𝑝𝑎𝑠𝑠𝑖𝑜𝑛

      — Вы слышали?       — Что? О чём ты?       — Да кто этого не знает?       — Действительно, всё-таки это уже не первый раз.       — Да о чём вы говорите, придурки?!       — Профессора Вэя снова вызвал ректор после лекции.       — Опять? Разве он не говорил, что усвоил урок?       — Не понимаю, почему его до сих пор не уволили?!       — Видимо, профессионалам прощают всё.       — Я слышала, что ректор последнюю неделю особенно злой. Надеюсь, профессор Вэй переживёт поход к нему. Всё-таки он неплохой человек.       — Да! Когда мы были на первом курсе, он раз в неделю приносил нам по кофе, чтобы мы немного привыкли к университетской жизни.       — И то верно! В прошлом году он поставил мне зачёт по своему предмету всего лишь за то, что я когда-то одолжила ему зонтик в особенно дождливый день. А я ведь и забыла об этой ситуации…       — Он странный… Постоянно ходит и улыбается. Даже после разговоров с ректором. После них он почему-то особенно счастливо выглядит.       — М-да, ну, удачи ему, потому что лично я леденею лишь от одного взгляда ректора. И как он вообще живёт с таким лицом?..       — Прекрасно живёт, молодые господа!       Студенты, столпившиеся в небольшую кучку и до этого момента довольно громко обсуждавшие университетские слухи, резко замолкли, как только услышали рядом с собой весёлый голос профессора Вэя. Мужчина, широко улыбаясь, изящно заправил выбившуюся из конского хвоста угольную прядь за ухо, наклонился, обхватывая руками плечи ближайших студентов, и незаметно выудил из кармана пиджака яркую коробочку. Повертел ею перед собственным лицом и ещё шире улыбнулся, добродушно поглаживая лохматую макушку низенького паренька, одетого в одежду как минимум на размер больше своего.       — Детишки, вы продолжайте! Я ещё хочу послушать о нашем всеми любимом ректоре!       — П-профессор, — заикнулась какая-то рыжая девушка, теребившая клетчатую юбку влажными пальцами. Всё-таки господина Вэя считали вторым самым красивым педагогом в их университете. Конечно же, на первом месте заслуженно стоял жуткий, но вместе с тем удивительно прекрасный глава данного учебного заведения. — Что у Вас в коробке?..       Каждая живая душа (да даже трупы, хранившиеся в местном морге для практики) знали, что у многоуважаемого профессора Вэя есть небольшой заскок по физическим экспериментам. Нередко на переменах (впрочем, как и на лекциях) студенты слышали пугающие хлопки, а потом лицезрели счастливую обугленную мордашку немного сумасшедшего молодого преподавателя. Несмотря на некие странности, так часто проявлявшиеся в поведении Вэй Усяня, студенты его любили. То же самое можно было сказать и о прочих педагогах, но особенно близко Вэй Усянь общался именно с родным братом их ректора.       У Лань Сичэня была до ужаса добрая душа, хотя и у неё имелся порог. Он довольно часто снисходительно относился к тому, что после занятий Вэй Усянь распивал в пустых кабинетах алкоголь. Закрывал глаза на его запрет, установленный в университете, и не доносил брату. За это Вэй Усяню приходилось приносить Лань Сичэню сладости, которые тот просто обожал, в основном это были мармеладные червячки, коричные палочки с глазурью и медовые булочки с нежным кремом. Это была их общая маленькая тайна.       Вообще-то, Вэй Усянь со всеми в университете общался хорошо и имел неплохие связи. Например, молодой лаборант на кафедре биохимии, Вэнь Цюнлинь, какое-то время таскался за ним, как обычно щеночек таскается за своим хозяином, и чуть ли не пищал от каждого действия Усяня. А ещё постоянно ему кофе таскал, который (по секрету) Вэй Усяню нельзя было пить: от кофеина у него сразу же повышалось давление и начинала болеть голова.       Этот ненормальный фанатизм испарился в никуда, когда Вэнь Нин увидел кое-что особенное и запретное. После этого он выглядел жутко смущённым и ещё где-то месяц не мог нормально — без стеснения и неловкости — смотреть в серебряные глаза профессора Вэя. Тот же всё прекрасно понял и без сбивчивых объяснений и только улыбался хитро и лукаво, поглаживая парня по волосам и читая родительские нотации о том, что нечего стесняться этого.       Вэй Усяня любили даже строгие, повидавшие множество за свою жизнь студентов профессора, а всё потому, что с Вэй Усянем можно было поговорить абсолютно обо всём. Он был ходячей википедией, причём оснащённой молодёжным сленгом. Мужчина с радостью распинался о комнатных растениях, потом перескакивал на русских литературных классиков, а после и вовсе делился впечатлениями от просмотра последнего фильма от Marvel.       С Вэй Усянем было как весело, так и страшно, и теперь уже суть заключалась не в сумасшедших экспериментах. Мужчина был до крайности требовательным преподавателем, да, он допускал некоторые вольности на своих лекциях, но при этом с каждого драл по три шкуры. Он хотел, чтобы эти неокрепшие, свежие, буйные умы стали достойными специалистами. Он хотел, чтобы у них было счастливое будущее.       После слов девушки, которую, если Усянь не ошибался, звали Го Мейлимей, все студенты, стоящие в этом круге, резко устремили свои взгляды на ту самую коробочку. Можно было легко заметить, как сильно напряглись их тела, как только до них дошло, что на упаковке нарисован зелёный огонь. Следовало ли им уже бежать бить тревогу и резко эвакуировать весь университет?       — О? — лицо Вэй Усяня уж слишком наигранно вытянулось в удивлении. Он глянул на коробочку с заветным содержимым и не смог сдержать хитрющей улыбки. — Это материал для первокурсников! — коробочка дёрнулась. — Прыгучий, падла!       Лица бедных студентов неумолимо побледнели, и неожиданно им всем захотелось оказаться как можно дальше от хоть и красивого, но очень пугающего преподавателя физики и математики.       — П-профессор Вэй, думаю, нам всем пора уже идти на следующую пару, — высокая девушка с тёмными волосами, заплетёнными в длинные косы, потянула за плечо ближайшего парня и нервно улыбнулась, пискнув: — До свидания!       Вэй Усянь успел только удивлённо моргнуть, когда группка молодых людей просто-напросто испарилась. Мужчина не смог сдержать понимающий хмык:       — Вот ведь детки.       Осторожно открыв коробочку длинными пальцами, он посмотрел на светло-зелёного кузнечика и нагло улыбнулся.       — А ты не бузи, Гусеница. Совсем скоро сможешь вдоволь напрыгаться, — и, закрыв крышечку, убрал коробок в глубокий карман чёрных достаточно узких брюк, а после чересчур радостно хлопнул в ладоши. — Так! А теперь пора идти!       С кошачьей грациозностью развернувшись на каблуках и улыбаясь, как умалишённый, Вэй Усянь чуть ли не вприпрыжку направился к лестнице. Кабинет ректора находился в западном крыле самого последнего этажа, и Вэй Усянь всегда неизменно смаковал путь к нему, никогда не пользуясь лифтом несмотря на высоту здания университета.       Так как основателем университета Гусу был состоятельный бизнесмен из рода Лань, убранство здания заставляло зевак восхищённо открывать рты и идти в храмы молиться за успехи в учёбе своих детей. Поток заявок на поступление в данное учебное заведение был настолько велик, что деду нынешнего ректора даже пришлось открывать филиал, чтобы туда могли поступить люди, обладающие не самыми высокими оценками, но совершенно точно имеющие большой потенциал.       Набор преподавателей в Гусу был максимально строгим, испытания удивляли своей сложностью, поэтому оставались здесь только лучшие из лучших. Сюда невозможно было попасть с помощью связей и огромных денег. Здесь царили честность и чистота. Неспособных хорошо учиться и преподавать грубо отсеивали, и не важно, был ты богатым или бедным. Конечно, студентам, которые не справлялись с учёбой, предоставляли шанс исправить положение дел, но он был только один. Не справился — скатертью дорога в менее престижное учебное заведение.       Бизнес Ланей разрастался с огромной скоростью, эта же семья и была главным спонсором университета Гусу, поэтому здесь можно было увидеть только самую современную и продвинутую технику, лучшие экземпляры книг и учебников, а также отлично обустроенные залы, аудитории, зоны отдыха, обслуживающие помещения и чуть ли не самую большую в Шанхае библиотеку.       Лично Вэй Усяня всегда восхищали идеальные огромные мраморные лестницы, ведущие на верхние этажи. Несмотря на современное оснащение здания и аудиторий, всё убранство было выполнено в изящном старинном стиле, включающем изюминку древнейшей семьи Лань. Например, искусно сделанный белоснежный камин в библиотеке на третьем этаже содержал в себе узоры облаков — герб рода Лань.       Иногда Вэй Усяню хотелось поглубже окунуться в историю этой, несомненно, интересной семьи, но у него то не находилось на это времени, то ему было слишком лень копаться в книгах и шариться на просторах интернета, то его от этого просто отвлекали. Причём самым наглым и действенным способом, словно кое-кто не хотел, чтобы он узнал о всех тайнах Ланей.       Поднявшись на второй этаж, Вэй Усянь медленно шагал по длинному и ярко освещённому коридору с крайне задумчивым лицом, поэтому, когда он услышал громкие споры, доносившиеся из-за приоткрытой двери, ведущей в аудиторию, вздрогнул плечами, обтянутыми чёрной тканью зауженного пиджака, и остановился. Заглянув в достаточно большую щель, профессор закусил губу и прищурил лисьи глаза, внимательно наблюдая за двумя девушками, стоящими посреди аудитории и очень громко спорящими о чём-то.       — Ты не права, я не могу так вызывающе с ним себя вести! — стройная, одетая в белую короткую юбку и такой же белый свитшот девушка с длинными чёрными кудрями бросила на свою — как предположил Вэй Усянь — подругу гневный взгляд. — Подумает ещё, что я шлюха!       — Шлюха? Да я уверена, что он со своей чистой благородностью и слова-то такого не знает! — другая девушка так сильно отличалась от своей оппонентки внешне, что Вэй Усяню пришлось сильнее прикусить губу, чтобы не захихикать. Ярко красные волосы, стриженные под каре, обрамляли худое накрашенное личико девушки, тонкие пальцы прятались в длинных рукавах тёмно-зелёной толстовки, а расклешённые чёрные брюки дополняли немного дикий образ. — Мне кажется, ему либо надо говорить прямо, либо очень упорно намекать на свою заинтересованность в нём, как в партнёре. Он по-другому точно не поймёт.       — Но я так боюсь его этого холодного взгляда, — наклонив голову вниз, брюнетка поджала накрашенные ярким блеском губы. — Он как посмотрит на меня, так у меня коленки дрожать начинают и сердце вниз ухает.       — Да так со всеми, на кого он смотрит, — студентка с каре раздражённо фыркнула. — И надо же тебе было влюбиться в этот айсберг, а не в его милого брата, — она мечтательно вздохнула, трогательно сложив на груди руки, и прикрыла глаза. — Ведь первый молодой господин Лань такой… такой… Ах! Даже словами не могу описать, насколько он прекрасен! А ведь ещё такой добрый и заботливый, не то что твой ректор!       Всё-таки не сдержавшись, Вэй Усянь, согнувшись пополам от смеха, с громким хлопком закрыл дверь в аудиторию, из-за чего две студентки испуганно вздрогнули и охнули. Мужчина же, привалившись к белоснежной стене, на которой игрались вечерние солнечные лучи, громко захохотал, держась за живот.       — Бедные девочки, им ведь ничегошеньки не светит от братцев Лань! Интересно, сколько ещё таких студенток страдают?.. — Вэй Усянь усиленно пытался расслабить мышцы лица, но из его рта всё равно то и дело выскакивали фырканье и прысканье.       Посмеявшись вдоволь, Вэй Усянь выпрямился, поправил немного помявшийся приталенный пиджак, заправил выбившиеся из высокого хвоста угольные пряди за проколотые уши и попытался стереть с лица широкую улыбку, но потерпел крах. Эти девушки крайне его развеселили своим разговором. И всё-таки они такие бедняжки.       Продолжив свой путь, но уже более ускоренно, Вэй Усянь мельком разглядывал висящие на стенах картины и доски с информацией, и большая фотография молодого ректора настолько захватила профессора, что тот не заметил, как врезался в чью-то широкую спину прямо посреди пустующего коридора.       На автомате произнеся «Ох-ох, простите, господин!», Вэй Усянь отшатнулся назад, неловко потирая не так уж и сильно ушибленный лоб. Широкоплечий мужчина, одетый в дорогущий нежно-голубой костюм, услышав извинения, медленно развернулся всем своим внушительным корпусом.       «Широкой спиной» оказался молодой профессор литературы и древней истории, Лань Сичэнь. Комично вытянув губы в трубочку и выдав удивлённое «о-о-о», Вэй Усянь перестал тереть лоб и расплылся в приветливой улыбке.       — Первый молодой господин Лань! — Вэй Усянь протянул для приветствия правую руку, усыпанную дорогими кольцами. — Не ожидал Вас увидеть на втором этаже, к тому же, в восточном крыле. Вы кого-то ищете тут?       Лань Сичэнь буквально отзеркалил улыбку собеседника и охотно пожал его руку, произнося:       — О, нет-нет, профессор Вэй. Просто мне понадобилась Вторая комната — там лежат нужные мне книги.       — Вторая комната? — немного удивлённо протянул Вэй Усянь, уставившись на самую обычную дверь с железной табличкой «34», около которой они стояли. — Но почему Ваши книги лежат там, а не в Вашем кабинете или библиотеке? Вторая комната же используется практически как кладовка для всякого уже не нужного хлама!       — Да, я знаю, — Лань Сичэнь продолжал мягко улыбаться, явно забавляясь привычным поведением Вэй Усяня. — Просто один мой ученик при уборке аудитории почему-то посчитал их этим самым хламом и отнёс сюда, не уверенный в том, что их следует выкинуть в мусор. И, на самом деле, я благодарен его сомнениям.       Лань Сичэнь немного потряс уже запылившимися книгами перед носом Вэй Усяня.       — Что ж, я искренне рад, что они не пострадали! Ну, мне пора!       Вэй Усянь, обогнув профессора Ланя, уже сделал несколько шагов вперёд, собираясь продолжить свой занимательный путь до кабинета ректора, как его позвали:       — Постойте, молодой господин Вэй! Мне нужна Ваша помощь!       Вэй Усянь остановился и оглянулся.       — Помощь? — он с сомнением посмотрел на три книги в руках Лань Сичэня.       — Да-да, помощь, — Лань Сичэнь подошёл к нему, улыбка его стала более неуверенной и взволнованной. — Вы ведь знаете, что у А-Чэна скоро день рождения, и я хотел бы устроить в честь него небольшую вечеринку, на которой… — он смущённо запнулся, а Вэй Усянь лукаво обвёл его взглядом.       — На которой что?       — На которой собираюсь признаться ему в любви! — и всё-таки Вэй Усяню уж очень нравились смущающиеся Лани. — Вы можете мне помочь с её организацией?       Вэй Усянь сделал крайне задумчивое лицо, подставив указательный палец к острому подбородку и оперев локоть правой руки на левую, и покивал каким-то своим мыслям, а потом хитро улыбнулся, заглядывая в дымчатые глаза.       — А что я за это получу?       — О! — Лань Сичэнь, судя по его торжественному виду, знал Вэй Усяня достаточно хорошо, потому что сразу же потянулся к своему кожаному чёрному портфелю, из которого мгновением позже вытащил толстый фотоальбом. — Думаю, Вам будет интересно увидеть снимки отсюда. Вы получите этот фотоальбом в обмен на помощь.       У Вэй Усяня будто бы заискрились глаза, он жадно оглядел внушительный предмет и вдохновенно произнёс:       — Господин Лань, я в Ваших руках до пятого ноября! Можете звонить, писать, хоть домой ко мне приходить, всё, что хотите!       — Я знал, что мы сможем договориться, — Лань Сичэнь вновь мягко улыбнулся.       — Только, прошу, дайте мне сейчас хотя бы одну фотографию, — Вэй Усянь попытался сделать жалостливый взгляд и надул губы, хотя знал, что такое не действует на Лань Сичэня. Вот если бы он был Цзян Чэном… — Можете считать это залогом нашего договора!       Лань Сичэнь понимающе кивнул.       — Выбирайте, — и протянул альбом Усяню.       