Записка перед смертью

Я посвящаю записку тебе, Джордан Фиш. Мой любимый ангел Джордан, представший с небес, недозволенных мне. Все мои боли, все мои мучения, все мои страхи и моя последущая глупая смерть доверены в твои руки. Сейчас я стою на коленях возле пыльного столика с погнутыми ножками, слыша, как на мрачном чердаке пищат мыши, слыша тихий шëпот огня восковой свечи и чувствуя, как меня поджидает петля, злорадно насмехаясь в спину. Но я не виню тебя! Тут виноват только я, дурак, возжелавший слишком многого. Я хотел невероятных чувств, света и безумия. И всë получил— с потерей, но получил. Лишился всех мечтаний и надежд, потерял тебя, но зато осознал собственную роль и призвание — жалость. Есть лишь одна просьба — прости меня. Я прокручиваю нашу жизнь в голове заново и заново, отыскивая новые детали и топясь в нахлынувшем потоке ностальгии, как безумный грешник с одной целью покаяться. А помнишь, как мы встретились? Эндрю, наш несменяемый друг, захотел меня познакомить с одним талантливым парнем, который обязательно мне понравится. Я не хотел идти вообще, тем более, Эндрю назначил встречу в клубе, а моë тело требовало расслабления. Ноги ломило, спина ныла,тренировка давала о себе знать...Но он настроился так решительно, что побороть его мне не удалось, лишь услышать пару шуток в стиле:" Ну ты и старик, Оливер. " Мы зашли в шумное место с неоновой подсветкой, подзывающей выпить и пуститься в долгий танец страсти и желания. Многие молодые целовались за столиками разноцветных коктелей, размахивали руками, а кто-то из пьяных успел заснуть прямо на красном диванчике. Эндрю тоже приплясывал и посвистывал какой-то брюнетке, чьë имя до сих пор неважная загадка. "Музыкальный" шум бил по ушам, ломая правила, и мы почти успели отдаться атмосфере яркого танцпола, как вдруг он увидел в толпе того самого незабываемого парня с голубыми глазами, столь блеклыми, что в них хотелось вглядываться и вглядываться. Скажи, зачем в те моменты ты прятал голову в широкий капюшон кофты, скрывая такие приятные волосы цвета кромешной тьмы и бледную кожу, напоминающую величие аристократа, подчеркивающую твою эмоциональность и выразительность? Ты был так одинок. Словно вампир, прилетающий ночью в кошмарные сны низких людей, или дух, неподдающийся человеческому сознанию. Явно чья-то дерзкая и постыдная мечта. Я тоже окунулся в наслаждение твоей красотой и впал в негу, что трескалась где-то в грудной клетке. Такой скромный, тихий парень... Скрывал взгляд от всех и теребил край рукава. Наконец, мы подошли к твоему месту пребывания — к барной стойке. Ты поднял голову, пожал Эндрю руку и... Остановился передо мной, просто изогнув бровь. Исказив губы, ты угрюмо буркнул: — Так ты и есть тот самый хвалебный Оливер, да? — Не ошибся. — Я фыркнул в попытке взять твою руку для пожатия, но, осознав отказ, потрепал тебя по плечу. — Уж прости, но обидно— я-то твоего имени не слышал. — Ну и отлично. Знаешь... Хотя бы капля вежливости тебе не помешала в тот вечер. — Что, я такой страшный, да? Боишься, как укушу твою шею и введу в транс? — Меня это забавляло. Ты по-злобному выпучивал глаза, а когда я немного пощекотал тебя, зашипел и отпрянул. Увëртливый ты всë-таки. Но я решил докопаться до тебя полностью, прибрать себе— в конце концов, ты сам к себе манишь, почему вину должен ощущать я? — Знаешь, судя по твоему поведению, ты явно болен серьезной болезнью! Либо идиотизмом, либо дебилизмом! — И, развернувшись на пятках, ушëл в сторону туалета. Смешной и забавный герцог. Определëнно это ты, бледный мальчик. Я бы уже побежал за тобой, но, чëрт, Эндрю... — Блин, Оли, прости, он немного недоверчивый. Дай ему привыкнуть к тебе, и, поверь, парень сам не отвяжется. — Что ж... Не сомневаюсь в этом. — Моя усмешка выдала меня с потрохами. Я не хотел отступать от своей цели, Я хотел владеть тобой и твоим телом целиком... — Так, Оли, даже не думай. Он просто за татушки не дастся, не шлюха какая-то. — Эндрю оборвал ход мыслей. — Я всë равно переборю его. Ему нужен сильный парень. — Сильный