Андреа
- Но мама... - прошипела Энди в свой личный мобильник, надеясь, что никто не услышит. - Мы с твоим отцом решили, наконец, прекратить поддерживать твой нездоровый образ жизни. Нездоровый образ жизни? Энди уставилась на маленький холодильник напротив нее, не понимая, на что она смотрит. Она спряталась в маленьком кухонном помещении в офисе «Подиума», пытаясь успокоить мать. Мать повадилась звонить ей на работу. Энди ждала ее звонка, а учитывая, что она избегала родителей больше двух недель, она, наконец, должна была взять трубку. Девушка рассчитывала, что разговор будет коротким, и вместо обеда решила положить конец их вечным перепалкам. - Я не уверена, с чего ты думаешь, что я делаю что-то нездоровое, мама. - Подносить кофе и работать на побегушках, когда ты могла бы поступить в Стэнфорд! - Ее мать выплюнула эти слова, ее разочарование в дочери было очевидным. - Делать работу, которую могла бы сделать и дрессированная обезьяна, когда ты рождена была писать. О чем ты думала, Энди? Самое меньшее, что ты могла сделать, это получить работу в журнале, который унижает женскую половину населения? Эта женщина только и делает, что массово вызывает булимию и анорексию. Она потворствует легкомысленности, и молодые девушки перестают думать и растут, стремясь походить на твою любимую в детстве куклу Барби! - Прекрати, - разъяренная, с глазами, полными слез, Энди повысила голос. - Ты явно не читала ни одной статьи, которые публикует “Подиум". Не говоря уже о том, что я делаю гораздо больше, чем просто приношу кофе. Ты никогда не хотела узнать, чем я здесь на самом деле занимаюсь. Всякий раз, когда речь заходит о моей работе, ты начинаешь кричать на меня и никогда меня не слушаешь. - Слушаю? Ну, послушай сама, в каком тоне ты сама говоришь с матерью. Она промыла тебе мозги, - безрадостно рассмеялась мать. - Я бы заставила позвонить твоего отца, но он так расстроен и встревожен, что не хочет с тобой говорить. - Он гребаный адвокат и не может поговорить с собственной дочерью? И скажи мне еще раз, пожалуйста, как это вы поддерживаете меня в моем нездоровом образе жизни. Я хотела бы это знать. - Ты прекрасно знаешь, что с тех пор, как Нейт бросил тебя, мы каждый месяц переводим деньги на твой счет. Бросил ее? О, отлично. По мнению ее родителей, у нее не только была дерьмовая работа, но и она еще была виновата в том, что парень бросил ее. - Ты говоришь так, будто со мной что-то не так. На самом деле мы расстались. Он переехал в Бостон. Он там очень счастлив, встречается с какой-то поварихой, и последнее, что я о нем слышала, они собираются съехаться. - Энди глубоко вздохнула. - Кроме того, если бы вы с папой проверили свой счет, то увидели бы, что я продолжаю возвращать деньги, которые вы посылаете. Я здесь справляюсь. - Манхэттен был чудовищно дорогим местом, а в "Подиуме" она не получала достаточно, но она не собиралась сообщать матери, что одной из причин, по которой она теперь носит одежду второго размера, было выживание на супе с лапшой, йогурте и черством хлебе. - С тобой все будет в порядке. Со временем. Ничего такого, что нельзя было бы исправить. - Голос матери звучал спокойнее, но Энди так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Обидные слова разъели выстроенную броню вокруг ее сердца, которую она воздвигала каждый раз, когда говорила с родителями по телефону. - Даже ситуацию с Нейтом можно исправить, если ты объяснишь ему, что бросаешь эту свою ужасную работу. - Опять ты не слушаешь. - Теперь ее голос был едва слышен, так как мешал какой-то комок в горле. - Он встречается. Мы расстались. Я не уйду с работы. И ты не ответила на все мои вопросы. - На какие? - Про мой нездоровый образ жизни. Это не может быть связано с моей работой. Работа есть работа. Ты сказала "образ жизни". Мать откашлялась. - Это неловко, Энди, и я не должна указывать тебе на это. Ты знаешь, что я имею в виду. Твоя влюбленность в босса. В женщину, вдвое старше тебя, в босса. Она, очевидно, не прочь воспользоваться