Их пороки

Каждую неделю он снимает номер в каком-нибудь отеле, подальше от любопытных глаз. Иногда это Ричмонд, но всё чаще Балтимор. Чем больше город, тем проще затеряться. Он всегда платит наличными, хоть в его бумажнике и имеется кредитка, оформленная по фальшивым документам, которую невозможно было бы отследить, но он по-прежнему предпочитает наличные. Он приходит в 9 вечера, иногда позже, если трафик на дороге вынуждает его задержаться. На нём стандартный костюм и рубашка, в которых так и сквозит официальный тон, но во всём его виде есть некая небрежность, которая проявляется в расслабленном узле галстука или в непослушно лежащих волосах. Обычно у него скучающе-уставшее выражение лица, чтобы не привлекать излишнего внимания, но на безымянном пальце левой руки поблескивает простой ободок обручального кольца, благодаря которому он скорее всего производит впечатление неверного мужа, сбежавшего на выходные от своей благоверной. Но это не так - он не женат. Просто ещё одна часть этого маленького спектакля. Он поднимается в номер и сразу же идёт в душ, чтобы смыть с себя пыль дороги и запах работы, что в общем и целом, обычно является синергией во всём его существовании на этой планете. Душ выключается одновременно с писком мобильного телефона. "Я здесь", - читает он и украдкой улыбается. Она чувствует, как ноги холодит колючий ноябрьский ветер, так и норовящий забраться под подол её юбки-карандаша. Ещё не зима, но с каждым днём погода портиться всё больше, и она начинает думать, что отсутствие нижнего белья слишком большая плата за однодневное удовольствие, но секс хорош, по правде, секс с ним - это лучшее, что случалось в её грёбаной жизни. Её каблуки стучат по асфальту, пока она переходит дорогу напротив отеля. На улице уже темно, и ей не надо особо прятаться, но всё равно, подспудное чувство, что за ними могут следить, в то время, как их отношения должны оставаться в тайне, гонит её вперёд, быстрее и быстрее. И больше всего она боится встретить не кого-то из знакомых, которые удивятся её позднему появлению на пороге отеля, а людей с работы. Ей не нужны лишние сплетни, их и так накопилось достаточно, а особенно ей не хочется столкнуться с той, кто постоянно ошивается вокруг него, потому что она думает, что эта женщина вполне способна на маленькие хитрости, такие, как слежка за ним. Конечно, он будет отмахиваться от её слов, говоря:"Она не такая, да и зачем ей это, мы всего лишь работаем вместе", но осторожность никогда ещё не была лишней. Она поправляет свой элегантно подобранный блейзер, оглядывается по сторонам и скользит внутрь здания. В первый раз они привыкли обходится без прелюдии. Он просто рывком вталкивает её в номер, захлопывая дверь, и припечатывает её тело к ближайшей твёрдой поверхности. Она горячая и влажная под его руками. Он практически обнажен, если не считать наспех завязанного махрового халата, которые выдают отели своим постояльцам, но эта оплошность быстро исправляется, когда она дёргает за пояс. Ей самой ещё ни разу не удавалось полностью раздеться. Он просто приподнимает её юбку высоко до талии, снова убеждаясь, что она не надела трусики, и вонзается в неё с какой-то первобытной силой, зажимая ей рот широкой ладонью, чтобы поглотить гортанный крик, переходящий в стон по мере того, как он начинает вколачиваться в её податливое, разгоряченное тело. Как же давно они оба не испытывали такого кайфа. Потом, конечно, они перейдут на кровать, где он будет любить её по всем правилам, пока их конечности не сведёт до такой степени, что они не смогут больше сделать даже элементарного движения, но первый раз - дикий, поспешный, нуждающийся, когда балом правят их нетерпеливые руки и губы, зная, что в понедельник они вернутся оба в офис, где будут делать вид, что не хрипели друг под другом какие-то сутки назад, срывая голоса. Только иногда, встретившись мимолетно взглядами в коридоре или лифте, вспоминая страсть ночи, читающуюся глубоко в радужках, они будут ждать