***
В пять пятьдесят Йо и Тамао стояли на платформе и ждали поезд. Перенервничав из-за ситуации в целом и поняв, что Йомей не сообщил им номер поезда и вряд ли теперь скажет, они пришли слишком рано. Йо разглядывал рельсы, пытаясь придумать тему для разговора. Кончи и Пончи убедили остаться дома — и к лучшему. Учитывая, что Анна подумала о них, опираясь лишь на воспоминания Йо... он не ожидал от их встречи лицом к лицу ничего хорошего. Но на платформе они, двое детей, стояли одни, а в компании с духами ожидание прошло бы хотя бы чуточку быстрее. — Йо?.. — А? Что? Тамао опустила взгляд на свои сцепленные руки. — Я... не хочу показаться назойливой, но мне просто интересно... какая она... Анна... Какой она была, когда вы встретились? Пугающей. Красивой. Сильной, и странной, и... Йо перебирал мысли, стараясь сформулировать что-нибудь осмысленное. Он особо не рассказывал о той поездке на Осорезан, потому что... потому что она прошла довольно странно. Она ведь затрагивала не только Анну, но и Матамунэ, с которым он подружился и потерял через три дня, а они навечно останутся в памяти священным кусочком вечности. А про саму Анну... что он мог сказать? — Она... — Ужасает, но выражаться так, наверное, не стоило. Тем более она была такой не всегда, а если бы узнала, как охарактеризовал ее Йо, то в этот раз довела бы свои угрозы до логичного конца. — Э-э. Другая? Она иногда... беспощадная, но не все так плохо, да и жизнь у нее была трудная, так что ее вполне можно понять... И она спасла мне жизнь... Она очень сильная. Йо ухватился за эту черту, наконец, найдя, что конкретного можно сказать. Ведь, чтобы обладать такой силой и сделать то, что она сделала, а потом исправить положение и зажить по-новому, Анна не могла не быть сильной. И сейчас она наверняка стала сильнее, потому что обещала это себе, а уж если Анна что-то решала, то доводила дело до конца, либо находила хорошую причину поступить иначе. — О, — выдохнула Тамао, и Йо заметил, что замолчал. — Да все пройдет нормально, — отозвался он не особо убедительно, потому что речь же шла об Анне. Тут нельзя было просто сказать «Она славная!» или «Вы сразу подружитесь!», ведь... это была бы неправда. По большей части. — Да не волнуйся... И вот тогда показался поезд, как нельзя кстати гудком ставя точку в их разговоре. Пока он тормозил, ребята отошли от края платформы. Двери открылись — взгляды Йо с Тамао беспокойно заметались, но им не стоило волноваться: на этой остановке из поезда вышли лишь двое. Ссутуленная от возраста старуха и девчонка в простом черном платье. Йо и Тамао поспешили к ним со всех ног. — Бабушка! — Бабушка Кино! Кино подняла голову и улыбнулась затормозившим перед ней детям. — Йо, Тамао, так Йомей прислал вместо себя вас. Я даже не удивляюсь, — сухо заметила она. — Он был занят... Мама тоже, — объяснил Йо и не удержался — пожаловался: — Он даже не предупредил, что вы приезжаете, пока я не вернулся из школы. Бабушка Йо хмыкула: — Правда что ли. — Она глянула над плечом Йо на Тамао, которая смущенно маячила за его спиной, стараясь не слишком сильно пялиться на светловолосую девчонку. — Тамао, это Анна. Я обучаю ее с прошлого года. — Кино обернулась к Анне. — Анна, это Тамао. Она с нами с четырех лет. Под ледяным взглядом старшей ученицы Тамао вымученно улыбнулась и поклонилась. — Очень рада познакомиться, Анна. Анна в ответ кивнула. — Приятно познакомиться, — пробормотала она вежливо, но отстраненно. Повисла пауза. Не позволяя ей стать по-настоящему неловкой, Кино повернулась к выходу. — Пойдемте. Пора ужинать, а у нас и обеда-то, считай, не было. Багаж пришлют позже, так что о нем не беспокойся. Тамао пристроилась с боку от Кино, а Йо остался растерянно смотреть на Анну. По ее непроницаемым глазам невозможно было что-то понять, и, несмотря на то, что сказала бабушка, Анна держала в руках какую-то сумочку. По тому, как натянулись ручки, можно было заключить, что веса она была немалого. Анна опустила сумку на асфальт и взглянула на Йо. — Не урони, — предупредила она и пошла за Кино. Моргнув, Йо уставился ей вслед. Перевел взгляд на сумку. И почему он не удивлен? Со вздохом Йо взялся за ручки. Он оказался прав. Туда как будто камней набили.***
