В комнате стоял полумрак, в котором плохо читался её интерьер, максимум, что можно было различить, — это шкаф, зеркало, пару тумбочек и кровать.
Именно ради последней они здесь и оказались.
В скудном освещении вырисовывались две фигуры. Высокие, но худые.
Один был подростково нескладный. Где-то в середине скачка роста, когда пропорции тела толком и не соблюдены. Из-за освещения его волосы отливали рыжим. А румянец на бронзовой коже с головой выдавал, зачем он сегодня сюда пришел, а также то, насколько он нервничал. Только глаза резко выбивались. Ярко-оранжевые, с некоторой звериной хищностью, предвкушающие, пропитанные Небесным пламенем.
Его спутник внешне был несколько старше. Тут уже не было юношеской угловатости, но в чертах лица ещё остался намек на детскую мягкость. Иссиня-чёрные волосы забавно топорщились на затылке без какой-либо явной поддержки. Гетерохромированные глаза смотрели, как обычно, лукаво, но где-то в их глубине затаился страх, что второй внезапно передумает и уйдет.
А потому Туман начал действовать, он игриво, покачивая бедрами, приблизился к кровати и вальяжно, как-то по-кошачьи изящно, сел на её край. Слитным движением с ног снял ботинки, и парень перебрался на кровать полностью. Встал на колени и раздвинул ноги чуть сильнее, чем на ширину плеч, устойчиво и приглашающе. Форменная куртка школы Кокуе показательно улетела в сторону, надевать ее сегодня вновь он не намерен. Далее шли перчатки. Разноглазый на секунду замер в нерешительности, с этим элементом одежды он не расставался даже во сне, но ведь перед ним уже-почти-его Небо, ему он может доверять. Хитро блеснув глазами, он перчатки тоже снял вместе с почти незаметной иллюзией от шрамов на теле. Снимался, кстати, элемент одежды зубами.
И это выглядело настолько чувственно и сокровенно, что спутник не выдержал и подошел к тому, кто сейчас в его глазах выглядел как само порождение похоти.
Мда… А ведь ещё пару часов назад он считал себя убежденным натуралом, вечно этот ананас путает карты.
Хотя, если задуматься, его любовь к Кеко всегда была больше идолопоклонничеством, никогда не порождая мысли… ну… о
таком.
Но сейчас его не волновала ни Кеко, ни собственная ориентация. Он смотрел за мини стриптизом, сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло, а штаны резко стали тесными. В голове осталось всего одно почти паническое: «А как, собственно, это делается между парнями, я же не хочу причинить Мукуро боль…»
Но даже эти мысли исчезли вместе с перчатками. Тсуна понимал, насколько это был интимный жест для Рокудо. И он не выдержал.
Быстро подойдя к кровати и нежно перехватив запястье, он начал вылизывать и расцеловывать изящные пальцы, что ещё секунду назад были спрятаны под тканью.
Посторонних мыслей больше не было, сомнений тоже. Небесный инстинкт кричал забрать себе элемент, что уже давно желал быть его собственностью, а гиперинтуиция подсказывала, что делать, сглаживая отсутствие опыта.
Мукуро судорожно выдохнул, когда горячее дыхание опалило кожу рук. А потом ясность мышления резко потерялась, ведь с каждым прикосновением губ и языка в тело попадали и маленькие частички пламени Неба.
Тсуна даже не понимал, что он сейчас делал с иллюзионистом, но реакция ему однозначно нравилась: зрачки расширены, дыхание сбилось, кожа покраснела.
Рывок, и вот уже Туман лежит на кровати, широко раскинув ноги в стороны, а между ними пристроилось Небо, переплетая свои пальцы с теми, что еще недавно ласкал.
Савада подумал, что хотел бы дать больше пламени своему партнеру, и ощутил, как во рту появился привкус чего-то сладковато-горького, обжигающего, но не вредящего. Осознание, к чему это, пришло как-то само.
