Совершенная случайность

«… Все это очень странно… Донельзя странно, потому что все так, как должно быть. Точнее, не так, все не так, везде – и в этой комнате, и на улице, и в стране, и во всем мире! Но никто этому не удивляется… Возможно, это называется «мироустройство», но я не могу его понять. Наверное, мне и не дано, потому что я всего лишь студентка первого курса университета… Даже если этот университет – Гарвард… Возможно, потом мне все объяснят. Не на кафедре политической истории, где я учусь, но обязательно объяснят. Недаром у меня так много умных друзей! Моя мама всегда говорила мне, что я очень сообразительна. Что я не стремлюсь знать, а стремлюсь понять. Почему она этого боялась? Возможно, она что-то знала… Или, как я, понимала, что все в этом мире не так, как кажется. Наверное, поэтому ее не стало… Сегодня три года, как ее нет. Я слишком хорошо помню тот день, и мне слишком больно с этим жить. И не только потому, что она была самым родным мне человеком. А и потому, что это еще одна вещь, которой я не понимаю. Она была всего лишь школьной учительницей… Она всего лишь учила детей читать и писать… Зачем она понадобилась этим людям в черных очках и строгих костюмах? Господи, если бы только знать, зачем! Но я знаю лишь то, что они ее убили. И ушли, так и не сняв очки и не заглянув нам с Ланой в глаза…» Тина захлопнула дневник и следующая прозрачная капелька ее слезы упала уже на толстую кожаную обложку. Ей всегда было больно в этот день… Хотя Присцилла, ее мать, всегда учила ее улыбаться, даже когда невыносимо плохо, Тина не научилась сдерживать слез в годовщину ее смерти. Этот день был для нее днем осознания… За пару дней до роковой даты Присцилла, подойдя к любимой младшей дочери и обняв ее за плечи, произнесла: - Я знаю, что тебя тревожит, золотая. Знаешь, я тоже думаю, что ты права. Что мир вовсе не такой, каким мы его видим. Но нам не дано это узнать… А может, и не стоит копать там, где может засыпать осколками… Не надо больше об этом думать, золотая. Тина не согласилась. Ни сразу, ни до сегодняшнего дня. Ей казалось, что если уж она рождена, то ей дано понимать. И то, что мама погибла, только доказывало это. Кто-то что-то скрывает, и не все так здорово и просто, как кажется… Она обещала себе когда-нибудь узнать это. Ради мамы, Ланы, себя, в конце концов... Тина улеглась на кровать и бессильно закрыла глаза. Пожалуй, стоит поспать… Слишком много эмоций в этот день… После того, как она вспомнила о маме, не думалось больше ни о чем: ни о мироздании, ни о несовершенстве, ни о своих странных подозрениях… Она почти задремала, когда ей на плечи легли ласковые сестринские руки. - Все грустишь? – тепло произнесла Лана, прикоснувшись к светлым мягким волосам Тины. - Ты же знаешь, Лана, не все так просто забывается… - Тина бесцельно блуждала взглядом по комнате. Лана кивнула, и в ее глазах мелькнула капелька грусти. Она сама прятала свою душевную боль за все мыслимые замки, но не могла ее не признавать. Потерять мать – всегда больно. А потерять такую мать, как Присцилла Локер, было невыносимо, невероятно, больнее всего на свете! Но нужно было жить дальше… Лана оканчивала медицинский колледж, Тина замахнулась даже повыше ее – поступила в Гарвард. У Тины был живой, пытливый ум, она могла извлечь полезные знания из ничего, и относилась к жизни так легко, будто играла в нее и никогда не могла бы проиграть. Как бы Лане хотелось быть такой же беззаботной… - Но мама запретила нам грустить в этот день. – Лана, пытаясь развеселить сестру, наклонилась к ней и таинственно подмигнула. Тина перевернулась на спину и ее глаза встретились с серо-зелеными глазами Ланы. - Я знаю… Но разве она сама бы не грустила? Если бы потеряла кого-то из нас… - сжав губы, девушка взглянула на старшую сестру. – А ты? Разве тебе было бы безразлично? Лана улыбнулась одними уголками губ. Тина, кроме ума, обладала еще одним даром – она смотрела в самое сердце и видела его насквозь. Отпираться сейчас было бесполезно, Лана никогда не лгала по крайней мере самой себе о своих чувствах, и младшая сестренка была тем человеком, которому можно, не боясь, рассказать все, что лежит тяжким грузом на душе. - Понятно, что грустила бы. – тихо произнесла она, опустив голову. – И мне было бы невыносимо потерять дорогого человека. – она приблизилась к Тине и обняла ее. – Но я бы тоже запретила оплакивать себя! Я хочу, чтобы те, кого я люблю, были счастливы! – девушка внимательно посмотрела на Тину и улыбнулась. – Потому предлагаю прокатиться