следующего раза, как тайные заговорщики, выступающие против собственных чувств, когда вынуждены быть на людях. Порой это она, а не он, выбирает отель и оплачивает его. Как правило, подобное случается в те дни, когда он занят в офисе допоздна или уезжает из города, а она остаётся в Вашингтоне. В их работе, особенно теперешней, когда он отстранён от "Секретных материалов", такое случается время от времени. Сегодня она приезжает домой в обед, освободившись пораньше, принимает долгую горячую ванну, где позволяет немного разгуляться своим фантазиям о нём, ублажая себя с томной неспешностью, думая о том, что раньше этот вид наслаждения был единственным для них доступным в многолетней разлуке их тел, которую они же сами и выбрали когда-то. Но этим вечером им вновь предстояло схлестнуться на очередной чуждой для себя территории, поэтому её тело продолжает покалывать и после испытанного в ванне оргазма. Этого явно было мало. Прикусив нижнюю губу, она с неким доселе неизвестным чувством волнения облачается в новое нижнее бельё, хотя крошечные прозрачные трусики-стринги язык не поворачивается причислить к чему-то комфортному и удобному, что она по привычке выбирает в магазинах, чтобы носить под офисными костюмами, как и винного цвета корсет с блестящим рядом крючочков, в которые были продеты чёрные шнурки, удерживающие его и придающие её груди дополнительный объём. Последним элементом является чёрный в тон трусикам кружевной пояс с подвязками, облегающий её бёдра и заставляющий ощущать себя более сексуальной, чем она позволяет видеть окружающим. Она красится и наносит на запястья и в соблазнительную ямку между ключицами новые духи. Несколько минут у неё уходит на то, чтобы выбрать одежду, что-то простое и неприметное, наподобие классических брюк и тёмной блузки, только туфли на тонком 3-ёх дюймовом каблуке выбиваются из общего ансамбля. Туфли всегда были её слабостью. Она берёт такси и называет адрес, всю дорогу смотря в окно сосредоточенным взглядом. Таксист высаживает её за два квартала до предполагаемого места встречи, и дальше она идёт пешком, уже не беспокоясь о том, что её открытая обувь явно не подходит для прогулок, тем более в конце ноября. Но первый снег ещё не выпал, а в душе у неё ликует предвкушение. Она уже представляет его лицо после того, как он зайдёт в их номер. Администратор отеля улыбается ей фальшивой вышколенной улыбкой, которую она адресует обратно. - Обычный двуспальный номер с одной кроватью, - произносит она будничным тоном, будто занимается бронированием отелей каждый день. Но она одна, а номер двуспальный, что поневоле создаёт намёк, что она кого-то будет ждать этой ночью. Но администратор привык не задавать вопросов личного характера, его интересует лишь оплата. - Наличные или кредитка? - Наличные, - отвечает она, называя своё имя и протягивая купюры. Её данные записывают в журнал, но на секунду администратор вдруг замирает и позволяет себе всё-таки сказать что-то личное. - Диана... У Вас красивое имя, очень Вам идёт. Она невольно морщится, но в следующий миг натянуто улыбается, принимая комплимент, и берёт ключ от номера. Не нуждаясь в дальнейшем разговоре, она разворачивается на каблуках и идёт к лифту, доставая на ходу мобильный телефон. "Номер 405", - печатает она короткое сообщение и отправляет его ещё до того, как створки лифта открываются перед ней, пропуская её внутрь кабины. Ответное сообщение приходит почти сразу. "Буду на месте через 40 минут". Она удовлетворённо хмыкает и отключает телефон. В ближайшие несколько часов он ей не понадобится. После работы он успевает принять быстрый душ, запрыгнуть в чистые брюки, не растрачиваясь на такие мелочи, как боксеры, ему тоже не чужд некий эксгибиционизм, особенно, когда сегодня его ждёт жаркий секс. Чем меньшее одежды, тем лучше. Его телефон вибрирует от вновь пришедшего сообщения. Пока он читает его, мозг работает над тем, сколько времени у него уйдёт на дорогу, даже с учётом пробок. Он пишет ответ, застёгивая