Деконструкция деконструкции (дуэль)

Когда такой падёж Мужского поголовья, Позорно оставаться в стороне! Ю. Ким

      День был слишком хорош, чтобы умирать.       Так мог бы подумать молодой дворянин по имени Ричард Окделл, если бы в то утро сумел обратить внимание на что-то, кроме собственных мыслей. Но, погруженный в тревожные размышления, он едва различал, куда ступает, и уж точно не мог заметить красоты летнего утра.              День был слишком хорош, чтобы убивать.       Так мог бы подумать молодой дворянин по имени Эстебан Колиньяр, если бы понятие «рефлексия» было знакомо ему. Но, приученный любить и уважать только себя самого, он никогда не рассуждал в таких категориях, и голос совести в его душе молчал.       Так мог бы подумать молодой дворянин по имени Северин Заль или любой другой из его спутников — скажем, Константин Манрик, Анатоль Мей или Макиано Тамазини, — если бы юные искатели приключений признались себе в том, что замышляют убийство. Но в их кругу вещи подобного сорта назывались словом «дуэль», и они были уверены, что именно дуэль им и предстоит.              День был хорош.       Так думал командир отряда городского гарнизона, ведущий своих бойцов по направлению к старому аббатству. Отряд был пешим, но его сопровождала запряженная парой казенных лошадей карета, которую пока что занимал временно прикомандированный к их части писарь. День и впрямь был хорош: от мостовой поднимался легкий туман, и капли росы на камнях переливались в косых лучах восходящего солнца. Ветерок тихо шевелил ветви деревьев, и небо обещало быть безоблачным. В такую погоду приятно будет быстро и четко выполнить приказ и получить за исправно сделанную работу премию, прибавку к жалованию или, если повезет, даже повышение по службе. Командир уже предвкушал, как улов их отряда окажется самым большим и как они утрут нос соперникам — двум другим группам, которые сейчас направлялись в сторону городского парка и берега реки.       Добравшись до аббатства, командир приказал отряду, как это называли на учениях, рассредоточиться по периметру: точнее, несколько солдат отправились караулить боковые калитки и самые примечательные дыры в ограде, а все остальные двинулись прямиком к главному входу. Писарь выбрался из кареты, вытащил из-за пазухи деревянный планшет с листами бумаги, прицепил на него карманную чернильницу-непроливайку и перо на цепочке и последовал за отрядом.              Тем временем молодые дуэлянты уже успели выбрать уголок позаброшенней, встать в позиции и обнажить шпаги. Секундантами ни один не озаботился, поэтому все формальности они пропустили. Вдали зашуршала трава, заскрипел гравий под чьими-то шагами — в парк, видимо, подтягивались любители утренних прогулок. Это только раззадорило дуэлянтов, и первые двое даже успели сделать по выпаду. Лязгнула сталь — и тут же раздался треск ломающихся веток, и на поляну ворвались около дюжины вооруженных людей, одетых в военную форму. Эстебан от неожиданности вздрогнул и резко остановился, а Ричард, повернув голову на шум, по инерции пролетел пару шагов вперед, но на ногах удержался.       — Так-так, и что же это у нас такое происходит? — поинтересовался один из военных — судя по громкому голосу, он был здесь главным.       — Ничего! — быстро выпалил Макиано. — Ровным счетом ничего!       — Это же солдаты гарнизона, — заметил Константин. — Эстебан, ты их знаешь? Объясни им!       — Вот именно, — сказал Эстебан, оборачиваясь к военным. — Господа, проваливайте. Не видите, у нас дуэль. Ничего запрещенного мы не делаем.       На лице командира расплылась ухмылка, и он, не удостоив Эстебана ответом, кивнул писарю:       — Все зафиксировал?       Писарь издал невнятный звук, который, видимо, обозначал согласие, и быстрее застрочил в своих бумагах.       — Прекрасно, — сказал командир. — Берите их, ребята.       Двое приятелей Эстебана, почуяв неладное, отбросили шпаги в кусты и ринулись в глубину сада. Военные обступили оставшихся; те приготовились было сопротивляться, но тут же сообразили, что уже поздно: из-за деревьев появилось подкрепление — еще с десяток солдат. Незадачливых дуэлянтов в мгновение ока скрутили и поволокли к выходу. Когда их заталкивали в карету, Северин не выдержал и огрызнулся:       — Руки убери! Не имеешь права! Мы все-таки дворяне!       — Ну, это ненадолго, — хохотнул конвоир.       Спросить, что он имел в виду, Северин не успел, потому что в карету как раз втолкнули двух беглецов, которых поймали у дальней калитки, и дверца захлопнулась.       Путь оказался недолгим. Карета остановилась возле серой стены смутно знакомого дома, сложенной из грубого камня — кажется, недалеко от дворца. Выгруженных из кареты молодых людей оттащили в камеру при караулке, развязали и заперли на замок, приставив к двери двух часовых.              На улице командир заметил знакомых из других отрядов, которые тоже кого-то привезли.       — Ну и как у вас? — спросил он, протягивая им руку для приветствия.       — Четверо: два драчуна и два секунданта, — похвастался глава второго отряда. — В парке всегда кто-то бывает.       — Может, секундантов и выпустят, — почесал в затылке третий и сам пожаловался: — А вот мы поймали только парочку, да и то они заявляют, что просто тренировались. Знаем эти тренировки. А ваши успехи как?       — Восемь человек, — не сдержав самодовольной улыбки, похвастался командир.       — Две дуэли?       — Одна, и, похоже, вообще без секундантов. Парни сами себя закопали, у нас все записано.       — Думаю, ты выиграл, — признал второй. — Так что с первой премии проставишься, ждем.              Арестантам не пришлось долго мучиться неизвестностью, и они даже не успели как следует прочувствовать свое неопределенное положение. Их посетил судейский чиновник и объяснил, что к чему: вчера вечером вышел новый королевский эдикт, который полностью и безоговорочно запрещал любые дуэли. Нарушители — и сами участники, и секунданты — лишались дворянства.       — Но… мы же не знали! — пробормотал Анатоль растерянно.       Судейский смерил его неодобрительным взглядом:       — Полагаю, что не знали. Но, молодые люди, незнание законов не освобождает от ответственности. Вернемся к делу: заседание назначено на сегодняшний вечер, и его пожелал проводить сам Его Величество. У вас будет время подумать о своем поведении. Вашим родителям и опекунам сообщат.       Когда дверь за чиновником закрылась, наступило долгое молчание. Первым тишину нарушил Ричард.       — Ну что, господа навозники, — спросил он, стараясь подпустить в голос того ехидства, которое так удавалось Алве, — недолго музыка играла? Всего каких-то четыреста лет, да? Вам даже будет не обидно.       — Уж кто бы говорил, — фыркнул Эстебан. — О себе бы побеспокоились, господин так называемый герцог. Тяжело, наверное, будет и без денег, и без дворянства?       — Как отнимут, так и вернут, — парировал Ричард. — У нас в семье были прецеденты: за тысячелетия накопились. Но вам-то такого не понять!       Он с вызывающим видом засунул большой палец в рот и принялся демонстративно его грызть. Никто, однако, не обратил на это особого внимания: Эстебан пожал плечами, Северин покрутил пальцем у виска, а Константин, родня которого владела землями на севере и который поэтому мог бы распознать надорский оскорбительный жест, в этот момент как раз отвернулся.              ***       Рокэ Алва прибыл во дворец непривычно рано и в дурном настроении. Самые приятные утренние часы он потратил совершенно бездарно: по наводке одного молодого идиота он поспешил выручать второго — но, приехав в старое аббатство, не обнаружил ни следа дуэлянтов и ничего, что указывало бы на дуэль. Картина была идиллической: лучи солнца, пробиваясь сквозь листву, кружевом падали на дорожки сада; где-то вдалеке стучали колеса повозки, раздавались мерные шаги, лязгали о мостовую подкованные башмаки — должно быть, городской патруль совершал свой обычный обход. Рокэ еще раз огляделся, убедился, что рядом никого нет, и выругался сквозь зубы. У него мгновенно сложилось несколько гипотез: возможно, молодые люди спокойно обсудили разногласия и отправились отмечать примирение в какую-нибудь таверну; или все уже закончилось — быстрее, чем он ожидал; или же недалекий родич Окделла перепутал время, место либо и то, и другое. В первом случае вмешиваться было глупо, во всех остальных — поздно; при любом раскладе предпринимать что-то новое — бессмысленно. Тело, в конце концов, так или иначе найдется. Рокэ подавил в себе желание хорошенько садануть кулаком по калитке и направился во дворец.       Прикидывая, во сколько ему обойдутся услуги бальзамировщика, он поначалу не заметил перешептываний и направленных в его сторону косых взглядов. Только когда кто-то из придворных неприкрыто хихикнул, он резко развернулся и самым зловещим тоном потребовал объяснений.       — Зайдите в канцелярию, герцог, — ничуть не смутившись, посоветовал ему придворный и, казалось, даже едва заметно ухмыльнулся. — Вам будет любопытно. Очень любопытно, герцог, очень рекомендую.       В канцелярии секретарь, сидевший ближе всех к входу, встретил Рокэ приветливым кивком и протянул ему какой-то документ.       — Вы же по поводу нового эдикта? — спросил он. — Подписали вчера за двадцать минут до конца рабочего дня — вы, должно быть, уже не застали. Для вас оставили копию: вот, ознакомьтесь.       Рокэ принял у него из рук бумагу и, развернув — пальцы прошлись по шероховатой королевской печати, — собрался было бегло просмотреть, не вчитываясь: наверняка какой-то очередной никому не интересный указ, не имеющий к нему никакого отношения. Тут взгляд его зацепился за слово «дуэль» — забавное совпадение, — и выхватил пару фраз вокруг. Рокэ моргнул, перевел глаза на начало документа и углубился в чтение.              