на роликах! - Отличная идея. – произнесла Тина и, встав с постели, направилась к шкафу… Тина неслась быстрее ветра… Катание на роликах было ее излюбленным занятием, в мастерстве которого она достигла совершенства, и ей не были страшны ни внезапно возникшие кочки на дороге, ни шумное городское движение, ни встречные люди. Лана чуть отставала от нее – старшей в силу ее ответственности была несвойственна подобная беспечность, потому она ехала позади и присматривала за младшей сестренкой, которая вполне могла, несмотря на свою ловкость, поскользнуться или споткнуться и расшибить себе колени. Лана, задумавшись, сбавила скорость. Так странно… Когда умерла мама, ей было шестнадцать, Тине – четырнадцать, но несмотря на далеко не детский возраст младшей сестры, Лана все равно с того момента стала относиться к ней, как к грудному ребенку. Пока Присцилла была жива, они не задумывались, что будут делать, если останутся только вдвоем… Они могли драться, хамить друг другу, кричать, как они друг друга ненавидят, в прочем, как и все сестры и братья на планете. Они даже верили в это. Верили, что действительно мечтают, чтобы другая никогда не родилась, тогда было бы действительно здорово! И вся иллюзия ненависти растаяла в один день. День, когда мамы не стало… Лана внезапно споткнулась о что-то и стремительно приближалась к земле, как вдруг ее подхватили чьи-то руки. Открыв зажмуренные глаза, она увидела широкую улыбку Тины. - Надо же! – Тина рассмеялась, усаживая еще не до конца пришедшую в себя Лану на ближайшую лавку. - Ты ездишь на порядок медленнее меня, и при этом еще умудряешься спотыкаться! - Ты думаешь реже. – добродушно подшутила Лана. – Потому и носишься, как угорелая, тебя даже столбы боятся. Думать за тебя приходится мне… Тина звонко рассмеялась, запрокинув голову и взглянув на небо. Погода была просто прекрасной… Небо поражало своей безграничной голубизной, не было ни единого облачка, а обычно невыносимая летняя жара была сегодня какой-то щадяще-ласковой. Тина не пожалела, что решила развеяться… Пожалуй, иногда все же стоит отвлекаться от мыслей, иначе можно просто сойти с ума. Особенно с ее теориями, над которыми насмехалась половина академгруппы, да и вообще половина ее знакомых. Остальные просто снисходительно это игнорировали, предпочитая не углубляться в дебри ее сознания. Даже Лана… Она, как врач, была слишком прагматичной, и при всей своей любви к Тине считала ее идеи бредом, вычитанным на очередном сайте каких-то сектантов. Лана осуждала ее увлечение религиями и философией, но осуждала молча, несмотря на то, что яро мечтала предостеречь сестренку от заблуждений. Переучить ее было невозможно, на месте одного заблуждения она находила другое, и это не прекращалось никогда… «А может, это вы все заблуждаетесь?» - внезапно вспомнив это, подумала Тина. Опять слишком много мыслей… Она оторвала взгляд от неба и взглянула на Лану. - Ты не представляешь, какой дурацкий сон мне снился сегодня… - Лана усмехнулась, она сама понимала, каким идиотским стало начало этого разговора. - И какой? – Тина любопытно уставилась на нее. - Глупый. Про Тима Джейсона… - Точно глупый… - Тина вспомнила, как этот ухажер Ланы подолгу торчал под окном в своем нелепом наряде, и сдавленно хихикнула. - Зато я точно знала, что это сон. – Лана, вздохнув, откинулась на спинку лавочки. – А то ведь иногда такое приснится… Думаешь, что и не снилось вовсе. Только сказав это, Лана подумала, что зря завела эту тему. В вопросах, касающихся реальности и мироздания, Тина была неугомонна. Она могла часами спорить, доказывать, фантазировать, представлять, и ей было все равно, что ее фантазии не имеют ничего общего с реальностью. Не успела Лана сообразить, что же делать с этой оплошностью, так как настроения спорить не было никакого, Тина, едва не подскочив с лавки, выпалила: - А что, если эта жизнь – сон, а то, что нам снится, - реальность? – горячо начала она. – Ты ведь об этом задумывалась, правда? Чем наши ощущения во сне отличаются от реальных? Ведь мы можем и там чувствовать боль, радость, счастье… Может, сон – это просто переход в параллельный мир? - Понеслось… - Лана обреченно вздохнула. Тина, услышав этот весьма знакомый и весьма предсказуемый звук, с едва заметной печалью улыбнулась. Ее никогда не слушали… Особенно Лана. Но Тина редко обижалась на этот игнор, она привыкла быть немного непонятой. Или немного сумасшедшей… Единственным человеком, который хотя бы делал вид, что понимал (ей так казалось), была мама. Девушку вновь