***
В том году, Юнги, чтобы разбавить картинку за окном, принял предложение друга поехать к его дедушкам в Пусан. Приехав, они тут же побежали на речку через поле, где паслись коровы да лошади. Остановившись, чтобы сфотографироваться для инстаграма со всеми неизвестными городским жителям цветами, Юнги и Джин не заметили, как подошли ближе к скоту. Собрав букет из полевых цветов побольше, Мин разогнулся, радуясь находке, став размахивать букетом в воздухе, подзывая друга к себе. — Сокджин! — крикнув, блондин интенсивнее замахал букетом. — Иди сюда! — смеясь, как ребенок, вдруг, восемнадцатилетний сеульский парень застыл на месте, чувствуя что-то скользкое, противное и шершавое на своей руке. Резко повернувшись, Юнги столкнулся глазами с мордой, которая с аппетитом жевала свежесобранный вкусный букет. Выпучив глаза, которые вот-вот выпали бы из орбит, резко завизжал, что кажется на другом конце планеты отразилось эхо. Дав деру со всех ног, Мин зажал кулак так сильно, что половина букета до сих пор осталась в руках испуганного омеги. А парнокопытное тупое что ли? Если с ним решили поиграть, оно не хуже кота побежит за вкусняшкой. Носясь по всему полю от огромной туши, Юнги бежал до тех пор, пока с закрытыми глазами полными слез, он не наткнулся о что-то, что потом оказалось грудью симпатичного альфы. — Аккуратнее нужно быть, — подняв упавшего с земли, Чонгук посмотрел на омегу оценивающим взглядом. — Теленка испугался, городской? — Это бык! — спрятавшись за спиной мужчины, блондин лишь сильнее завыл. — Это теленок, — закатив глаза, альфа погладил поросшее животное по голове. — У него нет рогов, это даже ребенок знает. — Он хотел меня съесть! — Больно ты ему нужен, — посмотрев через плечо на трясущегося от страха мальчишку, Чон лишь ухмыльнулся. — А может я попробую и мы проверим? — Извращенец! — оттолкнув мужчину от себя, но в итоге оттолкнувшись от него сам (потому что такую глыбу сдвинуть Юнги точно не в силах), побежал обратно к Сокджину, который уже почти добежал до него сам. Так и началась история любви двух людей, живущих в разных мирах. Предложение Юнги Чонгук сделал спустя месяц знакомства в поле при свете луны, когда смущённый голый омега млел под взглядом своего похитителя. В прямом смысле. Выкрав Мина из дома Джина, Чон повел его туда, где все начиналось, чтобы отдать руку и сердце, а так же попросив его в ответ. Но, поддавшись эмоциям, Юнги полез на жесткого характером фермера в порыве чувств. А Чонгук не железный. Особенно при виде вот этих вот молочных ягодиц. Совсем. После знакомства с родителями будущего мужа, Юнги понял, что если он тут останется, то будет Золушкой 2.0. А он привык к «цивилизации»! Никаких бутиков, супермаркетов, даже ноготочки сделать негде! Разве что с курами в курятнике яйца высиживать, да с дедушками на лавке молодежь обсуждать. Не к такому он готовился все восемнадцать лет. Рос как комнатный цветок под куполом заботы родителей и няни. Угораздило же в колхозника влюбиться! Юнги тогда собрав всю свою гордость в кулак, пришел в дом к Чонам и... И был шокирован. Да. После всего представления о разваливающихся стареньких домах из соседней деревни, он увидел коттедж. Новенький, отстроенный пару лет назад большой дом. На участке, который был достаточно большим, расположились баня, огород, несколько парников, курятник и бассейн. Не веря своим глазам, Мин осматривал хоромы будущего мужа не скрывая удивления. — Чему ты удивляешься? — слегка возмущенно шепнул Чонгук на ухо блондину. — Я тебя по сеновалам таскал, чтобы романтичным казаться, а не потому что мне тебя некуда было привести. — Ты правда тут живешь? — повернулся к альфе улыбающийся, как маленький ребёнок, Юнги. — Нет. — Чего?.. — Я живу в Пусане, тут я родился и здесь живут мои родители, — не меняясь в лице, Чон продолжил считывать быстро меняющиеся эмоции на лице омеги. — ТЫ ЖИВЕШЬ В ПУСАНЕ?! — шокировано заорал на весь двор, пугая не только кур, но и соседских собак. — Ты издеваешься?! — Не кричи, ты многого обо мне еще не знаешь, но это уже не важно, — схватив за руку, он повел юного омегу в дом своих родителей. На первый взгляд, Юнги показалось, что он попал в дорогой отель, где вот сейчас к тебе подойдет персонал и принесет шампанское в знак приветствия. Все было отделано в пастельных тонах, панорамные окна пропускали свет в каждую