По дороге в Северную Бухту

      Ещё парой месяцев назад единственной моей проблемой были деньги, недостаток которых мы с моей матушкой ясно ощущали с каждым днём. Впоследствии, когда нос нашей Испаньолы рассекал волны буйного моря, я позабыл об этом. Меня восхищало то, как подобная махина могла двигаться так искусно, и, несмотря на то что капитан Смоллетт всегда находил, чем занять своих людей, у меня всё равно оставалось время для этого.       «Это ещё что, — говаривал, бывало, Сильвер. Тогда никто из нас не мог и заподозрить, что он может оказаться предателем. — Видел бы ты, Джим, как трясся океан, когда ядра падали в его воды».       Возможно, доля правды в его словах всё же была, но ни тогда, ни после я не собирался думать об этом. В тот момент, когда мои пальца крепко сжимали штурвал, я мог обращать внимание лишь на собственные движения. То, что сейчас только я и Хэндс, помощь которого заключалась в отдавании советов, могли управлять огромным кораблём, с которым раньше едва справлялась дюжина человек, восхищало меня и заставляло позабыть о всех тех ужасах, что произошли вчера. Хотя, как казалось мне, эти события прошли сотни, тысячи часов в прошлом.       Хриплый, рваный смех Израэля заставил меня вздрогнуть и на время позабыть о корабле. — Видите что-то смешное, мистер Хэндс?       Я обернулся. За время моего пребывания на борту Хэндс явно стал чувствовать себя лучше: его лицо больше не было похоже на посмертную маску, а в голос постепенно возвращалась знакомая уже жёсткость. — Нет, Капитан, — он криво ухмыльнулся. — Просто представил себе лицо Окорока, когда он увидит, что его шхуна за ночь отчалила.       Как бы я ни старался, не смог сдержать усмешки. — Вижу, вы не сильно любите своего капитана, — заметил я. Штурвал тем временем остался без контроля. — Я тридцать лет провёл в море, парень, из них четырнадцать — бок о бок с Сильвером, и разрази меня гром, если я скажу, что он не дьявол во плоти. — А как же Флинт? — я с искренним интересом посмотрел на бывшего боцмана. За последний месяц имя этого пирата всплывало так часто, что я, казалось, должен был знать о нём буквально всё, а на деле не знал ничего. — Флинт…       Хэндс прикрыл глаза. Его лицо приобрело задумчивое, но приятное выражение, будто бы он вспоминал что-то хорошее, а на губах заиграла ухмылка. Однако он молчал, и я, отчаявшись услышать хоть что-то, отвернулся. Шхуна тут же дала о себе знать, и я резко вцепился в штурвал, возвращая положенный ранее курс. — Правь от ветра, — скомандовал Хэндс. Краем глаза я заметил, как он морщится от боли. — Мы приближаемся к бухте, так что стоит приготовиться. И снизь скорость, Капитан, мы же не хотим сесть на мель.       Я послушно отвёл корабль, а затем, убедившись, что всё нормально, бросился к узлам. Стоило признать, свои обязанности на корабле Израэль знал. Он мог бы быть неплохим солдатом, если бы не пошёл по кривой дорожке. Среди того сброда, что было сейчас на острове, он выгодно отличался, и не знай я, что именно он предлагал перерезать нам ночью глотки, то даже сочувствовал бы его загубленной жизни. — Вы так и не ответили на мой вопрос, мистер Хэндс, — напомнил я о себе несколько минут спустя. К тому времени Испаньола чуть снизила свой ход. — Флинт был жутким человеком, Капитан, — наконец протянул он. — С ним мы атаковали каждый встречный фрегат, а наша палуба просто пропиталась кровью. Ха! Даже Тетч не был так кровожаден. — Вы плавали с Чёрной Бородой? — я с удивлением посмотрел на Хэндса. — Три года, — на лице Израэля застыло самодовольное выражение. Он вновь потянулся к початой бутылке бренди, но с сожалением откинул её. Бутылка была пуста. — Это был военный бриг. Нас было человек пятьдесят, не меньше. Сидели в кандалах, ждали, пока эти ублюдки довезут нас до плантаций… Два часа на юго-восток, Джим, или мы рискуем остаться без грот-марселя!       