Не как все

— Смотри, какой смазливый! — жесткие пальцы хватают за подбородок, заставляя поднять голову. — Прямо девка, а не парень! Бенедикт кривится сквозь боль и заставляет себя выдавить: — Всяко не такой урод, как ты. Удар в грудь выбивает воздух из легких, заставляет подавиться стоном; следующий приходится по лицу, а потом еще один. — А ты поболтай еще, сволочь, — шипят над ухом, больно дергая за волосы, — Бенедикт не видит, кто, глаза режет, он невольно моргает. — Сейчас разревется, — хмыкает кто-то и снова бьет прямо в лицо. Бенедикт прикусывает язык и чувствует во рту привкус крови. Хорошо, что зубы вроде как уцелели. — Дебилы, — сплевывает он на пол слюну вперемешку с кровью, за что получает еще один удар. Вывернутые руки давно онемели — эти придурки привязали его к трубе под потолком, теперь Бенедикту приходится то стоять на цыпочках, то болтаться на веревке, и кажется, запястья уже давно изрезаны до крови. — Мы тебя научим ценить дисциплину, красавчик, — выдыхает кто-то прямо в лицо, но Бенедикт уже не слышит — последний удар наконец-то лишает его сознания. Просыпается он в госпитале. Яркий солнечный свет слепит глаза, запах хлорки цапает глотку. Бенедикт кашляет, долго, надрывно, до рези в груди, и слышит негромкое: — В нашей учебной части не принято выделяться, рядовой Блю. Надеюсь, теперь вы научитесь быть как все, — капитан Вейсман вежлив и сдержан, просто образец настоящего офицера. Бенедикт морщится и закрывает глаза. Он ненавидит войну, которая дала власть таким людям, как этот капитан, обязательный призыв и свою яркую внешность. Хотя нет, внешностью он как раз доволен. Когда война закончится, уже никто не помешает мне выделяться, думает Бенедикт и улыбается. Вот тогда он точно будет не как все.