Тем же вечером после ужина Кейко послала Йо показать Анне ее комнату. С улыбкой обратившись к Анне, его мать сообщила, что они будут соседками с Тамао и что там давно никто не жил, но в комнате хорошенько прибрались и проветрили, поэтому она надеется, что Анне будет уютно. Анна, которая за все время едва ли сказала пару слов, кивнула и пробормотала какую-то благодарность. Кейко задумчиво ее оглядела, но промолчала: Кино наверняка рассказала ей о характере девчонки, да и мать могла решить, что Анна просто стесняется, впервые оказавшись в родовом доме семьи Асакура. Однако Йо, изредка косившийся на Анну, даже мысли не допускал, что она умеет стесняться. Темные глаза смотрели спокойно, уже изучив обстановку. Йо не сомневался, что она освоится в их огромном доме, не пройдет и пары дней. Он видел, как ее взгляд проходит по людям: вот остановился на матери, на дедушке, мазнул по Тамао — но не знал, что же она о них думает. Его вдруг как молнией стукнуло: у Анны же никого кроме них не осталось. Возможно, никогда и не было. Ее взгляд наконец соскользнул на него. Встретившись с Анной глазами, Йо моргнул и понял, что отклоняется, будто под действием физической силы, с которой следовало считаться. Он робко, едва заметно улыбнулся, пусть даже выражение ее лица ничуть не изменилось. Анна перевела взгляд дальше. Йо не очень понял, почему мать не попросила Тамао проводить Анну в комнату, раз уж те располагались по соседству, но все равно кивнул и поднялся, через плечо проверяя, пошла ли она за ним. Тамао присоединилась к его матери, помогая прибирать со столиков, а дедушка с бабушкой тихо о чем-то переговаривались. Йо прикрыл за ними дверь — они вышли из яркой комнаты под лунный свет и в тени длинных коридоров. Тишина между ними оглушала, присутствовала незримой давящей стеной. Йо решил, что должен ее разрушить. Как-нибудь. — Э-э. Ты хорошо выглядишь. — Бусы на ее шее шевельнулись от движения и блеснули, поймав тусклый свет. — Ты теперь итако, — добавил он едва ли не с удивлением, не успев подумать, что ляпает сущую глупость. Конечно, Анна стала итако, ее же учила бабушка. И на вокзале она наверняка была в бусах. Йо вдруг стало интересно, откуда она их взяла: четки были важным атрибутом в работе итако, а потому создать их было совсем не просто. Анна не ответила, лишь покосилась. Неловкость между ними только усилилась, но Анна неожиданно заговорила: — Я больше не читаю сердца людей. Смысл слов дошел до него не сразу. Йо остановился и удивленно заморгал. — Правда? Все прекратилось? Но... это же здорово! — он широко улыбнулся, в то же время хмурясь. — А... почему это остановилось? Мы же так и не загадали желание в храме... Бабушка что-то придумала? Или ты сама? Они замерли посреди коридора. Анна отвела взгляд. — Я не знаю, почему так получилось, — признала она. — Я стала чувствовать меньше после того, как ты победил демона... последний раз я слышала мысли тогда в поезде. Та короткая поездка произвела на Йо неизгладимое впечатление. — А, в общем... здорово, что все кончилось. Наверное, теперь тебе живется гораздо легче, — он легко и свободно улыбнулся — Анна задержала на нем взгляд и резко отвернулась. — Подумаешь, ничего особенного, — раздраженно бросила она, зашагав вперед одна. — Нет? А-а... Ладно. Они продолжили путь в молчании, через пустые залы и гулкие комнаты, пока не дошли до предназначавшейся Анне спальни. Йо открыл дверь и нащупал выключатель — щелчок, легкий шум, и комнату залил электрический свет. В ней было пусто и необжито, в воздухе витал легкий запах чистящего средства, явно сигнализируя о недавней бурной уборке. — Ну вот... твоя комната. Тамао живет рядом, вон там... — Йо махнул в сторону соседней двери. — Э-э. Пончи и Кончи иногда слишком шумные, но не думаю, что они сильно разойдутся... а если что-то понадобится, спросишь Тамао, да? Осмотрев комнату, Анна отрывисто кивнула. Забрав с пола ранее забытую Йо сумку, она ступила внутрь, будто всегда здесь жила, а не только что вошла в комнату, где в воздухе еще ощущалась пыль, несмотря на все усилия Кейко и Тамао. Дверь гулко захлопнулась. Уставившись на нее, Йо рассеянно смахнул с лица волосы. Анна совсем не изменилась, подумал он со смиренной улыбкой и побрел на кухню, надеясь, что, если повезет, там его дожидается десерт.***