Дверь королевской приемной распахнулась, как от мощного пинка, с грохотом ударилась о стену и отлетела обратно. Король и кардинал переглянулись. Кардинал отодвинул шахматную доску, на которой уже начал расставлять фигуры для традиционной утренней партии, сложил руки на груди и приготовился наблюдать увлекательное представление. Дверь снова впечаталась в стену, и в комнату ворвался бледный от злости Первый маршал. Он бросил перед королем скомканную бумагу, и, нависнув над ним, уперся кулаками в стол и с плохо сдерживаемой яростью спросил:       — Надо так понимать, я теперь в опале?       — Рокэ, — укоризненно сказал кардинал. — Как вам не стыдно так разговаривать с Его Величеством? Немедленно угомонитесь!       — Действительно, друг мой, — добавил король. — Возьмите себя в руки. Что случилось?       Алва развернулся к кардиналу:       — Так и знал, что это ваших рук дело! Я вам так сильно мешал?       — Да что такое? — повторил король.       Кардинал возвел глаза к потолку и нарочито озабоченным тоном посоветовал:       — Ваше Величество, лучше отодвиньтесь подальше. Кажется, герцог сегодня немного не в себе.       — Я как раз в себе, в отличие от вас! — отрезал Алва. — Вот этот ваш эдикт о дуэлях — явно ведь направлен против меня?       — Кто вам такое сказал? Он призван уменьшить число жертв среди молодежи. У нас и так постоянные войны. Самые знатные семьи королевства каждый год теряют сыновей. Пара прецедентов с лишением дворянства — и наши юнцы теперь сто раз подумают, прежде чем ввязываться в дуэль.       — Но что это значит для меня, вы не подумали? — Алва не выдержал и все-таки сорвался на крик. — Вы представляете, как будет звучать мой титул?! Рокэ Алва, Первый маршал Талига, повелитель Кэнналоа, соберано-буржуа?!       Король поморщился и хотел было его прервать, но тут в дверь постучали, и Алва осекся сам. Вошел чиновник в судейской мантии.       — Боюсь, друг мой, у меня нет времени с вами пререкаться, — сказал король, принимая у чиновника толстую папку. — Надо готовиться к сегодняшнему заседанию. Видите, сколько материалов.       — Четырнадцать дел, — подсказал чиновник.       — Четырнадцать, — сказал король. — Сами понимаете…       — О, герцог, — чиновник заметил Алву. — Вы тоже тут. Как удачно, что я вас застал! Мы вас искали.              Рокэ еще издали заметил небольшую группу дворян — человек десять стояли кружком и вполголоса переговаривались. Он сразу разглядел Колиньяра и Манрика-среднего: похоже, сюда, под стены караульного помещения, стекся весь цвет правящей верхушки.       — Он заявил, что будет защищать или всех вместе, или никого! — повысил голос Колиньяр. — Третьего не дано, господа!       — Он ведь так дорого берет, — а это Манрик завел свою шарманку.       «Так вам и надо», — подумал Рокэ, подходя поближе. Холодная ярость в его душе понемногу рассеивалась, уступая место злорадству. Естественно, эти болваны собирались вытащить своих отпрысков и утопить всех остальных. Конечно, они обратились к лучшему и самому дорогому столичному адвокату — Рокэ тоже сразу пришла на ум именно его кандидатура. И, как и следовало ожидать, честный законник не пошел против своих принципов и не согласился защищать только часть обвиняемых в рамках одного и того же дела. Или все, или никто; играем или за одну сторону, или за противоположную, но избавьте меня от ваших интриг, господа — узнаваемая манера старины Инголса. Сколько же он запросил? Внутренний голос подсказал, что бальзамировщик точно стоил бы дешевле, но Рокэ усилием воли заглушил его и, остановившись прямо у Колиньяра за спиной, вкрадчиво предложил:       — Соглашайтесь: лучше вы никого не найдете. Я вложусь.              ***       Инголс, конечно, снова подтвердил свою репутацию и выиграл процесс. Принимая во внимание молодость и неопытность нарушителей и их искреннее раскаяние, Его Величество на первый раз проявил снисхождение: незадачливые дуэлянты сохранили титулы и отделались гигантским штрафом в пользу казны и строгим предупреждением. Любой следующий проступок неминуемо лишил бы их дворянства даже без суда. Наказание было оставлено на откуп родителям или сюзеренам — в конце концов, именно из их карманов пришлось заплатить штраф. Король настоятельно советовал подумать о домашнем аресте для гражданских и гауптвахте для военных, но окончательное решение было уже не за ним.       Второй процесс тоже завершился неудачно для обвиняющей стороны: подсудимым удалось доказать, что они действительно всего лишь упражнялись в фехтовании. И только третий прошел почти как положено: секундантов оправдали, но оба дуэлянта — как выяснилось, прожженные бретеры — вышли из зала суда уже мещанами, а их шпаги были демонстративно сломаны.       Как ни странно, самые катастрофические последствия это происшествие имело не для зачинщиков дуэли — Эстебан, например, на месяц остался без содержания, а Ричард, по слухам, вообще не был наказан — а для Северина Заля. Но эту историю стоит рассказать как-нибудь в другой раз.