***
Юджи тратит немало времени на размышления. Это должно быть что-то одновременно не очень дорогое, но приятное, что-то такое, что Годжо точно оценит. Юджи хочет, чтобы подарок говорил: «я запоминаю». Сукуна рассказывал что-то о традиции дарить женщинам дыни, но Юджи едва ли может представить лицо Годжо, если он вручит ему такой дар. Он улыбается. Хотя, вероятно, идея не так и плоха, по итогу сенсей бы оценил, однако у Юджи есть мысль получше. И вот он довольный практически вприпрыжку направляется к общежитию с пакетиком свежайших клубничных моти в руке. Завтра Годжо возвращается из командировки и для подарка не найти повода лучше. В качестве жеста «С возвращением, сенсей!», чисто символически, конечно же. От души ученика для лучшего учителя. От души влюблённого ученика, но это так, мелочи, ненужные приметки, сноски, которые никто не читает. Зайдя в гостиную, Юджи находит там развалившихся на диване друзей. Фушигуро сидит около подлокотника, а Кугисаки полулёжа опирается спиной о его левый бок. Оба заняты телефонами — Мегуми играет в игру, а Нобара залипает на видео. Подняв взгляд на Юджи, она моментально выцепляет намётанным глазом интересный пакетик. — Это что там у тебя? — тычет она пальцем в розовую бумагу. Такие у них пакетики, Юджи не выбирал, честное слово. В наличии оказались только жёлтые и розовые, и жёлтые были какие-то бледные… — Это для Годжо-сенсея в честь его возвращения. — Погоди-ка, — она вытягивает шею. — Это с той самой недавно открывшейся кофейни, о которой Годжо нам все уши прожужжал? У которой пять звёзд на Google-картах и звание за лучшие моти в Токио по версии The Japan Food Journal? — Ага, именно. Он хотел их попробовать. Юджи присаживается на диван, вынуждая Кугисаки подтянуть ноги поближе, освобождая для него место. Пакет с моти отправляется стоять на журнальный столик. — Интересненько, — хмыкает подруга и ставит видео на паузу. Она продолжает бросать взгляды на подарок. — Как ваши дела? — спрашивает он. — Будут отлично, если мы сейчас возьмём и съедим эти моти, — просто отвечает Кугисаки. Юджи округляет глаза. — Что? Это для Годжо-сенсея! — Ну, он ведь вернётся только завтра вечером. Может, ты его до послезавтра и не увидишь. Купишь ему новые, посвежее, а то эти вдруг зачерствеют. — Нет, Кугисаки, они не зачерствеют. — Ну что ты ломаешься, а? Годжо какая разница, он свои моти получит и будет доволен. И вообще с чего это ему столько чести, когда нам хрен с маслом и только аппетитный пакетик, мелькающий перед глазами? — Я могу убрать пакет, если он тебя так беспокоит, — отвечает Юджи. — А Годжо-сенсей. Ну… э-э-э… он мне много помогает, я хочу его поблагодарить. Кугисаки закатывает глаза. — Вы такие… отврат! — Эй! В смысле? — Не хочу об этом и думать, не то что говорить, — отмахивается она. — Ну смотри, Юджи-кун, мы сейчас посидим вечерком, погудим — хорошо, душевненько, давно же вот так не сидели; Мегуми чай заварит, заодно и протестируем что за моти. Может они вообще не вкусные, ты же не пробовал. Мало ли что там в журнале пишут. Вдруг сладкие ожидания Годжо не оправдаются, он ведь ещё и расстроится, бедолага. — Фушигуро, ну скажи хоть ты ей, — Юджи с надеждой глядит на друга, в ожидании поддержки. Мегуми заканчивает игровой раунд и смотрит сначала на Юджи, а потом на пакет со сладостями. — Чай я заварить могу. — Фушигуро! — Ну не ломайся, — Кугисаки толкает его ногой в рёбра. — Давай протестируем! В принципе, Годжо действительно вернётся лишь к завтрашнему вечеру, и Юджи мог бы купить посвежее. Да и кто знает, такие ли эти моти вкусные, как все о них отзываются? Что если Кугисаки права, и ожидания Годжо, который так горел желанием их попробовать, не оправдаются? Он не может так рисковать. — Хрен с вами, — выдыхает Юджи. А потом кивает Фушигуро. — Мне зелёный. Кугисаки победоносно поднимает кулак, усмехаясь.***
Они примерно на трети фильма. На экране ноутбука Фушигуро как раз появляется детектив, которому предстоит разгадать таинственное убийство. Он входит в комнату и осматривает окровавленные стены. Что ж, они видали виды и похуже — не впечатлены. Юджи заинтересованно всматривается в кадры, пытаясь отыскать подсказку, попутно откусывая кусочек от моти. Журнал не врал — сладости великолепны. Годжо будет в восторге. Этот клубничный вкус, нежная текстура рисового теста, упругое желе… Входная дверь распахивается и в коридор шумно заваливается… Годжо-сенсей?! На него уставляются три пары глаз: равнодушные Фушигуро, удивлённые Кугисаки и испуганные Юджи. «Обосраться», — говорит Сукуна. Юджи не может не согласиться. — Я так соскучился по своим дрожайшим ученикам, что поскорее справился с делами и вернулся пораньше! — радостно восклицает Годжо, захлопывая дверь. — С возвращением, — немного заторможено произносит Кугисаки. Остальные молчат. Юджи хочет задушить себя