Ночь приготовила свободу

Запах крови, который раньше вызывал отвращение и рвотный рефлекс, теперь стал пристрастием, которому она страстно поддавалась. Он манил ее, шептал и зазывал попробовать. Подобно Еве с запретным плодом, она не устояла перед искушение. Клыки сжимались вокруг последней, но теплой жертвы, даже было желание высунуть язык и смахнуть то, что она не могла проигнорировать. Прошла еще одна ночь. Окруженная пугающей тишиной, Кларк купалась в сиянии луны. Равнодушные и дикие аквамариновые глаза, в последний раз перед уходом бросили взгляд на жертву, прежде чем девушка воспарила, став единым целым с ветром и его тенями. В мгновение ока она оказалась на окраине города, на невидимой границе, отделяющей человека от природы и зверей внутри. Взмахнув светлыми волосами, одинокое существо исчезло в ночи, ей нужно было с кое с кем встретиться. *** Окруженный пышной зеленью, еще одно существо из сказок и легенд освободилось от оков дневного света и наслаждалось свободой, которую принесла ночь. Глубокое рычание разносилось во тьме, когда оно преобразовывалось, приспосабливаясь к своим более массивным конечностям. То, что когда-то было гладкой кожей, теперь было покрыто густым коричневым мехом, контрастирующим с яркими раскаленными углями, заменяющими глаза у этого большого пса. Уши, словно радары, дергаются, реагируя на малейший шорох, нарушающий безмолвие леса. Большая волчица вытянула лапы, подняв нос, дабы уловить попутный ветер и запахи, которые он нес. Рык вырвался из ее груди, когда треск ветки насторожил стаю птиц, и их визг, казалось, отпугивал любое последующее движение. Будь это предупреждением для других хищников или собственной осторожностью, незваный гость замедлился. Глаза оценивали возможности, прежде чем сделать следующий шаг. Весь мир, казалось, застыл, наблюдая за этой захватывающей сценой. Низко пригнувшись и навострив уши, Лекса почувствовала, как мышцы ее губ растянулись в то, что она сочла бы улыбкой, хотя, с учетом ее внешности, вероятно, больше походило на усмешку. Она метнула пристальный взгляд в направлении шума, прежде чем сорваться с места, подушечки ее лап легко хватались за землю и несли ее вперед с невероятной скоростью. «Если Кларк хочет играть, — подумала она, — тогда мы будем играть». С колотящимся сердцем, ветром, пробирающимся сквозь пряди шерсти, Лекса чувствовала, что летит. Глубокий вздох вырвался из легких, когда неожиданная тяжесть обрушилась на ее спину, а вслед за этим раздался яркий смех, когда Кларк обхватила шею Лексы насколько это было возможно, а ее тупые когти замерли в месте, которое, как она знала, было одной из слабых точек волчицы. Луна наблюдала, как они продолжали двигаться сквозь лес, охраняла их, позволяя им быть по-настоящему свободными в эту особенную ночь. Если бы сердце Кларк обладало определенной способностью, она бы знала, что оно бешено колотилось. Тепло Лексы проникало в ее ледяную душу, вызывая мурашки, которые ползли по ее руке. Она чувствовала, как безудержный смех готов сорваться с ее губ и заполонить ночной воздух, но она сдерживала его. Потому что она хотела слышать только сердцебиение Лексы: дикого и сильного. Этот звук был единственным, который проникал в ее сверхчувствительные уши. Даже на мгновение это было достаточно, чтобы она снова почувствовала себя живой. Постепенно деревья стали редеть по мере приближения к надвигающимся скалам. Это было место, куда Лекса всегда ходила, будь она то волком или человеком, потому что оно было окутано хорошими воспоминаниями. Здесь они играли с Аньей, когда были щенками. Здесь ее взгляд впервые упал на ее первую любовь — Костию. И вот теперь это заветное убежище было ее и Кларк. Замедляя шаг, Лекса ведет их к краю. Ее глаза