парень для отношений, а не для секса на одну-две ночки. — Он всë равно сдастся! И побежал. Эндрю попытался схватить мою руку, но было поздно. Я свою цель увидел — и пошëл, не взирая на препятствия, ведь их нет для меня. Ты стоял в мужском туалете прямо напротив зеркала, нервно зализывая чëлку и поправляя карманы джинсов, несмотря на их идеальную ровность. В глазах мельтешил мелкий чëртик, но не злой, а испуганный, мельтешил, блестел и тряс все мысли, отвлекая от происходящего вокруг. Даже не заметил, как я подошëл, а я, честно, очень любил внимание со стороны парней и девушек. Я облакатился на дверь и кашлянул в знаке раздражения. Мне показалось, чëртик страха заплясал ещё больше, так что твои старания тихо скрыть его были напрасными. Но ты хорошо держался. — А, это ты... Чего надо? Здесь всë равно никого нет, так что... Вали отсюда прочь. — Мда, вежливость и доброта из тебя валили комом, милый. — Что мне надо? Хм... Интересный вопрос. — Уж извини за такие игры, но тогда мне нравилось издеваться. — Наверное, хочу поговорить с тобой. — Пфф, и о чëм же? — Зря ты держал меня за идиота, фыркающий мальчик. — Ты такой скромный... Не хочешь немного расслабиться и получить кайф? — Я плавно подошëл к тебе почти вплотную, не давая пройти. Ты почувствовал неладное, но выбраться я не дал— прижал к стенке и захватил в круг цепких рук. Твоë тело чуть обмякло и немного повисло на мне, но ты взял и всë испортил, выпрямляясь и говоря прямо в лицо: — Что. Тебе. Нахер. Надо?! Я наклонился к твоему уху столь близко, что чуть не целовал его, и томно, страстно прошептал, медленно растягивая слова, смакуя твой взгляд и реакцию, наслаждаясь тëплым телом в объятиях, пусть пока и нежеланных: — Хочу узнать тебя. Имя, твой голос во время похотливых дел, смущëнные взгляды, твою нежную, шëлковую кожу... Ох... Хочу понять тебя, познать царапины от твоих ногтей и почувствовать удовольствие от блаженных ласк... О да, твоë лицо надо было видеть. Так испуганно ещë никто не смотрел. А стоило мне погладить бедро через ткань джинсов, как ты хитро вывернулся и побежал восвояси. Тогда меня это разозлило— как так, я,главный красавец, и меня не захотел скромный малец из клуба?! Но больше расстраивало болезненное желание вернуть тебя. У меня совсем не было предположений, где ты мог оказаться. Вернувшись к Эндрю, облеплëнному девчонками лëгкого поведения, я совсем омрачнел. Тебя там не было! Куда ты уехал можно было только гадать, тем более, Эндрю откровенно было по барабану, что знакомый ушëл— игры с той самой брюнеткой обрели большее значение. А я не мог пойти ни к девушкам, ни к парням. Сидел над стаканом и хмурился, после рванул с места и помчал домой почти трезвый. Ночь не принесла облегчения. Вместо него— размышления над произошедшим и репетиция взевозможных извинений. Как я корил себя, как рычал, как убивался! Но тогда я думал, что упустил простую конфетку в милой обëртке, которая могла сладко таять у меня во рту и оставлять чудесное послевкусие. Снова ошибался... Примерно неделю Я ничего не слышал о тебе. Даже Эндрю не знал чего-либо. Я думал о тебе всë время, каждое утро, каждую ночь, но оправдывался, что ты просто красивый. Но однажды... Моя рука написала стихи. Настоящие стихи о тебе, а не о чëм-то другом. И вот я почувствовал страх необъснимого, ведь, действительно, мне как никогда прежде нужен был лишь один человек — ты. Я порвал на мелкие кусочки признания и выбросил помятые листки, уходя ко сну, но там меня поджидала отнюдь не темнота или нечто приятное... Твои образы... Мне снились наши глубокие страстные поцелуи, поглаживания, громкие акты удовольствия... И так каждую ночь я ворочался, а после просыпался, тяжело дыша,в холодном поту. Порою даже постанывал, мигом затыкая рот. В один вечер я не вытерпел и помчался прочь. Ничего не было видно, только редкие прохожие косились на меня, да собаки лаяли. А я бежал, и бежал, и бежал.... Куда— я и сейчас не знаю. Просто дальше от навязчивых мыслей. В попытках заглушить внутренний голос и предать забвению события