восхищением юной девушки и использовать ее так, как считает нужным. Энди разинула рот. Несколько мгновений она не могла вымолвить ни слова, только моргала от непрекращающихся слез. - Не могу поверить, что ты это сказала, - наконец выдавила она. - Почему ты так говоришь? О Миранде, из всех людей! В твоих устах звучит, словно она хищник и... и… - Как я и сказала. Это нездорово. Мы с твоим отцом видели, как это развивалось, и это нас очень беспокоило. И все же мы надеялись, что ты справишься. Мы были уверены, что это просто фаза. Что ты поймешь все сама и образумишься. - Андреа? Энди дернулась и в ужасе уставилась на Миранду Пристли, свою начальницу, женщину, к которой, как считала ее мать, она испытывала нездоровую привязанность. - Она там? - прошипела мать Энди. - Что происходит? Тебя слышно от лифта. - Миранда переводила взгляд с заплаканного лица Энди на дрожащую руку, сжимавшую телефон. - Мне очень жаль, Миранда. Это личный звонок. Я закончу сейчас… - Она не может решать, можешь ты говорить со своими родителями или нет, - крикнула мать. - Не слушай ее. Просто уходи прочь. - Почему ты плачешь? - спросила Миранда низким и невероятно мягким голосом. - Я не ... Я не ... - Энди быстро вытерла предательские следы на щеках. Ей хотелось просто исчезнуть. Провалиться сквозь пол в офис "Юниверс авто" или что-то там этажом ниже. - Она заставила тебя плакать? - спросила ее мать. - Нет, - ответила Энди, прижимая телефон ближе к уху. По крайней мере, ее мать не могла винить в этих слезах Миранду. Конечно, Энди проливала слезы из-за безответной, безнадежной любви, которую она испытывала к женщине, стоящей перед ней, но это было совсем другое. Те слезы были из-за глупого, вечно надеющегося сердца. Эти слезы были слезами преданного ребенка, знающего, что она, возможно, никогда больше не сможет доверять безусловной любви своих родителей. - Это твой внутренний голос говорит тебе, что я права, - настаивала мать Энди. - Ты знаешь, что я права, когда говорю, что тебе нужно уехать из Нью-Йорка и, самое главное, забыть об этой женщине! - Мне нужно идти, мама. Нам нужно немного подождать, прежде чем мы снова поговорим, хорошо? Мне нужно о многом подумать. Действительно. Ты высказала свою точку зрения и теперь у меня есть много о чем… подумать. - О, слава богу, - воскликнула ее мать, внезапно обрадовавшись и почувствовав облегчение. Очевидно, она думала, что достучалась до дочери. - Ты увидишь вещи и ее такими, какие они есть. Это моя девочка. А теперь береги себя, дорогая. - Щелчок доказал, что звонок закончился. Энди сунула телефон в карман брюк. - Прости, - пробормотала она. - У меня перерыв, и я не хотела, чтобы все это было слишком громко. - Она двинулась, как будто собираясь пройти мимо Миранды, когда ее босс шокировала ее, встав на ее пути. - Не так быстро, - сказала Миранда. - Из того, что я слышала, из того, что мы все слышали, твоя мать считает, что эта среда вредна для тебя? - Она постучала указательным пальцем по нижней губе. Энди хотелось завыть. Как много подслушала Миранда? Ей было наплевать на остальных коллег, но не на то, что думает Миранда. - Она... она беспокоится за меня. Большой город и все такое. - Она надеялась, что Миранда примет это идиотское объяснение. - Нездорово. - Миранда, казалось, так же зациклилась на этом слове, как и Энди. - И хищник? Тревожные слова, и оба они в одном предложении с моим именем. - Низкое рычание в ее голосе было едва слышно, но очевидно для Энди, которая знала все нюансы женщины перед ней. - С моей матерью много чего не так. Особенно... в основном, с тобой. Мне жаль. - О боже, ее сейчас уволят. Энди просто знала это. Она повторила то, что сказала ее мать, глупо не осознавая, как далеко разнесся ее голос. Сказала ли она вслух «хищник»? Действительно? - Я бы согласилась с твоими выводами, но мне также нужно знать, что побудило ее использовать именно эти слова, когда она говорила с тобой обо мне. Черт. О, черт. Энди поняла, что с ней покончено. Навсегда. «Подиум» скоро