мгновенно закрываются, когда поток воздуха проносится через долину. Она чувствует, как Кларк плавно опускается на камень. — На этот раз я тебя почти поймала, — ухмыляется блондинка, и клыки выглядывают из ее губ. Лекса закатывает глаза, губы кривятся в самой близкой к улыбке, которую она может изобразить во время трансформации, прежде чем наклониться вперед, чтобы прижаться лбом к груди Кларк, — ответ ясен, как день, даже без слов. Я так не думаю. Кларк пожимает плечами, невозмутимо опустив ноги с края, прежде чем сесть. Они наслаждались тихим моментом, который казался таким естественным, как будто всегда был таким. — Она сегодня опаздывает, — комментирует Кларк, не сводя глаз с бегущей под ней реки. Уголки ее губ растягиваются, когда Лекса раздраженно фыркает — явный признак того, что она согласна с этим утверждением. — Держу пари, ее отвлекли. Ты же знаешь, какие они с Рейвен странная пара, — высказывается Кларк. Когда она много лет назад, впервые встретила двоюродных сестер, было ясно, что Анья испытывает к ней большую неприязнь, только сдерживала себя ради Лексы. Время могло справиться с этим, и когда дикая волчица поняла, что Кларк не представляет опасности для ее семьи, Анья стала постепенно привыкать к присутствию вампирши. Но затем появилась Рейвен Рейес. И Анья превратилась в беззащитного влюбленного щенка. И Кларк, во всей своей самодовольной славе, не могла удержаться от соблазна подразнить волчицу так же, как она дразнила Лексу. Однако Кларк понимала, что даже если Рейвен была главной причиной этого, она была рада видеть ее, особенно учитывая, что никто из них никогда не встречал кого-то, кто был бы даже близко сравним с Аньей (не говоря уже о том, что Рейвен была человеком). Все были потрясены, когда эта яркая латиноамериканка внезапно появилась и смогла свести мощную Анью Вудс с ума. Это был первый раз, когда они ввели человека в свой мир, и Кларк не могла отрицать, что это ее пугало. Но затем они были поражены, когда Рейвен обратилась к Анье с пониманием и спросила: «так вот почему твой диван такой чертовски волосатый? Это многое объясняет, учитывая, что у тебя нет собаки». И постепенно они вчетвером превратились в странную, дисфункциональную семейку. Это было нечто, о чем Кларк не могла и мечтать после своей темной истории, поэтому она ценила своих собеседников со всей любовью, которую только могла выразить. Что-то ударяется о ее плечо, и Кларк, наконец, отвлекается от созерцания бегущего течения. Лекса смотрела на нее с беспокойством, и это было достаточно, чтобы вызвать улыбку на лице вампирши. Ее руки мягко проводят по густому темному меху, и она прижимается к Лексе, желая передать свои заботливые мысли волчице и унять ее беспокойство. Она собиралась ответить на немое понимание Лексы, но тут Анья напомнила о себе: издалека послышался низкий, протяжный вой, эхом пролетевший по долине. Он был мягким, но требовал внимания, и Кларк задавалась вопросом, был ли каждый вой оборотня символом того, кем они были, или это просто семья Вудс. Лекса ожидала, изучающе смотря в глаза Кларк, пока не расслабилась, увидев ее ободряющую улыбку. Ее веки опускаются, когда она откидывает голову назад, чтобы повыть луне. Кларк была пленена этим звуком и знала, что он никогда не перестанет вызывать у нее восторга. *** Кларк обычно не нуждается во сне, только по случаю. Однако она знает, что превращение Лексы из волка в человека особенно трудно, поэтому она всегда готова прокрасться в постель до того, как их встретит солнце, проводя успокаивающими прикосновениями в попытке смягчить напряженные мышцы Лексы, еще не полностью восстановившиеся. — Гм, — Лекса пытается звучать так, будто не испытывает боли, но чувствует, как взгляд Кларк, полный