На следующее утро весь дом разбудили дикие крики Пончи и Кончи. Духи, на свою беду, попытались проникнуть в комнату невесты Йо лишь ради того, чтобы, по их словам, «посмотреть» на нее. Тамао выскочила из спальни, непрерывно извиняясь, а остальные потянулись вслед за ней, но крики уже прекратились: два духа съежились у ног Анны, под зверской силой ее взгляда сыпля обещаниями служить ей вечно. Само собою, подобную вылазку они никогда больше не повторяли.***
Сложность проживания в доме, в котором разместилась бы небольшая армия, заключалась в том, как давным-давно осознал Йомей, что у его внука было слишком много укромных мест, куда можно было сбежать от тренировок. А самому Йомею приходилось слишком далеко ходить, чтобы отыскать Йо. Переходя из коридора в коридор, он ворчал себе под нос, гадая, чем заслужил такую участь: в конце-то концов, в его возрасте пора уже на заслуженный покой. А вместо отдыха у него внук с тысячелетним бременем, (вполне понятная) невозможность не беспокоиться насчет Битвы шаманов и вероятность гибели мира и Йо. Не говоря уже о ноющих костях и долгом новом дне впереди. Видимо, в прошлой жизни он совершил нечто особенно гнусное. Мальчишку Йомей нашел через десять минут. Внук разлегся на заднем крыльце, полуприкрыв веки и закинув руки за голову. Наушники тоже не забыл нацепить. Йомей иногда задумывался, а стоило ли отдавать Йо музыкальную коллекцию Микихисы: если мальчишка продолжит в том же духе, то оглохнет еще до двадцатого дня рождения, что весьма печально скажется на его способностях. Но идея принадлежала Микихисе, а Йо и так едва ли знал своего отца... Что сделано, то сделано. Придется просто нагрузить внука, чтобы у того не оставалось времени портить себе барабанные перепонки, пусть даже это задача потребует со стороны Йомея гораздо больших усилий. Он вздохнул и направился к ничего не подозревающему мальчишке, который по-прежнему не слышал шагов деда. Вот только его опередили. Йомей остановился, с любопытством глядя, как будущая невестка легким шагом, босиком пересекла деревянное крыльцо. Она нависла над Йо, который вздрогнул при виде ее хмурого лица. — Анна! — Он торопливо вскочил на ноги. — Что ты здесь делаешь? Прищур, с которым она на него все еще смотрела, из положения стоя, вероятно, казался лишь чуть менее угрожающим, чем из положения лежа. — Почему ты не тренируешься? — А... это. Дедушка не сказал ничего за завтраком, так что я понадеялся, он забыл... Тяжесть неодобрения Анны настолько впечатляла, что ее со своего места ощутил даже Йомей. И Йо тотчас умолк. — Лентяй, — заключила Анна. Йо уже тысячу раз слышал вариацию этой фразы от деда. Раньше его это особо не беспокоило, но из-за нахмуренных бровей Анны... — Дедушка тоже так говорит... — смущенно признал он. — Если не будешь тренироваться, то стать Королем шаманов тебе не светит, — решительно заявила она. — Так дедушка тоже говорит, — уныло отозвался Йо. — Потому что это правда. — Она огляделась, оценивая размеры сада и всего дома, и, по-видимому, решила взять дело в свои руки. — Десять кругов вокруг дома бегом. Живо. Йо моргнул. — Что? Да дом же огромный! —возмутился он, не подумав. Йомей не сомневался, что звук пощечины услышал бы даже глухой, стоя у парадных ворот. Пятнадцать секунд спустя Йо резво скрылся за поворотом дома, а Анна не спеша последовала за ним. Йомей проводил детей взглядом и сделал длинную затяжку из едва не позабытой трубки. — Что думаешь? — Со спины к нему подошла Кино. Он задумался, прикидывая возможность того, что с этого самого момента хотя бы тренировки Йо перестанут быть его заботой: для этого нашелся умелый надзиратель. Никаких больше долгих хождений по дому, никаких споров с ленивым учеником, никаких переживаний, что он слишком мягок с мальчиком... А она здесь всего-то первый день. — Она мне уже нравится.***