щелочку огромного дома, а на стенах висели пейзажи, выполненные маслом. Омега не мог поверить, что находится в нескольких сотнях километров от Пусана. Сию чудесную картину дополнили хозяева дома. Спустившись изящной походкой со второго этажа, омега, который на вид выглядел чуть старше избранника Юнги, подошел к гостям, тут же улыбаясь, приветствуя. — Добрый день, — заключая в объятия будущего родственника, стройный блондин сжал Юнги в тисках. — Здравствуйте... — неловко приобняв, омега посмотрел на альфу боковым взглядом. — Вы брат Чонгука? — Брат? — отстранившись от Юнги, блондин посмотрел сначала на городского, затем на Чона, который готов был уже засмеяться, но сдерживал себя изо всех сил. — Муж. Он тебе не сказал? У нас гарем. Шокированный Юнги лишь как рыба на суше стал открывать рот, не в силах произнести даже слова. Сделав шаг назад, он почувствовал, что стоит на чем-то мягком. Медленно повернув голову, он встретился, нет, не с мордой теленка, а с грудью высокого мужчины. Что за привычка натыкаться на людей, точнее на высоченных альф? Юнги метр с кепкой, поэтому это его предназначение. — Ты мне на ногу наступил, — не выражающий никаких эмоций, взрослый мужчина посмотрел вниз на Юнги так, будто он стоял на несколько этажей ниже. Шарахнувшись от альфы, как от огня, испуганный такой ситуацией омега даже не знал куда податься, окруженный адским треугольником. — Пап, хватит его пугать, — закатив глаза, Чонгук притянул паренька ближе к себе, смотря на улыбающегося во все тридцать два, папу. — Это мой папа — Чон Чимин, а это отец — Чон Намджун. Юнги стало так стыдно, что он готов был сквозь землю провалиться, лишь бы не стоять перед родителями будущего мужа, как истукан, и в голове не проигрывать всю ту историю, которую он уже вообразил себе после слова «гарем». — Здравствуйте... — повторил, не зная даже что и сказать. — Мин Юнги. — Проходите, чего стоять. Юнги тогда три дня провел в доме родителей Чонгука. Никто его не заставлял работать, но и омеге от этого было не по себе. Хоть и в доме был бета, который помогал хозяевам по огороду и кухне, все были при деле. Чимин хлопотал на огороде в ягодных грядках, а после занимался росписью картин на лужайке перед домом. Намджун пропадал в мастерской, и хоть оттуда время от времени доносились маты, которых Юнги в жизни не слышал, все же работа кипела. Чонгук помогал отцу, а после водил омегу на рыбалку, которую он в жизни не забудет и пойти вновь не осмелится, а еще водил в лес, где рассказывал о грибах и диких ягодах, о чем вскоре Чон и сам пожалел. Ребенок совсем. Все было ничего, пока Чимин не заговорил о внуках. Намджун, конечно, же поддержал мужа, кивая на каждое высказывание. Жить они хотели все вместе на свежем воздухе, от которого Юнги уже воротило. Он молчал до тех пор, пока Чимин не пошел и не договорился с местным «молочником», чтобы он взял городского жителя на обучение и в будущем на работу. Пришел омега в коровник ради приличия, но когда увидел эти огромные глазища, смотрящие со всех сторон на гостя, испугался, и побежал так, что пятки сверкали через то же поле, где встретил Чонгука в первые. — Я не буду там работать! — с визгами прибежал омега домой. — Они огромные! Страшные! Вонючие! — Что случилось? — выйдя из кухни в гостиную, Чимин вытирал руки вафельным полотенцем. — Чонгук! — игнорируя старшего, блондин продолжил звать альфу. — Что случилось? — выйдя из спальни, Чонгук прервав разговор, убрал телефон в задний карман джинс. — Как работа? — Я не пойду больше туда! — Кроха, —спустившись к насупленному омеге, Чон приобнял готовящегося разреветься на месте Юнги. — Пойдем вместе, я тебя научу. Ладно? Приехав вновь на ферму, альфа стал показывать восемнадцатилетнему омеге, как работать с коровами. — Подойди, не бойся, она тебя не укусит, — похлопав по стульчику рядом, Чонгук стал подзывать к себе блондина, который, натянув футболку до носа, пытался спасти глаза от едкого запаха. — Иди сюда. Сев на место рядом с мужчиной, Юнги только протянул руки к вымени, как пятнистое чудо, махнув хвостом, поприветствовало омегу шлепком по лицу. — ВСЕ! С МЕНЯ ХВАТИТ! У ТЕБЯ ОТЛИЧНО ПОЛУЧАЕТСЯ, ВОТ И ЗАНИМАЙСЯ ЭТИМ ВСЮ ЖИЗНЬ! — развернувшись, обиженный на всех парнокопытных мира, Юнги побежал куда глаза глядят, лишь бы побыстрее отмыться от зловонного запаха. В тот же