Вэй Усянь мгновенно забрал из его рук драгоценную вещь и начал её быстро пролистывать, тем не менее, внимательно изучая цветные карточки. Страниц в альбоме было не менее пятидесяти — Усянь не сомневался. Вытащив одну из множества фотографий, подписанных и разложенных по датам, Вэй Усянь чуть ли не запищал от восторга и умиления и показал её Лань Сичэню.       — Вот эту хочу!       — Отличный выбор, господин Вэй, — напоследок одарив своего собеседника очаровательной улыбкой, Лань Сичэнь сказал: — Созвонимся, профессор.       Вэй Усянь, почти что взбудоражено прыгая на месте, кинул вдогонку уже удаляющемуся Лань Сичэню:       — Конечно-конечно, господин Лань! До свидания!       Продолжив путь уже в прекрасном настроении, Вэй Усянь весело напевал какую-то лёгкую мелодию и нежно гладил убранную в нагрудный карман чёрной рубашки сразу же полюбившуюся фотографию. Она была поистине очаровательной и прелестной. Он был таким.

* * *

      Спустя долгих пятнадцать минут Вэй Усянь всё-таки добрался до внушительной тёмной двери, сделанной из дорогого дерева и отличающейся от всех остальных дверей золотой резной табличкой с гордым словом «Ректор».       Вэй Усянь в предвкушении закусил пухлую губу и прищурил хитрые металлические глаза. Он примерно догадывался, зачем же их достопочтенный глава университета вызвал его, и всё равно попытался сделать серьёзный и достаточно виноватый вид, хотя бесстыжие глаза напрочь выдавали его.       Он постучался в дверь и замер в ожидании ответа. Тот, к счастью, не заставил себя долго ждать, и Вэй Усянь после ледяного «войдите» толкнул плотно закрытую дверь.       Любому заходящему в кабинет ректора всегда в первую очередь в глаза бросался внушительный дубовый стол с широкой столешницей. На нём по обыкновению располагался ноутбук новейшей модели, сбоку на краю стояла фотография в застеклённой рамке, рядом высились стопки документов и прочих бумаг. На рабочем столе ректора всегда царил до тошноты идеальный порядок, впрочем, как и во всём кабинете.       Около стен высились мощные стеллажи с книгами, в левом углу стоял мягкий небольшой диван с низким стеклянным столиком, на котором находился белый традиционный китайский чайный сервиз. Изредка взору попадались красивые пейзажи, изображённые на полотнах — этакая непроизвольная коллекция второго молодого господина Ланя. Из большого окна лился тёплый оранжевый свет закатного солнца, на зелёных обоях игрались розовые солнечные зайчики.       В целом, Вэй Усяню тут нравилось, потому что здесь можно было спокойно подумать или выпить чаю, вытянуть на диване уставшие после долгого учебного дня ноги или погрузиться в занимательное чтиво. Здесь можно было отдохнуть и расслабиться.       Как только он ступил в кабинет, закрывая за собой дверь, тут же был захвачен со спины крепкими руками. Грудь сдавили холодные ладони, а затылок обдало горячим дыханием. Вэй Усянь не удержался от хитрющей улыбки.       — Ай-я-яй, Лань Чжань! Разве так приветствуют своего гостя? А ещё меня пытаешься учить манерам!       Ему, что было неудивительным, не ответили, только сжали крепче и провели носом по шее. У Вэй Усяня непроизвольно начали дрожать ноги, в животе разлилось горячее тепло.       — Ну, хорошо, хорошо, если ты хочешь, мы прямо так и сядем на диван, — Вэй Усянь резко повернулся в крепких объятиях и чётко толкнул мужчину на мягкую подушку дивана, сразу же удобно устраиваясь у него на коленях. — Неужели Чжань-гэгэ не мог подождать всего лишь несколько часов до окончания рабочего дня? Ах, мне нравится твоё нетерпение.       Вэй Усянь, предвкушающе ухмыляясь, провёл указательным пальцем по твёрдой груди Лань Чжаня, плотно обтянутой белой рубашкой, ловко расстегнул несколько верхних пуговиц и припал к основанию чужой белоснежной шеи губами. Прошёлся горячим языком по ключицам и захватил в плен выдающийся кадык, посасывая его. Сверху послышался короткий вздох.       Вэй Усянь нехотя отстранился от желанной кожи, вытер всё тем же пальцем выступившую слюну и, наконец, посмотрел в ледяные глаза. Когда-то он не мог прочитать ни одной эмоции, отпечатавшейся на горячем золоте, но теперь, спустя целых семь лет отношений, он видел всё: каждую свирепую искру всепоглощающей страсти, жёсткую нежность и непреодолимое желание обладать.       — Долго, — наконец хрипло выдал Лань Ванцзи и сцепил большие ладони на талии Вэй Усяня.       — Ах, так значит, гэгэ заждался непутёвого Вэй Ина? — Вэй Усянь ласково тронул чужой подбородок. — Неужели ты сгорал тут от желания поскорее отлюбить меня?       — Вэй Ин, — Лань Ванцзи нахмурился и крепче сжал ладонями ткань чёрного пиджака, взгляд стал жёстким и суровым. — Сними его.       Ох, за этот властный тон, не терпящий возражений и препирательств, Вэй Усянь был готов отдать и сделать что угодно. Ему нравилось то, как Лань Чжань доминировал над ним, нравилось чувствовать дрожь в груди от строгого голоса и грубых движений возлюбленного. Поэтому он, ни секунды не задумываясь, стащил с плеч ненужный предмет гардероба и швырнул его в неизвестном направлении.       Бёдра, обтянутые тонкими чёрными брюками, дернулись вперёд, руки обхватили широкие плечи Лань Ванцзи, а из груди вырвался сладкий стон, когда Вэй Усянь ощутил приятное трение своего члена о достоинство супруга. Лань Чжань резким движением руки притянул голову Вэй Усяня к своему лицу, обдавая горячим дыханием его пухлые губы и оставляя ладонь тяжело покоиться на шее мужчины.       — Лань Чжань, сделай это уже, — недовольно пробубнил Вэй Ин, не имея возможности ни дотянуться до чужих губ, ни отстраниться, потому что ладонь мужа держала его крайне крепко.       А Лань Чжань безмолвно игрался, наслаждался своей властью и всё вглядывался в металлические глаза Вэй Ина, которые уже заполнила дымка похоти и безудержного желания.       Вэй Усянь, однако, не мог так долго ждать, поэтому он бессовестно и совершенно не по-мужски захныкал, зная, как это действует на Лань Ванцзи. Тот же ещё больше нахмурился, ладонь его переместилась на переднюю часть шеи Вэй Ина и сжалась. Губы Вэй Усяня захватили в плен тонкие губы Лань Чжаня: они грубо впились в мягкую плоть, горячий язык проник в рот, оглаживая стенки нёба и зубы.       Ректор давил всем своим существом, окончательно лишая Вэй Ина воздуха, он как будто пил его, высасывал всю его осознанность, затуманивая рассудок. Вэй Усянь обожал поцелуи своего мужа, потому что они доводили его до того состояния, когда ни о чём не хотелось думать, а только отдаваться своей страсти и любви.       Сентябрьское оранжевое солнце ласкало их лица, но горели они совсем по другой причине. Из-за долгих поцелуев губы обдавало жаром, который медленно проникал глубоко внутрь тела, поселяясь где-то около бешено колотящегося сердца. В голове Вэй Ина сейчас царил непроглядный дурман, пленяющий последние остатки разума. Лань Чжань сводил его с ума.       Бёдра Вэй Усяня плавно двигались, создавая приятное трение, пока их хозяин страстно обследовал лицо своего возлюбленного. Лань Чжань же медленно и изящно опустил большие ладони на сочные ягодицы Вэй Усяня, накачанные в то ли любимом, то ли ненавистном тренажёрном зале, и сжал их, тем самым вынудив своего мужа издать громкий стон.       Вэй Ин запрокинул голову назад, выгнувшись всем телом, и томно прикрыл глаза, закусывая нижнюю распухшую губу. Лань Ванцзи обожал этот возбуждённый образ своего мужчины, ведь тот являлся самой настоящей ходячей эстетикой, горячей и дикой, как горный огонь.       — Лань Чжань, Лань Чжань, Лань Чжань… — громко залепетал Вэй Усянь, когда мужчина начал выцеловывать его удачно открывшуюся шею так страстно, словно пытался отыграться на нём за ранее испытанные подобные ощущения. — Так больно, но так хорошо! Эти следы будет сложно скрыть от моих подопечных…       — Вэй Ин, — Лань Чжань на мгновение оторвался от бархатной кожи мужа и строго посмотрел в его глаза, крепче сжав ладони на чужой талии, — никому нельзя их видеть.       — Я знаю, но…       — Никому, кроме меня, — перебил его Лань Чжань и вновь припал к шее, на которой уже красовалось несколько кроваво-красных отметин. Скоро они нальются фиолетово-синим цветом, но всё равно будут выглядеть крайне гармонично на бледной коже Вэй Усяня, словно лепестки фиалок, покрытые ранним снегом.       — Ты такой ревнивец, Лань-гэгэ, — недовольно протянул Вэй Усянь, дуя пухлые губы, потемневшие на один тон после горячих поцелуев, а после хитро улыбнулся, обвивая руками мощную шею мужа. — Но мне это нравится.       Прикрыв в блаженстве глаза, Вэй Усянь навалился всем своим телом на торс Лань Чжаня и запустил пальцы, увитые кольцами, в его длинные волосы. Лань Ванцзи нежно выцеловывал тайное местечко около уха, из-за чего Вэй Ин не смог сдержать стон удовольствия. Всё-таки Лань Чжань был прекрасно осведомлён обо всех эрогенных зонах своего мужа.       — Лань Чжань, мне так жарко! — Вэй Усянь вновь не удержался от хныканья, недовольно поджав губы. — Сделай с этим что-нибудь!       В ответ он получил лишь тихое «мгм».       Внезапно они сменили позу: теперь Вэй Ин, крепко обвивая ногами торс мужа, лежал спиной на мягком диване, растерянно разглядывая заострившиеся черты лица возлюбленного. Лань Чжань же навис над ним, уперевшись сильными руками в обивку, и прожигал его расплавленным золотом, в котором скопилась всепоглощающая похоть.       — Ах, гэгэ, я так сильно влюблён в тебя! — неожиданно произнёс Вэй Ин и, вытянув правую руку вверх, нежно коснулся ей щеки Лань Чжаня.       — Сильнее, чем звёзды любят темноту, — тихо ответил ему мужчина и вновь приник к любимым губам, не в силах больше сдерживаться.       Благодаря широкому и мягкому сиденью дивана Вэй Усяню было вполне комфортно на нём лежать, словно Лань Чжань выбирал и покупал его именно для таких целей. Эта мысль озорным кроликом проскакала в голове профессора физики, и он улыбнулся в поцелуе.       Не отрываясь от желанных губ, Лань Ванцзи ловко расстегнул рубашку мужа, стянул её с широких плеч и уже хотел скомкать и отбросить куда-то в сторону, как крепкая хватка на запястье остановила его. Вэй Усянь отстранился и неожиданно строго посмотрел на мужчину, взволнованно произнося:       — Лань Чжань, подожди!       Под недоумённый взгляд ректора он вытащил из нагрудного кармана уже немного помявшуюся плотную карточку и осторожно её погладил. Лань Чжань нахмурился.       — Вэй Ин, что это?       — Секрет!       — Вэй Ин!       — Секрет-секрет! — Вэй Усянь звонко засмеялся. — Расскажу после того, как гэгэ поможет мне с этим! — и ткнул в свой пах, изнывающий от желания.       