Ангел.

Здравствуй. Выслушай меня, а потом уходи. Если не хочешь слушать, я не буду заставлять. Итак, меня зовут Элизабет Белфор и это моя история. Когда мне было двадцать, я узнала, что бесплодна. Молодой человек бросил меня. Семья отвернулась, как от прокаженной и к двадцати пяти годам я решила усыновить малыша. Его звали Фил Кентон, маленький сорванец пяти лет от роду наполнил мою жизнь смыслом. Изначально я хотела взять младенца, но как только увидела Фила, поняла, это мой сын. Он был белокурым ангелом со слегка вьющимися волосами и кристально-серыми глазками. Моему счастью не было придела, когда он начал, через пару дней, звать меня «мамой»!!! Меня предупредили, что на глазах у Фила погибли его отец и мать. «Импринтинг этого события может сказаться на поведении Фила в будущем» - сказали мне тогда. Но все равно! Ведь я смогу помочь моему ангелу своей любовью? К моменту, когда Филу исполнилось восемь, умер мой дедушка, и мне досталась его маленькая ферма. Ты будешь удивлен, когда узнаешь, что ферма досталась именно мне. Понимаешь, у нас большая семья, и, когда дед был при смерти, все кому не лень вились вокруг него, дабы стать наследником. Я приехала к нему всего лишь один раз. (Хоть и все бросили меня, я не собиралась поступать так же.) Я приехала и два дня жила у деда, в то время как Фил был в походе с отрядом бойскаутов. Мы почти не разговаривали с дедом. Я лишь молча убиралась в доме, доила единственную корову, двух коз, да собирала яйца уток и кур по утрам. Деду не нравилось поведение всех остальных членов семьи, он прекрасно чувствовал, что они желают его скорейшей кончины. А я? Я просто хотела провести последние мгновения рядом с близким мне человеком, который хоть и не любил меня, но не ненавидел. В итоге он оставил мне ферму, послав всех остальных ублюдков(так он сам выражался). Через неделю, я уже обустроила наш новый дом. О том, чтобы продавать нашу ферму, не было и речи. Наша квартира была мала для меня и Фила, поэтому мы продали её. Я уволилась со своей работы бухгалтера и устроилась в местный магазин продавцом. А что? Моя работа не приносила нормального дохода. А здесь я могу и в магазине работать, молоко продавать, мясо, и вообще пользоваться благами фермы. На первом этаже была большая гостиная, ванна, кухня и спальня, а на втором только холл и огромная спальня, которую я, не раздумывая, отдала своему сыночку. Первые происшествия начались уже на следующей неделе. С утра я направилась в амбар, перед работой нужно обязательно накормить всю живность. Набрав два ведра зерна, я прошла в курятник и наткнулась на двух мертвых цыплят. Я понимаю, что это вполне нормально, мало ли что, только меня напрягал тот факт, что у них были оторваны крылышки, а шейки свернуты. С тяжелым сердцем я избавилась от трупиков. Ну не люблю я смерть животных! Точнее таких малышей. Ведь цыплятам было всего пару дней. Я отправилась в дом, чтобы поговорить с Филом. Он очень любил играть с животными, может он нечаянно запустил к ним кошку вчера и не заметил? Узнав о происшествии, мой малыш расплакался. - Мама, кто мог так поступить?! - Наверно это кошка, мой мальчик. – Я прижимала его к груди и аккуратно гладила светлые локоны. – Все, все. Не плачь, собирайся, а то опоздаешь в школу. Ну чего ты носик свой повесил? Они теперь на небесах летают... – Я аккуратно поцеловала Фила в лоб, и он успокоился. - А ты меня не обманываешь? – спросил он, с подозрением глядя на меня. - Нет, мой ангел. Я не умею врать. – Окончательно успокоившись, мы продолжили собираться. Я на работу, а Фил - в школу. В конечном счете я списала все на животных, ведь рядом с фермой был лес. Впоследствии такие происшествия повторялись раз или два в месяц. Я старалась остро не реагировать на них. Всякое бывает, но вот Филу я ничего не говорила, не стоит моему ангелу плакать. Прошло счастливых, десять лет. Мне уже тридцать три, и это отразилось на моей внешности. Некогда зеленые глаза потускнели, волосы цвета каштана потеряли блеск, и маленькие морщинки залегли вокруг глаз и губ. Я не расстраивалась. Я считала себя довольно привлекательной. А что ещё нужно, когда ты самодостаточная и счастливая женщина с прекрасным сыном? Я никого себе так и не нашла. Да и зачем?! У меня был мой ангелочек! Филу было уже восемнадцать, он прилежно учился в колледже недалеко от нашей деревни. Каждое утро, на электричке, он отправлялся на учебу и ровно в шесть вечера он прилежно возвращался домой. Он всегда был рад мне помочь на нашей ферме, он был вежлив и с отличными манерами. Только я стала замечать некие странности. Ему уже восемнадцать, а он никогда не приводил девочек или друзей к нам в дом. Я понимаю, он может меня стесняться, но в то же время он никогда не уходил гулять! Он все свободное от учебы время проводил дома. На вопросы о сверстниках и учебе всегда отвечал скупо. Например: «Да, Эндрю пригласил меня на вечеринку, но я не пойду. Не люблю