вечер, Чонгук, собрав семью за столом, решил, что жить всем вместе будет плохим решением. Юнги, хоть и не белоручка (нет, все же белоручка), но жить здесь он не сможет. Свалившийся на голову блондин, стал центром и смыслом жизни Чонгука. Возможно, омега слегка капризный, упертый, привыкший к повышенному комфорту ребенок, но, за глаза, в которых отражались все звезды этой галактики, за неподдельные эмоции и искреннюю любовь, Чонгук готов был продать душу Дьяволу дважды. Терять он его точно не хотел. Уехав с Юнги на рассвете, Чонгук обещал, что будет навещать родителей, на что был дан уговор, приезжать без «ошибки всей твоей жизни». Чимину не понравился Юнги. Он считал, что этот ребенок испортит его младшему сыну всю жизнь. Только на деньги и повелся. Поэтому даже не приехал на свадьбу, которую молодые сыграли через месяц. Чонгук обиделся на папу, но все же понимал, что Юнги не обязан нравится его родителям, им с ним не жить. Да?***
— Котенок, тебя ждет Тэхён, вы же оба пузатые ходите, вам будет о чем поболтать, — пристегивая Юнги, Чонгук вновь целует большой живот омеги. — Тем более врач сказал, что есть риск преждевременных родов, а тебе с сыном еще месяц ходить как минимум. — Знаю я вашего Тэхёна, — фыркает надутый блондин, роясь в сумке, чтобы найти припрятанную шоколадку. — Об ахуенном ежедневном сексе с Хосоком рассказывать, да о том, как Ёнмун рос и чтобы я готовился к определению болезней ребенка по разновидностям криков и какашек, — передергивается Юнги, открывая чупа-чупс (до шоколадки не добрался), довольно сунув тот за щеку. — Я уже взял выходные на две недели, так что едем к родителям, — тыкнув пальцем в надутую щечку, Чонгук улыбнулся, разворачивая машину в сторону трассы. — Вещи я уже собрал. — Он уже и вещи собрал, — ноет беременный омега, разваливаясь в кресле. — Где мой смузи?! Ноги так болят! — Сию секунду, мой беременный пельмешек, — смеется. — Еще раз я услышу это вот, я тебе в жизни не дам, будешь рукой справляться до конца своих дней, — пытаясь пнуть смеющегося альфу ногой, блондин лишь запыхался, быстро оставив попытки мести. — С тебя еще кимпаб с лососем.***
Проезжая различные кофейни и бутики, Юнги с тоской всматривался в витрины магазинов, с грустью потягивая из трубочки свежеприготовленный мандариновый смузи. Нет, Юнги не падок на дорогие подарки, никогда не требовал бриллианты и вещи от кутюр. Он просто любит эту атмосферу, никогда не засыпающий мегаполис, шум улиц, что прощаться с этим всем, даже на пару дней, трудно. Особенно трудно встречаться с Чимином, который ни разу не позвонил Чонгуку в его присутствии. Как он вообще согласился принять его на несколько недель у себя в доме, терпеть. Наверное, надо внука. Да, точно. Ради продолжения рода семьи Чон. — Привет, пап, — выйдя из машины, Чонгук быстро приобняв Чимина, побежал открывать дверь неуклюжему шарику, который пытался сам вылезти из машины («самостоятельный и независимый», как говорится). — Подожди, — спустив блондина с внедорожника на землю, Чонгук заметил недовольное лицо мужа, тут же предвещая сгущение тех самых туч между двумя его любимыми омегами. — Меня тошнит, — искривив губы, Юнги стал прокручивать кольцо на безымянном пальце левой руки. — Не так прямолинейно же, — скрестив руки на груди, встал перед ним такой же недовольный Чимин. — Хоть бы проявил уважение. — Меня реал... — резко повернувшись к мужу, Юнги обфонтанил дорогой пиджак альфы, который только утром гладил на работу (что было для Чонгука удивлением). — Только не плачь, — поджав губы, Чонгук замер как истукан, смотря на побагровевшее лицо Юнги. — Не плачь. Все хорошо... Кукареканье петуха в четыре часа утра было бы благословением для ушей жителей деревни. Рев коров в стойлах был бы симфонией. Но им достался Чон Юнги с нестабильной нервной системой, гормонами и по-детски невинным характером, который сейчас стоит и ревет, потому что облевал чертов пиджак мужа. Разве должен плакать не Чонгук? Проведя детей в дом, Чимин отправил сына в душ, а сам принялся успокаивать виновника раннего салюта. Посадив беременного омегу на диван в гостиной, попросил бету принести стакан воды и успокоительное. — Я не буду ничего пить, — сквозь слёзы пролепетал Юнги, поспешно вытирая крокодильи слезы, которые ручьями стекали по пухлым щечкам. — Господи, я же тебя не отравлю, — закатив глаза, Чимин