подушкой. Нет, поправочка, сначала Кугисаки, а потом уже себя. Фушигуро можно пощадить, так и быть, чай он заварил отличный. — Не понял, а где радостные возгласы, где улыбки, обнимашки и «ура, наш лучший сенсей вернулся»? — он проходит дальше в гостиную, останавливается, смотрит на скомканный на журнальном столике пакет и замолкает. Он указывает на злосчастную упаковку. — Это… то, что я думаю? Тишину в комнате можно пощупать. — В общем-то… да, — судя по всему, Кугисаки, как виновница торжества, решила взять беседу в свои руки. Какое благородство, теперь-то уж. Как жаль, что Юджи не подавился, когда они уминали подарок Годжо. Сейчас бы не пришлось присутствовать. Помереть с куском вкуснейшего клубничного моти, застрявшем в горле, — да что вообще может быть лучше? — Я правильно понял, что вы пошли и купили эти моти, пока меня не было? Зная, что я хотел их попробовать. Я ведь думал, мы поедим их вместе! Ожидал ли я такого удара в спину? — хмуро спрашивает Годжо, а потом поочерёдно указывает на них пальцем. — От вас двоих — возможно, но ты, Юджи, от тебя я не ожидал! Юджи бледнеет. Как вообще ситуация могла развернуться настолько не в его пользу? — Годжо-сенсей, вообще-то… — Вообще-то, — перебивает его Кугисаки, незаметно толкая локтём в бок, — мы просто случайно оказались рядом и купили на пробу. Хотели… в смысле, Юджи хотел купить и на вас, но мы решили, что лучше сходим потом все вместе. Не разводите драму, вы же старше, господи. Пожалуй, Кугисаки права. Если Годжо узнает, что они съели не просто моти, а его моти — будет хуже. Катастрофически хуже. — Это не отменяет вашего предательства! — драматично настаивает Годжо. — Давайте-давайте, — он машет рукой, — делитесь, я тоже хочу это ваше «на пробу». Фушигуро показывает пустые ладони, после чего демонстративно возвращается к просмотру фильма. Кугисаки прощупывает пакет — пустой, и пожимает плечами: — Не свезло. Юджи пялится на надкушенный моти в своей руке. — Э-э-эм… это был последний. — Он не был, он всё ещё есть, и он — мой, — Годжо подходит ближе, наклоняется и берёт сладость зубами прямо из его пальцев. Юджи сглатывает. Нобара бурчит что-то нечленораздельное, утыкаясь в ноутбук. — Божественно, — вдруг расцветает он. Вся хмурость враз улетучивается. — Это лучший моти во всей Японии! Юджи чуть расслабляется, его губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Ему понравилось. — А теперь двигайтесь, — Годжо падает на диван между Юджи и Кугисаки, расталкивая друзей бёдрами, после чего опускает руки на их головы. — Ну-ка, рассказывайте мне все новости. Что интересного я пропустил? Нобара шипит и вертит головой, пытаясь сбросить чужую руку. — Я сейчас молоток достану. Годжо игнорирует. Его улыбка полна искреннего веселья и предстоящей мести. — А что это вы смотрите? О, погодите, «Убийство в Северном доме»? Это же тот, где убийцей окажется вторая личность детектива, о которой он и сам пока не знает! — Где мои гвозди?! Юджи хохочет.***
«Сожрал подарок», — Сукуна откровенно издевается. — «Хотя чему удивляться, если ты проклятые пальцы жрёшь». Юджи смотрит в окно корпуса, наблюдая за ползущим по другой стороне стекла жуком. Рёмен уже третий день издевается. Когда только уймётся? Достал. Но в общем да, отрицать бесполезно, Юджи знатно проебался. Повёлся на провокации Нобары словно ребёнок, боже. Теперь она ему должна! Плюс ко всему, отдал Годжо надкушенный моти — какой же позор. Вместо подарка получил какие-то объедки за Юджи. Ещё и посчитал их всех предателями. «Да ладно, малец, не ной! Зато собачку свою с рук прикармливаешь, молодец, уважаю», — язвит Двуликий. Юджи начинает хлопать себя ладонью по лбу. «Прекрати! Свали! Захлопнись!» Его отвлекает какой-то звук. Он поднимает взгляд и видит вышедших из соседнего кабинета второгодок — Инумаки и Панду. Они спокойно смотрят на Юджи. Ну серьёзно? — Это я так… сам с собой, — Юджи неловко улыбается, почёсывая шею. — Лосось, — понимающе кивает Инумаки. Панда молча показывает большой палец. Сукуна просто ржёт.***
Юджи ступает по длинному коридору, направляясь к выходу на спортивный стадион, когда видит вдалеке идущего навстречу Годжо. На сердце сразу же теплеет, а настроение стремительно ползёт вверх с каждым новым шагом. «Вот он, твой шанс», — Сукуна неожиданно вклинивается в сознание. Юджи едва не спотыкается. — «Рядом никого, сделай ему комплимент!» «Что? Сейчас?» «Именно, сопляк. Действуй!» «Что мне сказать?» «Тебе что, не за что похвалить своего любимого сен-сея?» — Рёмен гаденько растягивает слоги последнего слова. — «Вперёд!» Юджи делает глубокий вдох и притормаживает. — Доброе утро! Годжо тоже останавливается и протягивает руку, чтобы привычно взъерошить розовые волосы. — Утречка, Юджи-кун! Как настроение? — Хорошо, а вы как? — Ай, всё как обычно, никто не ценит моих талантов, — вздыхает