— У-ух! Затормозив, Йо качнулся и театрально повалился на землю, раскинув руки и ноги. Пройдя через сад и остановившись рядом с ним, Анна смерила его взглядом — не отдышавшийся еще мальчишка приподнялся на руках, поглядывая на нее с опаской. — Анна. Она не ответила, лишь молча глядела на него, но его это не задело: Йо пытался выровнять дыхание и найти силы подняться на ноги. И этот мальчишка будет Королем шаманов. Мальчишка. Какой-то частью сознания Анна понимала невозможность исполнения этого желания — так же, как прежде понимала невозможность победы над демонами, которых порождала ее ненависть, или невозможность усмирения чудовищ, живущих в ее голове. Но Йо смог. Анна и сейчас воспринимала установившуюся тишину в новинку и, заглядывая внутрь себя, слышала лишь биение собственного сердца. Ей не снились чужие сны, ею не владела чужая злость, в ушах не звучали чужие крики боли. Она видела, как он выступил против демона с одним лишь мечом старика наперевес, даже видела, как он, спасая ее, потерял друга и все равно улыбался сквозь слезы, нанося решающий удар. Теперь на ее глазах Йо едва поднялся на четвереньки и тут же свалился вновь. Этот мальчишка станет Королем шаманов. — Ты безнадежен, — высказалась Анна, сама, впрочем, в это не веря. — Так девять утра всего, — возразил Йо (Наверняка, ошибся. Последние полчаса он бегал, откуда ему знать, который час?), как будто время суток его оправдывало. Она подчеркнула, что оправдания не принимаются. — А тебе... разве не надо тренироваться? Мальчишка так и не поднялся, как будто разговаривать с ней, разлегшись на земле, было в порядке вещей. — Твоя бабушка не дала мне поручений. Она попросила за тобой присмотреть. Она сама решает, что мне делать. Я не пытаюсь увильнуть от тренировок, — отрезала Анна, пресекая дальнейшие расспросы. — А ты должен встать, а не разговаривать с женой в такой позе. Это невежливо. — Но я не могу подняться. Я опять свалюсь, — вполне резонно заметил Йо. — Хм-м. Похоже, раньше ты тренировался из рук вон плохо. — Наверное, — согласился он и улыбнулся, приглашая посмеяться над ним, если ей хочется, пусть даже знал, что Анна не смеется — едва ли улыбается. Когда она перестала читать людские сердца, когда их голоса наконец смолкли, возникло ощущение, что она оглохла. Ослепла. Они так долго составляли часть ее самой, ненавидимой, но все же ее, что потерять их все равно было больно. Анна часами лежала в комнате, вслушиваясь в шепотки, которых больше не существовало, утопая в окружающей ее тишине. Никогда раньше она не знала покоя. И теперь, смотря на Йо, на его непринужденную улыбку, Анна думала, что он не имеет ни малейшего понятия. Не понимает, не знает, что сделал и что это значило. Никто и никогда не пытался ей помочь. — Идиот, — Анна скрестила руки. — Если ты после пробежки уже без сил, придется составить для тебя график тренировок. Йо побледнел, и она ткнула его босой ногой под ребра. — И не жалуйся. Ты должен сдержать обещания. Ее взгляд опустился на ожерелье из черных камней. Йо посмотрел туда же, дотронулся до гладких, похожих на зубы бусин. — Ох. Правда. Не так люди представляли себе будущего Короля шаманов. Такого уж хорошего мужа из него скорее всего тоже не выйдет. Но Анна знала Йо, знала причины его поступков, хоть и до сих пор считала его сумасшедшим. И она думала, что, может быть, какой-то частью сознания он понимал, что делает, той частью, из-за которой желал помочь не только ей, но всем и каждому, целому миру. Той частью, из-за которой отказывался сдаваться, несмотря на цену. Со временем Анна привыкла к тишине, вновь сделала ее частью своей жизни. В ней же она находила неведомое раньше утешение, которое помогало держаться. — И не только мне обещал. А теперь вставай, — прорычала она, и Йо покорно, хоть и со стоном вскочил на ноги. Что ж. Наверное, к нему она тоже привыкнет. Со временем.***