стал совать в руки омеги стакан с водой, в котором было разведено несколько капель валокордина. — Пей. Сделав несколько глотков, Юнги почувствовал, что внезапно нахлынувшая истерика стала отступать, принося вслед толчки сына прям под ребра. — Ой, — согнувшись пополам, блондин схватился за живот, жмуря глаза. — Что такое? — испуганный внезапным состоянием истеричного омеги, Чимин быстро схватился за телефон, чтобы вызвать скорую. — Толкается, — развалившись на диване, Юнги откинул голову на подушку, прикрывая глаза. — Беспокойный, вечно суетящийся, прям как ваш сын. — Альфы они все такие, — откинув мобильный на диван, омега сел рядом, смотря на округлый живот. — Почему вы так уверены, что там альфа? — фыркает, поглаживая себя по животу. — Омеги умнее и сильнее альф. — Это правда, но тут альфа, стопроцентно, — откидывая осветленные пряди челки назад, старший Чон, уверенный в своей правоте, довольно вскинул подбородок вверх. — Там омега, — войдя в гостиную, пропахший потом мужчина, мило улыбнулся Юнги, оттирая салфетками руки от машинного масла. — Ты знаешь ставки, дорогой, — даже не посмотрев на мужа, омега растянул губы в странной улыбке. — Не впервой. — Ставлю сотку, — хмурит брови мужчина, посмотрев на насупившегося Юнги. — Там омега, — тыкнув пальцем в сторону живота. — Сто тысяч, да ты богатый, — усмехнулся Чимин, подняв глаза, чтобы подробно изучить каждую морщинку на лице главы семьи. — А мне на маникюр жмотишься! Взвыв, Юнги быстро (насколько это вообще возможно беременным пельмешкам) поднялся на ноги и крехтя, укатился в сторону кухни. Проголодался от нервака такого. — Лелушка, — прошепелявил тихий голосочек. — Я плисол! — уже чуть громче. — Солнышко, — подняв на руки четырёхлетнего ребенка, Чимин стал целовать пухленькие щечки внука. — Где твои несносные родители? — Лазглусают масыну, — улыбнувшись своей фирменной улыбкой (которую явно перенял от отца), Ёнмун перешел в руки деда, который тут же стал вертеть и подбрасывать мальчика как куклу. — Чимин, — зайдя в дом, Тэхён сразу же наткнулся на блондина. — Доброе утро! — Какое утро? — цокнул старший. — Двенадцать дня. Не могли раньше приехать? — Ёнмун долго спал, я не хотел его будить, — пожимает плечами, быстро проходя на кухню. — Привет, Юнги! Стукнемся животами?! — Тэхён, ты в порядке? — обхватив живот ладонями, блондин попятился назад, уткнувшись затылком в грудь высоченного мужа (конечно же, у Юнги растет только живот, а не ноги). — Это же не боулинг! — Привет, Тэ, — улыбнулся Чонгук, обнимая супруга со спины, нежно поглаживая большими ладонями округлый живот через футболку. — Как поживаете? — Растем, — розоволосый указал на свой живот, который был немного меньше живота Юнги. — Когда за третьим? — послышался голос главного Чона, а после оглушительный смех Хосока и хихикание Ёнмуна. — Дурдом, — мучительный вздох.***
В доме Чонов царил, нет, не покой и благодать, а хлопоты перед праздником. Как принято в деревнях, на малые и большие праздники все семьи собирались у очага, а ближе к вечеру выходили на народные гулянья. Иван Купала — народный праздник. После сытного ужина, все жители той или иной деревни выходили в лес к речке, чтобы разжечь огромный костер и водили хороводы вокруг того самого «полыхающего солнца». Традиции переходили из поколения в поколения. В этой же деревне люди относились с особой ответственностью к этому и другим праздникам, которые переняли от своих предков. Юнги мирно восседал на кожаном кремовом диване в гостиной, пока Тэхён и Чимин готовили праздничный ужин. Юнги вырос в обеспеченной семье, поэтому научиться готовить что-то сложнее того, чтобы поставить варить рис в рисоварку, у него не возникало желания. Поэтому, чтобы не мешаться на кухне, блондин предпочел скрыться от пронзительного взгляда папы мужа на нейтральной территории. — Дядя, посли посмотлим как коров ведут домой? — Ёнмун задергал рукав кардигана Юнги. — Посли! — Правильно, выведи хоть ребенка погулять около дома, — фыркнул Чимин, выходя из кухни прямиком в гостиную. Юнги даже спорить не будет, Чимина лучше не злить лишний раз иначе пострадают не только уши всех членов семьи, но и соседей. Взяв маленькую ручку в ладонь, Юнги почапал из дома, тяжело вдыхая. Ходить с каждым днем становится все тяжелее. Врачи до сих пор не понимают, как такой худенький омега может таскать такого