Годжо. — Яга с самого утра завалил отчётами. «Ну давай же!» — Вы же сильнейший, справитесь, — немного нервно улыбается Юджи. «Ну». «Закройся!» — Никто не верит в меня как ты, Юджи, — хихикает Годжо. «Будешь же ныть потом, что шанс упустил». Ладно, была не была. Юджи прокашливается. — Знаете, Годжо-сенсей, у вас такие красивые… — начинает он и сразу же подвисает. Что же сказать? Первыми на ум приходят его невероятные глаза. Но сейчас на нём повязка. Волосы? Кугисаки буквально на днях спрашивала, в кого у Годжо такой цвет волос, а Юджи промолчал. Может руки? Не будет ли это звучать странно? Но руки у него действительно хороши — такие большие… «Да что ты мямлишь, задницу его похвали!» — подсказывает Сукуна. «Замолчи!» — мысленно рычит Юджи. Годжо молчит и выжидающе смотрит. Что же делать? К горлу подступает паника, ему сложно сосредоточиться. А чёртов Рёмен только накаляет ситуацию. «Что, слишком жёстко? Ну давай помягче… Попу!» — хохочет проклятие. — «Попу хвали! По-пу!» — …п… п… — начинает Юджи. Сукуна резко замолкает и, кажется, даже дыхание задерживает. — …п-пуговицы! — выпаливает он. Годжо опускает взгляд на свою форменную куртку. Чёрт! На ней нет никаких пуговиц! Он поднимает голову и озадаченно смотрит на Юджи. Юджи глупо пялится в ответ. — А. В смысле… у вас. В техникуме. Дизайн у формы, говорю, хороший, — все ресурсы его жалкого мозга направлены на формирование объяснения, которое могло бы сделать его хотя бы чуточку менее тупым в глазах учителя. — П-пуговицы прикольные. И классно, что можно под себя переделать. Вот вы мне хорошо с толстовкой и капюшоном придумали, удобно. Годжо молчит, Юджи не может разобрать эмоцию, мелькнувшую на его лице секундой ранее; а потом он хмыкает, на губах расползается довольная усмешка. — Ещё бы, — он поддевает красный капюшон и накидывает на голову Юджи, закрывая верхнюю часть лица. Юджи издаёт возмущённое «эй». — Твой замечательный сенсей о тебе побеспокоился. Вот наступят холода, вообще каждый день благодарить будешь!***
«Пуговицы», — Сукуна как никогда мрачен. — «Ты жопу на пуговицы поменял». — Какая жопа, Сукуна?! — шипит Юджи, лёжа на кровати. Он вцепляется пальцами в розовые пряди и с силой, больно тянет. — Я серьёзно должен был похвалить его жопу? «На что дрочат, то и хвалят!» — изрекает он мысль в качестве довода. — «По крайней мере, твои намерения были бы ясны». — Если бы ты не отвлекал меня, я бы придумал что-то получше! «Нихрена бы ты не придумал», — парирует проклятие. Юджи думает, что, возможно, Рёмен и прав. Он раскидывает руки в стороны и выдыхает. — Всё равно. Послушай я тебя, всё вышло бы в разы хуже. На несколько долгих минут повисает молчание. Юджи молча сверлит глазами потолок. «Вот и дрочи теперь на свои пуговицы», — изрекает Сукуна и исчезает в глубинах его разума. Юджи обречённо вздыхает. Обиделся?***
Рёмен сидит на своей костяной горе, упёршись локтём в подлокотник трона, и скучающе подпирает щёку ладонью. Зачем только ему здесь эта гора? Её никто кроме Юджи не видит, к чему показуха? Или для подпитки собственного королевского эго? — Я всё слышу, — Сукуна прожигает его недобрым взглядом алых глаз. — Просто признай, что у тебя комплексы, — говорит Юджи, пожимая плечами. — Попридержи язык, пока он у тебя есть, сопляк, — раздражённо грозится проклятие, но остаётся сидеть на троне. Юджи знает, что сегодня Рёмен в относительно неплохом расположении духа, а потому может позволить себе немного его подразнить. Некоторое время они молчат. Юджи уже даже привык к этому месту. Сукуна не часто пускает его в свой оплот, но когда скука одолевает проклятие с особой силой, он становится более радушным хозяином и позволяет ему скрасить свой досуг. Юджи долго жаловался на омерзительное болото из крови, пока Сукуна не избавился от него, оставив лишь каменный пол. А в какой-то момент у подножия этого навала из черепов появилась скудная деревянная лавочка. Для него? Юджи едва не прослезился, когда увидел её впервые. Но комментировать, конечно, не стал. — Ревность, — наконец говорит Сукуна. — Заставь его ревновать. Юджи задумывается. Идея, конечно, не нова, но звучит вполне неплохо. Он посмотрел достаточно романтических комедий, чтобы понять — тема ревности встречается часто и нередко становится ключом к успеху сюжета. Герой видит девушку, на которую долго не обращал внимания, с другим парнем, на сердце у него начинают скрести кошки, а в голове поселяются навязчивые мысли. Внезапно проснувшаяся ревность и инстинкт собственничества помогают ему осознать свои чувства. В конце фильма они с героиней играют свадьбу. Юджи не настолько наивен, чтобы полагать, будто сенсей что-то там осознает и позовёт его замуж, но, возможно, это подтолкнёт его посмотреть на Юджи по-новому? — Но с кем? Боюсь, Нобара сломает мне руку, если я её, скажем, приобниму при сенсее, — Юджи