К тому времени, как Тамао устало опустилась на колени, вечерние тени уже расползались по саду, вытягиваясь в тонкие формы в лучах закатного солнца. Пару минут она просто смотрела на расцвеченное золотом небо без единой мысли в голове. День прошел в сплошных заботах: домашних обязанностях, учебе и попытках не дать Пончи и Кончи сеять вокруг хаос. Несправедливо, мрачно подумала Тамао, почему именно она постоянно оказывается в их компании? Ответ ей был прекрасно известен. Два духа держались ее, потому что понимали: она не сможет их остановить. Мастер Йомей на раз избавился бы от них с помощью шикигами; с бабушкой Кино дела обстояли еще хуже, чем с ее мужем, а госпожа Кейко, хоть и была доброжелательна, могла под настроение превратить их жизнь в сущий ад. Дразнить Йо, по словам духов, было скучновато, поэтому оставалась Тамао. Еще была Анна, но после сегодняшнего утра Кончи с Пончи не приблизятся к ней даже за деньги. При мысли о старшей ученице Тамао снова вздохнула. Что там Йо сказал на вокзале? Что Анна беспощадная. И сильная. Тамао в этом нисколько не сомневалась. Он не упоминал, что она красивая или что вид у нее до ужаса царственный, но Анна именно такой и оказалась, отчего Тамао грустила еще сильнее. — Я же стараюсь, — произнесла она вслух. Но разве стоило удивляться, что бабушка Кино выбрала кого-то другого? У Тамао даже не получалось заставить двух относительно доброжелательных (хоть и грубых, раздражающих и испорченных) духов к ней прислушаться, что уж говорить о том, чтобы помочь Йо стать Королем шаманов. Из нее скорее бы вышел балласт, чем помощница. Для Тамао это не было открытием. Она давным-давно знала о желании семьи Асакура увидеть Йо Королем шаманов, пусть ей и не были известны причины. А чтобы достичь этой цели, Йо должен быть сильным и окружать его должны сильные люди. И кто бы ни вышел за него замуж, ей должно хватить сил помочь и остаться с Йо до конца. Тамао очень старалась стать настолько вот сильной. Она упорно работала, никогда не жаловалась даже из-за сложных поручений, а если все ее усилия приводили лишь к среднему результату, то в следующий раз она трудилась еще усерднее. Не ее вина, что она не родилась могущественным шаманом, который требовался клану Асакура. В это мгновение за ее спиной открылась дверь. Тамао судорожно подскочила, одновременно пытаясь развернуться и встать, отчего чуть не свалилась с крыльца в сад. — Ой!.. Анна! — Госпожа Кейко передает, что ужин скоро будет готов, — сообщила старшая ученица, оставляя без внимания неуклюжесть Тамао. — Ох, я совсем забыла о времени! Нужно помочь ей накрыть на стол. Выполнив роль посыльного, Анна развернулась уходить. Тамао последовала за ней на кухню, прислушиваясь к ее размеренному шагу. Глядя на прямую спину идущей впереди девчонки, она поймала себя на мысли. Мыслях. Проходя днем мимо заднего крыльца, Тамао застыла, во все глаза уставившись на Йо, который с чрезвычайно болезненным видом качал пресс, пока за ним без жалости наблюдала Анна. Тамао сочувствовала Йо от всей души, пусть и не стоило, наверное. У нее имелся собственный девиз, который помогал двигаться вперед: каким бы трудным не было задание, это не самое худшее, что могло случиться. В конце концов члены семьи Асакура относились к ней довольно хорошо и никогда не ставили ей в вину невыполнение тех дел, которые она попросту не могла осилить. Йо жилось труднее, потому что он обязан был стать сильным, несмотря на то, что сам хотел лишь слушать музыку и остаться наедине с собой. Но он никогда не жаловался, поэтому не жаловалась и Тамао. Она говорила себе, что может быть сильной и на своем месте. И теперь ее одолевали разные мысли. Что Анна думает о Йо? Что Йо думает об Анне? Вспомнились и мастер Йомей с бабушкой Кино и госпожа Кейко с мастером Микихисой. В семье Асакура не женились по любви. Их задачей было выжить, а любовь — сомнительный фундамент для основания будущих поколений. И все же... их нельзя было назвать несчастными. Йо не выглядел печальным помимо тех случаев, когда его заставляли работать, а ему хотелось только покоя. Что же будет с ними? Тамао задумчиво разглядывала шествующую впереди девчонку. В голове сформировалась смутная, еле уловимая мысль. Здесь они обрели собственное равновесие.***