того откровенного вечера. Моей остановкой послужил старенький заброшенный домик в укромном месте городка. Звонкое одиночество утихомиривало шторм в голове и успокаивало разгорячëнные нервы, вулканом бившиеся во мне. А я ведь любил здесь ходить абсолютно один, наедине с мерзким мусором на полу. Как ни странно, но это место позволяло лучше понять себя. Вот и тогда я сел на пол, скатившись по стене и.... заплакал. Почему? Я хотел избавиться от твоего образа в моей башке. Но лишь только вспоминал твой голос, лицо, обрамленное маленькими кудряшками чëрных волос, все возвращалось вновь и мне оставалось заскулить, подобно безумной блохастой собаке с ободранным хвостом. Внезапно к скулëжу добавились всхлипы, и явно не мои. Я остановился и прислушался. Идя на звук, я гадал, кто там может быть? Собака? Бездомный? Ребëнок? Но, чëрт дери случайность, там сидел ты! Скрутившись в комочек, плача в колени и прижимаясь к облезлой стене. Я застыл на месте, как перед невообразимым произведением искусства, сражающим наповал. Твои слëзы капали на пол с глухим стуком, ноги дрожали, спина вздымалась, будто бы дëргались белые крылья, руки растягивали штанины и ты безвузчно кричал, как побитый терпеливый ангел, просто без нимба. Едва справившись с оцепенением, Я тихо-тихо стал подходить к тебе, стараясь не выдать себя и не спугнуть. Внезапно ты закричал и начал бить себя по коленям, бить, бить и бить, рычать, дико рвать волосы и резко пошатываться, вопя во всю глотку. Твои крики состояли всплошь из матов и ругательств, адресованных самому себе. Случайно ты обнажил руки, и Я заметил красные неровные полосы, выделяющиеся на бледной коже. Представляешь, как Я тогда перепугался?! Ангел калечил сам себя и уничтожал, всë горел и горел, а Я стоял и смотрел, как тупица! Настал момент, и я наплевал на тихий шаг и рывком двинулся к тебе. Ты, конечно же, был не рад, узнав того самого Оливера, но не смог сопротивляться под напором истерики. Мои руки оплели тебя, куя замок пальцами и опустили твою голову к моей груди. Постепенно положили подбородок на твою голову и опустили нас на пол. Я поглаживал твои плечи, волосы, спину, щëки, щекотал за ухом и даже проводил по губам, шепча бурду навроде: " Всë будет хорошо, малыш, хей, ну что ты", " Плакать нормально, давай, прижмись сильнее" и " Чувак, всякое бывает, не надо винить себя" прерываясь на комплименты и фрагменты непонятной детской колыбельной, взятой из глубин подсознания. Постепенно ты успокаивался, но тем не менее, всжимался в мою футболку и зябко дрожал. Но вот, видно, нехотя, ты приподнялся и посмотрел прямо в мои глаза, не утаивая ничего в своëм взгляде. Моë дыхание мгновенно спëрло, сердце гулко застучало, а зрачки разширились, как у зверька, увидевшего чудо. В твоих глазах был ураган чувств, от гнева и отторжения до печали и неуверенности, переливаясь оттенками страха и бледной симпатии. Мне показалось, воздух был готов схватить меня и понести, я ощутил себя пушинкой смотря на тяжесть твоих глаз, так наивно, так по-детски... Восхищение твоим тонким хрустальным миром окружëнным широкими стенами заполнило мои мысли. Невероятный контраст каменных глаз и лëгкого тела будоражил и вызывал мурашки, не щадя моë туловище. Но долго любоваться я тобой не смог. Ты прервал зрительный контакт и встал, немного качаясь после встряски эмоций. Я встал за тобой, придвигаясь ближе и сокращая дистанцию между нами, нарушая важные личные границы. — Зачем ты пришëл? Посмеяться, да? Слабенькие ведь всегда миленькие и смешные, они постоянно прощают издевательства, прощают гадкие, чудовищные насмешки и обидные шутки! — Чем дальше ты говорил, тем хриплее становился твой голос и исчезали ноты жизни. Я не мог позволить твоим словам угаснуть. Но что делать, Я не знал. — Нет, не за этим. Я вообще... Просто гулял... — Ну и гулял бы дальше, зачем меня-то трогал?! Полапать?! — Ты вмиг взорвался и перешëл на сиплый крик, глотая разочарование и боль. — Я хотел помочь! Действительно помочь, поддержать... — Нахер. Тебе. Это. Надо. Было, больной