чешет затылок. — Может, попросить подыграть Мегуми? Не то, чтобы я хотел обо всём ему рассказывать, но он хороший друг, и если договориться, не станет задавать много вопросов. — О нём даже не думай, — прищуривается Рёмен. — Почему? — Потому… — Сукуна отводит взгляд. — Не тот… уровень. Нужен кто-то возраста и статуса этого клоуна. Ты бегаешь за ним как собачонка, а должен показать, что не вокруг него одного мир вертится, — он задумчиво смотрит вдаль. — Подойдёт тот, в пятнистом ошейнике. Маг. — Нанамин? — округляет глаза Юджи. — Я должен подкатить к Нанамину? — Как будто ты на это способен, — Рёмен закатывает глаза. — Просто покрутись вокруг него. Пусть Годжо знает, что ты можешь интересоваться и другими. И вообще, — он раздражённо отмахивается. — Я тебе совет дал, а всё остальное — твои проблемы. Включай и свои мозги, щенок. — Я понял, — улыбается его реакции Юджи. — А теперь свали. — И всё же подумай по поводу комплексов. Знаешь, я могу почитать тебе одну книгу по психологии… Юджи успевает заметить летящую в него черепушку и открывает глаза.***
— Ладненько, мне пора. До встречи на тренировке, Юджи! — щебечет Годжо, когда они заканчивают играть в игру «назови три лучших и три худших качества выбранного героя аниме». А что ещё делать в обеденный перерыв? Правда, по сути игра закончилась ещё тогда, когда Годжо плавно перешёл от перечисления качеств на восторженный монолог о недавно прочитанной манге про мальчика, который превращается в кота и борется с монстрами. Звучало офигеть как круто, Юджи заинтересовался. — Эм, извините, Годжо-сенсей, сегодня я договорился потренироваться с Нанамином. Годжо поднимает брови. — Зачем? — Я подумал, что он сможет более детально объяснить мне принцип использования Чёрной вспышки. Он в этом силён, и, я думаю, занятия с ним будут для меня полезны. — Хорошая мысль, Юджи! Молодец, что стараешься, — Годжо показывает большой палец и улыбается. — Так, а у меня, значит, появилось несколько свободных часов…***
Что ж, его план был незамысловат, но зачастую именно такие простые задумки и получаются самыми эффективными. Он не может позволить себе слишком часто видеться с Нанамином, не вызвав при этом лишних вопросов и подозрений, а потому нужно действовать быстро. Он пригласит его в какое-то кафе под поводом более детально обсудить технику. Прикинется немного тупым, позадаёт вопросы, угостит чаем в качестве компенсации за потраченное время, и со спокойной совестью распрощается. А потом при каком-нибудь удобном случае возьмёт да и упомянёт вскользь при Годжо-сенсее об этом походе. Может быть, взболтнёт что-то о вкусном пирожном или необычном сорте чая, который они пили с Нанамином в кафе после занятий. Да. Просто, идеально, гениально! — Нанамин, — со всей воодушевлённостью говорит Юджи, когда они выходят из корпуса и, шагая по дорожке через живописный сад, направляются в сторону входных ворот. — Сегодня вы рассказали мне много интересного. Я думаю, что смогу потренироваться и применить это на практике. Нанами согласно кивает. — Но, знаете, я не понял некоторые моменты, и у меня ещё остались вопросы. Вы сейчас направляетесь к метро? Мне в ту же сторону — я проспорил ребятам сладости и хочу зайти за ними в одно кафе, — Итадори широко дружелюбно улыбается. — Может быть, вы составите мне компанию, если нам всё равно по дороге, а заодно объясните мне некоторые моменты касательно техники? Обещаю угостить вас вкусным чаем! — Мм… — мычит Нанамин, поглядывая на наручные часы. — Извини, Итадори, но я не занимаюсь рабочими вопросами в нерабочее время. Можем обсудить это завтра или в любой другой день, — он смотрит не на Юджи, а куда-то за его спину. — И вообще, лучше позови своего сенсея. Если дело касается сладкого, он охотно составит тебе компанию, я прав? Юджи поворачивается. Да вы, блин, шутите! Как?! Буквально секунду назад его здесь не было! Когда? Откуда?! — Ам? — Годжо наклоняет голову. — Вы это о чём? — Ладно, сами разберётесь. До завтра, Итадори, — сдержанно кивает Нанамин, и спешит удалиться, оставляя Юджи одного. Бессердечный предатель. Юджи это запомнит! — До завтра, Нанами! — Годжо весело машет рукой, не смотря на то, что коллега даже не смотрит в его сторону. А потом переводит на Юджи заинтересованный взгляд. — Так что, вы куда-то собирались с Нанами? — Эм. Да так, думал, что нам по пути, вот и ээ… предложил пойти вместе, обсудить технику. — А что Нанами говорил о сладком? — хмурится учитель. — А… проспорил Мегуми с Нобарой сладости. Предложил заодно зайти в кафе по дороге, — выкладывает весь сюжет своего плана Юджи. А что ещё ему остаётся? Не врать же, что он Нанамина на свидание приглашал. Годжо всё равно узнает. Чёрт, какой же стыд, он и правда жалок, прав был Сукуна. — Вот уж нашёл кого позвать, Юджи. Этого зануду! Если тебе нужен учительский совет за