Мидгард, который ему непонятен

      Современный мир ничуть не пугает Локи, но и не приводит его в бурный восторг своими масштабами и разнообразием. Пусть полубог и пытается вжиться в бешеный ритм реалий, в которых им с Лив приходится находиться, скрываясь от Одина, у него это выходит далеко не всегда. Мидгард… действительно странное место. Что для бога огня, что для Лив, которая, за долгое пребывание в Асгарде, успела отвыкнуть от многих вещей, но всё же быстро освоилась. В отличие от Локи.       У волос валькирии такой чудесный оттенок: бронзовый, на грани с огненно-рыжим. Каждый вечер, когда она расчёсывает их, перебирая тонкими пальцами массивные пряди, Локи садится рядом с ней, заворожено наблюдая за каждым её жестом, надеясь уличить удобный момент для случайного касания рукой, для всего, что угодно, лишь бы не терять эту тонкую тактильную связь. Ему безумно нравится, что в такие моменты квартира окутана мерцанием лишь нескольких маленьких настольных ламп. Слишком яркий свет, исходящий от люстры под высоким потолком, извечно приводит его в раздражённое состояние. Пусть он и раньше не проявлял себя тонким ценителем домашнего уюта, но именно теперь ему хочется ощущать спокойствие и расслабленность, и если этот приглушённый свет даст мужчине такую возможность, то Лив совсем не против.       Её руки пахнут так очаровательно — сил нет. Смесью мёда и мяты, кажется, это её новый шампунь за пару баксов. Локи ещё не до конца привык к этому странному сочетанию букв: «ш-а-м-п-у-н-ь», но уже успел пообещать Лив, что непременно освоит и этот атрибут современного мира. Удивляет его и наличие в доме девушки «с-к-р-а-б-а» для тела. «С тем же результатом ты можешь измазаться глиной с песком, золотко», — иногда подмечает он, и непомерно удивляется, как только узнаёт, что в доме Лив и вправду есть глина. Этим же вечером ему приходится выслушать небольшой рассказ о лечебных свойствах этого продукта. Локи уже не шокирован, но заинтригован. И побуждает валькирию испытать целебный эффект глины вместе.       Она предлагает ему одеваться в какие-то странные, ну совершенно неудобные обрезки тканей, которые здесь именуются «брендовой одеждой». Каждый раз, когда Локи пытается выйти на улицу в чём-то сером, именуемом «худи», он постоянно оборачивается — не видят ли его братья. А что бы сказали они? Наверное, насмешки со стороны семьи всё же кажутся вполне себе приемлемым благом на фоне кары Одина. Однако наручные часы неприятно холодят запястье, человеческая обувь изнашивается слишком быстро (так, может, не стоит ходить в ней по всем встречающимся лужам и камням?), а странная мода на открытые щиколотки в первый же день валит бога огня с ног последующей простудой.       «Как можно так издеваться над рыбой?!» — восклицает он, впервые увидев роллы, заказанные Лив, поскольку у девушки совершенно не было желания готовить. Он внимательно присматривается к каждому разрезу и ему кажется, что он ни за что не станет есть нечто подобное, однако всё же голод постепенно берёт своё, и у Локи нет другого выбора, кроме как попробовать заказанное. И, неожиданно, ему нравится! Лив облегчённо вздыхает — значит, голодным он точно не останется и за него можно быть спокойной. Всё же она была наслышана о его поединке с Логи, и была приятно удивлена тем, что в современной реальности аппетит полубога значительно поубавился.       После всего увиденного, услышанного и прочувствованного, Локи рад, что изменения ничуть не коснулись их постели, поскольку посягать на нечто подобное не имеет права никакая современность. Он осторожно проводит дрожащими пальцами по расслабленному бедру воительницы, в то время как Лив, обессиленная и жутко довольная, не может пошевелить даже рукой. Девушка мягко кивает ему, вдобавок мило подмигивая в знак признательности, и его сердце уже проваливается в какую-то невероятную бездонную пропасть, которой не видно ни конца, ни края. У её губ болезненный бледно-розовый оттенок и небольшой шрам на тонкой коже — «подарок» какой-то лесной твари. Но Локи ни разу не слышал, что эта небольшая отметина хоть как-то смущала девушку. И он был рад, что Лив вовсе не переживает по этому поводу.       Он становится на холодный балкон, зажимая сигарету между пальцами, подсмотрев, что так довольно часто делает валькирия. Облокачивается на холодное металлическое ограждение. Вид пустующего ночного города, на некоторых улицах которого временами происходят пьяные драки, теперь так и манит его своей дикостью и непосредственностью. И, несмотря на все недостатки и противоречия, ему кажется, что это было абсолютно верным решением — скрываться в Мидгарде от вездесущего влияния Одина, которое здесь, к счастью, ненадолго «сходит на нет».