выпивающих или курящих людей, лучше я посижу дома с моей мамочкой» и он так обнимал меня, что слезы счастья наворачивались на глаза. Прошел ещё один год. И я познакомилась с одним приятным мужчиной. Он овдовел два года назад, дети выросли, и, оставшись один, он перебрался к нам из соседнего городка. Его звали Штеф Март. Самое забавное, что мы познакомились в марте. Он был, так сказать, тракторист, совсем так по-русски. И имел небольшое кукурузное поле на окраине. Он был высок и подтянут, и ему никак нельзя было дать сорок пять лет. Через полгода, осенью, Штеф перебрался к нам с Филом. Сыночек дико ревновал меня, но в итоге пожелал нам счастья. Но они очень часто ссорились, стараясь не показывать это мне. У меня было ощущение, что Фил ревнует меня не как мать, а как женщину! В тот день мне исполнялось тридцать пять лет. Гости уже покинули наш дом. Фил направился убирать со стола, а Штеф мыть посуду. На вопрос, « А что же мне тогда делать?» мне ответили хором - «Отдыхать! Сегодня твой день». Улыбнувшись своим самым любимым мужчинам, я отправилась в ванную. Закончив в ванне и выключив воду, я услышала шум, доносящийся с кухни - что-то явно разбили. Пока я накидывала на плечи халат, снова раздался шум, но уже более глухой, как будто упал мешок картошки. «Может мальчики что-то переставляют» - мелькнула у меня в голове совсем беззаботная мысль. Я спокойно прошла на кухню, но там никого не оказалось, зато погреб был открыт. - Мальчики! Вы в погребе? - Мама! Мама! Я упал! Мама! – как только я услышала надорванный голос моего ангелочка, я кинулась вниз. В погребе было темно, и я зажгла свет. У лестницы на коленях сидел Фил, держался за окровавленную голову и плакал. Я ужасно испугалась и кинулась к нему, обнимая. Он крепко обнял меня: - Мама… - Да, да мой ангел. Мама рядом… - Сын положил голову мне на плечо, а я гладила его спинку, пока не заметила что-то позади него. У меня уже портилось зрение, но сфокусировавшись, я поняла, что это Штеф. И он мертв. Как я это поняла? Все очень просто: вряд ли человек выживет с почти отрубленной головой. Только сейчас я заметила, что Фил весь в крови. Слишком много крови чтобы вся была его. Я аккуратно убрала руки сына с себя и стала отходить назад, выпрямляясь (я сидела на корточках). Он удивленно поднял глаза и прошептал: - Мама? – В моих глазах читался страх, и он догадался, что я все поняла. – Мама... – Он совсем по-детски улыбнулся и протянул ко мне руки. – Обними меня. Я кое-как смогла помотать головой и, развернувшись, кинулась наверх. Я развернулась к нему спиной, и это была моя ошибка. - МАМА! – Он схватил меня за лодыжки и с силой дернул на себя. Потеряв опору, я рухнула на лестницу. Все тело пронзила резкая боль. Так же за ноги он подтянул меня к себе. Заминка – он взял топор. Я не успела обернуться, как обух топора проломил мне череп в районе затылка. Он перехватил топор и уже лезвием ударил меня между лопаток. Кости хрустели, ткани рвались, кровь лилась. Он нанес ещё несколько ударов и упал рядом на колени: - Мама? – С невинным выражением он откинул залитые кровью волосы с моего лица. Он с трудом сделал выдох и прижал мою голову к груди. Он укачивал меня, постоянно шепча «Мама». Он вытянул голову и взвыл, как воют раненые звери в лесу, ожидая своей смерти. Он выл, он страдал. Он перевернул меня на спину, халат распахнулся. Слегка шершавая и окровавленная рука прошлась по моей шее и груди. - Мамочка... почему? У нас ведь все могло быть хорошо… - Он отползал от меня и снова выл, хватаясь за топор. – МАМА! – Фил обрушил топор на мой живот, вспарывая его и выпуская мои внутренности. Топор полетел в сторону, и Фил снова опустился рядом, жадно и со слезами вылизывая мои органы. Он погрузил руки в мой живот и стал гладить то, что осталось ещё в внутри. Он смотрел мне в глаза и плакал: - Мамочка, ты такая у меня красивая. – Его глаза страшно светились при тусклом свете лампы. – Нам не нужен никакой Штеф. Ведь ты только моя, мамочка. Ты любишь только своего ангела. Он стягивал свои брюки и смотрел на меня: - Я думал, все будет по-другому, мамочка. Мы будем только вдвоем… Его член уже стоял, и он рывком вошел в мое костенеющее тело. Он двигался быстро, сбиваясь с дыхания и что-то шепча. Я его не слышала. Он наматывал на правую руку мой кишечник, а кровь размазывал по своему телу, блаженно улыбаясь. Его завораживало моё тело. Он излился в меня несколько раз и начал рвать мою грудь зубами. Моя грудь, моя шея, все было порвано ангелом. Через час он держал моё изуродованное тело на руках. Сидя на лестнице, он укачивал меня. Лицо он так и не тронул. - Мамочка... Ты чувствуешь? Ты чувствуешь это? Мы теперь только вдвоем... навсегда. Но я уже не чувствовала. Дорогой, я не чувствую ничего. Когда ты ударил маму по голове, мама умерла. Мама не видела, как малыш продолжал измываться над её телом. Мама никогда не узнает, что её малыш чудовище. Мама любит своего ангела.