ублюдок! Я... Я... Уходи прочь! Ты говорил с видными паузами между словами, будто собираясь с последними силами и набирая в грудь хотя бы малость воздуха. Строил из себя сильного, но на самом деле, был полностью подавлен и нуждался в ком-то, кто поймëт. Я не мог допустить твоего срыва. Я должен был помочь тебе всем, чем смогу. Растерявшись, Я взял тебя за руки и повëл в непонятный танец, похожий на вальс, отсчитывая темп:" Раз, два, три, раз, два, три... " Ты закружился за мной, запинаясь ногами, путаясь и потеряно смотря на меня. Что за чертовщину я творил?! Зато, конечно же, можно отметить плюсы — ты успокоился и перестал плакать, хотя щëки были всë равно красными от остатков срыва, от чего я поспешил избавиться. Протирая твоë лицо рукавами кофты, я одновременно отряхивал одежду от пыли и пытался вести танец, который получался крайне плохо. Мои неловкие деревянные движения не походили на профессиональные, ведь в тот момент моей публикой стал человек, расстроенный неведомым событием и нуждающийся в веселье. По крайней мере, я так думал. Танец вышел ужасным и провалился полностью, когда я случайно наступил тебе на ногу и пискляво извинился, покрываясь краской, как размалëванный детский рисунок. Но ты засмеялся! Засмеялся, взял меня за талию и повëл дальше, не спеша продвигаясь к выходу из старого дома. Я держался за твои плечи и быстро моргал, стараясь плавно покачивать бëдрами, но лишь опозорился ещë больше. — Прошу, просто иди.. И говори о чëм-нибудь. — Серьëзно?! — Я фыркнул. — Мне, типо, историю жизни надо рассказывать, да? — Окей, ладно, Я начну разговор, раз уж ты неболтливый. Нафиг ты вышел погулять?! — А зачем люди идут гулять? И так же понятно, что Я охотился на вампиров и оборотней! И, вдобавок, призраков искал! — Я захихикал, показывая зубы, а после вытаскивая язык, шевеля им для шутки. Ты поспешил ответить—вынул свой розовый забавный язычок, поигрывая кончиком и сладко улыбаясь. — Ну, а если серьëзно, то зачем? В заброшки просто так не ходят, знаешь ли.... Мы остановились прямо рядом с проëмом и посмотрели друг другу в глаза. Я почувствовал странное скручивание внизу живота и быстро переменился в лице. Тебя это не пугало — просто ждал ответа, терпеливо держась на расстоянии в половину вытянутой руки. — Ну, я, короче... От мыслей бежал. Ну, а что? Сдаться было лучшим выходом. Тем более, ты весь засиял, как будто угадал мои слова заранее и спросил радостнее солнца: — А о ком ты думал? От этого вопроса я встал в лëгкий шок. Откуда тебе стало известно про это?! — Ну, эм, про одного хорошего, но плохо знакомого мне человека... А тебе зачем?! — По спине прошли мурашки. Ну не мог же я просто взять и признаться?! — Так и скажи, что обо мне. Не забывал ни на день, мучился, погружаясь в сон. Я... Понимаю тебя. Я... Сам стал жертвой собственной души... В моëм горле застыл ком, злобно царапая всë изнутри. По неизвестным причинам Я приобнял тебя и наклонился к уху, но не так, как в туалете, а нежней, добрей и... романтичней, что ли? — А, гкхм... Прости меня за то, что произошло в ту ночь... Пойми, Я не хотел этого, просто алкоголь в крови, страсть, долгий голод, сам понимаешь... — Я мялся, смотря себе под ноги и сжимая твои пальцы. Надеюсь, ты простил меня в тот вечер, так как это были редкие искренние слова раскаяния и просьбы о прощении. Но вдруг я ужаснулся — моë волнение растëрло твои пальцы до красных следов и пятнышек! Я отпустил их, стал дуть, чем вызвал смешки и весëлый взгляд с твоей стороны и поцеловал растëртые места. — Извини, Я не заметил. Так стало лучше? Хей?.. Ты за несколько секунд смущëнно покраснел, поправляя волосы выхваченной рукой. Все краснеют как помидоры (и я в том числе), а ты краснел словно малиновый закат с оранжевыми отголосками уставшего солнца, с лëгкой тенью на уголке неба. О мой бес, когда я стал таким жутко поэтичным? — Да ладно тебе... Было не так уж и больно... — Неожиданно ты хихикнул, прикрывая рот рукой. Вот зараза! Я стоял, поклонившись покорнее слуги и придерживая руку, оттопырив свою