захлестнули мысли о матери, и она настойчиво пыталась сдерживать подступивший к горлу комок из слез. - Ладно, не будем! – Тина вдруг весело взглянула на сестру. – Продолжим наш путь? Лана, не колебаясь, кивнула, в душе удивляясь внезапному окончанию начавшегося и предвещающего быть буйным спора. Предсказуемость Тины, а точнее полный антипод предсказуемости, живший в голове у ее весьма занятной сестрички, был отдельной темой для долгих раздумий. Ее характер сложно было назвать логичным, еще сложнее – предсказуемым. Хотя, возможно, лишь потому, что она не объясняла своих действий и решений. Незачем, а если точнее – некому было. Лана знала, что она не понимает сестру так, как ей хотелось бы с тех пор, как не стало мамы. Отчасти она винила в этом себя, за то, что не смогла иной раз достучаться до упрямого и все же ранимого сердца Тины, отчасти и ее, за все ее странные и загадочные мысли, которые никак не могли найти места в рациональной голове Ланы… Как бы там ни было, между ними была стена. И Лана осознавала, что как бы она не хотела ее разрушить, она не способна… Тина, вскочив с лавки, почти мгновенно набрала скорость. Вокруг, превращаясь в длинные размытые линии, пробегали деревья, столбы, прохожие… Это был полет, не отрываясь от земли, но все же будто над ней, в самой паре миллиметров, когда кажется, что еще одно мгновение – и ты все-таки обретешь крылья. «Почему люди не летают… Это было бы так здорово!» - пронеслось в мыслях у девушки. – «Не нужно было бы тратить деньги на самолеты, к примеру. А еще можно было бы изучать звезды, глядя на них своими собственными глазами…» Она иногда сама удивлялась тому, что лезет ей в голову. Ну какому нормальному человеку посреди проезжей части вдруг прийдет такая мысль, и заставит его резко остановиться, и задумчиво поглядеть на пролетающих мимо голубей!.. Посреди проезжей части?! Она едва успела осознать это, как на расстоянии пары сантиметров от нее, виляя по горячему асфальту, пронесся мотоциклист и, не справившись с управлением, повалил мотоцикл на бок, устремившись кувырком в испуганную толпу прохожих. Тина в ужасе прижала ладонь к губам, не давая вырваться вскрику. Черт, какая же она невнимательная! Глупые иллюзии, постоянные мечты, к чему они приводят! В широко раскрытых глазах девушки отражалось недвижимое тело мотоциклиста, лежащее рядом с бордюром. «Жив?» - одна мысль стояла в голове, Тина осторожно приблизилась к жертве своей рассеянности. Должен быть жив… Тина молила все высшие силы лишь об одном – чтобы он был жив… «Что за бред…» - Тина, вздрагивая, приопустилась на колени. – «Какая же ты дура, Тина, какая дура! Все из-за твоих мечтаний…» Веки мотоциклиста дрогнули. «Он жив! Жив!» - Тина от радости готова была захлопать в ладоши. Вскоре потерпевший и вовсе открыл глаза и взгляд его приобрел злобный оттенок. - Дура! – он молниеносно принял сидячее положение. – Ты иногда смотришь, где катаешься? – казалось, его глаза сейчас вылезут из орбит от злости. - Сэр, я… - Тина пыталась придумать подходящее оправдание, но вместо этого в голове крутились какие-то нелепости. – Простите, я тут… В общем… - Объяснитесь в участке, леди. – раздался у самого ее уха спокойный, но строгий голос. Полицейский, с непроницаемым лицом глядя на девушку, отстегнул от пояса наручники. У Тины перехватило дыхание. Она знала, что нужно сделать. С виноватым лицом подняться, пройти с офицером в машину, потом долго рассказывать в участке о своей невнимательности и плакать, что она сирота. Примерно так поступала большая часть разумных людей. Но если Тина могла, хоть и с трудом, представить, как будет выполнять первые из нужных действий, то мысль о том, что прийдется сообщить правоохранительным органам о своем сиротстве, и лишь это позволит смягчить наказание, была ей противна до глубины души. Как же она презирала давление на жалость! Мысль о том, чтобы использовать смерть родного человека себе в выгоду, пробирала ее мерзкой дрожью до костей. Она понимала, что виновата… Она даже была готова понести наказание… Но в голове вдруг внезапной вспышкой возник другой план… Рывком поднявшись на ноги, она оттолкнулась и, пролетев рядом с опешившим полицейским, устремилась к Лане, которая, оцепенев, созерцала всю картину из-за ближайшего угла. Она знала, что сейчас начнется погоня, она уже слышала грозный рев сирен полицейской машины и бешенный крик офицера, она чувствовала нутром, что поступает неправильно. Но это был шанс скрыться… Так она подумала в первый момент, а потом времени на