станет воспоминанием, а память о Миранде – никогда не заживающим шрамом. К вопросу о нездоровом. - А мы не можем просто забыть о том, что моя мама позвонила мне на работу, и списать это на то, что она немного... преувеличивает? - Энди умоляюще посмотрела на Миранду, которая, в свою очередь, склонила голову набок. - Нет. Это беседа, которая должна состояться. Тем не менее, мини-кухня «Подиума» не подходит для этого, даже если я и уверена, что остальная часть офисного персонала умирает от желания узнать больше. Доставь Книгу сегодня вечером. Близнецы на пижамной вечеринке. Таунхаус защитит нашу частную жизнь. И таким образом она сможет задушить меня и избавиться от моего тела так, что никто не узнает... Энди хотела было возразить. Она хотела сказать Миранде, что на этой неделе Эмили должна доставлять Книгу. Ей следовало бы солгать и сказать, что у нее есть планы, поскольку сегодня пятница, но нет, конечно, нет. Энди знала, что она должна сказать. Повернувшись лицом к царственной женщине перед собой и отказываясь отвести взгляд, она сказала: - Да, Миранда.Миранда
Миранда в смятении посмотрела на свои беспокойные руки. Она никогда не ерзала. На самом деле, ее всегда отличала скупость движений, и она отточила свое бесстрастное выражение лица после стольких лет работы на своем уровне в издательской индустрии. Конечно, она использовала свой голос, свои взгляды поверх очков и то, как она проводила оправой этих очков или указательным пальцем по нижней губе. Такие привычки оказались полезными для того, чтобы внушать людям страх. Или, по крайней мере, неуверенность или нервное напряжение. Думая об Андреа, она снова принялась дергать себя за пальцы. Это было больше похоже на привычки Андреа. Всякий раз, когда она чувствовала себя неловко или нервничала, Андреа дергала себя за пальцы и трясла руками. Неужели она так долго таскала образ этой молодой женщины в своем уме и сердце, что переняла и ее привычки? Миранда фыркнула на себя. Это было за гранью нелепости. Взглянув на настенные часы, она поняла, что Андреа может прийти с Книгой и химчисткой в любой момент. Готова ли она допрашивать Андреа и дальше? Ведь ясно, что бы ни сказала молодая женщина, это будет какое-то оправдание или объяснение, которое только причинит Миранде душевную боль. За те восемнадцать месяцев, что Андреа работала на нее, Миранда боролась с непонятными эмоциями, которые никак не удавалось искоренить, как бы она ни старалась. Она считала их смешными, жалкими и, конечно, неразумными, но это не имело значения для ее иррационального сердца. Не говоря уже о ее предательском теле. В конце концов, все, что потребовалось от Андреа, это просто войти в комнату, и Миранда чувствовала возбуждение. Ей даже пришлось перестать носить тонкие, как паутина, стринги Ла Перла, поскольку она продолжала портить их сверх всякой меры. Миранда схватила свой бокал с мерло и отпила. Она вспомнила, как ей впервые пришлось мастурбировать в офисе, чтобы пережить день важных встреч. Андреа тогда провела добрых десять минут, нависая над плечом Миранды, указывая на что-то на компьютере и в папке перед ними. Ее запах, что-то вульгарное, как ваниль и цитрусовые, пронизывал воздух, и когда длинные волосы Андреа в сотый раз ласкали щеку и плечо Миранды, Миранда встала так быстро, что чуть не ударила свою помощницу по подбородку. Пробормотав слабое извинение, она поспешила в свой личный туалет, заперев за собой дверь дрожащими руками. Сначала она попробовала холодную воду. Приложив холодное полотенце к шее и запястьям, она посмотрела на свое раскрасневшееся лицо в зеркале. Она словно увидела другую Миранду. Версия ее самой словно из альтернативной реальности: из зеркала на нее смотрел кто-то с горящими глазами, полуоткрытым ртом и вздымающейся грудью. Мысленно представляя, как Андреа наклоняет ее над столом, она легко представляла себе, как поворачивает голову и прижимается жадными губами к шее Андреа. Не зная, прикусит ли она тогда эту нежную мочку уха или