неплохую пятую точку и приподняв голову. Тебе точно понравилось зрелище, по другому быть не может. Но Я всë-таки встал прямо, заглядывая ещë раз тебе в глаза и громко спросил, требуя ответа: — А что ты тут делал? Не поверю, что за тобой бежала злобная собака прямиком из квартиры или дома, где ты там живëшь. Я почувствовал, как твоя кожа покрылась мурашками и побледнела ещë больше. Прежде чем ты упал, Я смог подхватить тебя и прокричать целую тучу извинений, в надежде, что всë пройдëт и ты встанешь, как минуту назад. — Не извиняйся, Оли... Надо рассказать, несмотря на боль. Это должно помочь. Такие отчаянные глаза... Я усадил тебя на пол и приготовился слушать, вникать в речь. Твой облик кричал о помощи, и я готов был еë дать. — Я расстался с девушкой. Поссорился с родителями. Случайно раздолбал свой обожаемый синтезатор. Имею мало денег. Меня подставили на подработке и уволили. Никому, естественно, я не говорил и не знаю какого-либо плана дальнейших действий. Причëм не просто плана Б, а хотя бы плана А. — Я могу тебе помочь, но... Чëрт побери все окаянные небеса, тебе это не понравится. — Знаешь, отказываться от любой помощи в моëм положении очень тупо и бессмысленно. — Короче... Можешь пожить у меня. Я могу даже давать тебе деньги, но немного, самому нужны. — Что прости?... — Ты не верил своим ушам. Вытянул голову вперëд и округлил глаза до размера резиновых мячиков. — Ты серьëзно?! А если ты... Маньяк? — Последнее ты сказал с сомнением и еле заметным страхом в голосе. — То, что моë тело в татуировках, ещë ни о чëм не говорит. — Фырканьем Я сопроводил едкую фразу. — В таком случае... Джордан Фиш. — И ты протянул тонкую руку. — Чего? — Имя моë, Джордан Фиш! — А, блин, прости... Оливер Скотт Сайкс. Приятно познакомиться. — После обмена рукопожатиями, Я встал и поднял тебя. Так мы заковыляли по знакомой мне и новой для тебя тропинке к берлоге Оливера Скотта Сайкса. Мы шли болтая о всякой разной ерунде, чепухе, бреде... Мы просто описывали небо. Людей вокруг. Деревья. Облака. Искры, собак, чувства, желания. Это было так откровенно тяжëло и просто одновременно, аж было непонятно, где реальность, а где фантазии. Мы смеялись так честно, что я чувствовал себя самым счастливым на всей бренной земле... Но вот, мне показалось, ты начал качаться и жмурить глаза, словно тебе плохо и ещë немного до обморока. Решив поиграть в принца (пусть и без коня), я взял тебя на руки, поднимая как невесту и наблюдая очередной красный оттенок твоей кожи. Бедняжка.... Сколько тебе пришлось вытерпеть со мной после того самого странного дня? Ангелу, что пришëл к демону жить и помогать, несчастному святому, что вынужден был прийти к проклятому. Это так...ненормально. Первые признаки поганой и испорченной, ужасной и злобной, сумашедшей и безумной жизни, и Я думаю, ты будешь согласен. Только тут, среди людей, можно найти подобную несправедливость, подобный кошмар. Что хочешь говори, но видно только такую черту в нашем существовании. Правда ведь, мой милый маленький Джорди Фиш?.. За разговорами мы не заметили, как подошли к двери моего дома. (На моë счастье, родители одобрили желание жить отдельно и позволили арендовать квартирку. Кстати, владелец был напротив гостей и приходил только за платой.) В поисках ключей в недрах моих карманах, Я не заметил, как ты разглядывал меня, будто учëный, нашедший новый вид бабочки или червяка. Я обратил на это внимание только боковым зрением, не придая особого значения, хотя стоило бы... Но сожалеть уже поздно. Наконец, найдя ключи после долгих пяти-шести минут, мы смогли войти в подъезд. — Ты, это, прости, там может быть слегка не убрано... Я не ждал гостей так скоро. — Да ладно тебе... Без разницы. После переброски словами мы пошли прямо к двери. Я не знаю, что ты чувствовал в ту ночь. Не знаю, что ты ощущал в остальное время, всю нашу жизнь. Я хочу лишь поведать, что чувствовал Я, хочу, чтобы ты простил меня. Сейчас Я расскажу всë, абсолютно всë, что было связано с нами: все мои эмоции, страхи, печали... Надеюсь, ты это прочтëшь.