большого ребенка. Юнги не Белла (из сумерек), он не сломается. Во всяком случае он искренне надеется. Выйдя из стеклянных дверей омеги попали на лужайку перед домом, которая была аккуратно пострижена бетой перед праздником. Пройдя мимо высоких вишневых деревьев, они оказались около ворот, за которой (перед калиткой) стояла расписная скамья, явно побывавшая в мастерской дедушки Ёнмуна. Присев, омега вытянул ноги, положив руки на живот. — У тебя такой больсой живот, больсе чем у папы! — малыш тыкнул пальчиком в бок Юнги. — Ты тоже много ешь? Папа постоянно! — Там сидит малыш, — мило улыбнулся Юнги. — И ты там сидел у папы, а потом живот лопнул и ты появился на свет. — Лопнул? — округлил глаза маленький омега. — Как салик?! — Как шарик. — Смотли! — закричал ребенок, вскакивая на скамью, показывая пальцем в сторону, откуда с поля пастух вел коров и телят домой. — Там и маленькие коловки! — Это телята, — с гордостью ответил старший, вздергивая подбородок вверх. Если бы это слышал Чонгук, он бы заплакал от смеха, ведь от этих самых «маленьких коловок» Юнги год назад убегал так, аж пятки сверкали. — Дети коров. — Такие маленькие! — Да, ты тоже вырастешь. Будешь таким же красивым и высоким, как папа. — С лозовыми волосами? — Хоть с синими, — прикрыл глаза, млея под закатом солнца. — Котенок и цыпленок, пойдемте кушать, — выглянув из калитки, Чонгук натянул губы в улыбке, смотря на открывающуюся картину. Подойдя к мужу, Чонгук помог Юнги подняться. Подставив свое мужественное плечо, повел обратно в дом, где на террасе омеги уже накрыли стол. Рядом Хосок с Намджуном жарили шашлыки, аромат которых разлетался по всей округе. Вдыхая запах свежих овощей и поджаренного мяса, блондин уселся в кресло между Чимином и Чонгуком. — Из чего шашлык? — спросил омега, наколов кусок шашлыка на вилку. — Из телятины, — улыбнулся Хосок, нарезая в тарелке ребенка мясо на маленькие кусочки. Из рук Юнги резко выпала вилка. Губы затряслись в предупреждении о скорых осадках. Дыша через раз, блондин поспешил быстро подняться из-за стола. Копошения и усердные старания подняться с кресла привлекли внимания всех присутствующих за столом. — Котенок, что такое? — обеспокоено нахмурился брюнет. — Что болит? — Душа! — кое-как выбравшись из-за стола, омега осмотрел всех присутствующих адским взглядом, оставляющим за собой лишь пустошь и холод. — ЖИВОДЕРЫ! — Началось в колхозе утро, — положив приборы на стол, Чимин скрестил руки на груди. — Что такое, кроха? — поднявшись следом, альфа попытался приобнять насупившегося мужа, но был грубо оттолкнут от себя. — Как вы можете есть маленьких беззащитных телят?! — Телят?? — подхватил малыш, широко раскрывая и без того огромные карие глаза. — Как можно есть их?! — двор заполнил оглушительный рев Юнги. Быстро вытирая непрекращающиеся крокодильи слезы, он услышал плач Ёнмуна, которого, прижав к себе, успокаивал отец. Чон пережил много истерик и срывов Юнги, но из-за шашлыка еще никогда. В начале беременности, омега закатил истерику мужу из-за того, что в три часа ночи требовал клубнику с острова Чеджудо. Но это было еще цветочками по сравнению с тем случаем, когда он захотел мандарины выращенные самим Чонгуком. Альфа тогда был в полном ступоре. Ему бежать за мандаринами или лопатой, чтобы потом самому себе и выкопать могилу перед апатами. Отведя супруга в ванну, Чонгук попытался успокоить омегу ласковыми словами и поглаживаниями по спинке и животу, за что был изгнан из дома со словами «не понимаешь, вот и вали, идиот». Голод — не тетка, пирожка не подсунет. Юнги тоже голодать не собирался, поэтому выйдя на кухню (спустя три минуты, да), стал рыться в холодильнике, чтобы приготовить себе салатик без вреда для коров и всего живого. — Помочь? — подойдя, Тэхён тут же сунул лист салата, который упорно резал Юнги, к себе в рот. — Ты не помогаешь, — недовольно фыркнул младший, пытаясь уже нарезать огурец. — Чего с них, альф, взять, ни выслушать ни успокоить не могут, — опершись руками и облокотившись поясницей о столешницу, розоволосый запрокинул голову чуть назад. — Тридцать лет и не научился. — Хосоку тридцать? — Чонгуку тридцать, — удивленно изогнул бровь Тэ, переводя взгляд на нарезающего салат. — Ты не знал? — ТРИДЦАТЬ?! — шокировано закричал Юнги, уронив нож на доску. — Не знал, — усмехнулся старший. — Что случилось?! — вбегая