Она проснулась еще до рассвета, когда небо за окном было темно-серым, но точно знала, что ее разбудило. Поднявшись с футона, она бесшумно прошла по знакомому до каждого угла дому, в котором не потерялась бы ни во тьме, ни в полусонном состоянии. Остановившись у двери, женщина выглянула в тишину утра. — Для завтрака еще немного рано, — спокойно заметила она. Тени зашевелились, и одна плавно скользнула к ней. — Я тебя разбудил? Извини, — ответил Микихиса. И в голосе действительно послышалось нечто искреннее. В темноте его маска не играла никакой роли: в разговоре с ним Кейко всегда полагалась больше на интуицию, тренированную годами знакомства, чем на жесты и интонации, которые он сам решал показать. Она покачала головой. — Мне все равно скоро нужно было бы вставать. Зайдешь? — Не сейчас. Может быть, позже. — Пару дней назад приехала мама вместе с Анной. Но ведь ты уже знаешь? — Я их видел. — Кейко не ответила, и пауза затянулась. — Как у всех дела? — Хорошо, как обычно, но Йо, возможно, возразил бы: его невеста серьезно взялась за его тренировки. В жизни не видела, чтобы он столько занимался, — улыбнулась в темноту Кейко. — Отец ходит ужасно довольным. — Ясно. — Легчайший намек на смех в словах. Молча они стояли вместе, наблюдая, как светлеет небо. В конце концов Кейко пошевелилась и нарушила тишину: — Ты пришел за Тамао? — Да. В этом году я немного задержался из-за... — Сегодня канун Нового года, подожди один день. Ей бы хотелось сходить в храм... Из-за тренировок у Тамао редко получается туда попасть. — Кейко подняла глаза и добавила: — Пойдем с нами. Микихиса покачал головой — как она и предполагала. — Тогда вернусь через пару дней. Запрокинув голову, Кейко вздохнула. — Пойдем. Хотя бы позавтракаешь перед уходом. Не успел он ответить, как она коснулась выстуженными туманным утром пальцами истершейся деревянной маски. Аккуратным движением приподняла, наконец-то встречаясь с ним глазами, и стянула с головы. Микихиса не стал возражать.***
По деревянному полу прогрохотали торопливые шаги, и Кино оторвалась от чая. — Бабушка? — В открытую дверь просунулась голова Йо. — Мы идем в храмы. Хочешь с нами? Он каждый год задавал этот вопрос, даже зная, что ни она, ни дед никуда не пойдут (На что им тогда собственный храм, если надо тащиться в чужой?). Кино подозревала, что внука из вежливости прислала Кейко, иначе бы он сам не додумался. — Нет, моим старым костям это не понравится. Спасибо за предложение. Счастливо сходить, — чуть улыбнулась Кино. — Ладно. Спасибо. Пока! — И Йо убежал, своим топаньем заглушая неторопливые шаги деда. Брови Кино поднялись: Йомей закрыл за собой дверь и устроился напротив нее за столиком. — Если бы тренировки вызывали у него столько же энтузиазма, сколько этот певец, я бы мог спать спокойно, — проворчал он. — Я из соседней комнаты слышал, как они спорили, какая команда победит. Он не сдался, даже когда она его ударила, а уж эту пощечину услышали бы даже в храмах. Кино насмешливо улыбнулась: — Насколько мне помнится, ты в его возрасте тоже не блистал трудолюбием. Йомей фыркнул: — Но и таким лентяем тоже не был. — Не был, — согласилась Кино. — Ты-то хотел произвести впечатление на учениц твоей матери... Йомей бросил на нее возмущенный взгляд, и Кино коротко рассмеялась, чего на памяти Йомея давно не случалось. Наливая себе чай, старик поймал себя на мыслях о давно ушедшей юности. О том, доживет ли его нерадивый внук до седин, будет ли сидеть в этой комнате, попивая чай, пока уже его внуки ходят в храмы молиться; будет ли спорить со своей женой, кто выиграет в «Турнире Красных и Белых». Рассчитывать на это почти не приходилось. — Хорошо, что они хотя бы ладят. — Что значило, что ни одна из сторон не пытается убить другую. — На такое я даже не надеялась, — согласилась Кино. — В прошлом году мы сильно рискнули. Йо мог пострадать, даже умереть раз, два, три. Для девчонки могло не оказаться пути назад, как для одного из Асакура, с которым семья уже сражалась и когда-нибудь должна сразиться вновь. Они не надеялись на успех. Пошли на риск лишь потому, что решили: лучше так, чем сидеть сложа руки. Они и мечтать не смели о такой удаче. — Может, это что-то да значит. Теперь у нас есть шанс, — произнес Йомей, но едва ли позволил себе надеяться. Он не смог предсказать, что Йо справится и поможет девчонке совладать со страшной силой, которая была им нужна, что девчонка ему откроется. Но ведь это же случилось. И возможно... — Кто знает. Матамунэ в него верил. — Верил. Иначе бы не пожертвовал собой. Матамунэ верил, что когда-нибудь Йо хватит сил позвать его назад. — Бессмысленно сейчас беспокоиться, — спокойно заметила Кино. — Новый год на носу. Я бы поспала. Идешь? Допив чай, Йомей со вздохом поднялся. Жена была права: сейчас беспокоиться ни к чему, на это будет еще много времени. Позже. Впереди ждал новый год, и на одну ночь они могли позволить себе надежду.***