чашечкой чая со сладким, ты всегда можешь пригласить меня, — серьёзно говорит Годжо. А потом театрально хватается за сердце. — Или… неужели я больше не твой любимый учитель? — Нет-нет, любимый! — выпаливает Юджи. — …учитель, — благоразумно добавляет он. Господи, он что, действительно проклят? И Юджи сейчас не о короле проклятий в своей голове. Что за череда нелепых отвратительных совпадений? Может быть, сама судьба говорит ему закатать губу и знать своё место? Выше головы ведь не прыгнешь, верно? — Так что, идём? — подмигивает Годжо. Юджи слишком расстроен очередным провалом, чтобы оставаться с ним наедине прямо сейчас. Боже, Годжо даже не воспринял это всерьёз. На что он только рассчитывал, какая ещё ревность? Кого ревновать? Юджи? Не смешите. — О, пока мы с вами говорили, я вспомнил, что у Нобары сегодня планы на вечер. Пожалуй, я схожу за сладостями завтра, — бормочет Юджи. — Извините, Годжо-сенсей. Я, наверное, пойду. — Ладно, — отвечает учитель. К счастью, без лишних расспросов. — До завтра. — До завтра, сенсей, — бросает Юджи, не оборачиваясь. Он спешно шагает в сторону общежития. Настроение хуже некуда. Сердце сжимается от обиды и осознания собственной никчёмности. Чёрт возьми, его план не просто провалился, он ещё и был, если можно так сказать, отшит в присутствии неизвестно откуда там взявшегося Годжо. Вот уж спасибо, Нанами, удружил. По-братски. — Да что ты снова ноешь, — рот Сукуны появляется на тыльной стороне ладони. — Мне кажется, всё прошло нормально. Твой клоун точно приревновал. — Он даже не отнёсся к этому серьёзно, — злится Юджи, стряхивая рукой. — Я что же, по-твоему, слепой? — Видимо, да. — Я говорю тебе… — начинает Сукуна, но Юджи прерывает на полуслове. — Знаешь что, спасибо, конечно, но давай больше без этих советов и всего прочего, ладно? Меня всё и так устраивает, я не хочу портить то, что есть, и в очередной раз выставлять себя идиотом, — он говорит чуть тише, приближаясь ко входу. — Ты и сам видишь, что все эти попытки ничем хорошим не заканчиваются. Юджи проходит через пустующую сейчас гостиную и заворачивает в коридор. — Я серьёзно, Сукуна. Достаточно. Рёмен вздыхает: — Как знаешь. Рот исчезает с его руки. Юджи спешит в свою комнату, хлопает дверью и заваливается лицом в подушки. С него действительно хватит. Он очень сильно устал.***
Проходит несколько дней, и всё потихоньку возвращается на круги своя. Уже на следующее утро настроение Юджи улучшается, и он даже извиняется перед Сукуной за то, что был груб. Тот лишь фыркает в ответ, но в остальном ведёт себя, как и раньше. К теме о Годжо они больше не возвращаются. Они с Нобарой и Мегуми отправляются на миссию и быстро справляются с разбушевавшейся стаей проклятий второго уровня на окраине Токио. В качестве поощрения, а возможно, потому что ему просто хочется, Годжо-сенсей ведёт их в караоке, где они отлично проводят время. Кугисаки, стоит сказать, неплохо поёт. Они с Годжо совместно исполняют один из опенингов «Наруто» — получается так себе, но сенсей уверяет, что это достойно большой сцены. Только Фушигуро наотрез отказывается участвовать, не поддаваясь ни на уговоры, ни на шантаж — крепкий орешек. Тем не менее, он принимает активное участие в действе, отпуская дразнящие шуточки и снимая видео, за которые потом может быть стыдно. Чуть позже им приносят заказ, и они наедаются до отвала. Годжо, как и всегда, пренебрегает чужим личным пространством, а потому Юджи может ловить его объятия, касания, поглаживания. Он доволен. Он почти счастлив. Юджи убеждает сам себя, когда дыхание Годжо касается его уха, пока тот пытается рассказать что-то, перекрикивая музыку. Когда он кормит его нигири со своих палочек, потому что «ты обязан попробовать это великолепие, Юджи». Когда они выходят из караоке и рука Годжо придерживает его за плечо на лестнице. Когда на обратном пути в техникум Годжо тычет его пальцем под ребро, рассказывая глупейшую шутку, от которой Фушигуро с Кугисаки лишь морщатся, а Юджи смеётся так сильно, что щёки болят. Когда они расходятся и Годжо, не обращая внимания на возражения, виснет на них троих и стискивает в «обнимашках перед сном». Когда Юджи возвращается в комнату и резкими движениями, с силой стаскивает с себя одежду. Когда пинает медведя, и тот отлетает в противоположную сторону комнаты. Когда подбирает его и ложится в постель, обнимая. Когда слёзы текут по щекам и впитываются в плюшевую ткань игрушки. Когда глаза печёт, но усталость берёт верх и, наконец, приходит долгожданный сон. Красные зрачки Сукуны яростно сверкают в темноте его проклятого дворца. Безымянный череп крошится в сильной ладони.***