в дом, альфы не выпустили даже пива из рук. — Тебе тридцать?! — схватив вновь нож, направляя на мужа. — Да, — посмотрев на нож, сглатывая. — Это что-то меняет, котенок? Положи нож. Пожалуйста. — Ты старше меня на одиннадцать лет! — Подожди, ты что даже в паспорт не смотрел? — Тэхён, как самый смелый встав перед маленьким беременным омегой, попытался не засмеяться в голос. — Зачем мне это? — надул губы, злобно зыркая через плечо высокого препятствия на мужа. — Тебе случаем скоро не рожать? Слишком много в тебе кипит гормонов. — Еще месяц, — уже жует помидор, который так и не порезал. — Пошли гулять?! — загоревшись идеей, Тэхён обернулся назад, убедившись, что альфы уже скрылись в беседке. — Сегодня же будут хороводы водить, а еще сплетем с тобой венки, кинем в речку и загадаем желание! Пошли! — Меня Чонгук одного никуда не отпускает. Он даже сейчас из дома работает, — надувшись как шарик (куда еще больше) блондин схватил телефон со столешницы, резко меняясь в лице. — А пошли! Тэхёну два раза повторять не надо. Убедившись, что Ёнмун не плачет и находится в надёжных руках дедушки, схватив Юнги за руку, они потайными путями выбрались из дома. Пять лет назад, когда Тэхён вышел замуж за Хосока, они жили все вместе. Чимин сначала не принимал Кима, посчитав его плохой партией для своего сына. Вскоре, когда появился внук, главный омега сказал, что никогда не был так счастлив. Так они и подружились. Чимин тогда запретил Киму обращаться к нему на вы. — Ты не сердись на Чимина, он просто Чонгука от сиськи своей оторвать не может, — хихикнул розоволосый, пробираясь через заросли кустов. Выбраться им пришлось через заднюю калитку, чтобы не привлекать к себе внимания. Пробравшись через кустарники можжевельника и обойдя высоченный забор, омеги успешно выкатились на главную дорогу деревни. Достав телефон, младший стал писать другу, чтобы тот выходил и составил двум беременяшкам компанию в операции «побег из дурдома». Проходя мимо дома Кимов, Джин выбежал к ним навстречу удивляясь объемам обоих. — Вроде только недавно тебя видел, а живот такой большой стал, — смеется Сокджин, пытаясь поймать момент и погладить живот друга, когда детеныш вновь соизволит пнуть папу на радость Киму. — Посмотрю на тебя потом, — недовольно искривив губы, блондин показательно отвернулся, затаив обиду, потому что каждый прибавленный грамм — трагедия. Юнги никогда не был на деревенских празднованиях, но когда он увидел красивые локации для фотосъемки, душа истинного инстаграмщика запела и пошла в пляс. Омега любит фотографировать. Все что угодно. У Юнги даже есть личный инстаграм, где он делится своими «находками». Не обошло стороной это и Чонгука. Он заставил мужа создать страничку и лайкать все его фотографии. Во время беременности у Юнги поехала крыша. Альфе даже пришлось поставить уведомления и в течение 3 минут после того, как Юнги выставит новое фото — лайкнуть. Иначе... Были слезы, звонки на работу и бесконечная ревность, хотя Чонгуку кроме его котенка никто и не нужен. Юнги знает, но говорит, что это все гормоны. Ага-ага. — Как красиво, — заулыбался омега, осматривая людей в традиционных костюмах. — Даже гирлянды повесили! — Пойдемте плести венки, — обняв беременных спутников, Джин потащил Чонов к сельским омегам. — Еще чего, — хмыкнул Тэхён. — Эти ручки не для работы были созданы, — поднес ладони к лицу Кима. — Купим. «Ну купим, так купим». С беременными лучше не спорить, Сокджин это уже на себе проверил с Юнги однажды. Больше в эту бессмысленную игру он влезать не намерен. Себе дороже. Упаси господи. Подойдя к местным, Тэхён стал уточнять цену, чтобы приобрести всем по венку. А когда вокруг воцарилась тишина, через мгновение всю округу окатило звонким смехом тех мастериц. — Городские, даже в руках никогда нитку с иголкой не держали, — ехидно посмеиваясь, омеги стали переглядываться. — Чего вас сюда занесло непутевых? Идите домой, коль ничего не можете сделать. — Вот змеи, — розоволосый стал потихоньку закипать от такого неуважения. — Вам завидно, что мы самых лучших мужиков отхватили, а вы со своими алкашами в этой дыре остались?! Кроме того, что языками своими змеиными молоть и коров за сиськи дергать, нечего и делать! — Тэхён, пошли, — Сокджин стал аккуратно оттаскивать старшего от неминуемой драки. — Чоны бабки отмывают на простых рабочих, а вы им как куклы! Посмотри на себя! Чувырла с розовыми патлами! — отбросив в сторону венок, вскочил один из молодых омег. — Шлюхи! Если бы Тэхён не был беременным, он бы не пожалел сил и маникюра, вцепился бы в эти наглые глазища да повыдирал ресницы с корнем. Но живот помешал подойти так близко. Ничего, омега не из робкого десятка и не собирается проглатывать оскорбления от грязных деревенщин. Схватив самого борзого за длинные каштановые волосы, Чон со всей силой стал тянуть на себя, того и гляди скальп снимет. Вместо празднований всем селом стали оттаскивать двух омег друг от друга. Визг стоял хуже поросячьего. А какой праздник без драки?