Левая щека до сих пор горела. Йо рассеянно потер кожу. Еще немного, и отпечаток ладони Анны навсегда останется у него на лице. Проглотив зевок, он услышал колокола — в вечернем воздухе разнесся высокий тонкий звон. — Почти пришли, — разрезал тишину голос Йо. Анна, молчавшая с момента выхода из дома, даже на него не посмотрела. Йо покосился на нее, замечая застывший взгляд и тень тревоги на лице. — Все будет хорошо, — сказал он. Когда она, вздрогнув, подняла голову, Йо улыбнулся. — В этом году ведь все по-другому. Так что не волнуйся. Распахнутые темные глаза встретились с его глазами, и Анна отвернулась. — Кто сказал, что я волнуюсь? — раздраженно спросила она, ускоряя шаг. Йо без проблем под него подстроился. — Мне показалось, ты помрачнела. — Хм. Тебе показалось. Йо оставил эту тему, но решил, что Анна стала... не сказать, что радостнее, это же Анна, но хотя бы не такой мрачной. Дорога тянулась вдаль, темная и пустынная, за исключением Йо, Анны, Тамао и его матери. Они шли впереди него, но Йо пока не торопился их догнать. Было такое ощущение, будто они идут уже вечность, а время застыло. Дом семьи Асакура строился в те времена, когда они не стремились к общественной жизни — жизнь сама их находила. Теперь же, чтобы выйти к людям или тем же храмам, приходилось прилично пройтись. — Жаль, в Идзумо не бывает снега, — вздохнул Йо. — Со снегом зима настоящая. В прошлом году в Осорезане была куча снега! Я никогда еще такого не видел! Но здесь тоже неплохо, — довольно закончил он. — Здесь видно звезды, — негромко заметила Анна, глядя на безоблачное небо, по которому бриллиантовой крошкой рассыпались звезды. Не сразу сориентировавшись, Йо тоже посмотрел вверх. — Да. Видно.***
Дорожки к храмам обрамляли бумажные фонари, создавая своеобразную пелену света между тяжелой тьмой вечера и шумной толпой в сложных кимоно и легких пальто. Поддавшись потоку людей, они прошли мимо галдящих прилавков и поднялись по длинной крутой лестнице к стоящим на горе храмам. Кейко крепко ухватила Тамао за руку, чтобы девочка не потерялась в толпе, и отпустила лишь на площадке перед храмами. Они договорились встретиться на этом же месте после молитв, чтобы уже всем вместе посетить торговцев. Тамао шмыгнула в ближайший храм. Воздух наполняли тихие молитвы и древние напевы в ритуале, который был старше самих этих зданий. Символ постоянства в изменчивом мире. Сбросив сандалии на пол, Тамао прошла через огромный просторный зал к алтарю. Молитва слетала с языка без запинки: год за годом Тамао просила об одном и том же, даже когда не удавалось посетить храм. «Прошу, пусть все будут живы и здоровы (особенно Йо, проскользнула предательская мысль) и пусть у меня будут силы учиться еще усерднее и улучшить способности шамана». Когда она вышла, на площадке стояла лишь Анна. Они молча дожидались остальных у дорожки. Тамао смотрела на царящую внизу суматоху, гадая, о чем молилась Анна. А та, равнодушно глядя на прохожих, спросила: — Тебе же нравится Йо, да? — А? — Тамао вспыхнула до корней волос и крутанулась лицом к старшей девчонке, которая изучала ее таким взглядом, что сразу становилось понятно: это был не вопрос, а утверждение, и от Тамао не принимались возражения. Она все равно попыталась отговориться. — Нет! Не нравится! То есть я хорошо к нему отношусь, но он не нравится мне в том смысле, нет! И я знаю, что не подхожу клану Асакура в качестве жены, и... Анна раздраженно выдохнула. — Хватит нести чушь, — оборвала она. — И не пугайся так, это просто глупо. Я же не сказала, что это плохо. Замолчав, Тамао уставилась на нее с нескрываемым удивлением. — Что? — Если тебе нравится Йо, в этом нет ничего плохого. Я его жена, ты — поклонница. Мы обе хотим, чтобы он справился и стал Королем шаманов, так? — О... да, конечно... — Значит, пока мы помним свои роли, не будет никаких сложностей, — со спокойным видом подытожила Анна, как бы подразумевая, что Тамао свою роль запомнит, а не то... — Ему потребуется любая помощь. Проглотив язык от шока, Тамао почувствовала, как жарче разгораются щеки. Неужели по ней все так... заметно? Анна живет с ними всего три дня. Она... да, наверное, госпожа Кейко знала, что Тамао... восхищается Йо, но она думала, что никто больше не заметил и... — Не волнуйся, этот дурак заметит, только если сказать ему напрямую, — добавила Анна, вновь обращая внимание на толпу. — О... э... а-а... гм... — Тамао поняла, что никто не собирается ее убивать. Ясно высказавшись по делу, Анна закрыла тему. — ...а тебе самой нравится Йо? — тихо задала Тамао вопрос. Оглянувшись, Анна просто сказала: — Я его люблю. И не врала. Тамао всей душой ощутила силу ее слов. Опустив голову, она уставилась на сцепленные пальцы. Накатило даже некоторое облегчение: из-за Йо, потому что теперь у него была Анна, которая любит его и поможет, так что все просто обязано быть хорошо, быть хотя бы капельку проще. И Анна не посмеялась над ней, даже не разозлилась. Для итако любовь к Йо их обеих только сближала, ставила общую цель. Анна как будто приравнивала Тамао к себе, считала, что у той хватит сил сыграть роль в судьбе Йо. Внезапно преисполнившись решимости, Тамао сжала кулаки. Сил у нее хватит. Пусть шаман из нее не самый лучший, пусть она не красивая и даже не очень храбрая, но... в этом она себя проявит.***
Йо долго простоял в толпе, отрешенно глядя на храм, пока окружающие раздраженно обходили застывшего на месте мальчишку. Затем, вынув руки из карманов, он наконец-то вошел внутрь. Йо, не любивший долгие молитвы, закончил довольно быстро, но, подойдя к лестнице, со смущением понял, что ждут только его. — Простите! Я просто задумался, о чем молиться, и не уследил за временем... — Ничего страшного. Мы никуда не торопимся, — с улыбкой успокоила его мама, и они ступили на лестницу. Остановив взгляд на озаренных огоньками палатках, Йо замер на месте. — Интересно, где сейчас Матамунэ... — пробормотал он сам себе. Спускавшаяся перед ним Анна тоже остановилась, но так и не повернулась к нему лицом. Может быть, она, как итако, знала ответ? Откуда они призывают духов? — Бестолку об этом думать. Спросишь его, когда вернешь. — Наверное, да. Не знаю, другие духи никогда особо об этом не говорили... Но я его спрошу. — И Йо поразила идея. Если подумать, он никогда не спрашивал духов о том, откуда они приходят. Такие вопросы казались неуместными и даже возмутительными. Но Матамунэ не разозлится, Йо был уверен. — ... Правда, ему придется долго ждать. Сложно будет стать сильнее того, кто подарил ему это обличие... — Йо замолчал, растеряв уверенность. — А это важно? — Он перевел взгляд на Анну, но она все стояла к нему спиной. — Ты же обещал. Какая разница, сколько времени у тебя уйдет, если ты справишься? Он в тебя верит. Он поймет. А потом Анна обернулась с требовательным вопросом: — Ты боишься? Молчание затянулось. — А-а... Немного, наверное. Я же не знаю, что для этого делать, и будет трудно. Стать Королем шаманов... ну правда, до этого ведь еще так долго. Но мы найдем выход, я же обещал ему, так что... — и Йо рассмеялся: — Он бы сказал, что я слишком волнуюсь. — Мы найдем выход, — повторила Анна. И со спокойной решимостью встретила его взгляд. — Ты ведь так мне сказал в прошлом году? Он помог меня спасти. Я его должница. Я обещала, что помогу тебе стать Королем шаманов. И я помогу его вернуть. С той, что ждет тебя, грустить тебе не придется. Йо до сих пор не вполне понимал смысл стиха, который написал Матамунэ, но... Эти строки, вероятно, были верны. — О. Спасибо. Анна отрывисто кивнула и продолжила спускаться, догоняя Кейко и Тамао, которые уже добрались до первых палаток. Йо побрел за ними. Каждый год — это новое начало, которое завершает другое. Закономерность, древняя, как само время. Высоко-высоко над горой на мир смотрели звезды. А где-то очень далеко, но очень-очень близко он улыбался.