пососет достаточно сильно, чтобы оставить свой след, Миранда изо всех сил старалась сохранить самообладание. Но оно быстро ускользало от нее, поскольку ее сосредоточенный лишь на одном мозг видел только Андреа. То, как она коснулась плеча Миранды, нервно посмеиваясь над глупой опечаткой, которую сделал какой-то идиот. Как ее дыхание ласкало щеку Миранды, словно предвещая то, как чувствовались бы губы Андреа. Миранда схватилась за раковину перед собой и прижалась к ней. Край ударился о лонную кость, разжигая огонь в животе. Ужаснувшись самой себе, Миранда потерлась о раковину, отчаянно желая облегчения. Ее бедра задрожали, и когда грубого давления оказалось недостаточно, она задрала юбку, понимая, что должна обеспечить более прямое прикосновение. Ее трусики Ла Перла оказались мокрыми. С таким же успехом их могло и не быть, судя по тому, как сильно ощущалось ее собственное прикосновение через них. Как бы она себя чувствовала, если бы это была Андреа, которая стояла позади нее, задирая юбку Миранды и просовывая свои пальцы туда, где они должны быть, возможно, даже сзади? Миранда смотрела на себя в зеркало, когда оргазм, в котором она так отчаянно нуждалась, начал подступать. Мысль о том, что Андреа берет ее в туалете "Подиума", была последней каплей, которая требовалась. Насаживаясь на свои пальцы, Миранда сильно надавила на клитор, уговаривая его сдаться. И он сдался. Миранда чуть не упала на пол, когда молнии оргазма пронзили ее. Ей пришлось прикусить костяшки пальцев свободной руки, чтобы не закричать. Задыхаясь и крайне раздраженная тем, насколько живым было это постыдное воспоминание, Миранда заставила себя вернуться в настоящее. Она отпила еще глоток вина и взглянула на часы. В любой момент.Андреа
Энди повесила химчистку и, как бы ей ни хотелось положить Книгу на обычное место, она знала, что сегодня это не прокатит. Схватив толстенный фолиант, она заглянула в коридор, пытаясь определить, где находится Миранда. - Я наверху, Андреа, - произнес холодный голос Миранды. А, она была в своем кабинете. Энди поднялась по лестнице. До этого она поднималась только один раз, и из-за этого ее чуть не уволили. Негодные близнецы обманом заставили ее доставить Книгу прямо Миранде, и Энди оказалась свидетельницей того, как ее босс ссорилась с ее тогдашним мужем. Или, лучше сказать, муж шипел на жену, а Миранда пыталась объясниться и успокоить его. Энди всегда верила, что идея Миранды отправить ее на невыполнимую миссию, чтобы получить неопубликованную рукопись Гарри Поттера, была вызвана яростью и унижением. То, что ее вторая помощница увидела эту сторону леди-дракона, несомненно, вывело Миранду из себя. И все же, хотела ли Миранда, чтобы Энди поступила именно так? Объяснила и успокоила? Ползала в пыли и умоляла не увольнять? Часть Энди боялась, что она на многое готова пойти в своем желании остаться в присутствии Миранды. Ей самой это не очень нравилось, но это была правда. В коридоре было довольно темно; единственный свет исходил из комнаты слева. Энди не была уверена насчет планировки, но общее представление имела. Кабинет находился прямо у лестницы, а комната в дальнем конце, должно быть, была одной из спален. - Черт, - прошептала Энди. - Черт, черт, черт. - Следи за языком, - спокойно сказала Миранда, появляясь в дверном проеме, освещенном сзади. Это означало, что ее лицо было в тени, нечитаемое. - Сюда. Спальня Миранды. Чертова спальня Миранды. Энди было остановилась на пороге, но знала, что это разозлит Миранду. Даже если они будут вежливо разговаривать друг с другом, Энди ничего не добьется с раздраженным боссом. - Садись. Ты, кажется, предпочитаешь красное вино? - Миранда протянула Энди пустой бокал. - О... э-э-э ... да, спасибо. - Это было странно. Миранда поставила большую тарелку с сыром и виноградом в качестве комплимента к вину. Они вместе едят и пьют в спальне Миранды? Как такое вообще возможно? Или это действительно было приготовлено для кого-то другого, возможно, для накачанного молодого