раздумья уже не было… - Ты что… - пролепетала было Лана, но Тина, не дав ей договорить, схватила девушку под локоть и, крикнув: «Смываемся!», рванула вперед по улице. За ними, свистя сиренами, устремилась полицейская машина… Быстрее, быстрее, еще быстрее… Вся жизнь Тины стала лишь скоростью. Скоростью, с которой мимо нее проносились здания и столбы, и скоростью, с которой ее настигала полицейская машина. Она и сама-то не понимала, откуда возникло желание бежать – лишь от оскорбления перспективой жалости, или потому, что ужасно хотелось впутаться в какое-нибудь приключение, или вообще по совершенно непонятным ей самой причинам. Но назад пути не было… По крайней мере, такого, который ей нравился больше, чем, подобно молнии, пронизывать улицы города своим полетом, увлекая за собой оцепеневшую от страха Лану. Над городом стали сгущаться тучи. Тина не знала, сколько продолжался этот сумасшедший забег, она потеряла счет времени. Машина не отставала, рьяно гудя сиренами и привлекая взгляды прохожих. Лана, намертво вцепившись в руку сестры, думала лишь об одном – остановиться. Дальше они обязательно выпутаются, это не самое страшное в жизни, но Тина даже не притормозила. Она была ветром… Сильным, свободным и неуловимым. В частности, Лана на это надеялась. Впереди показалось высокое мрачное здание. Это был обычный дом для этого квартала, но в свете сгущающихся грозовых облаков он выглядел зловеще. На землю стали падать первые тяжелые капли дождя, где-то угрожающе гремел гром. - Не отпускай мою руку. – скомандовала Тина Лане. «Она точно сумасшедшая» - Лана нервно стиснула руку сестры и зажмурилась. Тина на всей своей немыслимой скорости летела прямо в закрытую дверь, и Лана молила, чтобы внутри не было замка. Машина, преследовавшая их, резко остановилась у бордюра, полицейские почти мгновенно покинули авто, устремившись за двумя правонарушительницами. Тина, повинуясь какому-то неведомому зову изнутри, устремилась к двери, и, на последних долях секунды до столкновения открыла ее. Дом впустил внутрь своих внезапных гостей, Тина, схватившись за ручку, закрыла дверь и повернула защелку замка. Их поглотила полутьма коридора… - Ушли? – шепотом спросила Лана, наконец поняв, что столкновение с дверью ей больше не угрожает. - Не знаю… - Тина оглядела коридор. Это было определенно жилое здание какого-то небогатого квартала. Тина, убегая от погони, не могла даже предположить, где именно они оказались, и теперь боялась испугать Лану еще и тем, что они не знали дороги домой. Не было ничего проще, чем поймать такси, и Тина уже подумала об этом, как за дверью раздался громогласный голос рупора: - Леди, выходите, или мы будем вынуждены выломать дверь! - Такое ощущение, что мы – террористы международного значения… - Тина раздраженно фыркнула и, присев на холодный пол, принялась стаскивать с себя ролики. - Зачем ты это делаешь? – Лана с недоумением посмотрела на сестру. - Не знаю, как тебе, а мне неудобно на роликах подниматься по ступенькам, если они всерьез решат ломать двери. – Тина упаковала ролики в рюкзак и встала, выпрямившись во весь рост. - Не решат. – Лана успокаивала больше себя, чем ее. – Поснуют рядом и пойдут пить кофе. Тина с сомнением кивнула, и в подтверждение ее мыслям воздух разрезал оглушительный удар по двери. У Ланы подпрыгнуло сердце. - Наверх! – бросила Тина, подхватывая сумку старшей сестры и направляясь к лестнице. Лана со скоростью света стянула ролики и устремилась за Тиной. Раздался второй удар и замок жалобно скрипнул. Девушки бегом бросились по лестнице вверх. - На крышу? – спросила Лана, едва поспевая за сестрой. - Слишком просто. – Тина, минуя этаж за этажом, вглядывалась в пустующие коридоры. – Здесь много незаселенных квартир. Спрячемся в одной из них. - Ты с ума сошла? – Лана воскликнула так громко, что испугалась собственного эха, отразившегося от стен коридора. - Подумай, - Тина не сбавляла ход. – им проще обыскать один большой полупустой чердак или множество маленьких квартир с кое-какой мебелью? Лана, даже не обдумывая, согласилась. «Сама влезла в это все, сама нас и вытаскивай» - зло подумалось в какой-то части ее сознания, остальное же сознание молилось, чтобы их просто не нашли. Не важно, каким образом и где они спрячутся… Внизу раздался грохот разнесенного замка и отлетающей к стене двери. - Сюда! – Тина, схватив Лану за шиворот, потащила к ближайшей приоткрытой двери, и только послышались звуки шагов на лестнице, девушки скрылись за этой дверью внутри неизвестной квартиры…