Я послушно исполнил команду Хэндса. Очертания Северной Бухты было видно невооружённым взглядом. К закату мы обязательно прибыли бы туда, а затем… Доктор и капитан наверняка были в ярости, но я надеялся, что бриг, украденный из-под носа у пиратов, заставит их смилостивиться. — Да, в тот день Тетч неплохо увеличил свою команду, — продолжал тем временем Хэндс. — Из тех, кто потом плавал с Флинтом, там был я, Пью и Аллардайс — он был из тех, кто высадился с ним на остров. — Пью тоже был заключённым? — я даже не удивился, вспомнив жуткого нищего в поношенных одеждах. Как по мне, другой судьбы у него и быть не могло. — Э не, парень, — Израэль вновь разразился хриплым смехом.- Хочешь верь, хочешь нет, а Пью был английским офицером.       Вероятно, моё лицо выражало эмоции куда лучше слов, потому что боцман вновь рассмеялся — на этот раз куда громче. — Что такое, Капитан, сложно представить его в красном мундире? — он продолжал посмеиваться. — Крепче держи штурвал, а то мы сядем на дно, не добравшись до бухты!.. Да, Пью был офицером. Злой, как чёрт, говорят, даже вышестоящие его опасались. Ха! Останься он на службе у короля, стал бы адмиралом и гонял французов по всем морям!       Язык у Хэндса всё ещё заплетался, но взгляд был осмысленным, почти как у трезвого. — Тетч бы остался в дураках в том бою, если бы не Пью. Офицеров у них было больше, чем людей у Чёрной Бороды, и они бы выкосили всех подчистую, если бы не этот проходимец. Когда начался абордаж, он первым залез в трюм, где мы сидели. Я тогда был ближе всех, видел всё вот этими глазами.       Для убеждения Хэндс постучал по голове. Мне же было всё сложнее сосредоточиться на управлении кораблём: его рассказ увлекал меня всё сильнее. — Он вбежал, как летучая мышь из ада. С нами остался тогда лишь один офицер, задохлик, все остальные были на палубе. Пью вонзил ему клинок под рёбра, парень даже не успел спросить, что происходит. А потом выпустил нас, сказал, что ему осточертел капитан и команда и лучше он пойдём к пиратам, чем ещё хоть пару часов продержится здесь. Сам я этого не видел, но говорят, — тон Хэндса стал заговорщическим — таким тоном обычно обсуждают грязные слухи и порочащие секреты, — что он лично убил капитана — перерезал ему глотку, когда тот этого не ожидал.       Восторг, с которым старый боцман рассказывал об этих событиях давно минувших дней, ужасал меня. Как человек может так спокойно, забавляясь, говорить о таких вещах! — Да, в тот день мы здорово развлеклись. Паруса «Разящего» — так назывался тот бриг — были похожи на решето, а апсель догорал, когда бой был закончен. Нас с Андерсоном, Скоттом и Аллардайсом забрал боцман Тетча, а Пью позвал сам капитан. Видел бы ты его глаза — он был будто бы помешанный! Клянусь, даже Флинт чувствовал себя спокойнее, когда тот остался без своих иллюминаторов.       Я сам не заметил, как застыл, утратив чувство реальности. Перед глазами плыли картины далёкого прошлого, а в нос бил неестественно отчётливый запах свежей крови и подожжённого пороха. Слепой Пью, перекошенное от ярости лицо которого и без того уже давно являлось мне в кошмарах, теперь представлялся мне чистым дьяволом. Ни Флинт, о котором я мог только слышать, ни Сильвер, который сейчас был самой серьёзной опасностью, не пугали меня так, как пугал этот слепец.       Солёные брызги, попавшие мне на лицо, когда паруса наполнились ветром, отрезвили меня и напомнили о том, где я на самом деле нахожусь.       Некоторое время мы провели в тишине, нарушаемой лишь редкими наставлениям Хэндса. Бухта становилась всё ближе, и я заранее начал радоваться успеху. — А Сильвер тоже плавал с Тетчем? — наконец спросил я, набравшись храбрости. Да, рассказы Хэндса были жестокими, но, как бы я ни стыдился этого, мне действительно было интересно. — Неет, — он покачал головой. — Тетча Сильвер знал только из слухов. А вот с Инглендом он работал, это да. Вечно бахвалится, что поднял тогда девятьсот фунтов стерлингов. Думаешь, это много, Капитан? Возможно. Но Флинт собрал куда, куда больше. А потом спрятал всё здесь…       На последних словах Хэндс с отвращением посмотрел на остров, к которому мы почти подобрались, и я вдруг понял, что боцман тоже не особо рад тому, что мы здесь очутились. То, что мы оба хотели бы оказаться сейчас подальше от этого места, взбодрило меня и на некоторое время даже заставило думать о том, что мы с ним в одной лодке.       