Посылка

      Первая коробка была скучная – фабричная. Через такую можно сколько угодно на мир смотреть, наружу не захочется. Внутри то всяко безопаснее. Вторая коробка – эта. Нарядная, подарочная. Непрозрачная, в отличие от первой. Правильно, зачем по сторонам смотреть, если ты прежний уже завещал всё своё грядущее бытиё одному человеку?       Ульяна отмыла свою тушку, нарядила красиво. Сложилась комком на дне коробки, глаза закрыла, стала засыпать себя пенопластом. Каждый кусочек – удачное взаимодействие с её личным центром мира. Таких накопилось достаточно, чтоб не разбиться по дороге. Достаточно, чтоб теснота-темнота коробки казалась…, была тёплой-уютной. Ульяна нервничала, и некоторые пенопластинки роняла мимо коробки. Приходилось выбираться и поднимать.       Мысленно она каждый раз обращалась к Нему:       Помнишь, забрались на деревья и фотографии друг другу слали? Обошлось без географической близости. Одно дерево в Керчи, другое в Подмосковье. Может те деревья после этого тоже побратались… Шлют друг другу приветы с ветром и гостинцы с майскими жуками.       А ещё тот раз, когда Ты впервые сказал, что я тебе важна. Кажись, у меня тогда проклюнулась улыбка эта… Такие на дороге не валяются.       Ульяна нахмурилась, таки представив себе Ту улыбку, втоптанную в сельскую дорогу множеством колёс и человечьих лап. Дорога пружинистая, а улыбка лежит раздавленной лягушкой. Смотрится при этом всё такой же безумной-счастливой. Всегда было стыдно её при посторонних демонстрировать. У неё один адресат. Но теперь уж все полюбуются. Все, кто будет бродить по воображаемой дороге из её головы…       А ещё помнишь, как Ты рассказал, что назвали Тебя не от балды, а в честь дедушки-моряка. И ещё про то, что ты всё детство был уверен, что дедушка папке твоему Леониду – отец, а потом оказалось, что не родной. Нагуляла, стало быть, бабка, а дедушка Виталик так за всю жизнь виду и не подал.       Ульяна старалась не представлять себе знакомство с его семьёй и Виталика в свою тоже не впихивать. Хотелось всё чувствовать по-особенному. А в голове крепко сидели банальные влюблённые глупости. Раньше они вызывали у ней только презрение, а на поверку оказались ужасно приятными. Она даже фамилию его однажды примерила. Ульяна Малышева. И чё всегда женщины от своих фамилий отказываются? Можно же поменяться.       Она широко улыбнулась, представив себе Виталика, примеряющего её фамилию. Виталий Великанов и Ульяна Малышева. У них фамилии – антонимы. Красиво. Ещё бы платье её примерил – вообще бы был супермужчина.       Лёгкие и тёплые воспоминания обрушились лавиной, засыпали. Погребли! Она закрыла коробку. С чувством невозможности происходящего заклеила скотчем. Будет там чем дышать? Воспоминаниями только. Ей их точно на всю дорогу хватит.       А не хватит, так она новых придумает. Как тот концерт, на который Виталик приехал. Стояли близко друг к другу, приплюснуты со всех сторон чужими. А он один – свой. Можно стоять вплотную, цепляться, руки на плечи складывать, орать друг другу в уши. Долгая прогулка по городу… В дворике рядом с парком присела на низенький заборчик, потому что «не могу больше, ноги болят» … Потянула Виталика за лапу на себя, чтобы лучше слышать ответы-утешения, а дальше само как-то получилось. Хорошее воспоминание. Жалко, что придуманное.       Так. Нарядный пакет ещё… И открытка. С последним словом из письма Татьяны «вверяю». Неплохо, только отсылка непросекаемая. Теперь что… Теперь отправлять надо.       Ульяна несла себя на почту. В посыль упаковала все хвосты. А то, что приросло якорями невменяемыми – поотрывала без жалости и туда же. От этого кажется, будто идёт, не касаясь земли. Новое ощущение. Хотя не совсем. Раньше тоже себя пересылала. Просто не в целости, а по кускам. Со временем у Виталика накопилось больше Ульяниных частей, чем у неё осталось. Вот она и переправляется. Окончание переезда в новую квартиру как будто бы.       Присела на корточки, поставила перед собой тяжёлую коробку и закрыла глаза. Отдышаться не получалось. Реальность ощущалась неостановимой круговертью, с которой именно что «сойти». И зачем надо было это всё затевать? Сидела бы себе… Таяла потихоньку. А потом пришло бы в голову всё-таки закосплеить Ван Гога и отправить Ему не метафорическую часть себя… Нет уж! Надо делать! Не заберёт Он – заберут пришельцы. Она и к этому готова. Уконтрапупилась в коробку и сидит. Бери – не хочу!