Юджи одиноко плетётся по коридору. Фушигуро тренирует технику, а Кугисаки снова зависает в компании Маки. Что ж, ладно, не очень-то и хотелось. Он в состоянии найти себе занятие — стадион не зря строили. Вдруг заветная дверь в конце коридора открывается, и в проёме появляется Годжо. Юджи начинают терзать смутные флешбеки. Чёртово дежавю! Ладно, всё хорошо, ничего необычного. Годжо приветственно машет ему рукой: — Юджи! Уголки губ Юджи поднимаются, когда он подходит ближе. — Привет, сенсей. Снова были у директора и получили кучу бумажной работы? — А вот и нет, — Годжо самодовольно усмехается, поднимая указательный палец. — В этот раз обошёлся малой кровью и получением инструкций по предстоящему заданию. — Снова командировка? — В этот раз по Японии, так что справлюсь одним днём, — довольно подмигивает он. — Соскучиться не успеешь. Успею, — думает Юджи, показывая большой палец. — Увидимся вечером, — говорит Годжо, пряча руки в карманы куртки. — Ага. Учитель идёт дальше. Юджи смотрит ему в спину и вздыхает, собираясь последовать примеру, когда: — Классная задница! Годжо останавливается и поворачивает голову, его брови под повязкой ползут вверх. — А? Ты… перешёл черту. — Закрой. Свой. Рот! — рычит взбешённый Юджи, и замахивается раскрытой ладонью на незваный клыкастый болтливый рот на своей щеке. Юджи никогда не придавал особого значения своей силе, для него это всегда было чем-то обыденным. Что ж, кажется, у него появился шанс оценить свои способности сполна. В глазах мерцают звёзды, комната плывёт красными кругами, он опирается спиной о стену, чтобы удержаться на ногах, а щека… её он просто не чувствует. Юджи медленно смаргивает, и, открыв глаза, обнаруживает Годжо прямо перед собой. — Это Сукуна! — выпаливает он, пока его глаза потихоньку возвращают себе способность фокусироваться на лице напротив. — П-постоянно пытается меня подставить или опозорить! Годжо внимательно смотрит, хмурится. — Это я понял, ваши голоса сложно перепутать. Но, Юджи, зачем ты так себя ударил? У тебя щека красная, — он протягивает руку и аккуратно берёт Юджи за подбородок, поворачивая лицо в сторону, осторожно проводит пальцем по нижней её части ближе к челюсти — утратившую чувствительность кожу мелко покалывает. Юджи радуется, что его жар не будет заметен на и без того красной коже. Он зажмуривается, не в силах посмотреть на Годжо прямо сейчас, когда он так близко и гладит его лицо. Приятное прикосновение резко исчезает. Удивлённый Юджи открывает глаза. — Идём со мной, — приказывает Годжо, разворачиваясь, и шагает по коридору. Юджи послушно ступает следом, погружаясь в мрачные мысли. Сенсей злится? Ему сложно понять его эмоции. Он касался его так осторожно и ласково, а потом вдруг обратился так… резко. Это совсем на него не похоже. Во всём виноват он — змей, пригревшийся на груди. Чёртов Сукуна, клялся ведь, что не будет раскрывать рот перед Годжо. Юджи ведь полагал, что они договорились, пришли к взаимному согласию, к перемирию, чёрт возьми! Облажался, как и всегда, наивный дурак. Стоило бы пораскинуть мозгами и понять, что прозвище Двуликий просто так не получают. Проклятие молчит, Юджи вообще не ощущает чужого присутствия, будто вовсе и не было его никогда. Они идут молча, петляют по коридорам и этажам, и вскоре Юджи понимает, что они направляются в сторону кабинета сенсея. Годжо открывает дверь и заходит в комнату. — Проходи, — говорит он мягко. Его голос звучит гораздо более спокойно и беззаботно, нежели несколько минут назад. Юджи входит следом, и, закрыв за собой дверь, неловко топчется у порога. Он был здесь всего раз, когда заносил папку по просьбе Нанамина, и то буквально заглянул. В основном они видятся в общей гостиной, в комнате для тренировок или где-то ещё на территории техникума. В кабинете Годжо пропадает по большей части, когда ему предстоит бумажная работа. Учитель кивает в сторону дивана, и он спешит приземлиться на мягкие подушки. Сам же Годжо приседает около маленького холодильника возле письменного стола и принимается что-то искать. Юджи рассматривает обстановку — ничего особенного, стол со стопкой бумаг и парочкой томов манги напротив дивана, у окна — кресло с тумбочкой, на которой разместились электрочайник и чашки, небольшой шкаф в углу. Скорее всего, — думает Юджи, — время от времени сенсей здесь ночует. — Есть, — наконец, Годжо захлопывает дверцу холодильника и, поднявшись, протягивает ему одну из жестяных банок. — Приложи, — указывает пальцем на свою щеку. — Это что, пиво? — Юджи принимает холодную банку и рассматривает, стирая выступивший конденсат, — все надписи на иностранном. — Это газировка. Юджи, за кого ты меня держишь, я же твой учитель. Стал бы я поить тебя пивом в стенах техникума, — говорит Годжо с осуждающей ноткой в голосе. Юджи становится даже немного неловко из-за вопроса. — Естественно, я бы повёл тебя выпить в место повеселее! Юджи улыбается, прикладывает ледяной металл к начинающей неприятно гореть щеке — недавнее онемение после удара почти сошло. — Блин, холодное. — Сам