О том, что сидящий за моей спиной человек — пират, я совсем позабыл. — Да, у нас тогда была отличная команда, — невпопад протянул Израэль. Казалось, он уже давно погрузился глубоко в свои мысли. — Пью тогда неплохо надрызгался вместе с Билли, а через пару дней собрал нас двоих — меня и Аллардайса — и сказал, что у него есть предложение получше, а если мы не согласимся, то он прирежет нас прямо под этим деревом. Ха! Будто бы кто-то рискнул остаться с Тетчем! Знаешь, Джим, капитан, который время от времени убивал своих людей для устрашениях, действительно нас пугал. — Разве Флинт не был таким же? — я попытался вспомнить, что ещё слышал о страшном капитане, но в моей голове перепуталось слишком много фактов. — Флинт был страшен с врагами, — поправил меня Хэндс. — А для устрашения команды у него был Окорок. У него все ходили по струнке, а эта псина, — он сплюнул и кивнул в сторону мёртвого О’Брайена, — и вякнуть бы чего не смела, а то утром бы уже была в Рундуке Дэйви Джонса. — Мистер Хэндс, а правда, что Сильвера боялся сам Флинт? — вдруг выпалил я неожиданно для самого себя.       Израэль застыл. Мой вопрос явно был для него неожиданностью. Он почесал голову, вновь схватился за горло бутылки и, вновь поняв, что она пусты, со злостью откинул её на нижнюю палубу. Я услышал, как она разбилась. Теперь истоптанное грязными ботинками дерево украшала ещё и россыпь осколков. — Боялся, — наконец сказал он, — немного, но в основном уважал. У Сильвера язык подвешен как надо, не даром в парламент хочет пролезть. Том Морган — а он с Сильвером почти всю жизнь плавал, они начали с одного корабля, торговца, — рассказывал, что наш Окорок мог договориться с кем угодно. Не удивительно, что лет через пять он оказался квартирмейстером у Флинта. — А кем были вы, мистер Хэндс?       Наверное, мне стоило задавать другие вопросы. Например, сколько человек нашем на корабле было из команды Флинта и сколько они завербовали уже во время пути? Как бы они планировали поступить с нами? Почему карта досталась именно Билли Бонсу? Однако в тот момент я задал именно этот вопрос. — Канониром, — тут же отозвался Израэль. — У нас на «Морже» были лучшие пушки, не то что эти… да, сколько кораблей тогда затонуло… Дарби Мак-Гроу, когда не таскался за Флинтом, быстро заряжал пушку. Джордж Мерри с Беном Ганном тоже неплохо справлялись, но в основном отстреливались из ружей. Флинт же не разбирался — он просто врывался в толпу, и даже дьявол не решился бы его сдерживать. Пью обычно тоже запрыгивал на абордаж одним из первых, а потом ругался, что ему опять пришлось делать всю грязную работу за нас, ленивых подонков… А ещё как-то раз, кажется, это был испанский фрегат, мы достали фальконет. Чудная вещь, Капитан, далеко бьёт… Ну вот и всё, прибыли.       Я согласно кивнул. В эту секунду Испаньола величественно вплыла внутрь удалённой от всего острова Северной Бухты и, грациозно пройдя сквозь узкую щель между песчаными насыпями, оказалась в безопасности. Там, где её никто никогда не найдёт. — Мы сделали это, мистер Хэндс, — восторженно вскрикнул я, в тот момент настолько гордый тому, что эта безумная авантюра удалась, что в мою голову даже не пришла мысль о том, что у Израэля могли оказаться совсем другие планы. — Браво, Капитан, — он обнажил зубы, но в глазах было лукавство. — Теперь осталось лишь остановить корабль. Знаешь, Джим, а из нас вышла неплохая команда. Не такая, как была у Флинта, но чего мне, старому моряку, ещё хотеть? Почти все, кто бороздил эти моря раньше, мертвы, а мёртвые, как известно, не кусаются.       На секунду в его взгляде промелькнуло что-то, что заставило меня задуматься, но только на секунду. — А теперь, Капитан, — продолжил он бодрым голосом. — Сходи-ка в трюм и принеси мне… чёрт побери, что же мне нужно… ах да, принеси мне вина. Очень уж охота омочить горло…