К Лань Чжаню вновь вернулось то страстное выражение лица, что так обожал Вэй Ин. Ректор осторожно забрал из чужих рук фотокарточку, с откровенной честностью даже не взглянув на неё, и положил на журнальный столик. Потом всё-таки отбросил ненужную рубашку в сторону и вновь припал к уже и так весьма истерзанной бледной шее.       Ловкие руки Вэй Усяня жадно раздевали Лань Ванцзи: он быстро избавился от глупого галстука, дорогого пиджака и хлопковой белой рубашки, что так долго не давала насладиться прекрасным телом. Лань Чжань будто был слеплен лучшим в этом мире скульптором, к которому во сне пришёл сам Аполлон. Сильные накачанные руки, широченные плечи, мощная грудь и невозможно твёрдый полный набор кубиков пресса. Что такого в прошлой жизни сделал Вэй Усянь, чтобы в этой получить земного Бога?       Однако сам Вэй Усянь тоже был неплохо сложён: его тело было немного худощавым для мужчины, но жилистым и всё-таки достаточно мускулистым. Его изюминкой были хоть и узкие, но сильные и крепкие бёдра, а также упругие ягодицы, которые он с таким трудом накачивал, приседая с тяжеленной гирей в руках.       — Ты такой красивый, Лань Чжань, — Вэй Ин всё никак не мог остановить поток комплиментов в сторону мужа. — Такой красивый и только мой! — не удержавшись, ревностно сжал пальцы на крепком бицепсе левой руки Ванцзи.       — Только твой, — послышался невесомый шёпот на ухо.       Не прекращая то нежных, то страстных поцелуев, мужчины избавились от прочей одежды и обуви, оставшись лишь в тонких боксерах. Вэй Усянь отстранил правую ногу от крепкой талии мужа и, немного вытянув её, дотронулся кончиком ступни до внушительного достоинства Ванцзи, лукаво улыбаясь.       — Лань Чжань, ты такой твёрдый, потому что я слишком красив и горяч?       — Идеальный, — хрипло ответил ему Ванцзи, сжимая желваки из-за давления на свой возбуждённый член.       — Ах, Лань Чжань, разве ты не знал, что именно тебя в университете все называют идеальным? Думаю, мне нечем тягаться с тобой, — Вэй Усянь нежно провёл подушечками пальцев по чужой гладкой скуле, а после обнажил белоснежные клыки, кривя губы в похотливой ухмылке. — Мой идеальный господин Лань, когда же ты уже приступишь к делу и вставишь мне свой большой член прямо туда? Или сегодня мне стоит ожидать от тебя лишь поверхностные ласки?       Он специально провоцировал, доводил до той самой точки невозврата, когда Лань Чжаня уже ничего не сможет остановить. Знал, что эти грязные разговоры неплохо так возбуждают его мужа, хотя тот даже под самыми страшными пытками никому и никогда в этом не признается. Не в этой жизни.       Вэй Усянь припал губами к чужому слегка порозовевшему уху и горячо зашептал, словно демон-искуситель:       — Давай же, гэгэ, возьми меня полностью, без остатка, выпей моё возбуждение и насладись им. Оттрахай меня так, чтобы я потом даже стоять не мог.       Это конец.       Кажется, где-то случился взрыв ядерной бомбы. Наверное, это закончилась небезызвестная выдержка ректора.       Лань Ванцзи резко схватил Вэй Усяня ладонью за заднюю часть шеи и грубо припечатал его тело к мягкой обивке дивана. Его взгляд будто бы искрился и горел, губы были плотно сомкнуты. Рука полностью переместилась на кадык Вэй Ина, легонько, но ощутимо сжимая, из-за чего тот смог выдавить из себя лишь сиплый стон, в котором отчётливо слышалось «О, да-а-а, продолжай!». Лань Ванцзи знал, что любит Вэй Усянь в постели и где находились все его слабые места, и умело этим пользовался.       Он немного грубовато стащил с мужа боксеры и раздвинул его колени, открывая доступ к покрасневшему от возбуждения члену. Левая ладонь всё ещё давила на шею, пока правая блуждала по полностью оголённому телу, иногда оставляя небольшие синяки. Лань Чжань очень хотел сделать так много всего грубого и жестокого, хотел показать всю свою силу в постели, но сдерживал себя, чтобы не навредить возлюбленному.       — Лань Чжань, — когда Вэй Ин прохрипел имя мужа, хватка на шее немного ослабла, и мужчина вдохнул побольше воздуха. — Мы уже трахались сегодня утром, поэтому я растянут и чист.       Глаза ректора налились ещё большим желанием: видимо, он вспомнил их утреннее занятие любовью. Перед работой Вэй Усянь нагло прилип к Лань Ванцзи в дýше, хотя сам был там всего пятнадцать минут назад. Они просто не смогли противостоять возбуждению, накрывшему их, как волны в океане. Поэтому сейчас мужчины могли спокойно наплевать на растяжку, не тратить на неё время и силы. Хотя, на самом деле, Вэй Усянь обожал фингеринг, который ему частенько дарил Лань Чжань в длинных обеденных перерывах, пока студенты, ни о чём не заботясь, наслаждались достаточно вкусной едой из местного буфета.       Полностью отстранившись от мужа, Лань Ванцзи встал, а после наклонился и достал с полочки под журнальным столиком небольшую чёрную коробку, которую даже нельзя было заметить невооружённым взглядом. Нетерпеливо скинув с неё крышку, он в следующее мгновение вытащил блестящий квадратик, и Вэй Усянь, приподнявшийся на локтях, не смог сдержать дерзкой улыбки.       — Так-так, Лань Чжань, — Вэй Ин закусил опухшую и раскрасневшуюся нижнюю губу, — и давно ты планировал заняться со мной сексом в своём благородном и девственно чистом кабинете?       