любовника, и Миранда просто предложила Энди вино, чтобы смягчить девушку, а потом допросить ее и выгнать до того, как появится мальчик-игрушка? Она обуздала свой безумный мозг, прежде чем он услужливо нарисовал еще более безумные сценарии. - Садись. Пожалуйста, - ее голос стал еще мягче, Миранда жестом пригласила Энди сесть и последовала ее примеру. Опустившись в мягкое синее кресло, Энди знала, что ее мысли параноидальны и нелепы, но, ради всего святого, она была близка к панике. Она отчаянно хотела выпить большой глоток рубиново-красного вина, но была уверена, что прольет его на кремовый ковер, так как ее руки дрожали. - Мне жаль, что твоя работа и твои отношения со мной вызывают трения между тобой и твоей матерью, - Миранда откинулась на спинку стула и покрутила вино в бокале. В ее глазах застыло настороженное выражение, но было там и что-то еще, что заставило Энди подумать, что Миранда немного нервничает. И что это было? Ей было жаль? И о каких отношениях она говорит? Это было безумие. Энди поняла, что ей пора хоть что-то сказать. - Это не твоя вина, - хрипло выдавила она. - У меня очень назойливые родители. С немного и излишне практичным взглядом на жизнь. - Она невесело рассмеялась. - Прими это к сведению, Миранда. Слишком опекающие родители не так уж хороши, когда ребенок становится взрослым. На самом деле это раздражает. - Я ошибаюсь, когда предполагаю, что твоя мать обвиняет меня в каком-то неблаговидном проступке? Ты можешь сказать мне правду. Честно говоря, мне все равно, что они обо мне думают, - Миранда медленно скрестила ноги и отхлебнула вина. Она не сводила глаз с Энди которая, в свою очередь, не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. - В некотором смысле. Мои родители всегда противились моей жизни в Нью-Йорке. Папа до некоторой степени даже впадает в ярость, если мы говорим с ним об этом больше десяти минут. - Она заморгала, борясь с угрожающими слезами. - Забавно, что раньше они были против того, чтобы мы с Нейтом жили вместе. Когда мы расстались, они вдруг полюбили в нем все. Они думают, что он бросил меня, хотя на самом деле это было обоюдное решение. - Поморщившись, Энди пожала плечами. - Прости. Я уверена, что это все утомляет тебя до зевоты. - Это не так. - Миранда поставила бокал на маленький столик между ними. - А что, по-твоему, является главной причиной, по которой они втягивают меня в ваш семейный спор? И чтобы быть ясной, даже если мне все равно, как они относятся ко мне, я никогда не хотела бы стать клином между тобой и твоими родителями. - Она говорила осторожно, четко выговаривая каждое слово. - Я часто жаловалась на долгие часы и некоторые задания, - призналась Энди. - Я как-то позвонила домой и рассказала им о шести утренних пробежках за кофе, и, еще папа был тогда со мной, когда ты пыталась вернуться домой из Флориды во время урагана. Эти ситуации застряли в их памяти. Они не хотят слышать обо всем остальном, что я делаю, о том, как многому я научилась благодаря тебе и «Подиуму». - Значит, Миранда заботилась о ней настолько, что хотела, чтобы у нее были хорошие отношения с родителями? Сердце Энди забилось быстрее, и она сделала глубокий дрожащий вдох. - Не думаю, что у меня была хоть одна помощница, которая бы с самого начала не возражала против моих требований. По общему признанию, ты превзошла их всех в том, как предвосхищаешь мои потребности и делаешь мои дни бесконечно легче. Вот почему я давала тебе всё более сложные задания. Я ненавижу тратить талант впустую, независимо от того, что думают мои некомпетентные сотрудники в офисе. - Она криво улыбнулась. - Тем не менее, я не думаю, что это единственная причина, по которой твоя мать критиковала твой образ жизни. Ты мне расскажешь, что она имела в виду? Энди все еще пыталась сосредоточиться на том, что она “превзошла их всех”, и теперь ей хотелось просто исчезнуть. Ее родители будут в восторге, когда Миранда уволит ее за совершенно неподобающее поведение. Это решило бы их проблему, поскольку