***
Тем временем Юнги, разглядывая красивые места в прилеске, фотографируя все подряд, сам того не заметил, как забрел далеко от полянки у реки, где остались Тэхён и Джин. Солнце уже заходило за горизонт, наступали сумерки. — Черт, — завыл блондин, усаживаясь на пенек между двух сосен. — Телефон сел, а я не успел выставить ту улитку, которая так эстетично ползла по сухому листу! — хныча. — Вы меня вообще слышите?! Ой... Юнги бы заплакал, поняв, что остался совершенно один. Солнце уже зашло, скоро будет совсем темно и его съедят волки (ну если не они, так вот эти «эстетично ползающие улитки»). Вскочив, омега стал оглядываться по сторонам, пытаясь вообще понять откуда он пришел. Но ничего в голову, конечно же, не лезло. Выбравшись из подлеска, Юнги стал идти на солнце, потому что выбора особого не было. — Вот я дурак, — шмыгая носом, стал кутаться в тонкий кардиган. — Холодно! Папа замерзнет и умрет, так и не сказав твоему отцу, что не злится на него за его старый возраст! — стараясь не поддаваться панике, Чон начал разговаривать с малышом, который, видимо поняв волнение папы, стал поддерживать его, пинаясь. — Малыш, не надо, — дойдя до поля, где Юнги моментально окатило волной воспоминаний об их первой встрече, блондин присел в стог сена, закрыв лицо ладонями. — Вот и все... Умрем тут, как обычно это происходит в фильмах! — злясь на свою тупость, приправленную теплыми воспоминаниями, Юнги стал реветь, что аж уши закладывало.***
— Где Юнги? — Чонгук со звоном поставил полную рюмку самогона на стол, облив новую скатерть. — Я не могу оставить его одного. Он злится на меня. — За возраст? — хихикает подвыпивший Хосок, жуя кусок мягкого мяса. — Не волнуйся, они дома. — Вообще-то их нет, — вышел из дома Чимин, который пол часа назад пошел укладывать внука спать. — И калитка на заднем дворе открыта, — подойдя к столу, тут же отвесив сыновьям подзатыльники. — Двух беременных омег удержать не смогли! Вскочив из-за стола, Чонгук резко направился в сторону калитки, по пути набирая Юнги. — Черт! — с силой сжав в руке мобильный, альфа лишь сильнее разозлился. — Выключил! — Да что с ними может случиться? — догоняет его брат. — Пошли венки пускать, больше идти некуда. Добравшись до места гуляний, альфы застали картину, которую ни один художник передать не сможет. Тэхён, вцепившись в волосы бедного деревенского парня, пытается отобрать готовый венок, покрывая всех тройными матами. — Мой мальчик, — вытерев несуществующую слезу, Хосок бросился спасать омегу от своего мужа. — Привет, Чонгук, — Сокджин подбежал к младшему Чону, хмуря в беспокойстве брови. — Юнги дома? — Его тут нет? — хаотично мотая головой из стороны в сторону, Чонгук пытался поймать взглядом знакомый силуэт. — Он не с вами?! — Он был с нами, но потом Тэхён стал драться за венок и я потерял его из виду, — закусывает губу омега. — Он хотел сфотографировать тут все, может далеко не ушел. — Инстаграм, — открывая приложение, альфа стал просматривать истории мужа, чтобы зацепиться за примерную локацию беглеца. — Ёбаные улитки! — взвыв, Чон уже готов был разбить телефон о ближайшую голову какого-нибудь альфы. — Возможно, он пошел в тот подлесок? Там этих улиток много, — предположил волнующийся за друга Ким. Не ответив ничего, Чонгук ринулся в сторону ближайшего подлеска, чтобы проверить все догадки. В последние месяцы он почти никогда не оставлял Юнги одного. Первая беременность, ранний возраст. Лучше перестраховаться. Но сейчас, когда сам привез его сюда, чтобы подышать свежим воздухом и пропитаться приятными эмоциями, он его потерял. Альфа никогда себя не простит, если с его омегой что-то случиться. Даже маленькая царапина на бледном тельце будет