Ладонь Лань Ванцзи, держащая презерватив, невольно сжалась в кулак, из-за чего блестящая обёртка немного помялась, а сам ректор сквозь зубы процедил:       — Бесстыдник.       — Кто из нас ещё больший бесстыдник, гэгэ? — весело хихикнул Усянь и запустил пальцы в свою немного растрепавшуюся после страстных ласк шевелюру. — Не я же храню контрацепцию в своём кабинете!       — Потому что у тебя нет кабинета, — мигом успокоившись, тихо произнёс Лань Чжань, открывая презерватив.       Он стянул с себя боксеры, которые уже плохо скрывали его внушительное возбуждение, и протянул тонкий латекс Вэй Усяню, безмолвно приказывая одним лишь горящим взглядом. Вэй Ин же принял позу лотоса и, прежде чем помочь своему мужу, ласково провёл по его члену свободной ладонью, задевая металлическими кольцами чувствительную кожу. Лань Чжань не сдержал шумный выдох, особенно, когда пальцы Вэй Усяня сжались на его достоинстве.       Ещё немного поводив нежной ладонью по чужой горячей плоти, Вэй Ин всё-таки осторожно натянул на неё презерватив и, наконец, поднял затуманенные желанием глаза на своего мужа. В его груди разливались горячее тепло, всепоглощающая нежность и дикая, необузданная страсть при одном лишь взгляде на это идеальное, благородное лицо. И снова в его голове возник вопрос: за какие такие заслуги ему досталось это земное божество?       Вэй Ин вновь лёг на спину, когда губы Лань Чжаня стали выписывать на его бледной коже непонятные узоры. Как искусный художник, последний тщательно ласкал каждое чувствительное место, получая в благодарность медовые стоны. Оба уже изнемогали от возбуждения, которое, казалось, достигло самого пика. Уделять ещё больше времени пусть и приятной, но весьма затянувшейся прелюдии было не в их силах.       Лань Ванцзи шире расставил красивые ноги Вэй Ина в стороны, придерживая их за бёдра, и пристроился распухшей головкой к судорожно сжимающейся дырочке мужа. Медленно проникнув вовнутрь всего лишь на несколько жалких сантиметров, он замер, внимательно вглядываясь в серебряные глаза Вэй Усяня. Тот, как бы поддерживая и принуждая действовать дальше, положил ладони на чужие широкие плечи и нежно провёл по ним, наслаждаясь приятной на ощупь, гладкой кожей.       — Гэгэ, я готов, — выдохнул Вэй Ин, всё-таки замечая некую скованность и нерешительность в движениях Ванцзи.       Казалось, его слова стали неким спусковым крючком, красной большой кнопкой с надписью «Не нажимать!», потому что в то же мгновение Лань Чжань вошёл в него на полную длину! Вэй Усянь, не сдержавшись и резко расширив глаза, раскрыл рот, из которого раздался громкий стон, перемешанный с хрипом. Его грудь заходила ходуном, благо, Лань Чжань более не совершал никаких резких движением, словно обратившись нефритовой статуей.       — Г-гэ… — жалобно сорвалось с губ Вэй Ина, а по его виску скатилась одинокая слеза. — Лань Чжань, прошу, не будь таким резким, иначе я долго не продержусь!       Стоит сказать, что говорил он не только о боли, но и о возбуждении: кто же знал, что всеми обожаемый профессор физики, имея столь низкий болевой порог, являлся самым настоящим мазохистом?! Воистину Вэй Усянь умел удивлять!       Как будто извиняясь, Лань Чжань нежно прошёлся по ещё более побледневшим щеке и виску губами, сцеловывая солёную дорожку, и снова впился пусть и осторожным, но ощутимым поцелуем в вишнёвые губы мужа, начиная медленно двигать бёдрами.       Поначалу Вэй Усяню всё ещё было больно и тяжело ощущать толчки Лань Чжаня, пока тот не сменил немного угол проникновения, идеально зная, куда стоит бить возбуждённой головкой. Трение о простату, ласковые поцелуи, горячее тело — всё это так сильно распаляло Вэй Ина, что он почти что задыхался. Его пальцы сами по себе вплелись в распустившиеся длинные пряди Лань Ванцзи, при особенно сильных толчках жёстко на них сжимаясь.       Вэй Ин не скупился на громкие стоны и вздохи, не в силах сдерживать ещё и рвущиеся наружу короткие фразы:       — Л-лань Чжань… Да! Д-да… Вот так! Сильнее! Быстрее! Ах!..       Зубы Лань Чжаня продолжали страстно терзать доступные участки кожи Вэй Усяня, словно кисточкой оставляя ярко-бордовые следы на бледном бархатном полотне. Его движения с каждым словом, с каждым вздохом и ахом Вэй Ина становились всё жёстче, резче, быстрее. Он вбивался в податливое тело, иногда издавая несдержанные рыки. Его крепкие руки с силой сжимали узкую талию Вэй Усяня, оставляя на ней синеватые следы от длинных пальцев.       Вэй Усянь выгибался и выдавал уже нечленораздельные звуки, всё ещё не решаясь опустить руку на собственный половой орган, боясь, что сразу кончит от столь ярких и сильных ощущений.       Неожиданно широко распахнув глаза и крепко сжав на правой руке Лань Чжаня бицепс, он заставил его остановиться, а после, не сдержав наглой ухмылки, резко поменял положение их тел местами, прилагая максимум силы и ловко усаживаясь на бёдрах мужа. Член Ванцзи всё ещё находился в нём, и из-за такой позы тот вошёл ещё глубже, в силу чего Вэй Ин, не сдержавшись, охнул. Но вскоре он вновь нацепил на лицо ухмылку демона-искусителя, наклонился ближе к лицу Лань Чжаня и сладким, немного охрипшим голосом протянул:       — Лань Чжань, позволь объездить тебя.       