виноват, теперь терпи, — хмыкает учитель, открывая банку. Делает глоток и довольно откидывается на спинку дивана. — Моя любимая, с ванилью и вишней, привёз из Китая. — А нам вы ничего не привезли, — недовольно прищуривается Юджи. — Я говорил не ждать сувениров, — ухмыляется Годжо, и Юджи не может не хмыкнуть в ответ. Решив, что достаточно морозить щёку, он открывает собственную банку и отпивает, довольно мыча. — Вкусно-о-о! — Я знал, что тебе понравится, оставил для тебя несколько банок. — Для меня? — Юджи поднимает брови. — Конечно, — просто отвечает он. Годжо говорит об этом как о чём-то само собой разумеющемся, и Юджи кивает, больше ничего не спрашивая. — Ты же не занят сейчас? В смысле, у тебя не было никаких планов? — Не-а. Я думал немного позаниматься растяжкой на стадионе, но, если честно, не особо хочется, — пожимает плечами Юджи. — Тогда, хочешь посмотреть со мной кино? Как раньше. На Юджи накатывают тёплые воспоминания об их совместных просмотрах фильмов в подвале, на похожем диване. Годжо возвращался с работы, они ужинали и часами просиживали перед телевизором, обсуждая сюжеты. Иногда Годжо засыпал, и Юджи приходилось будить его, чтобы перелёг в постель и не мучил спину. Порой Юджи был вынужден уговаривать его, словно ребёнка — та ещё задачка, сонный сенсей невыносим. А иногда засыпал сам Юджи, а на утро просыпался уже в своей постели. Он даже задавался целью хотя бы раз заметить, когда Годжо его переносит, но так ничего и не вышло. Может быть это была телепортация? Именно в том подвале, сидя на диване, когда Годжо рассказывал, как прошёл его день, а на фоне бубнил какой-то дешёвый триллер, Юджи и понял, что влюбился. Он ни за что не откажется от этого предложения. — Почему нет? Хочу. Но при одном условии. Годжо вопросительно мычит. — Никаких спойлеров. — Я не мог бы обещать, — на его губах тонкая хитрая улыбка. — Но тебе очень повезло, потому что этот фильм я ещё не видел. Годжо ставит ноутбук на журнальный столик, достаёт из тумбочки целый пакет каких-то заграничных снеков и сладостей, и запускает фильм, устроившись поудобнее и закинув руку на спинку дивана позади Юджи. Время погрузиться в сюжет. — Знаете, Годжо-сенсей, — говорит с набитым ртом Юджи, наблюдая за тем, как главная героиня обнаруживает пропажу ценнейшей антикварной вазы. — Если вы будете кормить меня так каждый раз, я буду приходить сюда ежедневно. Годжо посмеивается. — Тебе нельзя столько сладкого, зубы испортишь. — Как вы? — Что ты сейчас сказал? Ты как разговариваешь со своим сенсеем? — угрожающе произносит он, театрально хмуря брови под повязкой. — А что такое? На правду не обижаются! — с самым наглым видом пожимает плечами Юджи, и успевает лишь пискнуть, когда ладони Годжо приземляются на его бока. Годжо подло щекочет его, проезжаясь пальцами по рёбрам и бормоча что-то об уважении к старшим и наказаниях. Юджи смеётся, отталкивает, упирается руками в плечи и брыкается. Годжо наваливается сверху, придавливая своим весом и вырывая себе преимущество. Ощущение тесной близости чужого тела вызывает у веселящегося Юджи резкое осознание ситуации — Годжо практически лежит на нём, его руки прикасаются к бокам Юджи, а лицо так близко. Боже, Юджи так расслабился за поеданием сладостей и просмотром фильма, что совсем перестал думать о последствиях своих поддразниваний. Близость Годжо для него привычна, но к такому он готов не был! Годжо останавливается, прекращая щекотку, и медленно отстраняется. Он больше не улыбается, лицо вообще не выражает эмоций, снова возникшее вдруг напряжение ощущается очень отчётливо. Юджи приподнимается, возвращая тело в прежнее вертикальное положение, и озадаченно смотрит. — Скажи, тебе неприятно? — серьёзно спрашивает Годжо. — Что? — Юджи моргает. — Когда я прикасаюсь к тебе. Тебе неприятно? — Что? — повторяет Юджи, непонимающе хмурясь. — Нет! С чего вы взяли? — Иногда ты тянешься ко мне, принимаешь меня, как раньше, — объясняет Годжо. — А иногда отстраняешься. Я думал, мне показалось, но нет. — Юджи никогда не видел Годжо настолько сосредоточенным в разговоре с ним. Он ненадолго замолкает, прежде чем продолжить: — Юджи, если тебе некомфортно рядом со мной, то просто скажи мне, ладно? Я могу дать тебе больше пространства, я знаю, что не всем уютно рядом со мной, но если речь идёт о тебе, я могу… Что он такое говорит? О чём это он вообще? — Что вы говорите? — Юджи повторяет вопрос из своих мыслей, глупо моргая. Что за бред он несёт? Юджи неприятно? Есть ли во всём мире хоть кто-то, для кого прикосновения Годжо были бы так же важны? — Я говорю, что если тебе некомфортно, я буду больше уважать твоё личное пространство. — Нет! — Юджи хватает его за руку и мотает головой. — Бред! Нет! То, что вы говорите, это… бред! — Я же вижу, как ты напрягаешься, когда я рядом, — Годжо стягивает повязку