рубашку. Не удосужившись заправить её в брюки, он хватает ключи от машины и бумажник. На сей раз это Аннаполис, и ехать туда точно дольше, чем 40 минут, но у него есть преимущество жетона агента ФБР, которым он и пользуется, нарушая скоростной режим в некоторых местах, и умудряясь припарковаться перед отелем через 40 минут 48 секунд от момента отправки смс. Он знает, что она всегда пунктуальна, но, постучав в дверь номера с табличкой 405, не ожидает, что ему откроет разозлённая женщина. Пять минут опоздания не были для него чем-то критическим, ему случалось задерживаться и на дольше, но она смеривает его холодным взглядом, тем не менее пропуская в номер, и говоря: - Ты опоздал. Он уже хочет пошутить, чтобы разрядить эту тревожную атмосферу, непонятно, откуда вообще взявшуюся. Его расчёты были на приятный вечер в приятной компании. Но забывает, как дышать, когда проскальзывает в номер и видит её. Она успевает отойти на несколько шагов, теперь оборачиваясь и смотря на него из-за плеча с недовольным видом. - Чёрт, - выдыхает он, скользя взглядом по её телу. Он умер и попал в рай, не иначе. Или как ещё объяснить, что она в данную минуту разыгрывает одну из его самых частых фантазий. Чулки с подвязками, каблуки, сексуальное бельё, корсет и...Боже, она держит в руках наручники. Его член немедленно пульсирует в штанах. - У тебя есть достойное оправдание? - спрашивает она всё тем же жёстким голосом, делающим жёстким его, и он, вмиг включившись в игру, мотает головой. - Никаких оправданий, - произносит он, дерзко изгибая брови и облизывая губы. - Хм...это типично для тебя, - протягивает она, подходя вплотную и проводя ногтём по его кадыку. Он дёргается и судорожно сглатывает, встречаясь с ней взглядом. Её руки тянутся к его шее, но внезапно, она ставит ему подножку, разворачивая лицом к двери и вынуждая его опуститься на колени, чтобы в следующую секунду заломить ему руки за спину и надёжно сковать их браслетами. Он стонет, то ли от боли, то ли от возбуждения. Она отступает назад и командует: - Можешь встать. Он с усилием, но повинуется, выпрямляясь и поворачиваясь всем корпусом. - И что дальше? - А дальше ты будешь делать то, что я скажу. Он удивлённо распахивает глаза, но она всё равно замечает проблеск того же самого предвкушения. Её не обманешь этим показным изумлением. Склонив голову чуть набок, она опускается на край широкой двуспальной кровати и раздвигает ноги. У него возникает желание потереть свою промежность, но его лишили подобной возможности, зато ему по силам сделать кое-что другое. Он шагает к кровати и снова опускается на колени перед ней. Она задерживает дыхание, предвидя его дальнейшие действия, но не может удержаться от всхлипа, когда его губы касаются прозрачной ткани стрингов. Ободрённый этим звуком, он высовывает язык и совершает им пробный мазок вдоль всей её киски. И снова всхлип. Есть что-то возбуждающее в том, как она борется сама с собой за контроль. Но и он не привык сдаваться. Усилив давление, он вновь проводит языком, впитывая её особый запах. Конечно, её тело начинает отвечать ему, несмотря на всю строптивость её мозга. - Я могу делать это часами, - хвастается он, но получает в ответ знакомую усмешку. - Ты свернёшь себе шею, - в её голосе слышатся нотки превосходства. - У меня есть личный врач, она меня поставит на ноги. - Но пока что ты на коленях, - парирует она, выгибаясь навстречу его рту. И он никто иной, если не такой же нуждающийся здесь. Он зарывается в её складки, прикусывая ткань трусиков, и тянет чуть в сторону. Она ахает, когда тонкая полоска впивается ей прямо в клитор, усиливая ощущения. Пальцы ног подгибаются, и она опускает взгляд вниз, чтобы встретится с полными похоти глазами своего любовника. Он, не давая ей времени на передышку, снова двигает языком, слизывая её соки, которые щекочут его вкусовые рецепторы даже сквозь тонкий материал её нижнего белья. - Я хочу избавится от них, - выдыхает она, наблюдая сквозь дымку желания, как его шершавый