поводом наказать себя. Пройдя через подлесок, осмотрев каждую сосну, Гук и Сокджин прошли дальше, не намеривая останавливать поиски. Если бы брюнет верил в чудеса, он бы назвал это восьмым чудом света. Его омега сидит ровно там же, где и произошла их первая встреча. Поджав к себе ноги и кутаясь в белый кардиган, плачет навзрыд. — Малыш, — опустившись перед омегой на колени, убирая ладони от лица. — Котенок, зачем ты убежал? Я тебя так сильно обидел? — Чонгук! — бросившись на шею мужу, Юнги заплакал еще сильнее, жмурясь от радости. — Я не убегал! Я заблудился... — Все хорошо, — припав губами ко лбу, оставляя невесомый поцелуй, опустил блондина на землю. Сняв с себя джинсовку, Чонгук накинул ту на плечи супруга. — Пойдем домой? — уже спокойно улыбнулся Чон, вытирая слезки с молочных щек. — Ой... — покачнулся, присаживаясь обратно в стог сена. — Ой? — РОЖАЮ, ПРИДУРОК! — закричав от вновь сильного толчка в живот, Юнги резко зажмурился, проверяя трясущейся рукой джинсы. — Мокрые... — прошептал, вновь начав плакать. Подняв на руки худенького мужа, Чонгук в состоянии шока на ватных ногах быстро направился в сторону дома. Проходя мимо того самого праздника, где довольный, но лохматый Тэхён пустил в реку отвоеванный венок, Чонгук попросил Хосока вызвать скорую. Никому ничего не объясняя, альфа донес Юнги до самой спальни, только тогда вновь возвращаясь в реальность. — Малыш, еще же месяц... — слушая очередное мучительное мычание, протараторил брюнет. — Слышал что отец сказал? Сиди еще месяц! — закричал омега, тут же с яростью смотря на мужа. — Ты это хотел, чтобы я ему сказал?! — Иди принеси чистые полотенца и теплую воду, — закатывая рукава по локоть, вошел в спальню Чимин. — Живо, чего расселся? — Юнги, — вбежал следом Тэхён. — Разве уже срок? — Вы сговорились?! — Выйдите, вам тут нечего делать, но вот Сокджин пусть останется, поможешь мне роды принять, — спокойным голосом сообщил блондин. — Вы будете принимать роды?! — не успев отойти от одной схватки, вновь закричал Юнги. — Скорая не успеет приехать, дорогой, — поглаживает омегу по руке. — Сегодня праздник. — Мы платили такие огромные деньги лучшему акушеру в Пусане, чтобы роды принимали вы?! — У коровы же принимал. Чем ты хуже?***
Как и ожидалось, скорая так и не приехала. Роды длились два часа. Чонгук постоянно маялся, рвался к своему омеге, но Хосок и Намджун крепко сдерживали его. Крик и маты Юнги стояли в ушах до тех пор, пока он не услышал заветный плач малыша. После того, как Чимин вышел из спальни и разрешил сыну зайти, Чонгук расплакался. Юнги впервые видел слезы мужа, но утомленный долгими родами, даже ничего сказать не смог, просто улыбнулся. — Спасибо, — встав на колени перед кроватью, альфа поцеловал бледную ладошку. — Я люблю тебя, котенок. — У нас альфа, — показав сына отцу, Юнги широко улыбнулся, оголяя десна. Поднявшись с пола, Чонгук наклонился, аккуратно забирая спящего ребенка из рук омеги. Покачивая маленький комочек на руках, не заметил, как в комнату вошли все члены семьи. Умиляясь с крохотного чуда, Тэхён поддался эмоциям и заплакал, а Чимин улыбнувшись, резко протянул руку и ребром ладони впечатался в живот мужа. — Давай, — довольный собой, протараторил омега. — Деньги гони. — Какие деньги? — удивился подвыпивший Чон, хлопая удивленно глазами. — Сотку гони или уже за день забыть успел? — повернулся к нему нахмуренный блондин. — Забудь что такое самогон и пиво. Все. — Золотце! — прикрикнул Намджун, тут же ударяя себя по губам, в надежде, что внук не проснулся. — Держи... — протянул карточку, которая сразу же отправилась в безопасное место. Подойдя к кровати и усевшись на край, Чимин взял засыпающего Юнги за руку. — Прости меня, — шепотом. — Ты подарил мне внука и мой сын с тобой счастлив. Я не должен был быть против, просто папы всегда хотят для своих сыновей только лучшего. Все произошло так быстро, что мне не удалось с тобой толком познакомиться. Так что давай начнем с начала. А сейчас спи, тебе нужно отдыхать, — убрав пару мокрых прядок с лба омеги, Чимин попросил всех, кроме Чонгука выйти из комнаты. — Малыш, я хочу от тебя пятерых, — продолжая качать на руках новорожденного, заулыбался своим мыслям альфа. — Хорошо, но рожать ты их будешь сам, — возмущенно, из последних сил выдал Юнги. — Держись, Юнги, — подмигнул уходящий Тэхён.Да, держись, Юнги!