Что неудивительно, ведь Небо сейчас действовало на одних голых инстинктах. И губы Мукуро тут же оказались в плену.
Поцелуй неумелый, первый для обеих сторон, но почти жидкое пламя, что в этот момент передавало Небо Туману, смягчило это.
И вот уже Рокудо не сдержал первый стон. Он знал, читал, что Небесное пламя на носителей других атрибутов в подобных обстоятельствах действует как афродизиак, но не подозревал, что эффект будет такой сильный.
А шаловливые ручки Савады тем временем уже забрались под майку, оглаживая кожу самыми кончиками пальцев.
— Ах… Тсуна, прошу… Ха, дальше!
Стон, почти мольба, подкрепленная протиранием паха о бедро, как бы говоря: смотри, до чего ты меня довел. И Небу снесло крышу.
Одежда улетела куда-то далеко и надолго, но их это не волновало. Парни, оставшиеся в одних трусах, наслаждались друг другом, своей близостью.
Тсунаёши старался сделать партнёру приятно, лаская везде, где мог дотянуться, не скупясь больше на пламя, его у Савады много, ему не жалко. От количества Неба руки начали светиться, а на коже Тумана остались ярко-оранжевые следы там, где ещё секунду назад были пальцы, но эти «отметины» быстро исчезали, рассасывались, впитываясь в тело Тумана, в саму его душу.
Но и этого им сейчас так мало…
А Тсуна тем временем, впервые дорвавшись до чужого тела, кажется, вознамерился исследовать каждый его сантиметр.
Руки оглаживали всё, до чего могли дотянуться: плечи, ключицы, ребра, бока, живот — и очерчивали следы операционных шрамов, предательски (по мнению Мукуро) не задевая ни соски, ни резинку трусов.
Но вот пальцы коснулись твердой бусинки у Рокудо, который честно старался не начать стонать в голос
что-то ему подсказывало, что еще успеет он сегодня накричаться, как последняя шлюха, только получилось выровнять немного дыхание. Он начал тяжело дышать, как Небо коснулся более чувствительного к пламени соска, и с губ Тумана сорвался очередной стон.
Где-то глубоко внутри Мукуро уверен, что партнер над ним
самую малость издевается. Это как кисло-сладкий соус, еда стала вкуснее и слаще, но отдает кислинкой, добавляя необычности ощущений.
А ещё лучше остановить мысли и не давать им идти в этом направлении, а то начнет казаться, что Мукуро — мазохист…
Тсуна наконец разорвал нескончаемую череду поцелуев, что мешали слушать голос партнера. И, гоняя бусинку левого соска между пальцами, взял в рот правую, а заодно другой рукой стянул с партнера столь мешающие сейчас трусы. Чего Туман даже не заметил за удушающей пеленой ощущений.
Ровно до того момента, как та самая «свободная» рука не смяла одну из ягодиц Мукуро.
Туман метался по кровати, уже доведенный до предела одной лишь прелюдией. Потому что, черт возьми! Если это будет чувствоваться
так каждый чертов раз, то у Рокудо разом пропадают все вопросы к другим Истинным хранителям, что точно так же, как он сейчас, подписывались на
сексуальное рабство зависимость от пламени своего Неба.
Но об этом иллюзионист подумает позже. Сейчас вот как-то вообще не до философии.
Особенно учитывая, что Ёши, наконец наигравшись с сосками своего почти хранителя, начал поцелуями постепенно смещаться ниже и ниже.
А Рокудо чуть ли не плакать был готов.
Афродизиак Пламя Неба, кажется, переполняло его, доводя до края. Но что-то
то же самое пламя будто поставило внутри какой-то блок, не давая испытать столь желанный сейчас оргазм.
Туман метался, как бешеный, вытесненный рыжим огнем, стремился к Небу, при этом пылая в пламени Тсунаёши, это так расшатывало привычный внутренний баланс и ограничители, что Рокудо вообще не сможет контролировать себя после произошедшего, ведь вместе со связью Небо-Хранители слетают природные ограничители на объем пламени.