И без того немногословный, Лань Ванцзи будто бы потерял дар речи. Нет, они и раньше пробовали такую позу, и не раз, просто вид растрёпанного, возбуждённого, совершенно расхристанного и неимоверно сексуального Вэй Усяня произвёл на мужчину огромное впечатление. Казалось, та страсть, что загорелась в его груди ещё с большей силой, сейчас просто-напросто испепелит все его внутренние органы, а сердце превратит в жидкое золото, которое после потечёт по его закаменевшим венам.       — Прекрасен… — не сдержал единственного слова Лань Чжань, сцепляя руки на талии мужа.       Вэй Усянь, весьма польщённый таким искренним комплиментом, выпустил короткий стон, прикрыв глаза, и, наконец, начал двигать своими бёдрами, уперевшись ладонями в накаченную грудь Лань Чжаня.       Медленные, тягучие, словно самая горячая патока, движения заставили член Лань Ванцзи как будто ещё больше увеличиться внутри Вэй Ина. Мужчины застонали в унисон, а через мгновение, более не в силах сдерживаться, Вэй Усянь кончил, так и не притронувшись к собственному достоинству. Его сперма влажными пятнами осталась красоваться на прессе Лань Ванцзи, и этот порочный вид окончательно заставил Вэй Усяня задвигаться с утроенной скоростью. Ему хотелось излиться полностью, наконец-то опустошить себя, отдаться жалящему похуже сычуанского перца возбуждению.       Спустя несколько толчков, Вэй Усянь, несдержанно дрожа всем телом, бессильно опустился на грудь Лань Чжаня. Тот, видя, в каком состоянии находится его супруг, вновь осторожно перевернул его на спину и самостоятельно задвигался в горячем теле, жмуря глаза от тесноты желанного нутра.       В конце концов, Лань Ванцзи, с губ которого сорвалось тихое, но такое хриплое и возбуждённое «Вэй Ин!», не выходя из любимого тела, кончил, наполняя презерватив густой спермой и также тяжело дыша.       Спустя долгих две минуты, тянущихся словно самая скучная лекция в жизни Вэй Усяня, Лань Чжань вытащил из мужчины уже весьма опавший член и стянул с него влажный презерватив, метко кинув его в стоящую около журнального столика урну. Вэй Усянь же, полностью выдохшись, еле-еле нашёл в себе силы, чтобы перевернуться на живот, уткнувшись лицом в сгиб локтя и прикрыв глаза. С губ невольно слетел сиплый стон: поясница после столь тяжёлой позы наездника невозможно сильно болела, а шею опаляли багровые укусы и засосы.       — Лань Чжань, ты неплохо измотал меня, прими мои поздравления! — всё-таки смог он выдавить из себя полнящиеся радостью и удовольствием слова.       Вместо ответа его мягко накрыли нежными объятиями со спины, согревая. Мужчины удобно улеглись на широком диване, не обращая внимания на наготу и липкость тел. Лицо Лань Ванцзи зарылось в угольные пряди, пахнущие яблоком. Мужчина прошептал:       — Люблю тебя.       — Сильнее, чем цветы любят солнце, — нежно закончил фразу Вэй Усянь и, повернувшись лицом к мужу, приник к любимым губам, медленно, но так сладко целуя.       Однако спустя мгновение, будто бы что-то вспомнив, он встрепенулся, выпутываясь из цепких горячих объятий мужчины, и осторожно сполз с дивана. Тихонько постанывая и держась левой рукой за поясницу, Вэй Усянь добрался до журнального столика, на поверхности которого лежала картинкой вниз небольшая фотография. Приглядевшись, он с удивлением заметил, что на ней восседает его драгоценный кузнечик, шевеля тонкими усиками.       — Гусеница! Ты как тут оказался?! — Вэй Ин аккуратно посадил насекомое на свою ладонь, быстро оглядывая одежду, лежащую на полу, в поисках коробочки. — Если я тебя потеряю, как первокурсники усвоят тему?       Всё-таки отыскав жилище кузнечика, мужчина засунул его туда, плотно закрывая крышечку. Видимо, Гусеница сбежал, когда они с Лань Чжанем страстно раздевались, не обращая ни на что внимания.       Украдкой посмотрев на мужа, Вэй Усянь буквально обомлел и невольно схватился за сердце, узрев то, каким нежным и мягким взглядом одарил его в ответ Ванцзи. Профессор физики не сдержал влюблённой улыбки.       Ловко схватив фотографию кончиками пальцев, он вновь забрался на диван, спиной приникая к крепкой груди мужа и устраиваясь головой на широком плече. Сильные руки сложились на его плоском животе, где слабо виднелись кубики пресса. В зале Вэй Усянь никогда не уделял ему большого внимания, делая упор на ноги и ягодицы.       — Лань Чжань, смотри, какой ты тут миленький!       Вэй Ин держал фотографию, на которой был изображён Лань Ванцзи в детские годы. На фоне огромного белоснежного лайнера маленький Лань, одетый в бело-голубой матросский костюмчик и забавную бескозырку, с крайне серьёзным для детского лица, ещё не лишённого милых щёчек, выражением держал в руках большущую ракушку и игрушечную подзорную трубу.       — Теперь я буду носить эту фотографию в бумажнике! — взбудоражено хихикнул Вэй Усянь.       Лань Ванцзи нахмурился, как-то слишком резко и ревностно (?) выдернул из чужих рук фото и швырнул его в неизвестном направлении.       — Лань Чж… — хотел было возмутиться Вэй Усянь, но был прерван страстным, глубоким поцелуем в губы. Из его головы тут же вылетели все мысли.       Целуясь, шепча всякие сладкие нежности друг другу на ухо и греясь в объятиях, мужчины так и не услышали тихий стук в дверь и слова, сказанные немного озадаченным и взволнованным голосом:       — Брат, ты не видел моих мармеладных червячков?