она не сможет оставаться в Нью-Йорке больше месяца или около того без дохода. - Она думает, что я без ума от тебя, - пробормотала Энди, подтягивая плечи к ушам. - Мне очень жаль. - О боже, вот оно. Теперь появится дракон, раздует ноздри и будет дышать своим огнем, пока Энди не превратится в один из ее бифштексов средней прожарки. Она выпрямила спину и отказалась дальше съеживаться. Погибать, так с песней, Сакс. Миранда сидела совершенно неподвижно, даже как будто не дышала. Мраморная статуя совершенства, подумала Энди, но, присмотревшись, она заметила, как дрожат руки Миранды. - И тебе очень жаль. Ты сожалеешь, что она так думает или что это правда? - прошептала Миранда, сузив глаза. Проглотив пересохшее горло, Энди осмелилась отхлебнуть вина. Конечно, это была тактика затягивания, но, в конце концов, ей придется ответить. Должна ли она лгать? Попытаться отшутиться? Она ругала себя за то, что вообще думала о таких идиотских вариантах. Миранда увидит ее насквозь, и этот... этот момент взаимопонимания будет потерян и никогда не вернется. Мысль о том, что ее больше никогда не пустят в эту комнату, что она никогда не будет сидеть с Мирандой вот так, начала разбивать ее сердце. Это был один из тех моментов, когда ей приходилось идти ва-банк. - Мне не жаль, что это правда, - сказала Энди, поставив бокал на стол удивительно твердыми руками. - Мне жаль, что это выходит за рамки того, что уместно на рабочем месте. Я никогда не хотела, чтобы ты или кто-то другой знал. Я ничего не могу поделать с тем, что чувствую, но что зависит от меня... так это сдерживать свои эмоции. Ты понимаешь, что я имею в виду? Я не должна винить маму, но если бы она не насела на меня сегодня, когда я была так уязвима ... - Проглотив последние слова, боясь сказать слишком много, Энди съежилась в кресле. Она и так была достаточно правдива. - Не ругай себя. Ты не была неуместна. На самом деле, ты пыталась отступить, и это я пригласила тебя сюда сегодня вечером. О чем это говорит? - Миранда заерзала на кресле, крепче вцепившись в подлокотники. Неужели она действительно нервничает? Энди быстро соображала. Всего несколько мгновений назад ее инстинктивная реакция подсказала бы, что Миранде не нужны свидетели, когда она будет потрошить ее, а затем увольнять. Но не сейчас. Не тогда, когда Энди могла видеть ее покрасневшие щеки, все еще заметную дрожь в руках и то, как она явственно нервничала, когда Энди изучала ее. - Ты действительно хотела знать, - Энди наклонила голову. - Ты... ты не равнодушна. - Теперь это был смелый шаг, если это можно было так назвать. Если Миранда улыбнется одной из своих саркастических улыбок, за которой последует один из ее довольно неприятных смешков, Энди умрет. Не было бы никакой необходимости в каких-либо огненных извергающих драконьих трюках... Она просто съежится в сухую шелуху сама по себе и ее сдует сквозняк. - Да. Я не равнодушна. - Теперь голос Миранды стал хриплым, и настала ее очередь тяжело сглотнуть. - Это продолжается уже давно. Слишком давно. - Что? Как это случилось? - Испугавшись, что она совершенно не верно поняла смысл слов Миранды, Энди сложила руки на коленях. - Эта неразрешенная проблема между нами. Ради бога, если мы не найдем решение, я даже не смогу больше находиться с тобой в одной комнате. - Голос Миранды звучал сердито, но ее глаза сияли ярко-синим. Она закусила нижнюю губу и протянула руку к Энди. - Подойди. Энди моргнула. Не совсем понимая, что от нее хотят, она встала и сделала три шага к креслу Миранды. Она была близка к тому, чтобы нервно рассмеяться над тем, как привыкла подчиняться и уступать этой женщине. - Да, Миранда? - спросила она, задыхаясь. Запрокинув голову и оглядывая Энди с головы до ног, Миранда облизнула губы кончиком языка. Она взяла левую руку Энди в свою и легонько потянула. - Давай. Существовало ли время, когда Энди усомнилась бы в такой просьбе? Она честно не знала. Энди сбросила свои туфли с трехдюймовыми каблуками и опустилась на колени перед Мирандой.