют. Хотя бы потому, что формально мы и не были семьёй. Пока что. Но это не мешало нам обоим делать шаги в этом направлении. Со временем мне стало казаться, что мы шагаем нога в ногу (а раньше Гермиона норовила подставить мне подножку, хоть и не со зла). Самое приятное: она перестала спорить со мной по пустячным поводам. И даже придумала, как извлечь выгоду от похода в «Три метлы» и при этом немного повеселиться. Кажется, магглы называют это «социальный эксперимент». Просто мы оба не были до конца уверены, что пришла пора афишировать наши отношения. Но и бездействовать тоже не хотелось. * * * Люциус Малфой и Гермиона Грейнджер зашли в мой паб вместе и заняли дальний столик на две персоны — одно из лучших мест в заведении. Я удивилась их появлению, конечно, но виду не подала. Сразу подошла, чтобы принять заказ. Так уж у меня повелось: все знали меню практически наизусть, и не было резона давать им время на выбор блюда. — Розмерта, принеси нам, пожалуйста, бутылочку медовухи, — сказал Малфой. Я только успела кивнуть, как Гермиона возразила: — Пожалуй, я обойдусь горной водой. Такой выбор я принять не могла, поэтому сразу предложила: — Если не хочешь медовухи (кстати, очень зря), то у нас есть ещё замечательный смородиновый ром и огневиски высшего качества. — А из безалкогольного? — Содовая с вишнёвым сиропом, если угодно. — Да, пожалуйста. Лицо Малфоя в этот момент выражало однозначное веселье. Было видно, что он от души забавляется смятением своей спутницы. Неужели знает, как быстро её могут вывести из равновесия два-три бокала медовухи? Не удивлюсь, если так. Малфой вообще всегда был смышлёным, я ведь помню его ещё школьником. После женитьбы и смерти отца он показал, что имеет хорошую хватку. Ошибался, конечно, тоже много, но кто из нас без греха? И ведь сумел выкарабкаться из той ямы, куда его загнало соратничество с Сами-Знаете-Кем. И развод пережил с достоинством, хотя инициатором разрыва, по слухам, была Нарцисса. А Люциусу всё нипочём. Я вам так скажу: Малфой — единственный бывший Пожиратель, с которым я согласилась бы сейчас иметь дело. Не удивляйтесь. Несмотря на то, что из-за его сыночка я попала под действие Империуса и отчасти стала виновницей происшествия с Кэти Белл и этим жутким ожерельем, Малфой мог принести и пользу. Как ни крути, у него имелись чутьё и деньги. И то, и другое могло пойти на пользу «Трём мётлам» и лично мне. Вряд ли кто-то рискнёт поспорить с утверждением, что Малфой из тех людей, которые при наличии удачи могут не только пойти на риск и нарушить закон, но и создать свои собственные правила — даже не имея прямого доступа к руководящим структурам. Это всё мои мысли, в тот вечер сложно было от них отделаться. Тем временем пара сделала заказ (блюда они выбирали не так тщательно, как выпивку), и я удалилась. Но весь вечер не могла заставить себя не наблюдать за ними. Да что я — те немногие клиенты, что заглянули в единственный паб Хогсмида тем вечером, глазели на их столик без стеснения. Посетителей было совсем немного. Так уж сложилось, что вечером буднего дня заведение не пользовалось особой популярностью. Так, два-три человека сидели по одному, пялились на дно стакана. Хотя нет, сегодня у них был более интересный объект для изучения. Однако подойти и заговорить так никто и не решился — такой уж у нас народ. Видят эту молоденькую героиню войны, рядом с ней бывшего Пожирателя… И с ума сходят от любопытства. А подойти и спросить что-то не рискуют. Я вопросами тоже не сыпала, но это этикет, а не скромность или страх. Моя смена близилась к завершению, и по просьбе Малфоя я принесла счёт. Получив оплату и щедрые чаевые, услышала просьбу: − Ты не могла бы не распространяться о том, что видела нас вместе? − Конечно, если это секрет… − протянула я, совершенно не понимая, зачем в таком случае они вообще появились здесь. Сидели бы дома да таились ото всех и дальше. Вслух я, конечно, этого не сказала. − Пока что мы не афишируем, − Малфой сдержанно кивнул. − Как скажете. А другие очевидцы?.. — я указала на пустые столики, где ещё полчаса назад сидели обладатели очень любопытных глаз. И, возможно, длинных языков. − Это не твоя забота… Вскоре паб покинула и эта странная парочка. Бутылка медовухи на их столе к тому времени была опустошена, а вот содовой оставалось больше половины стакана. Неужели Малфой убедил Гермиону, что пара бокалов алкоголя ещё никому не вредили? Ничего странного, если учесть, что сегодня она была в хорошем расположении духа — не сравнить с унылой миной, что я лицезрела в нашу последнюю встречу. Кто знает, может, поданная мною медовуха сыграла свою роль? А если и нет, вряд ли она что-то испортила. Хотя и от содовой вреда тоже не было бы. Мне нравится, когда люди пьют. Даже если это горная вода или содовая с вишнёвым сиропом.