язык совершает движения в унисон с его челюстью, но при этом не прикладывая никаких усилий, чтобы помочь ему избавить её от белья. Решение этой задачи лежит целиком и полностью на нём. - Слово дамы для меня закон, - произносит он с набитым ртом, что она еле разбирает смысл сказанного, а затем перемещается к подвязкам, закрепленным на её чулках. Именно они и мешают осуществить её пожелание в первую очередь. Ловко, как будто ему не стоит особых усилий, он подцепляет зубами застёжку и тянет её вверх, освобождая одну ленту из плена. Она завороженно смотрит, ожидая, как тоже самое он проделает с замком на второй ноге, но вместо этого, его губы проходят дорожкой поцелуев от кромки чулка до внутренней стороны бедра, явно не торопясь, а потом он дарит ей поцелуй открытым ртом, втягивая её клитор, словно собираясь поглотить её целиком. Она взвизгивает, и он улыбается, довольный собой. - Ты что-то уж больно радостный для человека, которого полагается наказать, - и она резко хватает его за волосы, получая в ответ приглушённое шипение. Он кидается всем телом вперёд, с намерением дотянуться до её губ, но она выгибает спину, возвращая его голову ко второй застёжке. - Не отвлекайся, - звучит ещё один приказ, и ему не остаётся ничего другого, как повиноваться. Вторая застёжка также сдаётся без боя. Он остраняется, покорно ожидая её следующих указаний, зная о замках с другой стороны. Его "пьяные" глаза следят за тем, как она поднимается с кровати и меняет положение, кладя локти на белоснежное покрывало и отклячивая перед ним попу. И первым побуждением, которое он, не поборов искушения, исполняет, это кладёт свои губы на одно из этих идеальных полукружий, задевая чувствительную кожу зубами. Она пронзает его молниеносным взглядом, и он возвращается к непосредственной задаче, ворча что-то неразличимое себе под нос. Она скрывает улыбку за водопадом густых волос, пока он заканчивает разбираться с её подвязками. Наконец, все застёжки благополучно расстёгнуты, и ему снова позволено зарыться головой ей между ног. Но этого всё ещё недостаточно. Несколько рывков зубами, и она выходит из стрингов, выпрямляясь и удовлётворённо выдыхая. - Ты проделал хорошую работу, - хвалит она, дальше сама расстёгивая пояс и отбрасывая его. Это даёт ему необходимое время, чтобы с трудом, но подняться, толкаясь в неё бёдрами. Он по-прежнему полностью одет, а она по-прежнему восхитительно распутна, проводя своей голой задницей по его выпуклости, вскидывая руки, будто танцуя какой-то развратно-игривый танец. Больше всего ему хочется протянуть руки и обхватить ими мягкие холмики её груди, притягивая её ближе, но наручники сразу же напоминают о себе, больно впиваясь в запястья, когда он пытается сделать это в пылу страсти, игнорируя холод металла, сковывающий его. Поэтому он наклоняется и целует её в шею, присоединяя зубы и втягивая кожу, это его маленькая месть, за которую он тут же получает тычок в рёбра, а его тело плашмя падает на кровать. - Ой! - вскрикивает он, сполна оценив элемент неожиданности, если судить по тому, как волна боли прокатывается от плеч к запястьям. Но пожаловаться он не успевает, она с грацией кошки заползает на постель прямо к чулках и туфлях, а её ловкие пальчики обхватывают его выпуклость, массируя от яиц до кончика. Он стонет, уже не от боли, точно не от боли, и она прилагает дополнительные усилия, попутно расстёгивая его рубашку. Он взбрыкивает бёдрами под ней, и движения её руки мгновенно прекращаются. - Нет, нет, я всё понял, - лепечет он, завороженный тем, как её пальцы порхают в петлях его рубашки, приближая и вторую руку к поясу брюк. Она ухмыляется, возобновляя ласку. Он с облегчением выдыхает, стараясь не шевелиться. Расстегнув рубашку, она, и вправду, принимается за ремень, действуя с той же тщательностью. И в тот момент, когда он надеется почувствовать её чистое прикосновение, плоть к плоти, она внезапно перегруппировывается, переворачиваясь. Он захлебывается ругательствами, когда его член