Фольтест смотрел иначе

      У Анаис Ла Валетт карие глаза её отца. Роше всматривается в них, присягая на верность юной королеве. Оказавшись на троне, она невольно выпрямляет спину, вцепляется в подлокотники, словно стремясь смять золото своими изящными ручками. Она смотрит напуганно, но пытается не показывать этого. Даже будучи маленькой девочкой она все еще королева. Но… Роше чего-то не хватает.       Фольтест смотрел иначе.       Роше встает перед Анаис на одно колено, склоняет голову. Ему слышится «выпрями спину, Вернон, я жду от тебя другого, кланяйся только когда того требуют порядки». Королева молчит, не одергивает его, только пальцы со слишком тяжелыми для детских рук перстнями подрагивают и дергаются её ноги, свисающиеся с трона, не достающие до пола. Она кажется ещё меньше и моложе, чем есть на самом деле. Совсем ребенок.       — Я буду верно служить Вам, — говорит Роше и поднимается с колен, когда Анаис зовет его. Её голос срывается и становится слишком тонким, звонким. Ей немного страшно.       Фольтест подзывал его иначе.       Жестом, взмахом руки, коротким и чётким «Вернон». И Роше всегда откликался сразу. Подходил, заглядывал в документы, шёл за своим королем отставая лишь на шаг. Слишком близко, слишком фамильярно. Фольтест всегда позволял ему это.       Анаис спрыгивает с трона непоседливо, совсем не по-королевски. Топает слишком громко каблучками по мраморному полу. Тянется, чтобы сжать в маленькой вспотевшей ладошке руку Роше. Вернон опускает взгляд, смотря на переплетение пальцев. Анаис ищет у него поддержку. Помощь и заботу. Знает, что пока не справится сама, а ему доверяет.       Фольтест держал его иначе.       Крепко, уверенно. Если очень постараться, Роше ещё сможет восстановить в памяти грубость перчаток и тепло ладони, шершавую, слишком жесткую для монарха кожу. Он хочет верить в то, что действительно помнит, а не пытается себя обмануть. Придумать.       — Вернон? — Анаис касается его плеча. Мягко, нежно, заглядывает в глаза неуверенно. Она улыбается осторожно. А Роше смотрит на её пшеничные волосы, пытаясь найти в них привычную рыжину. Солнце, пробивающееся сквозь витражные стекла, золотит их, отражается блеском в обруче короны. Вернону же мерещится огонь, яркий, полыхающий огонь волос её отца.       — Вернон? — обращается к нему король, скучающе просматривающий документы. Роше обходит стол, наклоняется неприлично близко, так, что может почувствовать тяжелый аромат парфюма и легкий запах пота, исходящий от монаршьего тела. Он заглядывает в документы, которые Фольтест поворачивает к нему — чтобы было удобнее читать. От близости к королю сердце непроизвольно начинает стучать быстрее. О фамильярности привычно молчат. Роше позволяется куда большее, чем кому-либо другому. Даже Марие Луизе.       Вернон желает коснуться его руки, уткнуться носом в основание шеи, вдыхая аромат тела (он и так дышит только им, но хочется — буквально), заглянуть прямо в глаза, приближая лицо настолько близко, чтобы почувствовать дыхание. Роше не делает попыток сократить расстояние. Не может первый перейти грань — не имеет на это права. Он — послушный цепной пес, а приказы ему отдает хозяин.       Фольтест касается его сам. Откладывает бумаги на стол, прерываясь на полуслове, проводит ладонью по затылку, стаскивает с его головы шаперон. Притягивает ближе, целуя и заставляя Вернона сесть к нему на колени. Русые волосы Роше цепляются за массивные перстни, пока пальцы короля сжимают их в жесткой хватке. Страсть, не грубость. Воздуха не хватает. Вопрос не в самом поцелуе, важнее — с кем. Вернон откликается охотно, отвечает, сжимая нарядную блузу, перебирает рыжие, горящие на солнце огнем пряди.       — Почему ты носишь шаперон? — Анаис улыбается, касаясь края черной ткани. Проводит пальчиком вверх, гладит по макушке. Ей любопытно. Роше же слышит голос Фольтеста — «Тебе идёт так, Вернон». Коротко брошенная королем фраза, мимолетом, просто походя, произнесенная вместе с прикосновением к черной ткани на его голове. «Мне нравится» — сминая шаперон, откидывая в сторону и проводя носом по волосам над ухом. Выбивая из Роше стон за стоном.       — Ваш отец… — голос почти не запинается. Вернон старается говорить ровно, не отводить взгляда от любопытных карих глаз юной королевы. — Ваш отец говорил, что он идет мне, Ваше высочество.       — О… — только и отвечает она. В её глазах он видит грусть и боль. Ту же, что чувствует он сам.       Молчат оба, вспоминая и переживая утрату. У Анаис есть мать, у Роше только воспоминания и взгляд юной королевы. Почти как у ее отца.       Но не совсем.