Пальцы, скользнувшие к тугому колечку мышц, моментально выбили остатки здравого смысла из иллюзиониста.
А Ёши без особых усилий ввёл сразу два пальца, удивленно приподнимая бровь и вопросительно глядя на Мукуро. Тот, в свою очередь, лишь покраснел и отвел взгляд.
Ну не говорить же Небу, что он действительно
готовился к этому моменту, не зная, чего в итоге ждать от Тсуны.
Ёши довольно хмыкнул и, прикинув что-то в голове, аккуратно добавил третий палец, постепенно разрабатывая парня под собой.
Терпение кончилось достаточно быстро и сразу у обоих. Мукуро, находясь на грани сознания от бесконечной неги и возбуждения, просто
молил о большем. А Тсуна
боже, и этого парня все считают неудачником (!) резко вынул пальцы, тут же вгоняя в податливое тело иллюзиониста свой член до самого основания.
Рокудо беззвучно вскрикнул то ли от боли, то ли от наслаждения, выгнулся дугой и попытался схватить хоть каплю воздуха, перед глазами плясали рыжие звездочки, и голова несчастного шла кругом.
Вот только привыкнуть к долгожданной заполненности Туману не дают.
Ёши сразу же задал темп, дикий, быстрый, до невозможности желанный.
У Неба в глазах оранжевая бездна, а гиперинтуиция окончательно заделалась шизофренией, и пламя восторженно нашёптывало на ухо, как мантру:
Моё! Моё-моё-моё. Забрать себе. Привязать к себе. Мой Хранитель. Мой Туман. Забрать к себе. Привязать. Мой-мой-мой… мой!
И Ёши не собирался противиться этому навязчивому голосу в голове. Он остервенело вбивался в Мукуро, неосознанно, подобно батарее, испуская пламя, что при каждом прикосновении впивалось в партнера, пробираясь под кожу, образовывая нерушимую цепь связи.
Рокудо уже вообще не понимал не то что вообще происходит, даже того, где верх, а где низ. Важно только второе тело, поймавшее его в этой безумно приятной пытке.
Но они оба ещё относительно невинны, и долго их страсть не продержалась.
Тсуна почувствовал, что развязка близко, и обнял Мукуро, прижимая к себе ещё плотнее, кожа к коже, пока губы в очередной раз сошлись в бешеном танце. Поток пламени стал практически бескрайним, а часть его проступила на коже, рисуя в области шеи замысловатые руны и узоры.
Небо лишь ненадолго оторвался от манящих губ и… с громким стоном излился в горячее тело то ли спермой, то ли жидким огнем.
Искры замерли, формируя замысловатый ошейник.
Туман не заставил себя ждать и последовал за партнером, пачкая себе живот.
Орнамент из огня впился в шею, образуя вечное тату, метку его единоличного хозяина.
Ёши посмотрел на своё клеймо с непередаваемой нежностью, обвел его кончиками пальцев, постепенно приходя в себя. А изнеможённый Мукуро наконец провалился в блаженную темноту.
Пара осторожных движений, и вот они уже лежали под одеялом, переплетаясь конечностями, как единое целое.
Которым они только что стали.
Метка «монеты» Тумана на запястье Неба так и осталась пока что незамеченной.
А последней мыслью у уплывающего в дрему Неба оставался вопрос:
«Как же нас не заметили, учитывая, как сильно я ещё минуту назад фонил пламенем?»
На первом этаже небольшого дома сидел парень, окутывая своё жилище пламенем Облака, не давая никому заметить происходящий тут «беспредел».
Он отрывисто вздохнул, борясь с небольшим возбуждением, и сделал ещё глоток чая, нежась в разлетевшихся остатках рыжего пламени.
Глаза Кёи на несколько секунд вспыхнули насыщенно-фиолетовым. У него уже не осталось сомнений.
Завтра этот дом точно так же будет прятать от лишнего внимания Туман.
Завтра у Неба появится Облако.