оказывается у неё во рту. Она обхватывает губами самый кончик, начиная посасывать его как рожок с мороженым, недвусмысленно подталкивая к его рту свою киску. Он облизывается, вытягивая шею, насколько возможно, погружая в неё язык и постанывая от собственного возбуждения. Она втягивает его член глубже и издаёт ответный стон. Наконец-то. Они ласкают друг друга, то наращивая темп, то переходя к неспешному ритму. Она ломается первой, отпуская его и безостановочно всхлипывая. И он благодарит за это свою счастливую звезду и боль в запястьях и шее, которые ненароком, но продлевают агонию его возбуждения. Он опускает голову на покрывало, прикрывая глаза. В последние несколько минут его шея вопит от напряжения, но её наслаждение перевешивает для него любые неудобства. И словно в подарок за его выдержку, она скользит по его торсу вниз и опускается на член. Плавно, так плавно, она качается на нём, как на волнах, в позе обратной наездницы. Её лопатки, обтянутые ниже корсетом, блестят в мягком свете ламп, и он, не имея возможности притронуться к ней, впитывает глазами этот прекрасный вид. Он позволяет ей взять всё управление, он всегда был таким. Но в этот раз есть что-то особенное в его собственном подчинении. В будущем он точно собирается научится лучше управлять своим скованным телом. У них ещё столько возможностей. Минуты тянутся мучительно медленно в этом водовороте ощущений, но вот она подводит их обоих к самому краю обрыва, выстанывая его имя. В понедельник выпадает первый снег, и он опаздывает. При мысли об этом его губы трогает мечтательная улыбка. Запястья всё ещё немного саднят, но рубашка с широкими манжетами надёжно скрывает эти "боевые ранения", что ж, ему всего лишь придётся пару дней не закатывать рукава, чтобы не смущать коллег. Он подходит к своему столу, где его уже ждут две женщины, две главы его жизни. Одна из них раскачивается на каблуках, вцепившись руками в его офисное кресло, вторая расслабленно опирается на его рабочий стол, но руки на груди скрещены. Им обеим явно не нравится общество друг друга. Он подходит ближе, и её руки распутываются и опускаются, а на лице появляется чарующая улыбка. - Фокс, - произносит она с придыханием, и он вынужден оказать ответную любезность. - Диана. Что ты здесь делаешь? - Я шла от зам.директора Кёрша и решила заглянуть к тебе, поздороваться и узнать, не хочешь ли ты сегодня пообедать вместе. - Прости, сегодня не получится, у нас через три часа рейс в Юту, - он беззастенчиво врёт, в Юту им лететь только завтра утром. Его взгляд на секунду проходит по её фигуре, останавливаясь на горле и замечая пластырь. Она тоже замечает. - Неудачный арест, ничего страшного, - объясняет она, и он кивает. - Будь осторожна, этот отдел довольно травмоопасный, - говорит он, чувствуя горечь на языке. "Этот" отдел... его отдел... он должен найти способ всё вернуть. - Я учту, - доносится до его ушей, а затем она исчезает, также внезапно, как и любит появляться. Он обходит стол, почти прижимаясь вплотную ко второй женщине, и она отпускает его сидение и возвращается к своему, одаривая его слегка раздражённым взглядом. Он садится боком, чтобы можно было лицезреть и его рабочий компьютер, и её стол. На ней сегодня кремовый костюм и чёрная водолазка. На улице похолодало, а она с гордостью носит звание "Мисс предусмотрительность", но он не может удержаться от шпильки: - Вампирские выходные, а, Скалли? Она поднимает глаза от бумаг и пристально смотрит на него. - Заткнись, Малдер. - Как насчёт того, чтобы повторить? - его тон беззаботен и весел, но глаза пронзают её жаром и желанием. Она оглядывается, чтобы убедится, что на них никто не смотрит, и незаметно кивает, возвращаясь к документам на своём столе. С её стороны было рискованно и немного взбалмошно оставлять в журнале регистрации имя его бывшей, она редко бывает такой, но ему нравится. И весь последующий день он обдумывает, что их ждёт на следующих выходных. Может быть, теперь это он тот, кто должен её наказать.