беспокойства, проникает в ее шею, и она понимает, что маскировка не сработала. — Доброе утро, — шепчет Кларк с такой нежностью, что сердце Лексы сжимается от любви к ней. — Мне кажется, я не спала неделями, — пробормотала Лекса в подушку, не желая открывать глаза, даже когда губы Кларк начали ласкать ее щеку и челюсть, прижимаясь к ее коже так мягко, что они были едва ощутимы. Довольное мычание Кларк было приглушенным, но достаточным, чтобы заставить Лексу приоткрыть глаза. Зрение было расплывчатым, и только по памяти она могла представить складки в уголках глаз Кларк, когда она отстранилась, смех наполнил ее выражение лица и, наконец, Вудс растворилась в простынях с улыбкой на лице. С чувством знакомого тепла, внедрившегося глубоко в ее грудь, она тянется, чтобы украсть поцелуй, и Кларк с радостью отвечает на него. Ее пальцы, увенчанные шрамами, погружаются в волосы Лексы, вызывая мгновенный стон удовлетворения. Она слышит приглушенное бормотание из гостиной — явный признак того, что Рейвен уже проснулась, и Лекса вынуждена отстраниться, когда звук начинает нарастать, свидетельствуя о приближении Рейес. Но не раньше, чем потереться кончиком носа о нос Кларк, что вызывает у нее одну из самых ярких улыбок. — Доброе утро, моя любимая кровососка и ее четвероногая спутница, как мы себя чувствуем? Кларк уже собиралась ответить подруге, но остановилась, когда в комнату мягко проник аромат любимого чая Лексы. Рейвен стояла с гордой улыбкой, протягивая поднос. — Теперь я понимаю, почему мы держим тебя рядом. — И, — усмехается Рейвен, подмигивая в ответ на шутку Кларк, — на этот раз я позаботилась о том, чтобы добавить чайных листьев. Так что, хочу огорчить, для вас больше не будет обычного кипятка. Прежде чем Лекса успевает шевельнуться, Рейвен уже ставит кружку на прикроватный столик, ее ловкие пальцы быстро справляются с задачей. — Теперь, когда ваш верный слуга сделал свое доброе дело за неделю, я предупреждаю сразу, если кто-нибудь из вас, ублюдков, посмеет разбудить меня, я сделаю все возможное, чтобы уничтожить вас всех. — А-а-ага, — Кларк усмехается, глядя на удаляющуюся фигуру Рейвен, — приму к сведению. Вампирша ждет, чтобы услышать тихий щелчок двери, который означает, что Рейвен ушла, и только после этого помогает Лексе принять сидячее положение, чтобы та смогла отпить чая. Низкий стон, который она издает, заставляет Кларк усмехнуться и наклониться, чтобы поцеловать бедро Лексы. — Похоже, вчера мы, возможно… переусердствовали, — Вудс хмурится, ее мышцы продолжают судорожно сокращаться и болеть. Даже легкий массаж Кларк не может исправить это, но он, по крайней мере, отвлекает, а прохладные пальцы блондинки приносят облегчение. — Моя бедная девочка, — улыбается блондинка, слегка позабавившись, несмотря на свои попытки выглядеть серьезной. Она сочувствует, но в то же время радуется, что самой ей не приходится переживать подобное. Кларк понимает, что это одно из немногих хороших моментов быть вампиром. С тихим стоном Лекса ставит кружку обратно, затем снова залезает под одеяло, протягивает руки к Кларк и прижимает ее к себе, оставляя легкий поцелуй на лбу. — Думаю, Рейвен что-то заподозрила, когда я упомянула, что хочу еще поспать. — Если бы она услышала, что ты сказала, ты бы не выжила. — Вот почему я это сказала, пока ее не было здесь. Кларк смеется ярко и заразительно, затем наклоняется, чтобы украсть еще один утренний поцелуй с улыбающихся губ. — Я тебя люблю, — шепчет она. Улыбка Лексы мгновенно смягчается. Она обнимает Кларк, — обычная реакция, когда ее сердце готово вырваться наружу. — И я тебя люблю, — с этими словами, прошептанными ей на ухо, и утренним солнцем, стоящим на страже за их спиной, Кларк позволяет себе расслабиться.