на шею, копна белоснежных волос спадает вниз. Сердце Юджи пропускает удар под внимательным взглядом невероятных, неземных глаз. — Знаешь, в последнее время ты ведёшь себя странно. Порой я жду от тебя каких-то слов или действий, а ты говоришь другое, поступаешь иначе, — Годжо делает паузу, о чём-то задумавшись. — И почему такая реакция на Сукуну? Юджи думает о его словах. Он жить не может без его близости, без прикосновений, без их разговоров. Он жить не может без Годжо! А тот решает, что ему неприятно? Ему ли судить о поведении Юджи, когда в его собственную голову приходят такие идиотские выводы. Как будто Юджи легко, когда вот так рядом, когда рукой по волосам, когда объятия — когда всё это его, но не такое, как ему хочется. Когда любят, но не так. — Какая разница? Вы всё равно не относитесь к этому — ко мне — серьёзно. — Откуда ты знаешь, к чему я отношусь серьёзно? — Я вижу! — Ничего ты не видишь. — То, что вы говорите, что мне неприятно, что я веду себя странно — чушь! Всё вообще не так! — А как, Юджи? — Годжо наклоняется к нему, заглядывая в глаза. Юджи бессилен. — Почему ты так разозлился на шутку Сукуны? — Потому что это была не шутка! — отвечает, наконец, на его вопрос Юджи. — Мне не слишком, сенсей, мне… недостаточно. — Глаза Годжо расширяются, эмоции на его лице сменяются одна за другой — удивление, осознание, замешательство, понимание…? Юджи отводит взгляд. — Вы не дадите мне того, чего я хочу. Он не может смотреть на него, когда говорит такое. Годжо осторожно берёт его за подбородок, поворачивая лицо к себе. Смотрит уверенно — глаза в глаза. Юджи больше не может сопротивляться — делает шаг в пропасть, утопает в их глубине. — Тебе, Юджи, я дам всё, что угодно, — шепчет Годжо. У Юджи перехватывает дыхание. Они подаются вперёд одновременно, сталкиваются губами, сначала как-то неловко, а потом увереннее, сильнее. У поцелуя вкус кисловатых жевательных конфет и газировки с вишней и ванилью — лучший вкус, вкус Годжо. Годжо обхватывает его руками, прижимает ладонями спину, наваливается сверху, толкая на диван в недавнее положение. Одна рука Юджи скользит в мягкие волосы, сжимает, притягивает, другая — хватается за плечо, впивается в ткань форменной куртки, тянет на себя. Он обхватывает талию Годжо ногами, вжимается в сильное тело — ещё ближе, ещё крепче. Страсть есть, но сейчас ими движет не она. Объятия говорят: «мой», отчаянно шепчут: «наконец-то». Губы у Годжо мягкие, он целует хоть и напористо, но как-то бережно, нежно. Юджи отвечает, как чувствует — сминает, втягивает нижнюю губу, легонько касаясь зубами, прижимается к краешку рта. Годжо проводит языком по его верхней губе, прося разрешения, толкается. Юджи приоткрывает рот, пропуская язык внутрь, подаётся своим навстречу. В паху тяжелеет, Юджи тихо стонет в поцелуй, когда руки Годжо начинают блуждать по его бокам под толстовкой. Годжо немного отстраняется, перемещает одну руку на розовые волосы, а пальцы второй — переплетает с его; зацеловывает уже почти переставшую болеть щёку. — Сен…сей, — шепчет Юджи, теряясь в ощущениях. Годжо тянется к его уху, шепчет: — Сатору, Юджи… — невесомо целует, обдавая кожу тёплым дыханием. — Сатору. Пожалуйста. Может ли Юджи отказать этому человеку? Может ли ослушаться этого просящего голоса, этих губ? Мог ли вообще когда-то? — Сатору, — выдыхает Юджи, подставляясь. Юджи ощущает всем телом, как Годжо вздрагивает. А затем впивается в губы с новой силой, сминает, не жалея, ткань на спине, мычит в поцелуй. Юджи снова не может сдержать стона. Они разрывают поцелуй, тяжело дыша, Годжо прислоняется к его лбу своим, закрывает глаза, переводя дыхание. Много. Для первого раза. Он поднимается сам, таща за собой и Юджи, разглаживает рукой скомканную им же куртку, целует в висок, прижимая к себе. Юджи обнимает в ответ, вдыхает аромат его шеи, проводя носом по коже. Годжо легко смеётся: — Щекотно. — Это месть, — улыбается Юджи. — Справедливо. Они отматывают, дошедшее почти до самого финала кино, и продолжают просмотр. Сатору обнимает Юджи, опирающегося щекой о его грудь. Фильм оказывается действительно интересным — экспедиция уже напала на след похитителей и следует к их логову в джунглях. «Я же говорил, что комплимент про задницу всегда работает», — звучит в голове знакомый голос. Юджи начинает глупо хихикать. — Что такое? — недоумевает Годжо, и переводит взгляд с экрана ноутбука на Юджи, и обратно, не понимая причины его внезапного веселья. — Потом расскажу, — отвечает Юджи. А через секунду буквально прыскает со смеху, хватаясь за живот. — Что? Нет, говори сейчас! — Годжо переворачивает его на спину, укладывая головой на свои колени, и смотрит сверху вниз с максимально возмущённым видом. — Что смешного? Это что-то обо мне? — Мм… — Юджи вытирает выступившую слезу, продолжая хохотать. — В какой-то мере… — Юджи!